Говорящий Бог, Палачи

Лиафорн задумался и не нашел возможных ответов. Он найдет Агнес Цози и спросит ее.

Вспомнившаяся Агнес Цози Липхорн оказалась, по всей видимости, правильной. По крайней мере, когда Лиафорн спросил о ней, поскольку первым шагом в том, что, как он опасался, будет долгая охота, он узнал, что семья планировала для нее церемонию Ейбичая. Он провел несколько часов, задавая вопросы по телефону, и решил, что ему повезло. Похоже, что на данный момент запланировано только три великих церемонии «Ночного пения». Один из них будет проводиться на Ярмарке народов навахо в Window Rock для человека по имени Роанхорс, а другой запланирован на декабрь возле Burnt Water для кого-то из семьи Горман. Это оставило Агнес Цози из Нижнего Гризвуда как единственную возможность.

Дорога из офиса Лиафорна в Окно-Рок в Лоуэр-Гризвуд привела его на запад, через леса пондероза плато Дефайанс, через холмы пиньон-можжевельник, окружающие Ганадо, а затем на юго-восток, в заросший полынью пейзаж, уходящий в Раскрашенную пустыню. В школе-интернате Лоуэр-Гризвуд те дети, которые жили достаточно близко, чтобы учиться на дневном отделении, забирались в автобус, чтобы ехать домой. Липхорн спросил водителя, где найти дом Агнес Цози.

«Двенадцать миль до перекрестка к северу от Бета-Хочи», — сказал водитель. «А затем вы поворачиваете обратно на юг в сторону Белого Конуса примерно на две мили и едете по грунтовой дороге мимо торгового поста На-А-Ти, и примерно в трех-четырех милях от нее, справа от вас, есть дорога, ведущая к оборотная сторона Tesihim Butte. Это дорога, которая ведет к дому старушки Цози. Может быть, около двух миль ".

"Дорога?" — спросил Лиафорн.

Водителем была стройная молодая женщина лет тридцати. Она точно знала, что имел в виду Лиафорн. Она ухмыльнулась.

«Ну, вообще-то, это две колеи через луг. Но найти легко. Там, прямо на вершине склона, цветет большая куча астр ".

Перекресток пути к месту Цози найти было несложно. Астры цвели везде

по грунтовой дороге мимо торгового поста На-А-Ти, но место, где колеи уходили от дороги, также было отмечено столбиком, о котором водитель автобуса не упомянула. На столбе застрял старый багажник, что свидетельствовало о том, что кто-то будет дома. Лиафорн включил пониженную передачу и повернул вниз по колеям. Он чувствовал себя прекрасно. Все, что касалось этого дела, связанного с изучением того, почему у мертвого человека было имя Агнес Цози в кармане, работало хорошо.

«Я понятия не имею, кто это мог быть», — сказала Агнес Цози. Она полулежала, худощавая, седая, опираясь подушками на металлическую кровать под кустарниковой беседкой рядом с ее домом, и держала в руках фотографию этого человека на полароиде. с острыми туфлями. Она протянула его Джолин Йеллоу, стоявшей возле дивана. «Дочь, ты знаешь этого человека?»

Джолин Йеллоу изучила фотографию, покачала головой и вернула отпечаток Липхорну. Он слишком долго занимался этим делом, чтобы выказывать разочарование.

«Есть идеи, почему какой-то незнакомец может прийти сюда к твоему Ейбичаю?»

"Нет." Она покачала головой. «Не этот незнакомец».

Только не этот незнакомец. Лиафорн подумал об этом. Агнес Цози объяснит вовремя. Теперь она смотрела в сторону, на пологий склон, уходивший от Тесихим Бьютт, а затем постепенно поднимающийся к резким темным очертаниям Ниппл Бьютт на западе. Шалфей был серым и серебристым от осени, вечернее солнце окутывало его косыми тенями, и всюду был желтый цвет цветущих змей и пурпур астр. «Красота перед ней», — подумал Лиафорн. Красота вокруг нее.

