Укрощение строптивого

Когда дверь за спиной закрылась — вздохнул и покачал головой. С лёгкой полуулыбкой. По сути, на первый взгляд, ничего такого, с чем нельзя управиться без особых изысков. Минимум жестокости. Никакого рукоприкладства. Мягко но убедительно доказать, что принц, способный решать проблемы — куда более выгодный образ, нежели принц-повеса. И куда более весомый. Но было что-то... что-то неправильное во всей ситуации. Может, то, как мальчишка относится к перспективе собственной безвременно кончины?

— Мэва? — герцог порывисто обернулся, и улыбнулся, куда светлее, чем прежде. Комендант столичного гарнизона, маркиз Таэрми, старый друг ещё по кадетским будням, оставшийся таковым и при дворе, слегка усталый, но вполне себе презентабельно выглядевший, несмотря на бессонную ночь, спешил на встречу. Сомнительно, что в этом крыле он случайно, тем паче, в такую рань.

— Ашер! — рукопожатие, искреннее и сильное, но ладонь маркиза чуть влажная. Устал?..

— Я тут уточнил... то, о чём ты спрашивал. Понятия не имею, зачем оно тебе, но... Да. Он был не у себя. И все предыдущие разы тоже.

Герцог кивнул, и хлопнул приятеля по плечу.

— Уезжаешь? И, конечно, надолго. И, само собой, на Осенний бал не явишься? — белозубая улыбка была ответом на все вопросы. — Герцогиня Таш в отчаянии, друг мой, ты стоически сопротивляешься её чарам. Не собираешься осчастливить дядюшку внуком?

— Осени тебя Свет, Ашер! Я хочу жить, а не томиться в коготках очаровательной герцогини. Ну будет, я должен идти.

Попрощались они сердечно, и как всегда, обменявшись дружескими подначками. Сменить камзол на куртку, а дурацкие брюки с лампасами на удобные бриджи — дело пяти минут. В коридоре нагнал с докладом Фернан. Бумаги собраны и погружены в повозку.

Уже устраиваясь в повозке, герцог выловил из ящика под сидением томик с сонетами, и, широко зевнув, раскрыл его на первой попавшейся странице.

— О!.. красивые строки!

Говори, говори, моё счастье!

Говори, задыхаясь от боли!

Серебристым рассветом, однажды,

Я тебя обесчестил любовью...

Несколько пафосно, но, в целом красиво. Разбудите меня, когда будем подъезжать к Футаре, если Вас это не затруднит!

— Не затруднит, — коротко ответил принц, отворачиваясь к окну.

*Потому что я не буду спать... не буду — потому что не знаю, где проснусь... спать после ночной работы будешь ты, герцог — ты, а не я...

Когда же кончится эта пытка...

Мне давно надо было покончить с этим — любым из двух способов... а я все еще надеюсь, что мне удастся вырваться, все еще барахтаюсь... я тоже хочу жить и любить, хочу стихов, поцелуев, хочу... да какая разница, чего я хочу, если этому не бывать — а вот соль на раны я могу получить в любой момент и в любом количестве...*

В повозке было жарко — куртка лежала на сидении, принц остался только в рубашке, все так же распахнутой на груди. Наряд его почти не поменялся — узкие, но удобные брюки, высокие сапоги, разве что волосы затянуты в высокий "хвост" да на руках зачем-то уйма перстней, тяжелых, массивных. Он сидел спиной к герцогу, держась руками за распахнутое окно кареты — но даже если бы герцог не спал, он не понял бы в какой момент принц все же уснул ненадолго — потому что спина юноши осталась все такой же прямой и напряженной. Рион спал — и из-под закрытых глаз катились слезы, которых никто не видел. Это длилось примерно полчаса — а потом карета прыгнула на ухабе, и юноша проснулся. И снова герцог не видел дикого взгляда в его глазах — и последующего облегчения, когда Рион понял, что карета не поменяла направления.

Принц не стал утирать лицо — он дождался, пока слезы сами высохнут на ветру, и только тогда повернулся. Все с той же наглой улыбочкой.

