Но это все было цветочками по сравнению с моей головой. Проведший неизвестную прорву времени во тьме разум, сражающийся со звериными инстинктами, злобой и ненавистью гигантского лиса, что пытались сломить его, а также огромной массой всевозможных образов просто не был в состоянии быстро прийти в норму. Хлынувшие же всевозможные воспоминания о былом, что шли вместе с неудержимым потоком старых чувств, переживаний, домыслов и планов лишь усугубили ситуацию. Про наличие родича и говорить не стоит. Утомленный организм воспринял его присутствие рядом как гарантию защиты и просто отказался включаться в окружающую действительность, полностью уйдя в себя. Мое тело и разум погрузился в процесс сложной реабилитации.
Степень моего потрясения, когда мне удалось преодолеть первую волну эмоционального всплеска, и кое-как запихав воспоминания в полки (до вдумчивого восстановления всех и вся требовалось немало времени и усилий) вернуться к реальности, позволив себе внимательно присмотреться к родичу, передать сложно. Не тогда, когда неожиданно на лбу этого самого дорогого человека замечаешь весьма примечательную металлическую пластину с довольно интересным выгравированным знаком (и как только этого не заметил сразу?). А потом с ужасом понимаешь, что зеленая жилетка с многочисленными отделениями на груди тоже выглядит чрезвычайно знакомо, а лицо человека, которому все это принадлежит, вызывает ассоциации не только со старыми товарищами и своим лицом. Короткий взгляд по сторонам, и осознал, что ассоциации с белыми халатами из-за запаха возникло не просто так. В голове немедленно всплыло имя возможного родича. И честно говоря, если бы я был в этот момент "в форме", то наверняка попытался бы вскочить и занять выгодную позицию для возможной обороны. Как бы глупо это не звучало. Имея дело с гениальным и попутно безумным ученым экспериментатором, охотящимся за рецептом бессмертия, требовалось быть максимально осторожным и готовым ко всему....
Разумеется, никаких подобных попыток с моей стороны не последовало. Сначала потому, что не в том я сейчас состоянии, чтобы пытаться брыкаться лишь на основании опасений из-за стародавних воспоминаний. Кем бы ни был Орочимару, он определенно был со мной связан кровно. Я чувствовал это даже сейчас, в своем, откровенно говоря, хреновом положении. И опасаться его хоть и следовало, но не в такой степени. Не станет же человек без семьи что-то делать с таковой, когда она неожиданно появится (даже с учетом некоторых склонностей, приобретенных с течением времени). Ну а потом все эти мысли перестали иметь хоть какое-то значение. Просто потому, что не до конца восстановившийся организм, наконец, воспринял тот факт, что вообще происходит и куда его занесло (слово "куда" здесь уместно заменить другим, более подходящим "когда"). И дал сбой. Чертова слабость! Меня просто вырубило....
Когда я вновь пришел в себя, Орочимару в помещении не было. Во всяком случае, его присутствие не ощущалось. Большая часть осветительных приборов была выключена, и потому за исключением небольшого пятачка вокруг моей кушетки пространство утопало во тьме, и разглядеть кого-то там мне не удалось. И это было хорошо. Было время подумать и оценить ситуацию в более-менее спокойной обстановке. Особенно если учесть тот немаловажный факт, что сейчас я чувствовал себя гораздо лучше. Никаких иллюзий относительно того, что все произошедшее было сном или плодом моего воображения у меня не возникло даже на мгновение. Что значило, что мой разум уже принял факт моего местоположения и сейчас все воспринимал логически.
Моя попытка предпринять хоть какие-то телодвижения, чтобы встать были обречены на провал. Крепкие кожаные ремни зафиксировали мои руки и ноги на одном месте, не давая возможности подняться или даже поменять положение своего тела. Попытавшись как-то расшатать крепление, был вынужден признать, что делали эти штуковины на совесть и при моем нынешнем состоянии что-либо сделать с ними, вряд ли получиться. Хм, а раньше, вроде бы таких креплений не было. Видимо после моего пробуждения саннин решил подстраховаться и не дать возможности мне шарить в его лаборатории (или что это вообще за место?).
Что же, раз мне не позволяют двигаться, воспользуемся этой ситуацией с умом. Самое время попытаться установить связь с океаном природной энергии вокруг.
Зеленый океан встретил меня... странно. Огромный, могущественный, одновременно и равнодушный, и враждебный. Он волновался, мощные волны угрожающе нависали над моей головой, а я отчаянно пытался удержаться на своем месте, стараясь не исчезнуть в этом страшном потоке. А вот попытки проникнуть вглубь этой массы энергии, чтобы начать поглощать ее почему-то заканчивались неудачей. Столь привычная, вне всяких слов родная, выручавшая не один десяток раз источник силы сейчас был каким-то чужим, холодным и смертоносным.
