Черный подсолнух - Black Sunflower

Хината — Разве это плохо? Плохо быть хорошим человеком? Плохо слушаться учителей? Плохо помогать родителям? Плохо быть примером для подражания и не совершать ошибок?

Микаге-кун устало вздохнул, смотря на меня так, что хотелось провалиться сквозь землю.

Микаге — Ты не хороший и не плохой человек, Хината — чан. Ты можешь ли вообще считать тебя человеком?

Почему он такое говорит? Не понимаю. Я всего лишь хотела узнать, почему он нарисовал мрачную и грустную картину. Почему соврал насчет существования черного поля. Я даже представила ему все доказательства. Так почему? Зачем он так жесток? Не надо! Не критикуй мой образ жизни! Мне было нечем ему возразить. Нечего ответить. Я не считала себя виноватой. Тогда почему? Почему меня так сильно зацепили его слова? Микаге-кун тем временем еще раз посмотрел на подсолнухи, которые я прижимала к груди.

Микаге — Ты принесла мне доказательства. И что с того? Решила, что я сразу же перерисую картину? Зачем? Я делаю то, что хочу. Вот и все. И если захочу, то выиграю этот проклятый конкурс. И не важно, каким образом. Разговор окончен Хината-чан.

Подсолнухи выпали из рук на пол. Я больше не могла находиться рядом с Микаге-куном. Даже не посмотрела на него, я медленно покинула класс ИЗО. Она ушла. Что за вздор. Наверное, я был слишком резок, но что с того? Чего еще она ожидала, явившись только ради того, чтобы учить меня жизни? Я сильно её расстроил. Хината не заплакала и не разозлилась. Не удивительно. Человек без желаний и чувств не может открыто испытывать какие-либо эмоции, но. Наш разговор не выходил у меня из головы.

Разве плохо слушаться учителей? Плохо помогать родителям? Плохо быть примером для подражания и не совершать ошибок? Это не плохо и не хорошо. Это делает нас людьми, черт возьми. А она кто она? Я не мог заставить себя испытывать к ней симпатию. И все же... Почему разговор оставил в души такое яркое чувство? Я в замешательстве почесал висок указательным пальцем. Разве в моей жизни остались яркие вещи? Взгляд упал на пол, где лежали принесённые Хинатой подсолнухи. Доказательства? Какие еще доказательства?

Эти подсолнухи были черными, как смола. Что она пыталась ими доказать? Бред. Дома меня ждал Ичиро. Как я понял с поисками новой работы возникли очередные затруднения.

Ичиро с бессмысленным взглядом таращился в книгу, но, как только я вошел в комнату, сразу же вскочил на ноги.

Ичиро — О, братишка, а ты сегодня припозднился.

Микаге — Разве?

Ичиро — Да, уже темным-темно за окном. Где ходил? Может, заболтался с девушкой и не заметил, как пролетело время? Я что угадал?

Микаге — Разумеется нет.

Ичиро — ты не обманешь мой чуткий нюх: дело определенно в девушке.

Микаге — Не понимаю, о чем ты говоришь.

Ичиро — Как же, как же. И кто она? Робкая одноклассница, решившая написать тебе любовное письмо? Старшеклассница, помогающая с рисованием? Первогодка, смотрящая в восхищении на одарённого сэмпая? Или неужели учительница? Хм, похоже все не то. Но я и не ожидал меньшего от родного брата. Своим молчанием ты только подливаешь масло в огонь моего любопытства. Кто же, кто она?

Разумеется, я не собирался ничего рассказывать. Тем более о Хинате, Ичиро не должен о ней знать. Да и я сам вел себя глупо, реагируя на её существование. Сам себя не понимал. Зачем я снова пришел сегодня в класс ИЗО? Я ведь не ждал её да? Я ведь не хотел снова её увидеть? Чушь собачья. Ичиро теперь смотрел на меня чуть взволнованно.

Ичиро — Эй, братик? Только не говори, что?

Микаге — Ты мне надоел, вот что. Не припомню, что бы ты упоминал при мне свою девушку.

Ичиро — Микаге, это удар ниже пояса.

Микаге — Будешь издеваться и язвить, только если приведешь в дом хотя бы одну представительницу женского пола. И чтобы она пришла добровольно. Ты и правда такого низкого обо мне мнения? Кто знает, на что способны отчаявшиеся и разочарованные в жизни безработные?

