| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Это же наша Всероссийская выставка — узнаю ландшафт... Только...
Лиза, тут как тут — со своей очаровательной улыбкой и, как бы непроизвольно поправляя свою — несколько коротковатую для этих времён юбчонку, на долю секунды ещё выше задрала её:
— Вы совершенно правы, товарищ...
Тот, весь буквально "потёк":
— Алексей Викторович... Кхе, кхе... Можно просто — Алексей.
Лиза подходит вплотную, как бы случайно оступившись — слегка задела его грудью и, с несколько эротичным придыханием:
— "Алексей", подходит больше — ведь, Вы так классно выглядите! А можно, я буду называть Вас "Лёша"? Тогда быть может — перейдём на "ты"?
Я смотрел на эту "сценку" и мысленно аплодировал... Нет, не Елизавете — себе, любимому.
Главный архитектор, буквально заблеял агнцем влекомым на заклание:
— Меее...
— Меня зовут Елизавета Молчанова. Я — автор это картины..., — заглядывает в замаслившиеся глазки, — тебе она понравилось, Лёша?
Думаю, в тот момент ему бы и "Чёрный квадрат" Малевича понравился! Я эту тему, кстати, уже "обсасывал" — да тот её уже "зачикал", абстракционист хренов! Правильно их Хрущ Кукурузный обозвал пи... Хм, гкхм... Ну, в курсе, да?!
— Очень понравилось! Очень похоже на...
— Ты прав, Лёша! Эта картина так и называется: "На Выставку достижений народного хозяйства СССР. 21 век". Это наша Выставка — только в далёком будущем, когда...
Бла, бла, бла...
Елизавета мозги знатно умеет "залюбить" "нужному" мужчине — только уши подставляй... Моя школа, на мне она "репетировала"! А я, как наш режиссёр кричал: "Не верю" и требовал повторить.
Она так ему "присела на уши", что тот забыл за чем он и пришёл... А пришёл Щусев с целью выгнать нас взашей из центрального павильона. Теперь же, даже разговор об этом не шёл:
— Лиза, а что ты делаешь сегодня вечером?
Та, смущенно зардевшись, "особым" жестом поправляет причёску — не забывая при этом поправить юбчонку и лукаво "стрельнуть" глазками:
— Сегодня вечером у меня "критические дни"... Ну, ты понимаешь про что я.
Тот покраснел, как "купаемый конь" у Петрова-Водкина.
Застенчивый педофил какой-то нам с Лизкой попался!
Прям, как "Голубой воришка" Альхен у Ильфа и Петрова. Впрочем, в это славное время и слова то такого не знают.
— Но, вот если через недельку...
"Через недельку" выставка закончится, а Елизавета Молчанова очень удачно продаст свою картину неизвестному коллекционеру и, официально станет основоположником нового направления в изобразительном искусстве — "неофутуризма". Где-то с полгода про неё только и говорили — забыв про Петрова-Водкина с его "Красным конём" и про Малевича — с его "квадратами"...
Что касается меня, то я довольно близко познакомившись с архитекторами-организаторами Выставки, выцыганил у них проекты зданий-павильонов и твёрдо намерен воспроизвести их у себя в Ульяновске.
Ещё вот, появилась спонтанно одна интересно-многообещающая мысля.
Осенью 1925 года в Париже пройдёт "Международная выставка декоративного искусства и художественной промышленности" и СССР тоже будет в ней участвовать. Интересно, Алексей Щусев и там будет руководителем советского павильона или нет? Надо будет хорошенько порыться в своём "послезнании"...
В любом случае, человек по чьему проекту был построен сперва — временно-деревянный, а затем — каменно-постоянный Мавзолей для останков Ленина, имеет большое влияние и с ним надо дружить.
— Лиза, ты хочешь съездить в Париж... Эээ... Скажем через пару годков?
Слегка иронично-равнодушно улыбнувшись:
— Как ты сам говоришь, Серафим: "Хотеть не вредно...".
