Похождения поручика Ржевского

— Ха-ха-ха! — колокольчиком заливалась Катя. — Я пьяная!

— Катерина, не смей! — пыталась держать марку "Элиз". — Я тебя на себе не понесу!

— А я никуда еще не собираюсь. Щасс мы будем пить кофе со сливками....

— И пирожными, — добавил Городецкий. — Кельнер!

— Я здесь.

— Доставь три чашки кофе со сливками и три "наполеона". Надеюсь, такие у вас есть в ассор-тименте?

— А как же-с. Сей момент!

— Дуй, — благодушно сказал Городецкий и добавил для девушек:

— Я заменил круассаны на пирожные. Вы это переживете?

— Это очень дорого, — сказала Элиз и легонько икнула. Тотчас она испугалась, покраснела и протрезвела. Катя же возразила:

— Максим заплатит. Я не против. А мы потом его отблагодарим. И не перечь мне Лиза....

Глава пятая. В Ректорском доме

Впрочем, дополнительные чашки кофе и калорийные пирожные прогнали прочь легкое опьянение и на выходе из кафе девушки о "благодарности" уже не заикались и засобирались в свое ателье. Они и правда были модистками, выкроив неурочный час на нелегальное посе-щение кофейни. Почему нелегальное? А не пускали в те годы девушек одних в обществен-ные заведения!. Тем не менее троица единодушно решила, что столь замечательно прошед-шее знакомство надо поддерживать и потому девушки показали Максу, где находится их ателье (с изнаночной стороны Тверской улицы, в 100 м от кофейни) и просили заходить в обед (с 1 до 2-х) или после работы (в 8 часов).

— Сегодня не смогу, — предупредил Макс. — У меня в десять вечера назначена деловая встреча. А завтра вполне может быть....

Оставшееся до ночи время (около 5 часов) Городецкий провел на Пресненских прудах, неспешно плавая в лодке по их лабиринту. Там же и поужинал, завидев на пригорке полуот-крытый павильон с жующими горожанами, затратив на это в 5 раз меньше денег, чем в прис-нопамятной кофейне. В 9 вечера он стартовал к Моховой и к 10 был у подъезда Ректорского дома. Над подъездом тускло горел масляный фонарь, делающий ночную тьму вокруг еще более густой. Его отсвет попадал через окошечко в подъезд, так что по лестнице Максим прошел без спотыканий. На стук дверь открыл все тот же Виссарион, коротко кивнул и пока-зал рукой на сидящего за столом, возле лампады человека. На мгновенье Городецкому пока-залось, что перед ним сидит Грибоедов — так похож был профиль Надеждина и его очки на знаменитый портрет гения. Но вот он повернулся анфас и впечатление это ослабло.

— Так вы и есть тот самый фантазер, который желает сделать нашу "Молву" сверхпопуляр-ной? — спросил хозяин квартиры, встал во весь немалый рост и пожал Максу руку.

— Я попробую, — заверил Городецкий. — Популярность газеты можно обеспечить несколькими способами. Я могу их перечислить?

— Прошу, сударь, — согласился Надеждин.

— Читающая публика любознательна, но разнородна. Одним интересны достижения техниче-ских наук, другим — новые социальные доктрины, третьим — географические открытия и опи-сания экзотических земель, четвертым — политические комбинации современных государ-ственных деятелей, пятым — аналогичные игры прошлого, шестым — фантастические картины будущего. В какой-то мере ваша газета освещает все эти рубрики, хотя зачастую хаотично. В то же время многим людям интересны они сами, их собственные возможности и пределы ра-зума. Для удовлетворения их потребностей желательно ввести новые рубрики: "Человече-ские психотипы", "Вы и ваши гороскопы", "Оцени себя". И наконец третье: развлекательные рубрики. Здесь я в дополнение к имеющимся у вас "Анекдотам", "Басням" и "Заниматель-ным случаям" предлагаю добавить "Крестословицы".

— Это что такое? — спросил редактор.