Ичиро — Определенно у тебя кто-то появился. Не мог мой любимый братик так резко измениться без чьего-то вмешательства. Она пожалеет, что рискнула разрушить наши кровные узы.

Микаге — Никто ничего не разрушал. И никакой девушки у меня нет.

Ичиро — Хм.

Микаге — Разве не логично? В нашей семье ты первым должен найти свою любовь.

Ичиро всегда был первым. Он первым родился, первым открыл в себе талант художника, первым победил на конкурсе, заняв, разумеется, первое место. Кто, как не он, первым найдет себе девушку? Я улыбнулся, пытаясь поддержать наш шуточный разговор, но Ичиро вдруг резко помрачнел. Давно я не видел его настолько серьезным.

Ичиро — Ты и правда так считаешь? Думаешь, что я обязан быть первым во всем?

Микаге — Ичиро? Чего это...

Ичиро — Не смей губить свою жизнь, подстраиваясь под мою. Не смей так думать!

Его голос упал до шепота.

Ичиро — Мне не особо нравиться быть первым.

Больше он ничего не сказал. Я ушел в свою комнату, раздумывая над его внезапной вспышкой. Ичиро — номер один. Во всем. Всегда. Он собирался с отличием закончить школу. Его талант художника признавали все учителя, да и не только они. Ему пророчили светлое будущее, где он, без сомнения, тоже будет всегда первым. Но сам Ичиро так не считал. Все произошло летом. Я учился в первом классе старшей школы, Ичиро — в третьем. Ничего не предвещало бури. Все шло так, как и всегда. А потом Ичиро поджег класс ИЗО. Никто не знал о том, что это сделал именно он. Но мне Ичиро во всем признался.

На следующий день после пожара, который к счастью сразу же потушили. Ичиро сказал: Это сделал я.

Микаге — Что сделал?

Ичиро — Я поджег класс.

Микаге — ты перегрелся или как?

Ичиро — Я не шучу.

И действительно, не похоже, что бы Ичиро прикалывался. Тем не менее, на его лице играла расслабленная улыбка.

Микаге — Серьезно?

Ичиро — Серьезно.

Микаге — Зачем?

Вот и все что я мог спросить. Ичиро почесал затылок, устремив взгляд в сторону.

Ичиро — Наверно, мне так захотелось.

Микаге — А? Чего?

Ичиро — Понимаешь, братик, я устал. Устал делать то, что от меня хотят. Ты— образцовый ученик, говорят они. Ты должен хорошо учиться. Ты должен порадовать нас новой картиной. Ты должен, должен, должен. Я ничего им не должен. Я не собираюсь быть во всем первым. Просто так получилось. Я ведь даже особо не старался. Первый глупости какие. Если им так надо, то я буду первым. Первым кто поджог эту чертову школу. Удивлен. Все вокруг сговорились и решают за меня: кем мне быть, как учиться и кого любить. Закончить школу? Стать художником? Да что они вообще могут обо мне знать?

Микаге — Они конечно не правы. Но класс-то зачем поджигать?

Ичиро — Не знаю. Иначе я уже не мог.

Я мало что понимал. Поступок Ичиро был безумен и опасен. Как бы его не утомили вечные требования учителей, он не имел права так поступать.

Микаге — Ты сошел с ума.

Ичиро — Наверное.

Ичиро пожал плечами с полнейшим безразличием. Вот оно что. Безразличие. Хотел ли Ичиро рисовать? Хотел ли он быть лучшим? Я впервые задался подобные вопросами. Чего хотел сам Ичиро? Он просто дела то, что от него требовалось. И в конце концов, Ичиро сломался. Учителя с ног сбились, разыскивая виновника, а Ичиро, похоже не собирался скрываться. Так не пойдет — подумал я.

Микаге — Больше никаких глупостей, понял?

Ичиро — Чего?

Мой решительный вид, похоже удивил Ичиро.

Микаге — Говорю — никаких глупостей. Ты совершил ужасную ошибку, братец. Разве охота тебе вот так разрушить все, чего добивался? Узнают кто поджигатель — и исключат из школы без суда и следствия. Сможешь с легким сердцем попрощаться с поступлением в университет. Мы никому ничего не скажем. Тайный поджигатель так и останется для всех загадкой. Ну что за лицо?