Однако, меня не обманешь: какая юная особа не хочет "попасть в Париж"?! Поэтому, без всякого стёба:
— Тогда отнесись к знакомству с этим педофилом очень(!!!) серьёзно.
Сперва задумавшись, затем вмиг повеселев:
— Хорошо! Сходим с ним на "фильму" и там дам ему за ручку до локтя подержаться. А кто такой "педофил", интересно?
— Что-то вроде серого волка из сказки — знакомящегося в лесу с красными шапочками.
— Ну, дядя Лёша, скорее — седой волк и, Москва — не лес.
Предупреждающе поднимаю палец вверх:
— Хуже! Любой город (кроме нашего Ульяновска, конечно) — это каменные джунгли. Поэтому, будь предельно осторожна, моя девочка.
* * *
Однако, не одними лишь "железяками" и живописью жив человек!
На "Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке, впервые представили свои образцы моделей советские дизайнеры одежды, среди которых запомнились работы Надежды Ломановой и Веры Мухиной...
Да, да!
Той самой Веры Мухиной которая изваяла "Рабочего и крестьянку"...
Помните, да?
Ну, те — здоровые мужик и баба на ВДНХ и, оба — с серпом и молотом.
В нашей делегации находилась и председатель кооператива "Красная игла" Анна Ивановна Паршина со своими образцами одежды — стиль большинства из которых разумеется, имеет "роялистые" уши. Наши "пролетарку" и "разгрузку" — как и образцы обуви, тоже заметили и уже на третий день — пригласили участвовать в демонстрациях моды. Правда, никаких премий не досталось по чисто бюрократической причине — не были вовремя и правильно, поданы заявки на участие в Выставке.
— Ну и да ладно! Какие наши с вами годы, Анна Ивановна?
В этой отрасли народного хозяйства, были две проблемы — отражённые на показах моделей: парадная форма для Красной Армии и универсальная рабочая одежда. Сразу скажу: ни "пролетарка", ни какие другие предоставленные фасоны — не были приняты по различным причинам, среди которых экономическая — далеко не единственная.
А вот "разгрузка" — была рекомендована к производству всеми предприятиями лёгкой промышленности, как дополнение к рабочей спецодежде.
Ну, как говорится — лиха беда начало!
* * *
Произошло ещё одно — казалось бы незначительное событие, но тем не менее — могущее привести надеюсь — к весьма значительным результатам.
У Крымского моста, на Москве-реке — располагался авиационный уголок, где на гидросамолете "Юнкерс" катали за довольно-таки высокую плату посетителей выставки. Узнав про то, мои комсомольцы просто взмолились:
— Серафим! Хотим покататься на самолёте! НУ, ПОЖАЛУЙСТА!!!
Особенно, Санька да Ванька — те просто не слазили с меня.
— Ребята! Удовольствие платное, так что думайте — где подзаработать.
Почему не из моих средств? Ведь я уже достаточно состоятелен и, при желании — мог прокатить на самолёте всё население Ульяновска — причём неоднократно?
Да, потому что, я меньше всего, я хотел воспитать из своих ребят тунеядцев — "катающихся" на моей шее. Так я и собственных детей воспитывал и, слава Богу, сын у меня — ещё учась в ВУЗе, подрабатывая барменом — сам себе купил неплохую машинёшку, а дочь заняв третье место в конкурсе детских рисунков — получила кроме диплома навороченный планшет.
Мои комсомольцы — крутились, кто как мог!
Барон, куда-то на ночь исчез и явившись утром с красными от недосыпа глазищами, предъявил требуемую сумму:
— Копеечка в копеечку — можешь пересчитать!
— В конторе "пересчитывают", а я своим верю на слово. Откуда "дровишки", кстати?
— Сарай разобрали.
— А если серьёзно и по-честноку?
Тот, не моргнув глазом:
— Вагоны на товарной станции всю ночь разгружал!
Не показав и тени сомнения:
— Однако, опять верю.
"Надо будет сводки происшествий в газетах посмотреть, — озабоченно думаю, — не пропал ли этой ночью какой-нибудь товарняк...".