— Это разновидность головоломок на отгадывание слов, охарактеризованных довольно крат-ко, но записанных в вертикальных и горизонтальных пересекающихся рядах, иначе говоря в таблице. Таким образом, если вы угадали одно слово или два и вписали их в таблицу, то при разгадке слов, пересекающихся с угаданными, вы будете иметь пару букв-подсказок. При должном упорстве так будет разгадана вся таблица. Я и мои друзья эти крестословицы разга-дывали и всегда с удовольствием. Уверяю, что некоторые читатели и даже немалые числом будут покупать газету именно из-за этих головоломок.

— Не многовато вы на себя возьмете? — усмехнулся редактор. — Ведь на вас будет рубрика "Фантастические картины будущего", "Психотипы", "Гороскопы" и эти "Крестословицы"...

— За последними я не гонюсь, — заверил Городецкий. — Я покажу как их составляют какому-нибудь педанту, и он на них сосредоточится. Еще выход: когда читатели втянутся в их раз-гадки, можно объявить конкурс среди них на составление лучшей крестословицы (с публика-цией и выплатой умеренного гонорара) и у нас отбоя от желающих не будет.

— Кстати, а о чем вы намереваетесь писать в "Психотипах"?

— О, здесь простор для внимательного человека, знакомого с психотипами того же Гиппокра-та и морфотипами Джона Конан Дойля. Подбирая их, можно охарактеризовать возможности любого человека.

— Психотипы Гиппократа нам знакомы, — вмешался Белинский. — Холерик, сангвиник, флегма-тик и меланхолик. А что еще за морфотипы Конан Дойля?

— Этот английский исследователь проводил массовые замеры различных частей тела и уста-новил, что всех людей можно поделить на три отличных типа: эктоморфов, эндоморфов и мезоморфов. К эктоморфам следует, мне кажется, отнести вас обоих, господа: вы имеете уз-кое цилиндрическое тело, узкие же плечи и лицо, относительно тонкие и длинные ноги. Со-ответственно, вам должны быть присущи развитый острый ум, активный бойцовский харак-тер и пылкий любовный темперамент при большой скрытости эмоций. За пример эндоморфа можно взять меня: у меня все тело пошире, ноги, руки и даже шея короче, а с возрастом наверняка появится живот. При развитом уме я вовсе не боец, да и любовник так себе, зато очень контактен и доброжелателен, без общества я сникаю. Что касается мезоморфов, то это настоящие атлеты: высокие, крупные, мускулистые, с большими руками и ногами. Зато большим умом не отличаются и оказываются часто мишенями для насмешек — но, конечно, за их спиной. Самым верным способом отличить один тип от другого — замерить угол срас-тания нижних ребер с грудиной: у эктоморфов он остроугольный, у эндоморфов — тупо-угольный, а у мезоморфов — прямоугольный.

— А давайте проверим! — загорелся Надеждин. — Как это делать?

— Просто расстегните сюртук и жилет.... А теперь втяните живот. Я прочерчу кончиками пальцев линии под ребрами, а вы, Виссарион, смотрите и оценивайте...

— Явный острый угол, — сказал Белинский.

— Становись теперь ты, — сказал ему довольный профессор.

Эксперимент повторили — с тем же результатом.

— Теперь встану я, — вызвался Городецкий, — а вы измеряйте.

— У вас и так видно, что угол тупой, — заявил Белинский.

— Что и требовалось доказать, — подытожил Городецкий.

— Удивительно! — восхитился Надеждин. — Я первый раз о такой классификации мужчин слы-шу, но готов в нее поверить. А что этот Дойл говорит по поводу женских форм?

— Они делятся на те же три типа и даже определяются по тому же углу срастания ребер. Но отличия их меж собой еще явственнее. Дамы-эктоморфы имеют миниатюрную грудь (хотя иногда очень пикантной формы) и луковицеобразный крутой зад при узком туловище и пле-чах и длинных ногах. Для эндоморфов напротив характерны великолепные объемные тити и широкие бедра, но, увы, им присущ плосковатый зад, часто в виде перевернутой трапеции. К тому же они легко толстеют и теряют женскую привлекательность. Мезоморфы — крупные высокие широкоплечие, титястые и узкобедрые. Может о любви с ними тоже кто-то мечта-ет....

