Когда корабль накренился на несколько градусов на юг, ветер изменился, и они замедлились. Это означало, что у Барристана было достаточно времени, чтобы увидеть, что привлекло внимание экипажа. То, что он увидел, было желтым пятном, плавающим на поверхности, вероятно, обрывком рваного паруса. Барристан никогда не видел такого яркого оттенка цвета, как материал, на который он сейчас смотрел. От его яркого света под вымытым небом от удара предыдущей ночью у него немного слезились глаза.
Ближе он увидел тонкую черную линию посреди желтого. Еще ближе он понял, что линия была телом. Кто-то перекинулся через парус, вероятно, в последней попытке остаться на плаву. На замке капитан крикнул: "Иди сюда! Крюкачи наготове!"
Двое членов экипажа бросились вперед с длинными шестами с крючками на концах. Каждый из мужчин обернул веревки вокруг талии, в то время как их товарищи-моряки привязали другой конец к грот-мачте. Защищенные таким образом, двое мужчин полностью перегнулись через борт корпуса с крюками наготове.
Первый мужчина схватил ярко-желтый парус и, ворча, поднял его из-за его заболоченного веса. Второму пришлось тяжелее. Двое других пришли ему на помощь, и в конце концов они вытащили одетую в черное фигуру на палубу корабля.
"Тяжелая, это", — объяснил первый крючок своим товарищам.
Команда собралась вокруг фигуры, но уступила место сначала Барристану, а затем и самому капитану. Двое мужчин, ветераны своих полей, долго переглянулись, прежде чем снова взглянуть.
Фигура была женщиной, в этом Барристан не сомневался. Хотя на черной ... униформе не было и следа кожи, она почти непристойно обнимала тело владельца с более толстыми выпуклостями, почти как пластины в разных точках тела. Таким образом он увидел легкий изгиб женских бедер и небольшой подъем скромной груди.
Однако голова и лицо женщины были покрыты шлемом из материала, которого он никогда не видел — черного и гладкого, что даже океанская вода странным образом смывалась с него. Низко у ее бедер он увидел широкий пояс из той же странной гладкой ткани, что и ее костюм, с пакетами странной формы, разложенными вокруг.
"Черт возьми?" — спросил один из членов экипажа.
"Женщина, вот что", — ответил другой. "Жаль, что она мертва".
Барристан устало вздохнул. "Когда вы все смотрите на ее грудь, я ошеломлен, что вы не видите, как она поднимается и опускается". Он протолкнулся мимо пары мужчин и опустился перед ней на колени. Его руки были мозолистыми от многих лет владения мечом, но он довольно легко почувствовал странную подкладку на ее шее. По текстуре он напоминал большие пальмовые листья, которые иногда можно было найти в Дорне, — странно гладкие, словно натертые воском, но без воска, который можно было бы отделить. Однако он нашел небольшой металлический рычаг сбоку на ее шее, прямо под краем шлема.
Он подбросил ее, а затем упал в удивлении от поразительного, звериного шипения, вырвавшегося из шеи женщины. Он начал задаваться вопросом, какой ужас он найдет за штурвалом. Может ли это существо быть одним из Других? Какой-то демон или ведьма из мрачнейшего Ассая?
Из-за руля он услышал слабый звук. Стон. "Помогите мне снять штурвал", — сказал он.
Секундант Гролео, обветренный моряк по имени Наргус, опустился напротив него на колени. Двое мужчин вместе стянули черный шлем странной формы. Им приходилось крутить и крутить его, так оно было плотно, пока, наконец, они не открыли лицо внутри.
Бледная кожа, вьющиеся черные волосы. В глазах Барристана она выглядела молодой — горничной или только что вышедшей на брак. У нее была красота юности, и, вероятно, она могла бы стать достойным дополнением к дому любого мужчины, но Барристан сомневался, что о ней будут написаны какие-либо стихи. Он видел самые прекрасные цветы Семи Королевств, и эта девушка была больше Флораном, чем Тиреллом.