А господин герцог спал. Невзирая на кочки и ухабы, стук копыт коней по утоптанной дороге, тихие короткое переговоры эскорта и книгу, раскрытую где-то посредине, лежащую на его груди.

И это было вполне себе понятно. Расчёты, разговор с королём, беспутный принц, и снова расчёты. И ещё дивная новость от коменданта, плюс долгая партия в преферанс с Ташем и двумя генералами, с закономерными возлияниями в процессе... Господин герцог иногда был склонен переоценивать собственные физические силы, но привык их восполнять при любой подвернувшейся возможности, которой и оказалась поездка в карете по тряской дороге, пусть даже в компании со строптивцем, загадку которого ещё только предстояло раскрыть.

Рион молча смотрел на спящего герцога.

Как же ты красив, Арманд... и как было бы, наверное, хорошо целовать твои губы... такой красивый, сильный... как хорошо было бы обнять тебя и замереть на твоей груди и знать, что никто, никто, никогда меня не тронет, что я под твоей защитой... как же хочется напридумывать себе невесть чего... например, что ты и в самом деле увезешь меня из столицы, из дворца... что защитишь... что я смогу улыбаться тебе на самом деле, а не строить гримасу, от которой у меня уже не то что губы — душа изболелась... улыбаться и слушать стихи... как бы мне хотелось, чтобы ты прочитал мне эти стихи не в насмешку — ну почему все живое на свете имеет право любить и быть любимым, а я — нет? Ну хоть на несколько минут вообразить себе, что это романтическая поездка — только ты и я... и что ты улыбнешься мне, когда я разбужу тебя, обнимешь и поцелуешь? Как же мне хочется обмануться, герцог Мэва...

Вот только я уже давал волю этому желанию — обмануться... кто хочет обмануться, тот и бывает обманут... я никому не могу довериться, герцог... а как бы хотелось хоть недолго любить, смеяться, дышать полной грудью... хоть раз...

Принц провел рукой по лицу, и маска снова вернулась на место.

— Просыпайтесь, герцог, — сказал он. — Футара близко.

Сон был в меру муторным, не особо напрягал, и его светлость, на удивление, выспался. Вполне даже сносною Чего ну никак нельзя сказать о Его высочестве.

Мэва потянулся, зевнул, даже не подумав деликатничать, и открыл глаза. Вполне довольная жизнью улыбка осветила лицо.

— Вы отвратительно выглядите, Ваше высочество. Похоже, придётся настоятельно просить вас, в счёт вашей крайней признательности, выспаться хотя бы сегодня на постоялом дворе. Завтра поедем верхом, а мне менее всего хочется, чтоб Вы свернули себе шею.

— Выспаться — именно в счет крайней признательности? — с намеком произнес принц. — И никак иначе? У вас странные предпочтения, герцог. Лично я предпочитаю проявлять крайнюю признательность в полном сознании... но я понимаю, вкусы бывают разные, кому что нравится...

Намекнув таким образом на то, что герцог предпочитает в постели беззащитную жертву, не находящуюся в сознании, принц выскочил из замедляющей ход кареты, не дожидаясь, пока она остановится полностью.

На постоялом дворе он, впрочем, несколько оживился — совершенно волшебный вепрь жарился целиком на вертеле, вино наливали из общей бочки, и принц охотно отдал дань и тому, и другому... вот только ужином его запросы не ограничились. Герцог даже заметить не успел, когда и как принц начал клеить девицу — и не самую красивую, а такую, при которой обретался самый ревнивый с виду кавалер, хотя девушек и покрасивее, и еще не занятых никем вокруг хватало. Причем заметить, когда и как принц успел довести девицу до мления, а ее кавалера — до белого каления, было невозможно — он вроде как ничего такого и не делал... разве что взгляды — ну так это вроде и не может довести до такого эффекта... а ведь довело!

— Эй — тебе мало других девушек? — рявкнул кавалер. — Надо чужую отбивать?

Принц ответил ему безмятежно наглым взглядом.