— Но вы не сказали нам, какими чертами характера наделены эти типы женщин, — спохватился Надеждин.

— Толком это не изучено, так как женщины более скрытны, чем мужчины. Но надо думать, что все примерно так же: стройные себе на уме и более пылки, дебелые общительны и, веро-ятно, более легкомысленны, атлетичные же любят убираться в доме и работать в поле...

— Думаю, что эти данные и рассуждения лучше подавать в шуточном ключе, — засомневался Белинский. — Иначе в обществе могут разгореться нешуточные страсти.

— Я с вами согласен, — сказал попаданец.

Глава шестая. В виртхаусе

Утро следующего дня Максим встретил в гостиничной постели и сказал себе: "Сегодня, кровь из носа, надо приискать комнату в частном секторе. Хорош кормить отельерных кро-вососов!". Перед сном он разложил свои деньги и насчитал 943 рубля. Это вроде бы и нема-ло (Надеждин пообещал ему платить для начала 50 рублей в месяц — с доплатами в случае увеличения тиража), но для поддержания даже внешности дворянина вряд ли надолго доста-точно.

Умываясь над раковиной, он посмотрел на себя в небольшое настенное зеркало и ужас-нулся: щетина-то за ночь выросла! И что теперь с ней делать? Осмотрев ворот рубашки, еще более помрачнел: несвеж он, явно несвеж! То-то эти черти, джентльмены, имели по дюжине одинаковых рубашек! Шейный платок (то бишь галстух) ворот прикроет, но как показаться тому же парикмахеру? Не-ет, надо приобретать бритву, помазок и прочие прибамбасы! И надо купить все-таки часы: такой вроде бы барин, а время у кого попало спрашивает...

Оставаясь в халате, Городецкий выглянул в коридор, никого не обнаружил, пошел искать какого-нибудь служащего и наткнулся на вчерашнюю бабу.

— Подскажите, ради бога, — взмолился он, — нет ли при гостинице парикмахера?

— Есть, как не быть, — обрадовала его баба. — Вам побриться надо? Щас я его пришлю...

Через час Макс Городецкий вышел из гостиницы в отличном настроении (со свежей фи-зиономией, в начищенных туфлях и даже в новой рубашке, которую ему продал втихаря швейцар по наводке парикмахера) и направил стопы к Москворецкому мосту и далее в Гос-тиный двор Китай-города. Здесь нашлось все: и складная бритва Шеффилд, и помазок, души-стое цветочное мыло, одеколон, а также часы-брегет (карманные, но плоские, с новомодной мельхиоровой цепочкой), лайковые перчатки светлые и темные, трость с бронзовым набал-дашником и темный цилиндр-шапокляк (то есть складной). Приобретя все это, Городецкий безвозвратно ощутил себя джентльменом и пошел вновь гулять по улицам и бульварам Москвы. Перчатки он, впрочем, надевать не стал, трость сунул подмышку, а сложенный ша-покляк нес в руке. Вдруг брегет его зазвонил, оповещая о наступлении обеденного часа. В то время он как раз вышел по Тверскому бульвару к Страстному монастырю и вдруг вспомнил об "Элиз" и Кате.

"Не позвать ли их на обед? — пришла мысль. — Девушки они непосредственные, надеюсь мне обрадуются, настроение поднимут...". И он решительно свернул на Тверскую, надев для пущей важности шапокляк.

Они встретились на лестнице, ведущей в ателье: девушки как раз из него выпорхнули.

— Здравствуйте, сударь, — растерялась Лиза, встретясь взглядом с Городецким.

— Лиза! — воскликнула Катя. — Да ведь это наш Максим!

— Я самый, — подтвердил он, снимая шляпу. — Пришел узнать, не возьмете ли вы меня с собой обедать.

— Мы как раз собрались в немецкий виртхаус, — сообщила Катя. — Там кормят вкусно, а берут по-божески. Но публика все больше наша, мещанская.

— Ой боюсь, боюсь, — заулыбался Максим. — Там у вас наверняка есть обожатели, как бы они мне бока не намяли.

