Тень Основателя

— Колдовские способности? Ты сказал — увеличение колдовских способностей?

— Ну да, в том числе и их, — признаться, его интерес к этим моим словам, учитывая то, из какого рода он происходит, показался мне несколько странным.

— Но колдовства не существует! Это все бабкины сказки!

* * *

Признаться, я был ошарашен. Причем ошарашен куда сильнее, чем даже в тот момент, когда передо мной материализовался его сволочное Величество. Сейчас я великолепно понимал Второго Императора, когда-то самолично прирезавшего моего так называемого предка. Представляю, как он в тот момент был счастлив! Увы, мне подобное удовольствие никак не светило. Хотя и хотелось. Очень!!! А чем, как не изощренным издевательством, могло быть заявление Дракона о том, что мое нынешнее паладинство, оказывается, способно усиливать некие несуществующие колдовские способности? Что, собственно, и подтвердил громкий смех, раздавшийся после моих слов.

Я человек спокойный и выдержанный. Сила воли и терпение у меня воистину железные. Будь это не так, я бы давно лежал на фамильном кладбище и кормил собой могильных червей, не заставляя герцога Атари нервничать по поводу беглого наследника рода Сержак. Но у всякого терпения есть свои пределы. Император там или не император, а в морду я ему дать всё же попытался.

Результат попытки был неутешителен. Новый приступ смеха у Дракона и расшибленная коленка, которую я здорово ушиб о каменный пол, провалившись в момент удара сквозь тело этой призрачной сволочи.

— Извини... — сквозь смех пробормотал Дракон, явно изо всех сил сдерживая безумное ржание. — Я просто не могу... Нет, ну это же надо... последний из Сержаков рвется набить мне физиономию, пытаясь доказать, что колдовства не существует... Скажи мне, если магии нет, то кто или что я такое? — Призрак демонстративно проплыл туда-сюда сквозь стену.

— Гад и сволочь особо крупных масштабов, — ни на миг не задержался я с ответом на поставленный вопрос.

Немного задумавшись, Дракон согласно кивнул. — И это тоже. Но я имел в виду немного другие свои нынешние качества. Он вновь проплыл сквозь стену. — Впрочем, неважно. Скажу лишь, что, похоже, в самое ближайшее время тебя ждет множество интереснейших открытий... Ученик!

У меня воистину железные нервы. Когда Дракон произнес последнее слово, определившее мой статус, я не стал впадать в истерику, не предпринял попытку самоубийства, и даже не попытался вновь броситься на него с кулаками. Я всего лишь тихо-мирно упал в обморок. И, пожалуй, это было самым лучшим, что я только мог сделать в сложившейся ситуации.

* * *

Глядя на лежащего перед ним подростка, призрак задумчиво почесал затылок, сдвинув надетый на нем боевой шлем практически до самых глаз. Чего-чего, а уж такой реакции от своего потомка он никак не ожидал.

— Что ж, — промолвил он, закончив свои размышления. — Материал, конечно, так себе... но будем работать с тем, что есть. — С этими словами, он сделал шаг вперед, и попытался прикоснулся ладонью к груди юноши. Короткий серебристый вихрь на мгновение возник точно над сердцем лежащей на грязном полу фигуры, и в следующее мгновение призрак исчез, словно затянутый внутрь тела какой-то необоримой силой. И лишь эхо, бродящее по залам давно опустевшего замка, долго носило отзвуки прозвучавшего из уст того, кого когда-то звали Лаорийским Драконом, грязного ругательства.

* * *

Интересно, чем этот фермер кормит своих куриц? Чистым хашшем, что ли? По крайней мере, нечто подобное со мной было только однажды, когда один из местных бандитов, отмечая удачный грабеж, забавы ради влил мне в глотку почти стакан настоянной на хашше браги.