Елизавета, ещё не продавшая свою картину, застенчиво улыбнувшись — одёрнула задравшуюся на грани фола юбчонку своей "Пролетарочки" и попросила "в долг" у педофила-Лёши.
Домовёнок катал желающих на "Мотыге" по выставке — естественно за мзду, а не за красивые глазки.
Санька да Ванька, где-то подсмотрев, бегали по выставке с специальными кружками на перевязи через плечо — собирали пожертвования на строительство Красного военно-воздушного флота от "Общества друзей воздушного флота СССР" (ОДВФ)... На "допросе" где взяли "кружки", держались строго "по уставу" — ничего кроме малозначащих сведений с них не выбил.
У Кондрата Конофальского деньги были свои — ранее заработанные статьями (отредактированными мной, конечно) в газетах.
Ефим Анисимов никуда не бегал. Он руководил всем "процессом" и в конце его собрал "комсомольские взносы".
Пока стояли в очереди у деревянного причала, куда после каждой экскурсии подплывал шестиместный водоплавающий "Юнкерс"-13, невольно обратили внимание на нескольких ребят — активистов "ОДВФ", следящими за порядком, продающих билеты и помогающих обслуживать гидросамолёт. Двое из них особенно привлекли наше и прочих желающих покататься внимание: самый младший и неловкий — постоянно падающий под общий смех с поплавка в воду и другой — постарше. Тот, грамотно распоряжался своими ровесниками, а они ему охотно и беспрекословно — чувствовался природный лидер и организатор.
Присмотревшись к нему, я внутренне ахнул — кое-что вспомнив и, тут же отозвав в сторонку — озадачил Ваньку и Саньку:
— Ребята! Если хотите чтоб в Ульяновске был свой аэроклуб — познакомитесь вон с тем чернявым парнем, станьте его лучшими друзьями и, завтра перед обедом — любой ценой затащите его в наш отдел на Выставке.
Подумав, я принял донельзя официальный вид:
— Считайте это боевым приказом!
— А кто это?
— Это "Як" — человек и самолёт!
Переглядываются недоумённо: с виду — паренёк, как паренёк:
— Серафим...
Строго нахмурив брови:
— Никак, дисциплинарный устав забыли?! Что в нём говорится про выполнение приказа начальства?
Хором:
— "Точно, беспрекословно и в срок...".
— Там написано, чтоб задавать вопросы перед выполнением?
— Никак нет!
— Задание ясно?
Те, по-военному:
— Так точно!
— К выполнению приступить немедленно!
— Есть!
Барон, только довольно ухмыляется — здорово он их вымуштровал, однако!
Вскоре слышу дружное:
— Здорово!
— Здравствуйте...
Те также — хором:
— Я Иван (Александр), а это — брат мой Санька (Ванька).
Чернявый, атакованный с обоих флангов — только диву даётся:
— Вы близнецы?
— Да, близнецы — мы с Ульяновска на Выставку приехали! Давай дружить? Тебя как звать?
— Александр...
— Ты тоже Сашка?! Вот здорово!
— Я — Александр...
— Ты — комсомолец?
— Нет.
— А почему...? Всё равно давай с тобой дружить!
Тот, обречённо вздохнув:
— Давайте. После полётов останетесь и поможете помыть и...
— УУУРААА!!!
На меня, полёт в этом дребезжащем — насквозь продуваемом водоплавающем жестяном "сарае", впечатление произвёл — самое удручающее... Ощущения, как с ледяной горки в старом холодильнике несусь — было одно такое воспоминание детства.
Мои же комсомольцы, просто пищали от восторга — хотя некоторые слегка "позеленели" от страха и рвотных позывов.
На следующий же день, Ванька да Санька, буквально за руки подтащили того "чернявого" в Ульяновский отдел на Всероссийской выставке, показали все экспонаты и наконец — представили всей нашей группе у картины:
— Ребята, это — Саша! Он умеет делать модели планеров.