— Вообще-то на Лизу в обед постоянно один то ли купчик, то ли приказчик притязает, — сооб-щила чуть растерянно Катя.

— Вот еще! — вспыхнула Лиза. — Очень мне нужны его притязания!

— Ну и хорошо, — заключил Городецкий. — Втроем мы как-нибудь от купчика отмашемся.

Войдя в виртхаус, попаданец поразился: было полное ощущение, что он попал в Бава-рию. Высокий деревянный потолок столовой пересекали мощные балки, подпираемые узки-ми квадратными столбами с укосинами. Под потолком висело стилизованное тележное коле-со со свечами по кругу (днем, конечно, потушенными). В торце зала находился большой ка-мин, сложенный из грубого камня, пред которым было смонтировано деревянное вытяжное устройство для дыма. Сбоку от камина находилась стойка хозяина, к которой с потолка сви-сало множество колбас и окороков. На краю стойки торчал кран, из которого хозяин (кряжи-стый краснолицый мужик лет пятидесяти) разливал в кружки пиво. Перед стойкой стояло не-сколько стульев — для любителей поболтать с хозяином. Столы для обедающих стояли в ни-шах между столбами и были обставлены с длинных сторон скамьями с высокими деревян-ными спинками. К ним то и дело сновали две подавальщицы в разлетающихся красных юб-ках, пестреньких коротких лифах и белейших сорочках, открывающих наполовину пышные груди молодух.

— Вот это сервис! — произнес Максим. — А ведь у вас, мои милые, тут должны быть постоян-ные места?

— Конечно, — ответила Катя. — Вон за тем столом, у окна.

— Для меня приставной стул найдется?

— Пока он не нужен, — сказала Лиза. — Места еще не вполне заняты. Но поспешим.

Но только они устроились на скамье (Макс рядом с Лизой), как к столу подошел довольно бравый молодец в приличном сюртуке, но с обычным для купцов волосьем (борода, усы, кудри по обе стороны намасленного пробора), и сказал вызывающе:

— Это мое место, сударь!

— В самом деле? — картинно удивился Городецкий. — Надо проверить. Как это будет по-немецки? Майне плац? Сейчас посмотрю.

Он живо повернулся к скамье за собой, сделал вид, что вглядывается, повернулся обратно и сказал:

— Вроде бы нашел. Мое место, так и написано. И я с полным правом его занял.

— Шутки шутите? Я тоже могу пошутить. Например, перевернуть этот стол на пол!

— Вот что, Аким Степанович, — резко вмешалась Лиза. — Отойдите от греха! Я долго вас тер-пела, но более не намерена!

— Вон как Вы заговорили, Лизавета Васильевна! Как подарочки от меня получать, ты лисонь-кой прикидывалась, а тут появился фон барон залетный, так сразу переметнулась?

Макс враз напружинился и уже хотел воткнуть трость в солнечное сплетение наглеца, но вдруг за спиной того возникла фигура хозяина виртхауса. Он взял плечи дебошира в свои мощные руки и поволок его к двери. Там что-то стал ему втолковывать, а потом открыл дверь и хлопнул по плечу — типа, лети голубь.

Некоторое время возбужденные девушки перебирали при участии Макса и соседей (трех горожан среднего возраста) детали случившейся коллизии, но тут подавальщицы принесли на стол пиво (Максу досталась целая литровая кружка, а девушки взяли себе одну на двоих), жареные колбаски (братвурст) с красной квашеной капустой (блаукраут) и макароноподоб-ными картофельными кнедликами (шнецле), а также сырную закуску к пиву (под названьем обацда!) и всем стало не до обид — настало время жора! У Максима проснулся очень при-личный аппетит, девушки от него не отставали. Пиво тоже было к месту, так что все оста-лись довольны баварским обедом. Хоть девушки и противились, заплатил за них Городец-кий, который еще поблагодарил хозяина за помощь в ссоре. Тот снисходительно осклабился и поднял руки: мол, все в порядке, сударь, я на страже....

Шли назад, в ателье, нога за ногу. Максим посетовал на свою проблему с поисками жилья и девушки вновь возбудились: