Наруто. Глаза Трех Миров

Сейчас мне пять лет на вид. Я спер с одной из веревок для сушки рубаху и штаны, точнее, чьи-то шорты, но мне — как штаны. Так что, хоть и выгляжу оборванцем, но не сверкаю голым задом.

— Здласте, тетя! — выдал я в дверной проем, смотря на приятные ножки этой тети. — Я нисего не помню! Спасите миня пызалста!

— Малыш! — взволнованно выпучила глазищи тетя лет семнадцати. — Ты откуда? Тебя как зовут?

— Я нисего не помню, тетя! А зовут меня... Хэбиказу. Но ото-сан меня звал Хэби-доси!

Девушка только и смогла, что ловить ртом воздух... Хэбиказу... Первый Сын Змея... А Хэби-доси... Товарищ-Змей.

— Мальчик... — мягко произнесла она. — Ты интересный... А твой папа, случайно не шиноби?

Я пошмыгал носом и полупал глазенками.

— А ето хто, шиноби?

Щас ступор у нее.

И дикий хохот где-то в моем подсознании, где сидит внутренний пустой по имени Тоби... О да, он у всех попаданцев со знанием канона многопользовательский.

А вы не знали?

Глава 3. Немного того, немного сего...

Я вот уже третий час пытался понять, чего же хотят добиться от меня все воспитатели и, кажется, даже кто-то из низших чинов АНБУ.

— Мальчик, как ты, биджу побери, вообще в деревню пробрался? — в сердцах бросила мне одна старушка... Ну, лет сорок женщине, по сравнению со мной — явно старушка.

— Не знаю, тетя, я плишол! Пастукал в двель! И сказал длугой тете как миня зывать! Эта тетя спласила миня пло папу, но я нисяво ни помыню! А вы мине ни веите!

— Да что же это такое... — под определение ее действий подошел бы многострадальный жест "ладонь-лицо".

Внутреннее Ржущее Чудовище ака Пустофицированный Тобинатор не переставал биться в истерике и уже просто тихо всхлипывал...

Я тоже, кстати, всхлипывал, но выдавал эти звуки за зарождающийся детский рев. Так как воспитатели здесь — люди опытные, меня тут же подняли на ручки, и я уткнулся в шею той самой девушки, что меня встретила возле двери.

— Я спать хотю, — негромко пробубнил я, заставив обратить внимание всех присутствующих на себя.

— Ну, милый мой, — мягко похлопала меня по макушке девушка. — Ты не понимаешь, что это проблема? Ты нигде не числишься...

— Я помню, сто моих лодителей убили... Тетя, а пасиму у меня зывот балит?

— У тебя болит животик? — сразу переполошилась девушка, а вместе с ней и та сорокалетняя женщина, даже подскочила ко мне, оставив АНБУ на месте. — Где? Ты что-нибудь поел не то?

— Я нипомню! Я вчела кушал! — ага, еще будучи в своем мире... это заявление получилось у меня наиболее надрывно звучащим, ибо в этой жизни мне не пришлось поесть ничего, окромя чакры, все-таки, спереть еду, когда ты вял и хочется упасть. Аж желудок скукожился от предвкушения еды... Пусть даже это будет обычный рисовый онигири или еще какая-нибудь японская лабуда... Хотя лучше жареное в казане мясцо...

Но чего нет, того не заметно...

Эх...

* * *

Я делал плавные горизонтальные движения руками, будто глажу пальцами плоскость, стоя на крыше приюта и при этом покачивая корпусом в такт движениям. Выполнение комплекса позволяло мне не менее плавно размышлять. Мысли о бытие...

Мысли о бытие были прерваны почти истошным ором откуда-то изнутри здания. Все дети как дети, а этот... Там усыкивалась от собственного превосходства малявка, называющая себя Минато. И периодически настолько несвоевременно врывалась в мою медитацию или прогон форм тайцзи и илицюань, что мне хотелось кардинально изменить историю этого мира, убив эпатажного сопляка еще в этом славном возрасте юной беззащитности...

Но я помнил слова той девочки...