Но на лице Агнес Цози не было никаких признаков того, что она наслаждается красотой. Оно выглядело напряженным и больным.

«У нас есть письмо, — сказала Агнес Цози. «Это в хогане», — она ​​взглянула на Джолин Йеллоу, — «Моя дочь достанет его, чтобы ты посмотрел».

Письмо было напечатано на стандартной высокосортной бумаге.

13 сентября. Уважаемая госпожа Цози!

Я прочитал о вас в старом выпуске National Geographic — в том, в котором был длинный рассказ о навахо. В нем говорилось, что вы были членом клана Горькой Воды, который также был кланом моей бабушки, и я заметил по вашей фотографии, которая у них была, что вы двое похожи. Я пишу вам, потому что хочу попросить об одолжении.

Я на четверть навахо по крови. Моя бабушка сказала мне, что она вся навахо, но вышла замуж за белого человека, как и моя мать. Но я чувствую себя навахо и хотел бы посмотреть, что можно сделать, чтобы официально стать членом этого племени. Я также хотел бы приехать в Аризону и поговорить с вами о моей семье. Я помню, что моя бабушка сказала мне, что она сама была внучкой Ганадо Мучо и что она родилась в семье Горьких Вод, и что клан ее отца был Народом Потоков, Сошедшимся вместе.

Пожалуйста, дайте мне знать, могу ли я приехать и навестить вас и что-нибудь, что вы можете мне рассказать о том, как я мог стать бы навахо.

С уважением,

Генри Хайхок

Я прилагаю конверт с обратным адресом и маркой.

Лиафорн перечитал письмо, пытаясь связать эти слова, эту странную просьбу с надменным лицом человека в остроконечных туфлях.

"Вы ответили на это?"

«Я сказала ему прийти», — сказала Агнес Цози. Она вздохнула, переместилась, поморщилась.

Лиафорн ждал.

«Я сказал ему, что после первых заморозков для меня будет йейбичай. Вероятно, в конце ноября. Это будет когда приехать. Там будут другие люди Горькой Воды, с которыми он сможет поговорить. Я сказал, что он может поговорить с хатаали. Кто поет. Может быть, ему было бы уместно посмотреть сквозь маску и получить посвящение, как они делают с мальчиками в последнюю ночь пения. Я сказал, что не знаю об этом. Ему придется спросить об этом хатаалий. А потом он может пойти в Window Rock и посмотреть, сможет ли он попасть на племенные встречи. Он мог узнать от людей там, какие доказательства ему понадобятся ".

Лиафорн ждал. Но Агнес Цози сказала то, что должна была сказать.

"Он ответил на ваше письмо?"

«Еще нет», — сказала она. «Или, может быть, он это сделал, и его письмо находится в Бета Хочи. Именно там мы забираем нашу почту».

«Некоторое время никто не был у торгового поста», — сказал Джолин Йеллоу. «Не с прошлой недели».

«Как ты думаешь, ты знаешь, кем была бабушка этого человека?» — спросил Липхорн.

«Может быть», — сказала Агнес Цози. «Я помню, они сказали, что у моей матери есть тетя, которая уехала в интернат и больше не вернулась».

«В любом случае, — сказала Джолин Йеллоу, — он не тот человек».

Лиафорн удивленно посмотрел на нее.

«Он прислал свою фотографию», — сказала она. «Я получу это».

Это была цветная фотография размером около двух дюймов в квадрате, из тех, что делали машинкой для вклеивания в паспорта. На нем было длинное стройное лицо,

большие голубые глаза и длинные светлые волосы, заплетенные в две тугие косы. Это лицо всегда выглядело мальчишеским.

«Он определенно не похож на навахо», — сказал Лиапхорн, думая, что этот Генри Хайхок еще меньше похож на человека в остроконечных туфлях.

