Выбор

* * *

Я стоял в эркере своего кабинета и подрезал бонсай. Мне очень нравятся эти крошечные деревья, и пусть уход за ними безумно сложен, но это хобби тренирует терпение, внимательность и настойчивость. Желающим быстрых результатов лучше выбрать другое занятие: одна только процедура подрезки корней для пересадки дикого деревца в горшок легко может занять восемь лет.

А ещё тонкая, аккуратная, медитативная работа замечательно позволяет думать. Я консервативен и придерживаюсь мнения, что мозги — главное оружие сыщика. Можно научиться хорошо бегать, красиво выбивать двери и выстрелами сшибать мух на лету, но если мозги при этом не используются, то сыщик обречён выбивать не те двери и стрелять не в тех людей.

Поэтому я стоял, щёлкал флористическими ножницами и усиленно напрягал мозг, пытаясь сообразить, кому вообще могли понадобиться четыре тысячи тонн золота.

Разговоры с казначеем, министром финансов и несколькими другими людьми убедили меня, что от подрыва экономики государства или от увольнения казначея никто не получит никакой ощутимой выгоды. Так зачем тогда красть золото?

Если интерес просто корыстный, как предположил князь, то это золото должно всплыть. Сам по себе драгоценный металл никому не нужен, чтобы получить от этой кражи прибыль, золото нужно продать. Выброс на рынок даже одной тысячи тонн золота мгновенно обвалит цены, а по цепочке продавцов, предлагающих больше обычного количества металла, можно будет выйти на воров, — но я уже узнал, что за последний год цены на золото во всём мире оставались более-менее стабильными. Смысла в том, чтобы красть золото ради денег и потом его не продавать, я решительно не видел. Значит, цели преступников были не корыстными?

Новый год наступает завтра. Послезавтра с утра наследный принц со своими аудиторами явится в казначейство, и к обеду мы будем жить в обанкротившейся стране. А у меня по-прежнему нет никаких идей, как предотвратить этот армагеддон.

Я взял крошечный, почти игрушечный прикоренной рыхлитель и принялся подгребать почву под ствол миниатюрной сосны, затем пожал плечами, положил инструмент, открыл окно и прокричал:

— Поднимайтесь, я вас не съем! — И пошёл открывать входную дверь.

Девушка легко взбежала по лестнице. С моего наблюдательного пункта у двери открывался потрясающий вид на декольте, заслуживающее более пристального внимания, чем это дозволяется нормами приличия.

— Воды? Чаю? Кофе? Персидского самоцветного бренди, которое вы пили во время нашей короткой встречи у князя, я вам, к сожалению, предложить не могу.

Девушка, совершенно не смущаясь упоминанием обстоятельств, в которых я увидел её в прошлый раз, встряхнула головой. Копна светлых волос рассыпалась по плечам.

— Марта, — представилась она, протягивая узкую ладонь. Я её осторожно пожал. — Раз уж бренди у вас нет, я, пожалуй, ограничусь чаем.

— Джеймс. Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома.

Я проводил девушку в кабинет и вышел на кухню, чтобы поставить чайник, но продолжал наблюдать краем глаза за своей гостьей через дверной проём. Девушка огляделась, зацепилась взглядом за стену с копиями моих дипломов и наград, осмотрела цветочные горшки, затем села на диван и, сбросив туфли, подобрала под себя ноги.

— Настоящий грузинский пуэр, — сказал я, подавая ей тяжёлую глиняную чашку, и сел напротив неё в любимое офисное кресло. — Многие считают, что правильный пуэр делают только в Восточном Тибете, но, уверяю вас, именно климат грузинских долин подходит для ферментации чая лучше всего. Такой пуэр вы никогда не пробовали.

Марта осторожно пригубила чай и почти сумела удержать выражение лица под контролем.

— Действительно, необычный вкус, — ответила она, торопливо отставляя чашку. — Запоминающийся. Я совершенно уверена, что раньше такого не пила. — Она деликатно прикрылась ладошкой и попыталась счистить послевкусие с языка зубами. — Интересный эксперимент. Как, говорите, называется этот чай? Позвольте, я запишу, чтобы случайно не купи... Не забыть название.

Я отпил большой глоток и подождал, пока чай раскроет весь букет своего вкуса. Возможно, для начинающего он действительно слегка непривычен, но не плеваться же из-за этого!

— Нет нужды, вы его не встретите в свободной продаже, это коллекционный товар. Итак, Марта, чем я могу вам помочь?