Впрочем, не похоже... По крайней мере, на райских птиц, которые мне тогда мерещились, Лаорийский Дракон совершенно не тянет. С другой стороны, и самочувствие, как ни странно, вполне приличное... Помнится, после того стакана я три дня оклёмывался, чуть с голодухи не помер и все кусты возле своей хибарки загадил. Если бы не Талька, которая мне еду приносила, вряд ли бы выжил... А сейчас — жив, здоров, и даже ушибленная в видении нога совершенно не болит.

Я внимательно осмотрел левую ногу, колено которой здорово расшиб в своей галлюцинации во время нападения на призрак Первого Императора. Отсутствие не только серьезной ссадины, но даже синяка полностью подтверждало мою теорию о странном сне.

— А может здесь по ночам какие-то испарения нехорошие поднимаются? — Сказал я вслух, просто для того, чтоб услышать звук своего голоса. Тишина полуразрушенного замка внезапно начала действовать мне на нервы. — Недаром же его забросили. И до сих пор люди не живут...

— ...нимаются... имаются... маются... Бросили... осили... или... не даром... не живут... — подхваченные гулким эхом слова как-то очень уж странно вернулись ко мне, заставляя немедленно заткнуться. Оно конечно, ни колдовства, ни призраков не существует... Но задерживаться в этом странном месте мне что-то совершенно не хотелось. Недаром сюда люди не ходят... И я тоже больше ходить не буду! Даже если еще одну курицу украсть удастся! В конце концов, что я, себе другого укромного места не найду? — Не тратя лишнего времени, я поспешил покинуть столь неуютное место.

Выйдя во двор, освещаемый лучами только взошедшего над горизонтом солнца, я облегченно вздохнул, пеняя себе на излишнюю мнительность и поспешность. Старые сандалии, слетевшие с ног в ходе моего несколько торопливого выхода из замка, заменить мне было решительно нечем, а значит, сейчас придется возвращаться назад и искать их по всему маршруту. Бросив короткий взгляд на подымающееся над горизонтом солнце, лучи которого легко разгоняли все ночные страхи, я развернулся к темному пролому, из которого только что выбежал. Надо было спешить.

* * *

Лаора. Лаора великая, Лаора блистательная, Лаора великолепная... Так она звалась когда-то. Достойная и прекрасная столица великой империи. Но года расцвета прошли давно.

Все так же рвались ввысь шпили дворцов и башен, все так же нависала над приближающимся путником невероятной высоты стена, сложенная из неподъемных каменных блоков, и сверкали купола храмов, служа маяком для подходящих к городу кораблей. Вот только подойдя поближе можно было заметить и огромные трещины, пересекающие некогда нерушимую стену, потускневшую и облупившуюся облицовку дворцов, облезшую позолоту на куполах. С гибелью империи зачахла и Лаора. Уже не столица, а вольный торговый город под управлением сената. Вольный — ибо никто из множества самопровозглашенных князей, герцогов и королей, взявших власть над расчленённым телом империи, так и не рискнул объявить себя владыкой Лаоры. Ибо владыкой Лаоры может быть император, и только он. Император Лаорийской империи. И тот из правителей, что осмелился бы взять власть над практически беззащитным городом, немедленно был бы атакован союзом всех остальных владык, отнюдь не заинтересованных в восстановлении империи.

Так и жила Лаора, постепенно беднеющая и вымирающая, гордящаяся тенью былого величия и упорно не замечающая нынешнюю нищету. Город прошлого, город, в котором тень былого имела большую власть, чем нынешние владыки, город смерти и воспоминаний. И золотой императорский грифон, развевающийся над ратушей, выглядел злой насмешкой в городе, находящемся под управлением сената...

Выплеснутое из окна какого-то полуразвалившегося особняка ведро с помоями, расплескавшимися перед самым моим носом, весьма эффективно и вовремя оторвало меня от философских рассуждений о судьбах города. Вовремя — поскольку занятый своими мыслями я едва не проворонил идущего по улице громилу по кличке Клык, попадаться на глаза которому не имел ровным счётом никакого желания. Та еще сволочь. Так что, подавив острое желание как следует обматерить хозяйку, приложившую максимум стараний, чтобы на мою одежду попало как можно больше вонючей жидкости, я нырнул в ближайшую подворотню.