Затем, близнецы представили Александру всех нас:
— Саша, это — Лизка-художница, она эту картину нарисовала. Здорово получилось, да? Это — Кузьма, он ту телегу с мотором изобрёл. Это — Миша, он здорово ножи метает. Это — Ефим, он здорово дерётся...
— А это наш комсорг: его — чуть тем трактором не задавило! — мной они явно гордились и просто захлёбывались от восторга, — он воевал с белопанами, был у них в плену, починит любой автомобиль, знает — как сделать танк и...
— ...И как его делать не надо.
Приязненно улыбаясь, протягиваю руку:
— Серафим Свешников!
Тот, явно робея перед такой "выдающейся" личностью, тем не менее — твёрдо пожимает мою ладонь:
— Александр Яковлев.
Да, это был он — все сомнения разом исчезли!
Будущий главный конструктор авиазавода "Љ 115", заместитель Наркома авиационной промышленности по новой технике и личный референт Сталина по авиации.
Во время учёбы в школе, он в шестнадцать лет организовал авиационный кружок, где сконструировал свою первую авиационную модель. На следующий 1924 год, достигнув возраста 18 лет, Александр создаст свой первый планер "АВФ-10" — во время всесоюзных соревнований в Крыму признанный лучшим. В 1927 году будут проведены испытания его первого самолёта — авиетки "АИР-1".
Дальше, думаю рассказывать об одном из самых выдающихся конструкторов авиационного вооружения СССР, не стоит. Это был один из немногих моментов после моего "попадалова", когда мне остро захотелось перепеть Владимира Высоцкого:
"Я — "Як"— истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель...".
Задержав его ладонь в своей, говорю:
— Саша! Наша комсомольская ячейка уже давно хочет создать в Ульяновске аэроклуб. Ты мог бы сделать для нашего аэроклуба настоящий планер?
Тот, хотя и хотел бы — по глазам вижу, да мнётся:
— Это не так просто, товарищи! Нужны...
Перебиваю:
— Первым делом нужны деньги, так?
— Да, конечно — без денег ничего не получится.
Показываю картину:
— Тебе нравится это?
Тот, дёрнув кадыком, уставился не отрывая глаз... Каюсь, сперва подумал — от рисованного изображения авторши в несколько легкомысленном наряде.
Однако, ошибся!
— Конечно, нравится!
Он обернувшись, с высшей степенью заинтересованности спрашивает у живого воплощения девушки-тинэйджера:
— А что это за странный летательный аппарат...? Эээ...?
— Елизавета.
Та, улыбнувшись улыбкой Евы — протягивающей Адаму яблоко познания:
— Это — вертолёт. Он может садиться и взлетать вертикально. Хоть, на крышу дома к примеру.
Вижу, разгорающиеся глаза и змеем искусителем:
— Эта картина не тебе одному нравится, Александр! Наш товарищ Елизавета Молчанова скоро продаст её и, на вырученные деньги — построит планер, который на следующий год победит на Всесоюзных соревнованиях в Крыму. Ты хочешь помочь ей и нам?
У Елизаветы — глазища по юбилейному рублю каждый. Однако, молчит.
Яковлев помявшись, выдавливает:
— Хочу...
— Ты согласен ради этого переехать в Ульяновск? Это город в Нижегородской губернии — где делают все эти вещи, что ты видишь в нашим отделе Выставки.
Тот, крайне вежливо:
— Я коренной москвич и люблю свой город — свою Москву.
Я напористо:
— Что ты больше любишь: Москву или авиацию?
Бросив на меня взгляд искоса:
— Я подумаю над вашим предложением.
На лицо очень сильный характер, явно не ищущий лёгких путей. Даже на откровенное заигрывание с ним Елизаветы — он никак не реагирует! Не просто мне с ним будет, предчувствую — ох, как не просто...
— Хорошо! Думай пока и готовь проект планера.
Озабоченно посмотрев на часы, предлагаю:
— Товарищи! А не пойти ли нам пообедать? ...Александр, ты с нами?
Народ с готовность меня подержал:
— Давай с нами, Саня!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