Глава четвертая

Офицер Джим Чи, стоявший позади него в лечебном хогане, слышал пение первых танцоров, которые красили церемониальную краску. Чи был заинтересован. Он выбрал место, из которого он мог видеть сквозь дверной проем хогана и наблюдать за готовящимися персонификаторами. Это были восемь мужчин среднего возраста из района Нашитти в Нью-Мексико, далеко к востоку от дома Агнес Цози, ниже Тесихим Бьютт. Они разрисовали сначала правые руки, затем лица ото лба вниз, а затем их тела, готовясь представлять святых людей из мифологии навахо, йеи, могущественные духи. Этот церемониал Ночного пения был тем, что Чи надеялся когда-нибудь изучить сам. дедушка всех духов. Представление длилось девять дней и включало пять сложных рисунков на песке и множество песен. Чтобы выучить его, потребуется много времени, как и найти хатаали, готового взять его в ученики. Но для этого, ему придется уйти из племенной полиции навахо. Но это было где-то в далеком будущем. Теперь его работа заключалась в наблюдении за Слабым Человеком из Вашингтона. Имя Генри Хайхока было указано в федеральном ордере.

«Генри Хайхок», — сказал капитан Ларго, протягивая ему папку. «Обычно, когда они решают стать индейцами и называть себя как-то вроде Белого Облака, или Сидящего Медведя, или Хай-Хока, они решают, что они« собираются стать чероки ». Или какое-то другое достойное племя, о котором все знают. Но этот придурок должен был выбрать навахо ».

Чи читал папку. «Бегство через границы штата, чтобы избежать судебного преследования», — сказал он. "Судебное преследование за что?"

«Осквернение могил», — сказал Ларго. Он засмеялся, покачал головой, искренне удивленный иронией. «Разве это не идеальное преступное занятие для человека, который решает объявить себя навахо?»

Чи заметил нечто, что показалось ему даже более ироничным, чем белый грабитель могил, объявивший себя навахо — племенем, которое, как оказалось, испытывало яростное религиозное отвращение к трупам и всему, что связано со смертью.

"Он охотник за горшками?" — спросил Чи. «Неужели ФБР действительно пытается поймать охотника за горшками?» Раскопки могил с целью кражи доколумбовой керамики для рынка коллекционеров на протяжении многих поколений были федеральным преступлением и крупным бизнесом на плато Колорадо, и апатия ФБР по этому поводу была непоколебимой и широко известной. Чи стоял перед столом Ларго, пытаясь представить, что могло бы вывести федералов из-за такой исторической и монолитной инерции.

"Он не охотился на горшки, — сказал Ларго. — Он политик. Он раскапывал скелеты белагааны на востоке". Ларго объяснил, что Хайхок сделал со скелетами. «Значит, они были не только белыми скелетами, но и очень важными людьми, белагааны скелетами».

"О," сказал Чи.

"В любом случае, все, что вам нужно знать об этом, — это то, что вы идете в Дом Капитула Нижнего Гризвуда и узнаете, где они держат этого Ейбичая. Вероятно, это будет у Агнес Цози. Это та, для которой они исполняют «Ночное заклинание». В любом случае, этот хай-ястреб должен прийти сюда. Вероятно, он уже здесь. ФБР сообщает, что он арендовал Ford Bronco у Avis в Вашингтоне. Белый. Они думают, что он пригнал его сюда. Итак, вы отправитесь к старухе Цози. Если он там, приведите его. А если его еще нет, оставайтесь и ждите его.

"Девять дней?"

«Сегодня последняя ночь Ейбичая, — сказал Ларго. — Именно тогда миссис Цози сказала, что сказала ему приехать».

«Что заставляет нас думать, что этот парень едет сюда всю дорогу за Yeibichai? Для меня это звучит странно». Чи смотрел на лист в папке, когда сказал это. Когда он поднял глаза, капитан Ларго сердито смотрел на него.