Увы. Незамеченным мне остаться не удалось. Обрадованно взревев, Клык немедленно попер в мою сторону.

— Неженка! Какого ... ты где-то шляешься, ... белобрысый? Хватай свои причиндалы в горсть и дуй к Рвачу, сегодня ночью Трехпалый нарвался! Рвач уже весь на говно изошел, если ты его не вытащишь, он тебя следом в Бездну направит! Я тебя с ночи разыскиваю, ... ... ты ...!!! — Мощная затрещина отправила меня в недолгий полёт, прерванный бурной встречей со стеной близлежащего дома. Стена выдержала. Моя голова, как ни странно, тоже. Фактически, удар даже не вышиб меня из сознания. Ослаб Клык, ослаб... Стареет, похоже... явно ведь бил, не сдерживаясь, вон какой злющий, а я даже сознания не потерял... Впрочем, демонстрировать свою стойкость я отнюдь не собирался, картинно сползая вниз по стене, оставив на ней кровавый след из разбитой головы. Шершавый старый кирпич, если к нему плотно прижаться, отлично сдирает кожу, а хорошая пакость этой скотине, раздающей удары вместо приветствия, стоила небольшой ссадины.

Интересно, что предпримет Рвач, когда Клык вместо единственного целителя банды принесет ему мою бессознательную тушку?

Да, да, да... Именно целителя. А что поделать? Жить-то хочется! А для воровства у меня руки не тем концом вставлены. Спереть курицу у зазевавшегося фермера — вот мой предел. А что посерьёзней — увы... Благо, в образовании, которое я получил еще будучи де Сержаком, немалое внимание отводилось основам целительства, а так же составлению лекарств, ядов и противоядий. Хотя обучение и не было завершено, полученных мной знаний оказалось достаточно для того, чтоб помочь мне выжить, оказавшись на улицах незнакомого города.

Тот объем знаний по лекарскому делу, алхимии и травничеству, который моя мать считала абсолютно обязательным к изучению, здесь, в предместьях Лаоры, было великой и сакральной тайной. Людей, способных составить настой для снятия лихорадки, излечения от головной боли или поноса, могущих зашить рану или вправить вывих в трущобах было очень немного. Собственно только я да бабка Клета. Но Клета — старуха лихая, бандитов недолюбливала, да и надавить на неё у Рвача возможности не было. Клан Либров, контролировавший почти четверть идущей через предместья контрабанды спиртного, славился своей резкостью, и на попытку надавить на мать одного из своих патриархов отреагировал бы весьма быстро и жестко.

Рвач, при всем своем сволочизме, совсем дураком не был, и расклад сил понимал неплохо, так что наехать на Клету даже не пытался. А вот у меня прикрытия или хоть какой-нибудь защиты не было.

Так я и получил предложение, от которого нельзя отказаться. Я лечу людей Рвача и тех, кого он скажет — лечу быстро, качественно и бесплатно, а они меня не убивают, и даже не калечат.

Впрочем, сейчас Клык, раздраженный необходимостью меня искать, забыл про эту договоренность, за что и поплатился. 'Приходить в сознание' я отказывался категорично, несмотря на щедро отвешиваемые мне пинки и пощечины. Только пустил небольшую струйку крови изо рта, мягко намекая высланному за мной идиоту, что в случае, если он продолжит попытки моей 'реанимации' посредством пинков, то банда может лишиться своего единственного целителя.