— У вас не найдётся для меня какой-нибудь работы?

Вместо ответа я отпил ещё чая. Марта была настолько привлекательной, насколько только может быть привлекательной девушка с совершенными формами, хорошим вкусом в одежде и плохо скрываемым желанием провоцировать мужчин. Была ли у меня для неё работа? Ну, если она согласится на ту должность, которую она занимала при министре...

Эта мысль подействовала на меня, как холодный душ. Неужели я пойду на должностное преступление и приму на работу женщину, только чтобы приударить за ней? Я, инспектор Короны? Да меня самого после этого исполнят, причём за дело. И я даже знаю, кто. Есть среди инспекторов Короны одна дама, занимающаяся неуставными отношениями...

— А почему вы ищите работу? — вместо ответа спросил я. — И почему пришли с этим вопросом ко мне?

Марта достала из своей сумочки пачку сигарет, взглядом попросила у меня разрешения закурить. Я кивнул. Девушка вынула тонкую длинную сигарету, я наклонился к ней и поднёс свою ладонь, на которой плясал маленький язычок огня. Небольшое напоминание о том, кто здесь владеет магией.

— Ну, вы запретили его высочеству развлекаться с коллегами, — Марта затянулась и изящно выпустила дым. — А после того, как он вернулся домой в рубашке поверх камзола, явилась его жена и устроила безобразную сцену. Я не стала терпеть её нападки, и в результате ей понадобится парик, а меня уволили. Поскольку причиной моего увольнения, в конечном итоге, были вы, то мне кажется справедливым, чтобы вы, мистер Салливан, помогли мне в поиске новой работы.

Хм, а девушка запомнила фамилию, которую я при ней называл только однажды. Возможно, в министерство финансов её взяли не только за красивые глаза.

— Зовите меня Джеймс, — попросил я, отпив ещё чая и постаравшись не заметить, что в свою чашку Марта сбросила пепел. — Действительно, нехорошо получилось.

— Нехорошо — это ещё слабо сказано, — снова затянулась она. — В общем-то, меня выкинули с волчьим билетом. За то, что я выдрала космы княгине, меня обещали не принимать ни в одну финансовую организацию страны. А поскольку всё, что я умею, это расчёты налоговых сборов, вариантов найти другую работу у меня не так уж много.

— Вы всегда можете попробовать себя в модельном бизнесе, — вскинул бровь я.

— Это мясные ряды для богачей, — отмахнулась она, оставив в воздухе изящный завиток дыма. — Не поймите меня неправильно, я не ханжа, но одно дело — когда моё тело рассматривают как приятный бонус, и совсем другое — когда ничто, кроме моего тела, вообще никого не интересует.

— В принципе, я могу вас понять, — задумчиво произнёс я и отпил ещё глоток чая. — Хорошо, налогообложение и будущее модели вас не привлекают. Какие же сферы деятельности вам интересны?

Девушка очаровательно подпёрла подбородок кулачком.

— Ой, немного того, немного сего. У меня много талантов. И очень ловкие руки. — Марта потушила окурок, сжала его в кулаке, снова раскрыла пальцы — ладонь была пустой.

Я посмотрел на её руки. Мелкая сеточка белых шрамов покрывала запястья. Косметическая магия делает ещё только первые шаги. Бедная девочка... Что же тебе пришлось пережить...

— Я заметил. Например, вы сумели выяснить, где живёт инспектор Короны. А ведь это хорошо охраняемый секрет, иначе нас превентивно отстреливали бы.

Марта смущённо похлопала глазами.

— Я только не понимаю, что вы, с вашими талантами, делали в министерстве финансов, — я сделал ещё глоток чая, внимательно смотря в её глаза. — Налогами занимаются в казначействе. Где находятся четыре тысячи тонн золота, Марта?

— Когда ты заподозрил меня, сыскарь?

— Что?

Ох уж эти талантливые девушки. Вместо того, чтобы повторить вопрос, она буквально взорвалась. Моё колено, в которое вонзился острый носок её туфельки, парализовала боль, вслед за этим я получил серию ударов в корпус, опустил руки, чтобы прикрыть туловище, и поймал носом её локоть. Локоть был очень острым и твёрдым.

