Со вздохом отложив ложку, тетушка Кляча встала и дошла до барной стойки. В этот момент Дадли недовольно застучал вилкой по столу, подгоняя этим жестом мать и заставляя ее поторопиться. Накладывая свежеиспеченное блюдо, Петунья мельком глянула на мужа.
— Не порти утро, Вернон, — резким тоном произнесла она, поливая блинчики кленовым сиропом. А потом уже мягче добавила: — Мальчишка не стоит твоего внимания.
В ответ дядюшка Морж только хмыкнул в усы, не спеша отрываться от чтения газеты. Поставив перед сыном тарелку, Петунья попутно погладила его по голове и улыбнулась в умилении.
— Сегодня день рождение нашей крошки, — нежным голосом проговорила тетушка Кляча, попытавшись повторно взъерошить волосы сына — тот отклонился назад, пусть и с запозданием, но все же уходя от ласки. На кухне послышался звук от телефонного аппарата, и приемная мать, так и не успевшая сесть, направилась в коридор — именно там располагался столик с устройством.
Продолжая намыливать посуду, а потом споласкивать ее в грязной воде и после перекладывать в чистое отделение, Хезер старалась сосредоточиться на музыке, доносящейся из радиоприемника. Его громкости вполне хватало, чтобы сносно перекрывать разговор между братцем Свином и дядюшкой Моржом. Первый что-то требовал и канючил с противной интонацией, а второй басовито отвечал. Стинг с песней "Не по душе" действовал успокаивающе — приятное звучание голоса и мелодии отлично акцентировали на себе внимание.
Почувствовав напряжение, Хезер обернулась — вернувшаяся тетушка Кляча пребывала в состоянии злости, а ее недобрый взгляд сверлил дыру в воспитаннице.
— Плохие новости, миссис Фигг сломала ногу и не сможет посидеть с этими, — Петунья кивнула в сторону приемной дочери.
В резком жесте дядюшка Морж сложил газету и, искривив лицо в недовольной гримасе — видимо, смирившись с тем, что дочитать новостные сводки не удастся — положил ее на край стола. Подняв взгляд, он с раздражением посмотрел на Хезер, словно обвиняя или как минимум подозревая, что случившееся произошло по ее вине. Одновременно с ним Дадли уронил вилку на стол и скорчил лицо, по всей видимости, намереваясь зайти на новый круг недовольства.
Быстро отвернувшись, воспитанница, чувствуя, как снова учащается сердцебиение, непроизвольно передернула плечами. Конечно же, это ни капли не помогло сбросить ощущение сверлящих спину взглядов. Оставшаяся посуда требовала внимания — тот факт, что произошло событие, не входящее в планы ебанутой семейки, не означал, что приемной дочери позволено отвлекаться.
— И как быть? — недовольно спросила тетушка Кляча.
К счастью для Хезер, оставалось промыть последнюю сковородку, потом быстренько прополоскать посуду в чистой воде, а дальше можно уже спрятаться в чулане — самом безопасном месте, подальше от прожигающего внимания. Воспитанница чувствовала, что лучшее сейчас — это никоим образом не проявлять себя и быть сродни предмету обстановки: безгласному, безликому, незаметному. Все едино — мнение и желания Поттеров не имели никакого значения и ценности в этой семье. Более того, мысль что они могут у воспитанников присутствовать — только рассмешила бы чету Дурсль.
— Давай позвоним Марджи, — предложил Вернон.
Домывая сковороду, Хезер скривилась; Марджи — сестра дядюшки Моржа, такая же толстая и тоже с усами, правда, немного поскромнее, и враждебно настроенная к Поттерам. Нелюбовь между воспитанниками и теткой Бульдогом была взаимной, но не равной: мисс Дурсль кипела ей всегда, дети только в ответ.
— Не говори глупостей, Вернон, сам знаешь — она их не переносит, — строго отмела Петунья.
Наконец, закончив с посудой, приемная дочь вынула затычку, чтобы спустить воду. В этот момент дядюшка Морж внес на рассмотрение другой вариант:
— А эта, как бишь ее, твоя подруга?..