"Она наша, верно капитан?" — спросил один из моряков. "Утиль, верно?"
"Если вы служите тем, кого вы утверждаете, вы сохраните такой язык", — прорычал Барристан. "Этот ребенок не раб. Ты, бозон, у тебя крепкая спина. Отнеси ее в мою каюту. Я могу спать на палубе, если нужно".
Суровый взгляд капитана подавил любые жалобы со стороны мужчин, которые могли подумать, что Барристан забирает женщину для себя. Единственной жалобой бозона было ворчание, когда он поднял девушку. Только когда он это сделал, Барристан понял, что горничная была далеко не маленьким цветочком. Конечно, она была стройной, но, если судить по обтягивающей ткани, у девушки было мясо на костях и необычный размер.
Он и капитан повели бозона под палубой в крошечную каюту, которую Мопатис подарил ему. В каюте было две койки, так что ему не нужно было спать на палубах, за исключением скромности девушки. Он быстро использовал свой ударник, чтобы зажечь единственный фонарь кабины. Сдвинув внутрь бронзовое зеркало, чтобы лучше направлять свет свечи, он повесил его у изголовья кровати, когда бозон поместил девушку на койку Барристана.
Через секунду бозон был заменен Наргусом. "Капитан, посмотри на это".
Барристан и капитан оба повернулись, когда второй офицер положил большой сверток ярко-желтой ткани, прижал его к двери и затем попытался проткнуть его ножом. Он натянул ткань на острие ножа, все еще прижимаясь к дверной коробке. Желтая ткань тянулась, но не рвалась и не рвалась.
"Ткань, которую нельзя разрезать и не рвать", — сказал Барристан. "Конечно, это чего-то стоит".
Гролео посмотрел на потерявшую сознание женщину. "Да, возможно. Но ей придется покинуть корабль в Карте. Мопатис не платит мне так много. Тем не менее, я попрошу Друфф проверить ее".
"Справедливо."
На этом капитан оставил Барристана наедине со странно одетой женщиной. Он уставился на ее шлем, который поставил на пол, так непохожий на все, что он когда-либо видел. Он поднял его и заглянул внутрь, пораженный и даже впечатленный набивкой, которую он нашел внутри. Однако, пока он изучал это, произошло нечто невозможное.
Перед ним вспыхнул маленький красный огонек. Это так его испугало, что он покачал рулем и уронил его на половицы. К счастью, он неожиданно разбудил юную служанку. Ее глаза открылись, и она села с удивительной скоростью и силой, от чего удар ее головы о нижние доски верхней койки стал намного тяжелее.
Она упала с испуганным криком и резким словом, которое Барристан никогда раньше не слышал, и сложила руки в перчатках в том месте, где она ударилась. Барристан ждал, когда она опустит руки и заговорит; когда она этого не сделала, он взял на себя ответственность сделать это за нее. "Вам больно, миледи? Вам нужна помощь?"
Она убрала руки от лица и посмотрела на него демоническими чистыми черными глазами. Барристан вскочил на ноги и вытащил кинжал с восклицанием "Клянусь богами!" на его губах.
Девушка-демон не напала. Она села медленнее и свесила ноги через край койки, потирая большое яркое красное пятно на лбу в том месте, где она ударилась. Она смотрела на него своими чистыми черными глазами. За всю свою жизнь Барристан никогда не видел ничего подобного, но он читал о чем-то подобном. С далекого севера ходила легенда о Ночной Королеве, бледной красавице с чистыми голубыми глазами, соблазнившей лорда-командующего Ночного Дозора.
"Вы тогда Другой?" он потребовал. "Заявите о себе!"
Однако когда она открыла рот, чтобы что-то сказать, из нее вышла только тарабарщина. Он узнал эти звуки как слова, но никогда раньше не слышал слов.