— Конечно, — отозвался он с ухмылкой. — если девка никому не нужна — так и мне она на кой сдалась?

Сказано было так оскорбительно, что хорошенькая служаночка, бросавшая на принца заинтересованные взгляды, всхлипнула и закрыла лицо передником.

— Ну, ты! — заорал помощник трактирщика, вылезая из-за стойки.

— Да, я, — опасно улыбаясь, откликнулся принц. — Ну и что?

Да — чтобы поставить всех на уши, Риону хватило пары минут. Он отлично знал толк в провокации драк... и в самих драках тоже — потому что когда он сжал руку, стало ясно, что перстни на ней заменяют ему кастет.

Герцог спокойно прошествовал за угловой столик, куда тут же примёлся трактирщик. Мэва посещал именно этот трактир не первый раз, и если быть до конца откровенным, то и не первый год. И хозяин знал его как спокойного, не шумливого постояльца, который всегда платил по счетам. Вот и сейчас господин Бова подбежал только для того, чтоб упредить господина Тэр Ивона о том, что лучше бы господину занять его комнату, поскольку вот-вот может начаться драка.

Арманд хмыкнул, достал кошель, отсчитал десяток золотых и вложил их в пухлую ладошку хозяина двора.

— Через полчаса на конюшнях не должно быть ни-ко-го. Если сверх этих денег, что я вам отсчитал мальчишка... — Мэва кивнул в сторону принца. — что-то сметёт, я заплачу. И, мэтр Бова, я надеюсь, что мальчик уцелеет. Так что, пусть ваши парни не особо усердствуют. Если он не остановится, я разберусь сам.

Через три минуты господин Бова поставил перед гостем кружку согретого вина и тарелку аппетитно дымящегося жаркого...

"Мальчик", надо сказать, управлялся неплохо.

— Это в счет, хозяин, — крикнул он и швырнул на стойку через весь зал украшенную рубинами пряжку.

А потом перстни-кастеты нашли свою цель.

Дрался принц ловко, умело и грязно, как оно и полагается в кабацкой драке. И все равно несмотря на свою гибкость и ловкость он едва ли устоял бы один против всех.. вот только он и не был один против всех. Да — свалка мигом сделалась массовой... и принц очень ловко сталкивал своих противников друг с другом — пока они не начинали уже отвешивать удары взамен на случайно полученные не принцу, а друг другу... покуда принц медленно смещался, не преставая драться, к двери...

Снисходительная улыбка покинула лицо только когда принц оказался довольно близко к двери. О том, что его высочество Рион смоется, не сказав "доброй ночи" господину герцогу, речи не шло. И пришлось господину герцогу подниматься из-за стола и тащиться к выходу, чтоб у самой двери перехватить его королевское высочество, принца Риона. Поперёк талии.

— Вы правы, здесь стало жарковато. — за руку строптивца, и вон из сотрясаемого потасовкой постоялого двора. — Мне жаль, Ваше высочество, но придётся действовать несколько...нецивилизованными методами.

По-прежнему не выпуская руки принца из своей, Арманд свернул за угол, к темнеющей конюшне. Жестоко, но лучше раз. Всего раз. Потом придётся искать альтернативу. Или что-то решать, и, скорее всего, кардинально.

— Я просил Вас воздержаться от подобного поведения. Оно Вас не красит. Вы показали себя как весьма разумный, более того, думающий человек, и достаточно дальновидный, и до сих пор, несмотря на все Ваши выходки, я был о Вас лучшего мнения. — Тихо ржали лошади, чистые стойла застланы свежим сеном, а в дальнем, пустующем стойле, были открыты двери. Именно туда и направился герцог, за малым не волоча принца.

Молча, не удостоив несчастие и взглядом, Мэва сдёрнул с крюка моток верёвки, и... отпустил руку принца.

— Ваши руки, Ваше высочество. — Сухо потребовал он. — Имейте смелость принять наказание.

Рион кусал губы. Глаза его были сухими и горячими.