Грязная жидкость всасывалась громко, а остатки пены, еды и жира облепили стенки раковины. Хезер сосредоточилась на простых действиях отчистки, давя желание повернуться и предложить ебанутой семейке отправить ее и брата в библиотеку.
— В отпуске уже неделю, — отрезала Петунья.
— Что за утро! — судя по звуку, Вернон ударил кулаком по столу.
Испугавшись, Хезер непроизвольно подпрыгнула и оглянулась на Дурслей. Увиденная картина не порадовала: дядюшка Морж с покрасневшим лицом буравил воспитанницу взглядом, тетушка Кляча с удрученным видом поджимала губы, а Дадли кривил лицо; последнее являлось показателем — оставалось совсем немного до начала истерики. Что б его черти драли! — терпеть очередной скандал в исполнении кузена не хотелось вот ни капли!
— Давай возьмем с собой, — медленно заговорила Петунья, — ...и оставим в машине.
— Не поместятся, — быстро отозвался Вернон.
— Запихнем в багажник, — на волне продолжила тетушка Кляча, но быстро осеклась, видимо, поняв, что ее занесло куда-то не туда.
Это таки случилось: братец Свин не выдержал и зарыдал — показательно, конечно же. Он четко знал, если начать капризничать, то матушка расшибется в лепешку, но все сделает для ненаглядной кровиночки.
— Дадлипусечек, — тут же откликнулась Петунья, подавшись в сторону сына и начав поглаживать его по голове: — солнышко, лапочка, все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем!
— Я не хочу этих! Они все портят!
Стиснув покрепче зубы и контролируя движение рук, Хезер со всей возможной аккуратностью споласкивала посуду в чистой воде. Доля истины в словах братца все же содержалась — он невероятно бесился, когда кузен и кузина присутствовали на празднествах; и подобное действительно можно рассматривать, как катастрофу.
— В библиотеку, Пет. Отправим их в библиотеку! — нашел решение дядюшка Морж.
Облегченно выдохнув, Хезер начала расслабляться. Предложенный вариант — действительно удачный выход из ситуации и для Дурслей, и для Поттеров.
Неожиданно для всех присутствующих из коридора донесся громкий звонок в дверь — Хезер дернулась от испуга, Вернон издал странный звук, Дадли заткнулся, а Петунья воскликнула:
— Боже мой, уже пришли!
Чувствуя, что время на исходе, воспитанница принялась за работу интенсивнее — если Дурсли будут отсутствовать целый день, то ей определенно нужно позаботиться об обеде. По неудавшемуся плану детей должна была накормить миссис Фигг. И стоило сказать прибывшим гостям: "спасибо" — братец Свин окончательно переключился на новую роль — оставив скулеж и истерику позади. При друзьях Дадлик вел себя иначе: это при матери и отце он мог клянчить, искусственно лить слезы, выть, а вот при приятелях — уже ровно и со злобинкой, как настоящий хулиган. И, как ни странно, младшему Дурслю верили, что его уличное окружение, что семья — никто не замечал двуличности.
— Добрый день, миссис Полкисс, — послышался из коридора приглушенный голос Гарри.
Сын леди, приветствуемой братом, — Пирс являлся лучшим другом Дадлика. Имея худощавое телосложение — юный мистер Полкисс достаточно комично смотрелся, когда оставался в паре с братцем Свином. Будто длинная палка и шарик на ножках — не смеяться над ними было сложно. В отличие от младшего Дурсля, Пирс не только имел серое вещество в голове, но также умел то использовать; в его сути таился отличный тактик, а разум быстро создавал коварные задумки. Половина неприятностей, происходивших с Поттерами, рождены и реализованы благодаря уму и хитрости "Крысака" — именно эту кличку брат и сестра дали дружбану братца. Внешне Полкисс неуловимо напоминал крысу, впрочем, и по характеристике, закрепившейся за этим животным, тоже.