Девушка не была обесцвечена, как белые ходоки из мифа. Скорее, у нее были потрескавшиеся губы и румянец на щеках, что говорило о многих днях в море. Ее руки дрожали, когда она снимала свои странные, идеально сформированные рукавицы, обнажая не костлявые демонические когти, а нормально выглядящие руки. Она дотянулась до своего шлема через небольшой пролет, обшитый досками, и положила в него перчатки, прежде чем снова обратить на него демонические глаза.
Она снова заговорила. Ее слова не звучали в его голове и не вызывали ужаса в его сердце, как предупреждали демоны септоны. Для ушей Барристана это звучало как иностранный язык. Не такой резкий и брутальный, как Дотракийский, но не такой изысканный и лиричный, как Валирианец.
"Я не понимаю этого языка, демон", — сказал Барристан. "Вы говорите на общем языке?" Он переключился на несколько слов высокого валирийского, затем немного на летнем языке, который он усвоил в юности, прежде чем взял белый.
Его слова были для нее так же, как ее слова для него; то есть ни один не понимал другого.
Узкая дверь в каюту открылась, и в комнату вошла Драфф, корабельный повар и парикмахер. Старый, с низко висящим животом и обветренными морщинами на лице, достаточно глубокими, чтобы скрыть половину свитков Цитадели, этот человек проявлял не больший интерес к работе, чем к лекарствам. Несмотря на это, он нес с собой свой парикмахерский набор в кожаной сумке и таз дневного коричневого цвета с обмакнутым в него рыбным рулетом.
Горничная смотрела на него с удивленным восхищением. Нет, — поправил Барристан. Она смотрела на миску с едой.
Тем временем Драфф перевела взгляд с Барристана на служанку-демона и закричала ужасающе пронзительным воплем. "Демон! Это демон!" Он уронил миску и повернулся, чтобы выбраться из узкого коридора.
Барристан встал, чтобы пойти за мужчиной, но застыл на месте.
Миска с едой никогда не ударилась об пол. Он висел в воздухе, словно удерживаемый невидимыми руками, пока не плавно плыл по хижине к ожидающим пальцам демонической горничной. Она подозрительно понюхала миску, затем подняла рулон липкого волантинского риса, сушеных листьев шпината и приготовленной трески к губам и откусила.
Звук, который она издала, был чем-то средним между стоном и рычанием, когда она быстро закончила остаток ролла. Когда она ела, ее руки дрожали, а когда она закончила, она почти сгребла дневной суп в рот. Она ела так, как будто у нее не было еды несколько дней, так что ей так не терпелось поесть в животе, что она даже не останавливалась, чтобы пережевывать пищу.
Она как раз закончила, когда вернулся капитан Гролео с Наргусом и еще двумя матросами рядом с ним. Они пришли с ножами и арбалетом в руках Наргуса. Демон-горничная уронила свою теперь уже пустую миску и встала в тревоге. Ее рука быстро вытащила что-то металлическое из искусно спроектированной кобуры, прикрепленной к поясу на ее талии.
"Это правда", — прошипел Гролео. "Демон. Наргус!"
Первый офицер вошел в комнату со своим арбалетом. Барристан крикнул: "Подождите!"
Однако, прежде чем Наргус успела выстрелить, ударила сама демон. Полоса голубого огня, холодного, как сердца Других, с шипением возникла в ее руках, где раньше она держала только металлический цилиндр. Лезвие было достаточно длинным, чтобы покрыть пространство, недоступное ее руке, и пронзил арбалет так чисто, что оружие с таким же успехом могло быть сделано из масла. Руки щелкнули, болт взлетел в воздух, а части уже отрубленных деревянных рук ударились Наргусу в лицо. Он в тревоге уронил сломанное оружие.
"Должны ли мы зарядить ее, капитан?" — спросил один из других моряков.