Менять канон с оглядкой на то, как это повлияет именно на четвертую войну, грозящую стать самой разрушительной. Остальное сдвинуть будет крайне трудно, потому рекомендация была несильно отсвечивать. Конечно, мечты не дать совершить Хирузену те ошибки, что он совершит в третью мировую, у меня не было, так как для меня этот мир был достаточно чужд, а люди казались отнюдь не невинными овечками, которых стоит пасти и защищать, а самыми настоящими баранами, которые, имея доступ к такой восхитительной вещи, как магия, банально забили болт на ее повсеместное развитие и распространение. Да и я, хоть одногодок Минато, смогу стать разве что таким же как он командиром отряда или руководить действиями, происходящими на фронте. Это, конечно, хорошо для карьерного роста, ведь эвона как повернулось — этот желтоволосик умудрился даже Хокаге стать... Но без должного образования шиноби мне не добраться и до этого...

Я закатил глаза, параллельно с этим свесив ноги с края крыши. Только подобное выражение эмоций могло появиться у меня даже тогда, когда я был один. Наверное, гены папаньки аукаются. До сих пор не могу забыть его это: "Когда никто не смотрит, можно быть БОЛЕЕ расслабленным..."

Сеннин-мод, что ли, только без сендзюцу-режима?!

Я понял.

Надо быть Орочимару, попаданцем в Орочимару или попаданцем в сына Орочимару, чтобы блистать покерфейсом или ухмылками, не выражая реальных эмоций. Что ни день — то конспиративная работа на уровне Штирлица... Хорошо хоть Мюллера пока не предвидится... Хотя с моими наполеоновскими планами изменить судьбу этого мира — ненадолго.

А менять здесь необходимо многое... Во-первых, есть проблемы у папаньки, потому как я и до подселения подозревал, что до определенного момента своей жизни он был гораздо более нормальным, чем в аниме, но что-то его надломило, сделало, как бы сказала моя племянница, таким говнюком, каких свет не видел... Ну и во-вторых, я не собираюсь тихо сидеть и ждать, пока меня заметят во время учебы в Академии или после нее.

Если честно, я, как огромнейший халявщик, хотел бы откосить от учебы в этом царстве сопливых гордецов и тупых простолюдинов. И не думайте, что я такой высокомерный! Просто это может случиться лишь в сказке — желание у нормального два раза и всерьез образованного человека общаться на протяжении как минимум трех лет с этими полудурками. Хоть они и дети, но к по-настоящему образованным клановым детишкам, типа детей важных шишек клана, меня не подпустят, как не подпускали бы в общей песочнице мальчика с какашкой на лопаточке и без родителей, чтобы эту какашку сняли...

Но это все лирика.

Фактически, я мог бы избавиться от этой заранее невыносимой обязанности хотя бы показав то, что уже умею, тот же илицюань на большой скорости или змеиный призыв. Обещанное додзюцу, кстати, так и не пробудилось. Хотя если проводить аналогию с шаринганом, должны быть какие-то условия пробуждения для подобного.

Хотя есть одно гигантское НО.

Мне всего шесть лет. Я этого попросту не могу знать, а мои упражнения выглядят как игры, конечно, когда я не исчезаю в мир змей, но уж это-то я могу проконтролировать — чтобы никто меня не заметил. И если я не найду выхода, мне придется учиться быть обычным мясом. Или жертвой палача, если я раскрою свои навыки. Потому как здесь шпионом и в теории, и на практике может быть каждый. Тем более, крайне странная история моего появления, списанная на случайность, обязательно всплывет...

А нам того не надо...

Уже прошел год с того момента, как я здесь появился. И я уже начал наводить шухер. Начнем с того, что я случайно, на самом деле случайно, когда бегал за цветами, столкнулся с красноволосой женщиной. И имела эта женщина крайне знакомую прическу...

Мито Узумаки.

Она была в цветочном магазине с миленькой маленькой девочкой моего возраста. Красные волосы, красивое лицо, и, что самое главное, она была европейкой! Аловолосой, курносой, белокожей... Я не мастер в определении нации по форме лица... Но блин! Я скорее объявлю, что эта женщина и девочка ближайшие родственники Аски Лэнгли, небезызвестного немецкого пилота Евангелиона, чем то, что они имеют хотя бы намек на азиатские черты лица. Собственно, Минато тоже был скорее славянской внешности, чем азиатской, в отличие от виденных мной типичных японцев — Учих и прочих жителей Конохи, напоминавших азиатов большей своей частью. Орочимару, судя по лицу из зеркала, был больше похож на европейца с глубокими корнями в

Кстати, не помню, кто мне сказал, что Кушина приехала сюда будучи уже семилетней... Наверняка какая-то путаница... И Мито явно не собиралась выпускать девочку из дома без должного воспитания и подготовки. Потому как даже такой сомнительный контакт, как я, сказавший ей лишь пару слов, причем приправленных детскостью и моим любимым "сбежавшим от логопеда" говорком, заставил химе Узумаки насторожиться. Наверняка та же ситуация, что и у Учих, Хьюг и прочих крупных кланов — только сдача экзамена и редкие посещения занятий, а все остальное внутри самого клана...

И начинаю подозревать, что-то ее вынудило перестать следовать традиции и отпустить Кушину в академию... И это "что-то" наверняка тандем Хирузен-Данзо... Ну и передача биджу заодно, которая бы не смогла пройти, будь у наших Медведо-Путиных хотя бы призрачная неуверенность в лояльности джинчурики к деревне. В мою теорию укладывается и дальнейшая дурь, происходившая с ней по сюжету. И близкое знакомство с Минато, который от нее не шарахался, ибо умный. И похищение, когда мальчишка, хоть и талантливый, но в одиночку поперся спасать, вдумайтесь только, джинчурики! Которого спиздили из деревни, как однажды спиздили у меня в общаге тарелку пельмешей... И рассекретить того воришку мне удалось мгновенно, ибо жили мы в одной комнате... Так и здесь. Сами пельмешки не очень поняли, что вляпались и пойдут не в тот желудок, чей хозяин их готовил, но вот Кушина... Кушина уже сейчас девочка бойкая, развитая, и вряд ли, не будь на тот момент играющих гормонов и отсутствующей старшей подруги, то есть госпожи Мито, она бы не сумела добраться хотя бы до части правды.

А смех у меня все-таки странный... Если смеюсь не "ку-ку-ку", а открыто, начинается крайне идиотский и, я бы даже сказал, очень смешной, простите за тавтологию, смех. А "ку-ку-ку" хоть и противно, если еще и облизнуться, но... Облизываться я пробовал только перед зеркалом и больше не повторял. Если я еще и дойду до сеннин-мода в своем общении со змеями, то с Орочимару сходство будет неразличимым. Так что надо как-то зарегистрировать наше с ним родство, но вот как? Сеннина все это время нет, он, видать, со своими сокомандниками пошел паломничество совершать по местам, где прошлась война... Если честно, войны — это вообще не мое, я даже стратегии до конца только ради сюжета проходил, а не забавы для.

— Хэби! Пошли играть! — тщательно проговаривающий все буквы желтоволосый малыш подбежал под место моего нахождения и замахал руками как пропеллер.

Я негромко вздохнул на это и повис на карнизе, чтобы затем спрыгнуть.

Что поделаешь... Приходиться соответствовать своему возрасту и хоть иногда показываться, так скажем, на людях... Да и я сам виноват, что завел у Минато привычку звать меня поиграть именно в это время дня после моих "странных игр". Это соответствовало моему плану подловить кого-то из сеннинов на возвращении в Коноху. К нам присоединялись другие ребята, и мы начинали самую интересную из всех возможных для ребенка-сироты игр. Мы играли в сеннинов.

О, мой коварный план...