— Хорошая мысль, так и поступим, — бросила тетушка Кляча мужу, направляясь к гостям.
— Чтобы через, — приемный отец на несколько секунд замолчал, а потом продолжил недовольным тоном, зашуршав при этом газетой: — пять минут были готовы!
Вероятно, его надежда дочитать новостные сводки снова возродилась, окрыленная убеждением, что все неприятные инциденты на сегодняшнее утро уже достигли лимита и больше ничего такого не предвидится.
— Можно взять с собой обед? — тихо уточнила Хезер, поставив окончательную точку в вопросе с посудой.
Не отрываясь от чтения, Дядюшка Морж сердито буркнул:
— Можно.
Криво улыбнувшись, воспитанница периферией зрения уловила движение — Гарри открывал дверь чулана — осторожно махнув ему и тем самым привлекая внимание, она дождалась момента, когда он повернулся и беззвучно произнесла: "Рюкзак!" Поучив ответное движение головой, мол, понял, сейчас, Хезер поспешила поскорее упаковать обед, пока не вернулась тетушка Кляча и не взяла это дело под свой контроль.
* * *
Сидя на заднем сидении новой машины дядюшки Моржа, Хезер и Гарри смотрели на проплывающие мимо дома их провинциального городка — спутника Лондона. Коттеджи были как на подбор: однотипные, двухэтажные, с одинаковыми зелеными и ровно подстриженными лужайками — хоть сейчас на обложку журнала по садоводству. По факту уже на третьем доме интерес исчезал — настолько те являлись неразличимыми, что взгляд цепляли только припаркованные автомобили — хоть какая-то радость. И если вдруг случайный приезжий обладал талантом "топографический кретинизм", то только прокачанный скилл удачи дал бы ему возможность найти выход из Литтл Уингинга. Без шуток, то еще жуткое, пусть и современное, местечко.
Детям повезло — мистер Дурсль решил лично довезти племянников для экономии времени и контроля над форс-мажорным обстоятельством. Ебанутой семейке с довеском в виде Крысака уже следовало отправляться в первый пункт запланированной развлекательной программы — зоопарк. Видимо, поэтому не доверявший воспитанникам дядюшка Морж решил лично убедиться, что приемные дети окажутся именно в библиотеке, а не сбегут искать неприятности. Которые, безусловно, даже несмотря на нежелание Поттеров, нашли бы их сами — "талис эст фатум1".
"Опель Вектра", сверкавший чистотой и свежестью, под управлением Вернона двигался медленно и аккуратно. Купленный дядюшкой Моржом в начале этого месяца — он стал гордостью и главной темой — после недовольства Поттерами и банком, конечно — в разговорах с любым собеседником. И, судя по ним, машина являлась подарком себе, как замечательному отцу, по случаю приближающегося дня рождения сына. Данную модель запустили в продажу несколько лет назад, она имела относительно невысокую цену, и, если ориентироваться на слова дядюшки Моржа, последняя полностью окупалась практичностью и качеством сборки. Радуясь новому приобретению, Вернон трещал о нем постоянно к месту и не очень. Приемные дети из-за близости чулана к кухне, гостиной и гаражу, а также из-за тонкости стен, слушали этот треп постоянно. И могли спросонок повторить все отличительные стороны этого прототипа в сравнении с аналогичными от других производителей.
Припарковавшись перед одноэтажным зданием, находящимся рядом со школой, дядюшка Морж обернулся, насколько позволял ему неотстегнутый ремень безопасности, и злобно посмотрел на Гарри — воспитанник сидел по диагонали.
— Предупреждаю: еще один фокус, одна единственная ваша штучка и в чулане пропишетесь до рождества! — прошипел приемный отец.
И без того не выглядевший привлекательно мистер Дурсль в моменты злости становился совсем отвратительным: его лицо багровело, глаза сильно расширялись и, казалось, готовы выпрыгнуть из глазниц, а со словами из-за рта вылетали слюни. Так себе на самом деле картина — не для впечатлительных или склонных к эстетике.