Впитать кое-как частичку природной энергии все же удалось, но, как и в тот раз, в момент освобождения, вместо привычного притока сил это стало причиной страшной боли. Меня замутило, стало трудно дышать, кожа жутко зачесалась, а глаза немедленно заслезились. Я пытался это преодолеть, чтобы потом вернуть контроль над столь нужной силой, но чем дальше пихал в себя природную энергию, тем ужаснее были мои страдания. Боль в костях, боль в мышцах, резь в глазах, тяжелый и бешеный стук сердца, начавшие как-то пугающе неметь ноги — этот список постепенно пополнялся, и довольно скоро это стало просто невыносимо. Мой инстинкт самосохранения кричал о том, что я наношу себе реальный ущерб, а мой разум не мог понять причину этого. Ведь раньше же это работало? Эта способность вытащила меня из кучи неприятных ситуаций, дала массу интересных возможностей, включая способ пробудить настоящего демона, а теперь даже легкий приток этой силы казался отравляющим. Что случилось? Почему я не могу воспользоваться этим приемом?
"А ты уверен, что остался прежним?" — ехидно поинтересовалась часть меня, явственно намекая на пережитые мной злоключения внутри биджу. Память услужливо подкинула образы других таких же злосчастных, что побывали внутри лиса и выбрались наружу. Вроде бы они даже приобрели способность испускать чакру самого биджу, а также могли создавать покров с хвостами. А ведь пробыли они там всего ничего. По сравнению со мной, всего лишь мгновение. Представить, что могло со мной сделать вековое (или многовековое) переваривание в желудочном соку твари о девяти хвостах.... Мне стало страшно.
"Неужели изменения оказались столь сильными, и я потерял доступ к природной энергии? Чакра лиса блокирует ее? Или есть какая-то другая причина?"
Проклятье! Я устало прикрыл глаза, прекратив свои безуспешные попытки, и ожидал, пока тело, болезненно воспринявшее сеанс связи с окружающим "мировым океаном", восстановится. Ну и попутно пытался успокоить поток мыслей, что хлынул в мозг после понимания той дыры, в которой мне повезло оказаться. У меня нет доступа к природной энергии. Иными словами, нет доступа к силе, благодаря которой я мог бы попытаться отсюда сбежать в случае чего. Да, я еще не общался с Орочимару, не знаю, что он вообще думает о приобретенном родственнике, и рассматривает ли вообще выше обычного подопытного. Вдруг мне ничего не угрожает! И меня отпустят, как только мы с ним договоримся.... Но, в том-то и дело, что я понятия не имею, каково это, общаться с этим учеником Хокаге. Да и вообще, признал ли он во мне родича? Если я пребывал внутри биджу столько лет, и при этом постепенно растерял все, что было у меня от природной энергии, то вполне возможно, что моя внешность сейчас куда менее похожа на внешность того же Орочимару. Как это было раньше, еще до всей этой эпопеи с этой силой. А это уже рождает определенные сложности.
По мере того, как мое состояние улучшалось, я продолжал свои размышления и анализ ситуации. Отсутствие доступа к природной энергии, безусловно, было не самым приятным открытием, и означало резкое уменьшение моих возможностей к бегству, если такая необходимость возникнет. Да и вообще, быть не способным воспользоваться своими старыми навыками, вряд ли могло бы мне поспособствовать к выживанию в новых условиях. Конечно, была еще надежда на призыв, а затем, как полагается, обратный призыв для бегства, но для того, чтобы кого-то призвать из Рьючидо, была необходима жертва. А вокруг пока никого, подходящего на эту роль не наблюдалось. Но если я не мог воспользоваться природной энергией, то где гарантия того, что сработает и эта техника. Что если мой контракт разорван, а проверить я не имею никакой возможности?
Пробормотав про себя проклятья, постарался успокоиться. Рано еще паниковать. Договориться с Орочимару вполне возможно, и получится, и меня не будет ждать участь подопытной крысы (причем, удастся ли добиться такой благоприятной судьбы путем договоренности или же просто созданием для себя благоприятных условий для побега — вопрос открытый). Как бы там ни было, саннин ощущался именно как родич. Причем не такой, как Огава и остальные ученики, которые лишь получили от меня доступ к природной энергии, а именно как энергия того малыша, что носила Йоко. Пусть и с изменениями, несколько более чуждая, но, тем не менее, родная сущность угадывалась отчетливо. Это мешало мне воспринимать его как врага, которого стоило бояться. И он вполне возможно, чувствовал то же самое. А если и нет, так он же ученый. Пока я пребывал в этом месте, у него было достаточно времени взять пробу моей крови и, сделав анализ, составить определенные выводы. А это был шанс на успешную коммуникацию.
Если договориться с саннином, то это снимет массу проблемных вопросов. Возможность адаптации в Конохе (а одежда и опознавательный знак явно указывали на то, что тот еще не покинул ее), изучения ниндзюцу взамен временно утраченных навыков контроля природной энергии, ну и в принципе выживание в новом для себя мире. То, что саннин — родич снимало массу сложностей — думаю, освоить змеиный стиль было бы проще. Но....
Дальнейшие мысли были прерваны появлением в помещении упомянутого Орочимару в сопровождении двух людей в балахонах и в довольно занимательных масках, изображающих каких-то не то животных, не то демонов.