Дальновидный? Нет. Я просчитался на этот раз. Я не принял тебя в расчет. Не приметил в пылу драки, что тебя в нее не затянуло... а значит, ты заметишь, когда я попытаюсь улизнуть...

Бесполезно. Теперь — бесполезно. Мне больше не спрятаться таким способом — отвлекая от себя внимание, когда все думают, что я здесь, хотя я давно уже далеко... теперь мне так не скрыться — бесполезно... и сопротивляться бесполезно... и постыдно...

Ну почему мне не наплевать, кем ты меня посчитаешь? примешь ли меня за труса? Ты и так ничего не понимаешь — ничего, и ты мне никто! Так почему мне не наплевать?!

Рион бросил на герцога быстрый короткий взгляд — совершенно нечитаемый — и молча протянул ему руки. Грудь его все еще ходила ходуном после драки...

Без лишних предисловий запястья были стянуты, а верёвка — перекинута и закреплена на ближайшем крюке. Да так, чтоб принц стоял и не падал. Следующим шагом принц был избавлен от штанов. А ещё спустя три вздоха — свистнул ремень в петлицах и тихо звякнула тяжёлая пряжка.

А потом высокородного зада, без особой нежности коснулась грубая чепрачная кожа ремня. Его высочество был порот. Без жалости, без сочувствия и скидок на августейшее происхождение. И к каждому удару припечатывались слова. Размеренно и спокойно. Без выражения. Без злорадства и без тени того наслаждения, что испытывают известного рода развратники, причиняя другим боль.

— Вы принц крови, Ваше высочество. Принцам не пристало вести себя подобным образом. Ваша судьба быть образцом чести. Ваша судьба стать опорой королевства. Вы же ведёте себя как ребёнок. Вы дворянин, вот и ведите себя, как подобает дворянину...

Двадцать ударов. Сидеть его высочество по-человечески сможет очень не скоро. Бегать — тоже очень сомнительно. Равно как и затевать кабацкие потасовки.

Мэва даже не взмок, и это было видно, когда он отвязывал высокородного наказанного.

— Я не намерен ломать Вас, как того хотел Ваш отец. Ненавижу ломать людей. Этого он не знал, или, посчитал, что Вы доведёте меня до белого каления. — Пояс был возвращён на законное место, то есть, на талию герцога, а сам Арманд шагнул к выходу. — Одевайтесь. И к слову... Беззащитные жертвы в постели напоминают безответные брёвна. Это скучно и совершенно не в моём вкусе. Но Вас это волновать должно в последнюю очередь. Я не собираюсь спать с вами...

Если бы герцог обернулся, то лицо принца могло бы и напугать его — белое, без единой кровинки.

Рион молча натянул штаны, застегнул пояс и привалился к стене. Лицом к этой самой стене.

Ты ничего не понимаешь, герцог... ничего... или...

Или ты ЗНАЕШЬ... раз уж заговорил о том, что тебе поручено меня сломать... и о том, что спать со мной ты не собираешься...

Вот и всё. Мне больше не скрыться обычным способом. Не учинить драку, чтобы улизнуть и выспаться. Надсмотрщик за мной приставлен — лучше не придумаешь. Сколько я выдержу без сна и не сойду с ума?

А сколько я вообще выдержу и не сойду с ума — один, без тени защиты?

Ты отнял у меня мое последнее убежище, герцог Мэва... а еще — тебе наплевать на меня... я могу мечтать сколько угодно — но все подводит меня к одной и той же судьбе — которой я не хочу!!!

Или к тому, чтобы отнять у себя своими руками или надежду, или жизнь. Как просто выбрать — раскаленная кочерга у лица или кинжал у запястья... чего я еще жду? На что надеюсь? Я никому не нужен — и никому не могу довериться...

Вот чего для полного счастья и не хватало на этот вечер — так это потерять терпение. Этого герцог не любил более всего. Это заставляло совершать необдуманные поступки.

— Я долго ещё должен ждать Вас? Или Вы предпочитаете разговор по душам в будуаре у моего Отчаянного?