Я «поплыл». От следующего удара мне удалось уйти буквально чудом, я сильно оттолкнулся ногами — повреждённое колено вспыхнуло болью — и откатился на кресле, разрывая дистанцию. Короткая передышка позволила мне немного прийти в себя; новую атаку я сорвал, выплеснув чай ей в лицо и швырнув вслед кружку. Мне удалось сбить темп её атак, я отскочил, припадая на повреждённую ногу, и выхватил из оставшегося неубранным набора инструментов для ухода за бонсай большую складную пилу. Со зловещим щелчком пила раскрылась, явив моей гостье длинное зазубренное лезвие.

— Остановись, Марта, — взмолился я, тяжело дыша. — Я никогда не блефую. Всё, что я вижу и слышу, записывается. Ты, может быть, и победишь меня, в конце концов, ты ведь сильная ведьма, но я поставлю на тебе столько особых примет, что найти тебя будет проще пареной репы. Вдобавок, косметическая магия — не твой конёк, так что на тебя больше никогда не взглянет ни один мужчина. По-моему, оно того не стоит.

Даже сейчас девушка была прекрасна. Она смотрела на меня, а я видел грациозную кошку, поджавшую уши, оскалившуюся в шипении и с занесённой левой лапой.

— Марта, пожалуйста, успокойся. Мы же цивилизованные люди. Зачем ты вообще пришла сюда? Я ведь тебя не подозревал!

— Подозревал, — ответила девушка. — Ты всех подозреваешь. Мне надо было обрубить ведущую ко мне ниточку. Ты бы расслабился, я бы убила тебя, и никто бы меня не нашёл.

— Ну хорошо, подозревал. Мне показалось странным, что князь обсуждает важные экономические проблемы, когда в кабинете, кроме меня, есть ещё и его любовница, отделённая от него многими ступенями должностной лестницы. Как только речь зашла о серьёзных вещах, он перестал на тебя смотреть, как будто тебя вообще не было в кабинете. Я тогда ещё подумал, что ты поставила какую-то магическую завесу, подействовавшую на него, но не подействовавшую на меня. Почему, кстати?

— Потому что недружественная магия, направленная на инспекторов, отслеживается.

— Ты даже это знаешь... Так зачем тебе обрушивать экономику страны?

— Да не нужна мне экономика страны! — девушка внезапно улыбнулась, горько и жалко. — Ты ещё не понял, сыскарь? Мне нужен был только маркиз Брюи.

— Казначей?! Ты из клана, желающего сбросить казначея?

— Я не из клана. Я его... Я была его любовницей. Я любила его, ярко, сильно, беззаветно. Мы планировали пожениться. Он должен был развестись. А потом он взвесил, как повлияет на его возможное избрание министром финансов история с разводом, и выбрал бросить меня. — Марта запрокинула голову, и я увидел на её щеках дорожки слёз. — Бросить не из-за того, что разлюбил, не из-за того, что полюбил другую, не из-за того, что у нас разные характеры, а просто чтобы не портить себе карьеру. И, разумеется, уволил, чтобы я не мозолила ему глаза. Он даже не соизволил сказать мне всё это в лицо, приказ об увольнении мне зачитала охрана в фойе.

— И ты обиделась.

— На такой подлый, свинский поступок? Конечно!

— Попыталась покончить с собой. Неудачно. И решила отомстить. Ты поступила на работу в министерство финансов и стала любовницей министра. Имея доступ в его кабинет, ты вскрыла схему магической охраны хранилища и составила заклинание, которое её обходило. Отличные способности! Затем, использовав министра, ты сделала так, что в казначействе приняли на хранение ключ телепорта, не зная, что это, и запущенное тобой заклинание начало изымать золото из слитков, заменяя его свинцом... Где золото?

Снаружи завыли полицейские сирены.

— Почему ты всегда переспрашиваешь? Ты ведь совсем не глухой.

— Что?

— Вот опять. Я ещё у князя заметила: ты отвечаешь на вопрос только в том случае, если его зададут дважды. Почему?

— Потому что вопрос, который человек не потрудится сформулировать дважды, не заслуживает ответа. Во второй раз человек спрашивает именно то, что ему действительно хочется узнать. Вдобавок, это даёт тебе время придумать ответ.

— Хорошая теория. Я подумаю над этим.

— Марта, ты понимаешь, что поставила на грань распада целую страну?

— Что?

— Быстро учишься, — улыбнулся я. — Неужели выбранный тобой путь краха всей экономики через пару дней стоил этой мести?

Марта обернулась. В кабинет входили полицейские, держа руки на оружии.

— Я любила его. Конечно, стоил, — ответила она.