— Он пришел в себя, — заметил змей, глядя на меня каким-то странным взглядом.
— Тем лучше. Пойдет сам, значит, — глухо произнес один из сопровождающих в маске с полосками. Видимо, это было своеобразное изображение тигра, — Освободите его, Орочимару-сан.
Саннин кивнул и сложил пальцами одну печать. В ту же секунду ремни на моих ногах и руках резко слетели. Хм, значит, они были на печатях. Будем знать.
Я попытался встать. После третьей попытки двое парней в масках решили мне помочь. Хм.... Мышцы атрофировались? Неприятно, однако. Тут ни о каком побеге и говорить не стоит. Даже если я попробую сделать призыв, пустив этих двоих в качестве жертвы и ритуал получиться, то где гарантия, что меня потом самого не сожрут мои же дорогие партнеры из Рьючидо? А сбежать уже от них у меня не выйдет. А если призыв вообще не получиться? Что подумают господа с масками? Как это отразиться на мне?
— Кажется, самому пойти ему все же не удастся, — как-то запоздало заметил второй в маске, что по наличию небольшого клюва видимо, изображала какую-то птичку.
— Не беда, — отмахнулся второй, таща меня куда-то.
Пока мы двигались, Орочимару тихо следовал за нами, не говоря ни слова. Молчание хранили и остальные, так что у меня была возможность понаблюдать за коридорами, по которым меня тащили. Хотя в них-то как ра-таки ничего примечательного не было. Каменные стены, потолок, пол, небольшие фонари, отбрасывающие слабый свет вокруг себя, да и только. Что-то подобное я много раз видел и раньше, так что особого интереса у меня ничего это не вызвало. Кроме, разве что большого количества периодически попадающихся то на стенах, то на потолке прилепленных листов бумаги с вязью символов. Долго думать о том, что это не пришлось. Память услужливо подсказала, что это пресловутые фуин — средство, позволяющее создавать либо барьеры, либо что-то вроде того. Хм... Что-то мне подсказывает, что призыв вряд ли бы здесь сработал. Эти символы явно предусматривали какую-то защиту, и вполне возможно, что защиту от всякого рода проникновения с использованием пространственных техник.
Шли мы недолго. Довольно скоро мы очутились в другом небольшом, хорошо освещенном помещении. Интерьер здесь был чрезвычайно скромным. Большой стол у стены, заставленный несколькими папками, одиноким свитком и небольшим чемоданом, небольшой пустой шкаф, стул, крепко привинченный к полу с креплениями для рук и ног, и странное подобие трибуны перед ним. Еще несколько стульев рядом с выкрашенными в зеленый цвет стенами можно было назвать довершением картины.
В помещении было еще двое. Один — такой же человек в маске, как и мои сопровождающие. Второй — мужчина с длинными русыми волосами, стянутыми в хвост. Если первого я быстро зачислил в охрану, то второй, скорее всего, был "следователем" — человеком, который должен был вывести меня на чистую воду.
Пока меня сажали на стул, тщательно закрепляя ремни на руках и ногах, а заодно и на груди, я напряженно размышлял о том, что меня ожидает. Проклятье, видимо мои изначальные размышления о налаживании контактов с Орочимару не стоили и выеденного яйца. Я оказался не его возможным подопытным, а изучаемым объектом людей, о которых почему-то не сразу вспомнил. Корень.... Кажется, так называлась организация, с которой родич то ли сотрудничал, то ли работал в ее составе. А это сразу переворачивало все мои предположения с ног на голову. Договариваться нужно не с саннином — родичем, а с лидером этой пресловутой структуры. С учетом того, что я о ней смог вспомнить, не самая приятная перспектива.
А была ли вообще возможность договариваться? Меня собирались допрашивать, и я даже кажется, понимаю, почему. Учитывая историю моего появления в Конохе, это вообще не удивительно. И как мне вообще объясняться после этого с этими людьми. Что такое придумать, чтобы меня не "замели" до конца моих дней в эту структуру? Или не списали в утиль?
Когда мужчина с русыми волосами оказался за трибуной напротив моего стула, и пристально посмотрел на меня своими голубыми глазами, до меня начало доходить, что все несколько хуже, чем я мог себе представить. Этот человек не собирался меня допрашивать. Он собирался прочитать мою память. И протянутая его рука к моей голове служили этому отличным доказательством. В последний раз бросил взгляд на застывшего в дверях Орочимару, который почему-то продолжал присутствовать здесь. Глядя в его прищуренные янтарные глаза невольно вспомнился взгляд таких же глаз существа, что именовало себя Ямато....
В привычно темном кабинете редко когда бывало многолюдно. За всю историю существования данного помещения, случаев, когда сюда заглядывало больше четырех человек, можно было пересчитать пальцами одной руки. Связано ли это с тем, что хозяин предпочитал работать с небольшим количеством людей за раз, тем самым уделяя все свое внимание именно им, не упуская никаких лишних деталей, или просто так была выстроена работа в Корне — неизвестно.