Ичиро — Я же сказал тебе, что устал и больше ничего не хочу. Мне все равно раскроют меня или нет. Зачем ты меня защищаешь?

Микаге — Ты совсем дурак? Разумеется, я буду тебя защищать. Ты же мой брат. Кроме того, ...

Ичиро — Микаге?

Микаге — Я не верю, что ты не любишь рисовать. Если бы ты ненавидел свои картины, ты бы забросил рисование. Но ты рисуешь, день за днем, все лучше и лучше. Потому что хочешь. Все-таки ты же мой старший брат.

Ичиро долго смотрел на меня. Очень долго. Но я был согласен ждать хоть до завтрашнего утра, главное, чтобы Ичиро понял. Он совершенно запутался из-за вечного давления. Он забыл, чего хотел на самом деле. Но я не собирался сдаваться. Я бы ни за что не проиграл школе, учителям и их вечным надо и должно. Ичиро будет рисовать — потому что любит рисование. Вот и все. Такие дела. И Ичиро меня понял.

Ичиро — Мы никому ничего не скажем.

Микаге — Разумеется. Это будет наш секрет.

Я думал, что все закончилось. Но шибался. Все только началось. Так как я проиграл. Проиграл тому, против чего так неистово боролся. Хината. Она видела Ичиро в день пожара. Она видела и обо всем рассказала. Ичиро выгнали из школы. Он так и не окончил старшие классы. С таким позорным пятном, как поджог школы, он распрощался с надеждами на учебу в университете, который собрался поступать весной.

В итоге ему пришлось устроиться на временную работу. Но проработал он там недолго. И я не удивлялся. Ичиро всем сердцем хотел рисовать. Он просто не мог сосредоточиться ни на чем другом. Его жизнь пошла под откос. И виной тому. Однажды я не выдержал. Смотря на довольную, веселую, улыбающуюся Хинату, которая и знать не знала, что разрушила чью-то судьбу, я подошел прямо к ней. Она смотрела на меня огромными, невинными глазами.

Микаге — Зачем?

Спросил я.

Хината — Зачем?

Она не понимала.

Микаге — зачем ты рассказала об Ичиро?

Хината удивленно смотрела на меня какое-то время, а после лучезарно улыбнулась.

Хината — Он ведь поджег школу. Как я могла промолчать?

Я тупо молчал, поэтому Хината решила развить мысль.

Хината — Я поступила так, как должно. Так ведь правильно. Понимаешь?

Я понимал. Прекрасно понимал. Но не мог принять. Хината сдала брата только потому, что так надо. Виновника нужно наказать. Все верно. Но Ичиро исправился. Ичиро сожалел об ошибке. Если бы Хината поговорила с ним до того, как рассказать учителям, она бы увидела его раскаяние. Но она даже не подумала об этом. Не задумалась, зачем Ичиро, лучший учений, вдруг решил поджечь класс ИЗО. Волновал ли её сам поджог? Думала ли она о последствиях пожара? Я сильно в том сомневался. Она бездумно поступила так, как надо.

Как машина. Именно поэтому я не могу упомянуть при Ичиро имя Хинаты. Никогда в жизни. Общение с ней — уже предательство по отношению к брату. И все же. Я только и делал, что думал о ней. День выдался на удивление пасмурным. После нестерпимой жары полил дождь. Из-за бесконечных тяжелых туч небо казалось абсолютно черным. Хорошо, что я захватил с собой зонт.

Акари — Не погода, а загляденье.

Акари-чан с недовольным видом таращилась в окно.

Акари — Но я буду рада, если в школу ударит молния, и последние уроки отменят.

Хината — Не говори так.

Акари — Почему? Я же не прошу, чтобы молния ударила в нашего историка. Между прочим, Хина, слышала последние слухи о работах на конкурс?

Я сразу же насторожилась.

Хината — Нет. Что такое?

Сердце взволновано забилось в груди. У меня отчего-то возникло крайне плохое предчувствие. Наверно, погода виновата. Сложно думать позитивно, когда за окном царит мрак.