Ни один сеннин не пропустит мимо себя стайку детишек, разбирающую роли и буквально бьющуюся насмерть, чтобы стать Джирайей, Цунаде или даже Саламандрой. А когда подойдет кто-то из взрослых, те же сеннины, они смогут увидеть меня, сидящего или стоящего, повторяющего формы или читающего словарь кандзи где-то в сторонке... Почти полную копию Орочимару. Только узоры под глазами не фиолетовые, а серовато-черные. И волосы короче. И один глаз скрыт челкой. Все же, я пытаюсь просчитать еще и появление додзюцу, потому лучше мне иметь одну постоянную прическу, чем удивить потом кого-то из знакомых новым имиджем. Кстати, насчет узоров... Змеи говорят, что при достижении сеннинства у каждого цвет свой... Так что они определили цвет и порекомендовали радоваться, потому как темная чакра им очень нравится. Это поможет достичь обширности призыва и большего единения с тотемом, но я, правда, не особо хочу объединяться со змеей так, как это сделает в возможном будущем мой папаня... Нелюдем становиться — это последнее дело...

И без того уже будущий шиноби.

Я и не подозревал, что моя спокойная жизнь закончилась еще тогда, когда ноги коснулись запыленной дороги на выходе из ворот забора перед приютом. Ведь именно в это время в селение возвращались сеннины. Правда, только вдвоем.

Глава 4. Способы делать добро в особо корыстных целях.

Орочимару целый год провел в путешествиях.

И это его порядком достало.

Тетрадей целый ворох набрался, и их постоянно приходится спасать от дождя, ведь это научный труд, который, как известно, хрен восстановишь из памяти во всех деталях, ибо пишется все в зависимости от вдохновения. Но дождь — это не главное. Просто вовремя положил в свиток и не беспокоишься.

Но вот тут вмешиваются случайности, вроде стукнувшей в голову Джирайе идее сбросить друга с водопада. Или еще как поддержать боевой дух команды, что уже и не команда. Но Джирайя не хочет в это верить, Цунаде не до того, а Орочимару... Орочимару не нанимался их просвещать. Тем более, ему пока гораздо выгоднее держать их ближе.

"Но когда нам встретилась компания из детишек..." — думал Орочимару, расслабленно развалившись в абсолютно пустой, благодаря ночному времени суток, купальне у горячих источников. Двое сеннинов были уже недалеко от Конохи, всего в паре часов, но решили остановиться в одной из деревушек из-за этого самого наступления темноты. — "О, да... Лица сокомандников были великолепны, когда я выдал то, что накипело. Правда, они, конечно, подумали, что я правда хочу этих малявок прибить... Но если бы этого хотел шиноби моего уровня, то он бы и сделал это. Обычный сарказм, злая ирония, но напряжение сказалось, и они восприняли все всерьез..." — змеиный сеннин подозревал, что здесь не обошлось без науськивания от Сарутоби, потому как раньше на отсутствие чувства юмора у своего друга ни Цунаде, ни Джирайя не жаловались, они просто знали, что этого самого чувства у Орочимару нет, и всегда пропускали мимо ушей все издевки и подколки, зная, что это не со зла, а от особого строения мозгов — когда ты сам свои шутки прекрасно понимаешь, но реакции людей, без предварительного пояснения, не следует. — "Но сейчас подобное было не к месту. Хотя не подкинуть детишкам еды я все-таки не смог. Во-первых, тогда бы точно стал в глазах своих спутников образцовым злодеем и, во-вторых, было не жалко. Но то, что Джирайя остался обучать этих детей..."

Орочимару немного изменил положение тела и потянулся.

"Они не из Конохи, раз.

Они не являются возможными союзниками Конохи, два.

И три — этот альтруист просто заставил своими действиями Цунаде и меня путешествовать дальше только вдвоем! Конечно, мы свернули наш поход и отправились назад... И спасибо мне, я подумал о двух великих вещах — женская непостоянность и мужская солидарность с этой непостоянностью... А то эта нервная меня бы пришибла через пару дней, после круглогодичного общения с Джирайей у нее бы поднялась не только ручка, но и ножка, если бы я вдруг достал... Так что теперь почти все время молчу, говорю только по делу... И на нашем пути чуть ли не в каждой деревушке на всякий случай имеются горячие источники или хорошие купальни. Слабость Цунаде... Хотя нет, теперь слабость Цунаде — это кровь... И вообще... Надо бы поработать над воплощением моего кова-а-арного плана по выведению Сенджу-химе из ее этой хронической депрессии... А то еще запьет..."