Напрягшись, Хезер сжала зубы и опустила голову вниз. Ебанутая семейка постоянно обвиняла воспитанников в "странных" вещах, остро реагируя на любые, даже самые незначительные отступления от нормальности. Казалось бы, уже пора привыкнуть, но, тем не менее, не получалось.
— Конечно, сэр, мы и не собирались, — с простодушием ответил Гарри.
У него хорошо получалось притворство, значительно лучше, чем у Хезер; злость последней явственно прослеживалась и в позе, и в интонациях — резкая и жгучая, постоянно подавляемая и потому ядовитая. Самое лучше, что сестра могла сделать в таких ситуациях — наклонить голову, пряча взгляд, сжаться, оставаясь недвижимой, и перетерпеть негативные эмоции. Брат же умел их скрывать — настолько натурально, что почти все окружающие велись на раз и не замечали обмана. Конечно, бывало — встречались и люди, с потрясающим опытом, раскусывающие Гарри с ходу, к счастью Поттеров, очень редкие в их жизни. Его ложь была достоверной: расслабленная поза, чуть наклоненная голова, полуулыбка на лице, широко раскрытые глаза и главное взгляд — чистый, с неким любопытством и наивностью. Если не знать на какие детали смотреть и не доверять интуиции, то легко можно купиться и поверить — действительно, открытый и располагающий к себе ребенок; и даже не заподозришь, что он лицемерен и расчетлив.
— Пошли вон, — коротко бросил дядюшка Морж, отворачиваясь.
Поймав взгляд брата, Хезер углубила искривление губ в ухмылке, обозначив отношение к ситуации, и отстегнула ремень безопасности.
— И чтобы никуда не выходили! Я это проверю! — уже более спокойным тоном добавил приемный отец, смотря на воспитанников в зеркало заднего вида.
Несинхронно кивнув, дети выбрались из машины. Провести целый день в библиотеке без ебанутой семейки и даже не на гостевом постое у миссис Вонь под эгидой кошек — большая удача! Дядюшка Морж, не уезжал, пока за Поттерами не закрылась дверь — не доверял, жучара! Воспитанники, заходя внутрь, не оглянулись — смотреть на красное лицо приемного отца, то еще удовольствие; Хезер только и успела уловить звук заводящегося мотора, показателя, что Вернон, наконец, отчаливает.
В библиотеке царила прохлада, и обитал свой — неповторимый запах: то ли пыли, то ли бумаги, то ли времени — а, может, их совокупности. В доме ебанутой семейки аналогичного аромата от книжного стеллажа не исходило; вероятно, причиной служило то, что воспитанники еженедельно протирали не только полки, но еще и корешки книг. Читальный зал был пустым, и только за стойкой находилась одинокая служащая. Наступившая летняя пора совсем не баловала посетителями — дети предпочитали проводить время с друзьями или брать книги с собой, а не сидеть в помещении — погода уже который день радовала солнцем и телом.
Сидящая за кафедрой мисс Дестини Хардман — "Каменная рожа" между братом и сестрой — относилась к категории дам, выглядевших сурово, строго и сдержано: непроницаемое, с легким налетом высокомерия лицо с проступающими морщинами у губ от того, что их часто поджимали, и на лбу из-за частого нахмуривания и с холодным, равнодушным взглядом. Библиотекарь предпочитала коричневые, серые и черные оттенки в одежде — удобной, полностью закрывающей тело и оставляющей только кисти рук и лицо открытыми. "Синий чулок" — так выражались о таком типе леди, одиночество которых сквозило во всем, и возраст уже достиг отметки "сорок плюс". Казалось, мисс Хардман уже являлась служащей библиотеки с момента открытия, и ни разу не засветилась в выходе на больничный или пропуске рабочего дня — что уж говорить о мелких нарушениях, типа опоздания или более раннего закрытия. И ее преданность выбранному делу являлась настолько суровой, что леди даже не имела замены на рабочем месте. Дети не имели уверенности, что у нее вообще был дом — они допускали возможность, что Дестини жила в закрытых от посторонних комнатах для персонала.