Акари — Сегодня утром сэнсэй позвала меня к себе и с прискорбием сообщила, что мою работу кто-то уничтожил.

Хината — Акари-чан?

До меня не сразу дошел смысл её слов.

Хината — Твою работу кто-то?

Акари — Да. Да.

Акари-чан помахала рукой с полнейшим безразличием.

Акари — кто-то сжег её дотла. Ты представляешь?

Хината — Сжег? Погода как сжег? А пожарная сигнализация? Да и это важно. Акари-чан как ты?

Акари — Мне-то что, Хина. Как будто я еще таких картин не нарисую.

В этом все Акари-чан. Она не прикладывала ни к чему усилий, поэтому и не переживала, если что-то шло не так. На конкурс, по сути, ей было все равно. Она могла за одну перемену нарисовать пять таких же подсолнуховых полей. Я ей немного завидовала.

Акари — Но меня другое интересует, дорогая Хина! Кто преступник?

Хината — Преступник?

Акари — Очевидный недоброжелатель не мог допустить моего участия в конкурсе. Логично, что подозрения первым делом падают на двух остальных претендентов. Да, да, Хината! Мой драгоценный рисунок могли сжать только вы с Микаге!

Хината — Это глупо, Акари-чан.

Акари — Почему же? Слухи уже заполнили школу. Разумеется, никто не подозревает тебя. Да и бред, на самом деле: как ты можешь испортить чью-то работу? Это же ты.

Акари-чан сделала многозначительное ударение на "ты".

Хината — Что ты имеешь в виду?

Акари — Ну как же Тебя чуть ли не святой считают. Всегда всем помогаешь, выполняешь поручения учителей, не отказываешься за кого-то подежурить, берешь на себя самые неприятные обязанности. Ты по природе своей не можешь сделать что-то плохое.

Вот оно как. Вот как все про меня думали. Но и не удивительно. Когда кому-то требовалось разобрать непонятный предмет, я считала своим долгом помочь. Отстающим ученикам нужно помогать, разве не так? Когда учителя искали добровольцев для какого-нибуть неприятного получения, а одноклассники молчали, я всегда тянула руку. Потому что кто-то же должен откликнуться. Ты поступаешь так, как считаешь правильным. Как надо. Как тебе внушили, что так надо.

Ты не хороший и не плохой человек, Хината-чан. Ты можно ли вообще считать тебя человеком? Хватит! Я не хотела вспоминать его грубые слова!

Акари — Поэтому, Хина тебя сразу за глаза оправдали. А вот на Микаге теперь косятся с подозрением.

Хината — Все считают, что картину сжег Микаге-кун?

Акари — Не то, чтобы считают подозревают. И у них есть определенные причины.

Акари-чан засмеялась и почему-то не продолжила мысль.

Акари — В любом случае, репутация по школе у него не фонтан. Не говоря уже о том, что ваши картины как две противоположности, и если твоя олицетворяет свет, то его — тьму.

Хината — Микаге-кун.

Как все перепуталось. Еще и эти подсолнухи!

Хината — Микаге-кун на такое не способен. Он бы никогда не сжег чужую картину.

И если захочу, то выиграю этот проклятый конкурс. И не важно, каким образом. Его собственные слова. Его слова. Они сами зазвучали в голове. Акари-чан смотрела на меня с интересом и молчала.

Хината — Я должна подышать свежим воздухом!

Не в силах выдержать её взгляд я вышла из класса. Меня не волновал дождь: хотелось освежить мысли. Словно ледяной порыв ветра мог унести все сомнения и неприятные чувства. Он стоял там, на крыльце перед школьными дверьми, как будто собирался уйти домой, но остановившись перед сплошной стеной дождя. Микаге-кун. Я подошла к нему, не решаясь заговорить. Опять мы случайно встретились друг с другом.

Я смотрела на него и не могла отвести взгляд. Почему? Я не хотела иметь с Микаге-куном ничего общего. Он только и делал, что насмехался надо мной и мом образом жизни. Он не понимал меня, а я не понимала его. Но взгляд, так или иначе, возвращался к прямой спине Микаге-куна. Она выражала уверенность, которой никогда у меня не было. Если бы Микаге-кун захотел, он бы пошел прямо в ливень, и его бы ничего не остановило. Я делаю только то, что хочу.