«Вам не платят за принятие решений о том, знают ли федералы, что они, черт возьми, делают», — сказал капитан. «Тебе платят за то, что я тебе говорю. Но если это сделает тебя счастливее, нам сказали, что Хайхок сказал ему еще в Вашингтоне, что он приезжает в резервацию навахо, чтобы присутствовать на Еибичаи этой конкретной Агнес Цоси. Тебе этого достаточно? "

Это было достаточно хорошо. Итак, последние четыре часа Чи был в доме Агнес Цози, ожидая, когда Генри Хайхок прибудет на этот церемониал Ейбичая, чтобы он мог его арестовать. Чи умел ждать. Он ждал в своем любимом укрытии недалеко от Месы Бэби-Рокс, чтобы спровоцировать водителей на превышение скорости на бесконечных пустых километрах трассы США 160.

чтобы оштрафовать водителей за превышение скорости. Он ждал на краю родео-толпы неосторожных бутлегеров и в коридорах за пределами различных залов судебных заседаний Министерства юстиции навахо, когда его вызовут для дачи показаний. Заместитель шерифа Ковбой Даши, его хороший друг, присоединившийся к этому предприятию, бесконечно жаловался на то, что их работа требует ожидания. Чи не возражал. У него был один из тех умов, в которых постоянно возобновляется любопытство. Кого бы он ни ждал, глаза Чи блуждали. Они всегда находили то, что его интересовало. Здесь, ожидая появления (или не появления) белого Ford Bronco, Чи был сначала очарован самим церемониалом. А потом он заметил человека с плохими руками.

«Плохие руки» были действительно любопытны.

Он прибыл рано, как и Чи, незадолго до захода солнца в перерыве между дневным пением в лечебном хогане и танцами йей, которые начинались только тогда, когда ночь была совершенно темной. Он был за рулем зеленого четырехдверного Jeep Cherokee, на котором была наклейка компании по аренде автомобилей Фармингтона. Чи сначала опознал его как belagaana, того типа, принадлежащего социально-этническим типам, в который входили белые и все те, кто не входил в состав группы. ни динехов (навахо), ни накаев (мексиканцы), ни зуни, ни хопи, ни апачей, ни утесов, ни членов каких-либо других индейских племен, которые жили достаточно близко к навахо, чтобы заслужить имя на языке навахо -который не имел существительного, означающего «индеец». Таким образом, «Плохие Руки» по умолчанию был белагана. Плохие Руки не был единственными белым, которых привлек этот церемониал, но он был единственным, кто бросил вызов системе личной классификации Чи.

Горстка других белых, стоящих у костров или согревающихся в своих машинах, вписалась достаточно аккуратно. Двое были «друзьями». Среди них был долговязый лысый мужчина, у которого Чи иногда покупал сено в кормовом магазине Gallup, и Эрни Бюлоу, высокий седобородый пустынный житель, который вырос в Большой резервации и написал книгу о табу навахо. Бюлоу связно говорил на навахо и установил тесные личные отношения с семьями навахо. Сегодня он привез с собой в своем пыльном универсале толстого навахо и трех белых женщин средних лет, все из которых стояли рядом с автомобилем, выглядя холодными и нервными. Чи отнес женщин к своей "туристической" категории. Остальная часть делегации белагаана была в основном "одинокими рейнджерами" — частью либеральной / интеллектуальной группы. Они стекались на территорию гор навахо и объявили себя представителями и хранители семей навахо, которым грозит выселение из своих земель в том, что стало частью хопи старой резервации совместного использования. Одинокие рейнджеры были неприятностью, но также источником анекдотов и забавы. Например, двое мужчин не намного старше Чи и симпатичная молодая блондинка с волосами, закатанными на макушку. Все были одеты в рваные джинсы, джинсовую куртку и форму с попонами своей клики.

Галстук Bad Hands, аккуратно подогнанный деловой костюм, белая рубашка, перчатки из тонкой черной кожи, фетровая шляпа с открытыми полями, пальто с меховым воротником — все это дисквалифицирует его как одинокого рейнджера. Как и они, он был городским жителем Полная незаинтересованность в церемонии исключила его как туриста, и он, казалось, никого здесь не знал — большинство из них — Люди Горькой Воды из материнского клана пациента. Как и Джим Чи, Bad Hands просто ждал. Но для Плохих Руки ожидание было безрадостным делом. Он не выказывал никакого удовольствия от этого.