Барристан не обращал внимания на моряков и вместо этого изучал саму служанку-демона. Неуверенность, голод и напряжение, которые он видел в ней, когда она проснулась, исчезли. Вместо этого она заняла четко тренированную боевую стойку, вытянув ведущую ногу вперед. Она уверенно держала демонический светящийся клинок обеими руками. Но больше всего Барристана убедило ее лицо. Он был полностью пустым, все эмоции утеряны. Черные глаза смотрели на них с проницательным, инопланетным разумом.
Эта девушка была бойцом. Этот демонический клинок был создан не для показа, в этом Барристан был уверен.
"Капитан", — сказал он с принужденным спокойствием. "Этот клинок прорезал арбалет, как масло. А теперь представьте, что еще он может прорезать с близкого расстояния. Посмотри ей в ноги, чувак! Она знает, как использовать свое оружие. Ты не можешь победить".
"Боги поразят нас за то, что мы несем на борту демона!" — сказал Гролео. "Она должна быть с корабля!"
"Девушка-демон сразит тебя, если ты попытаешься", — сказал Барристан. "Хотя по правде говоря, я не уверен, демон она ли. Она с удовольствием ела рулет из коричневой и дневной рыбы. Ее язык иностранный, но, тем не менее, это язык. Чем она отличается от иббенцев или жителей Летних островов? чужой, а не демонический ".
В Groleo было много всего, но дурак не входил в их число. Хотя он сам по себе не был воином , нельзя было возглавить корабль в этом мире без владения мечом раз или два. По указанию Барристана капитан тоже заметил, как встала девушка. В Летних морях, где островитянки плыли со своими мужчинами и сражались так же упорно, идея женщины с клинком не была такой уж чужой.
Нет, это было пустое выражение на ее лице и расслабленная, уверенная манера, в которой она держала свой синий огненный клинок, что позволило Гролео понять, что Барристан знал с первого взгляда — эта девушка, демон или нет, — была воином.
"Из этого ничего хорошего не выйдет, — сказал Гролео. "Запомни мои слова, сир. Ничего хорошего из этого не выйдет".
"Это должны решать боги, а не мы, смертные", — сказал Барристан, расслабляясь теперь, когда он знал, что капитан принял решение. "Я буду держать ее в каюте, пока мы не достигнем Кварта. Я буду защищать твой корабль от нее, Гролео. Клянусь своей жизнью".
"Прекрасно", — сказал капитан, скрипя заляпанными черными зубами. "Пойдемте, ребята. У нас есть работа".
Один за другим из-за узости прохода матросы повернулись и вышли из комнаты. Наргус задержался ровно настолько, чтобы подобрать осколки того, что, как знал Барристан, было дорогим арбалетом, прежде чем он тоже покинул комнату. Когда они остались одни, Барристан поднял обе руки в знак мира и закрыл узкую дверь.
Служанка пристально наблюдала за ним, ее демонический клинок все еще горел. Вздохнув, он наблюдал, как тщательно скрываемое напряжение раскрылось, только чтобы ускользнуть. Она погасила свой клинок и положила его обратно в умный мешочек, прежде чем снова опуститься на койку. Когда она провела руками по лицу, она выглядела так, как мог бы выглядеть любой усталый или напряженный человек.
Барристан тоже сел на свой дорожный сундук лицом к ней.
Она проигнорировала его и подняла шлем, на который она положила свои замысловато сделанные рукавицы. Сняв рукавицы, она сунула руку в руль и что-то коснулась, только чтобы нахмуриться и вздохнуть с явным разочарованием. Положив странный шлем на свою койку, она с интересом оглядела небольшую каюту Барристана. Ее взгляд остановился на фонаре, затем на дорожном сундуке Барристана, который теперь хранил всю его жизнь, состоящую в основном из доспехов и одежды. Его огромный меч прислонился к углу, удерживаясь на месте у самого сундука.
С преувеличенной осторожностью она приложила руку к странным доспехам на груди. "Тейлор Хеберт".
Имя, случайно ? Девушка оказалась настороженной, любознательной и умной. И Барристан не мог игнорировать странную невозможную одежду или ярко-желтую ткань, которую нельзя было разрезать.