Кажется, до Клыка стали доходить все возможные последствия его несдержанности. По крайней мере, пинки прекратились, а в изрыгаемых им ругательствах стали проскальзывать панические ноты. Рвач ОЧЕНЬ не любил терять ценное имущество и приносящих ему деньги людей. Я проходил по обеим статьям, и наказание виновнику моей смерти или даже более-менее долгого выхода из строя грозило очень серьезное. Скрытно прибить меня или просто оставить на месте, доложив, что отыскать меня не удалось, Клык тоже не мог. Та самая хозяйка, что совсем недавно вылила на меня ведро помоев, с большим интересом наблюдала за бесплатным представлением с небольшого балкона, и, несомненно, с радостью сообщила бы Рвачу обо всех деталях происшествия. Да и других свидетелей хватало, так что о том, что Клык решится прибить меня 'по-тихому', я не волновался. Только не сейчас, когда он становился последним человеком, что видел меня живым, и, значит, в любом случае должным держать ответ перед Рвачём. Собственно, будь это иначе, я бы не рискнул разыгрывать данное представление.

Наконец осознав, что ни удары, ни ругань при всём его желании не способны вернуть меня в дееспособное состояние, Клык, глубоко вздохнув и в очередной раз выругавшись, взвалил меня на плечи. Похоже, я сейчас действительно необходим, раз отличающийся крайней ленью головорез решился тащить меня столь немалое расстояние, чтобы хоть как-то выполнить распоряжение своего хозяина.

Отлично. Похоже, мне повезло. И с возможностью как следует подгадить Клыку, да и Трехпалый, может быть, без моей помощи наконец-то сдохнет. Причем я за его смерть отвечать не буду. Сам, всё сам... А я лежу без сознания. Сила Клыка общеизвестна, собственно, только из-за неё этого идиота в банде и держат, так если я от его удара день-другой буду в полном ауте, никого не удивит. В конце концов, сам Рвач назвал меня Неженкой. Так что я просто соответствую своему новому имени.

Очень, очень хорошо, что этот придурок не смог себя сдержать при нашей встрече.

* * *

— Вот... — Мое тело довольно неаккуратно свалили на землю, отвесив прощального пинка. Я только слегка мотнул головой, изображая случайное движение от падения, и выпустил новую порцию крови изо рта. Рубаха Клыка на данный момент, вся была в кровавых потеках, так что даже самой умелой прачке вряд ли удастся её полностью отстирать. Мелкая пакость, а приятно.

Прокушенная изнутри щека немного ныла — похоже, я слегка перестарался, обеспечивая себя необходимой для представления жидкостью, но, в общем и целом, настроение было великолепным. Редко когда мне выдавалась возможность безнаказанно подгадить этим тварям. И я этим шансом собирался воспользоваться на полную катушку.

— Это что? — В голосе Рвача проявилась опасная мягкость. Пользуясь тем, что собеседникам сейчас явно не до меня, я рискнул чуть приоткрыть глаза. Как я и думал, мы находились в доме Рвача, в комнате, которую он сам называл 'приемным залом'. Множество обтянутых кожей кушеток вдоль стен, на которых сейчас маялись четверо 'солдат' из бригады Трехпалого. Судя по их внешнем виду, они совсем недавно вышли из серьезной драки. Учитывая, что его бригада состояла из двенадцати человек, являясь основой боевых сил Рвача, а здесь и сейчас в относительно целом состоянии присутствовало лишь четверо, досталось им и впрямь неплохо.

И сам Рвач, сидящий за своим излюбленным столом мореного дуба, монументальным сооружением, поставленным в самом центре комнаты, и с недовольством глядящий на сникшего подчиненного.

— Ну я, это... Клык мялся и жался, с откровенным страхом глядя на невысокого, седоватого и слегка склонного к полноте человека, с самой добродушной улыбкой на чуть расплывшемся лице. Именно с такой улыбкой Рвач смотрел на братьев Грачей перед тем, как посадить их на колья из-за незамеченного теми патруля городской стражи во время грабежа портового склада. От патруля удалось отбиться, хотя и с немалыми потерями, а братья Грачи были по приказу Рвача 'рассажены по жердочкам'.