Вот и свела нас судьба 2

А что ещё особо интересовало других учеников, так мои, как говорится, творческие замыслы, и пока какие там подвижки с постановкой "Щелкунчика". Ну, разные музыка и песни у меня уже были готовы, но я всё равно отговорился тем, что в имении больше отдыхал и занимался разными сельскими делами. Новости о наших матрёшках, как говорится, широкой общественности пока не были известны. И я был намерен о них умолчать. Как сообщила тётя Арина, прошения на множественные привилегии, и только на её имя, уже были поданы. Всё-таки там разные наборы и, ага, производственные тайны. Раз сами Юсуповы в Петербурге отсутствовали, то возиться с оформлением части привилегий на них приказчики и стряпчие не стали. И в Доме Моды "Татьяна" уже усиленно велось производство самых разных матрёшек. Правда, пока большая часть игрушек поступила из нашего имения. Их глава нашей мастерской Никита Милютин вместе с одним молодым работником по Волхову, Ладоге и Неве на пароходе привёз. Они у нас переночевали и обратно домой уже по железной дороге отправились. Ничего, хоть и в первый раз в такую дальнюю дорогу тронулись, не растерялись, и товар в целости доставили, и Петербург немного посмотрели. И по полсотни рублей премию получили! А вот продажа самих, не существовавших ранее, матрёшек должна была начаться со скорым выпуском нового журнала "Татьяна" с очередной моей сказкой "Приключения в Простоквашино". Так-то, до середины сентября немного осталось. Надеюсь, что всё пройдёт успешно.

Чтобы отвязаться от внимания, я отдал своим одноклассникам ещё ноты и слова "Ваше благородие" и "Пообещайте мне любовь". Даже и напел их. Новые песни всем понравились. Наверняка чуть позже наш учитель музыки Апполон Григорьевич Лядов точно потребует показать их на уроке музыки. Потом, последняя песня однозначно придётся по душе и нашим знакомым певицам. Пока их, вроде, в Петербурге не было. Нас они ещё не навещали.

А так, этим шедеврам точно обеспечена долгая жизнь. Мне самому больше нравилась вторая песня. Согласно моей памяти, она была очень душевно исполнена одной замечательной певицей, и, вроде, тоже Татьяной, конечно, в другой, наверное, тоже, моей жизни. Вот такие у меня в голове странные мысли. Хотя, я ещё не успел показать её тёте Арине. Не до песен ей было. Она, как мы заселились в новую квартиру, так сразу же, пока имелось свободное время, начала хлопоты по покупке имения помещика Рогинского в Киреше.

И, честно говоря, мне в исполнении этой певицы Татьяны больше нравилась уже другая песня. Я как вспомнил "Прекрасное Далёко", так в душе у меня стало тепло и спокойно. Ничего, будем жить! Может, ещё и придёт это Прекрасное Далёко? Конечно, путь к ней гладким никак не будет, но бороться надо. Хотя бы с теми же жестокими укропами, коварными наглами и наглыми пиндосами? Наверное, и с теми же австрийскими чехами, если так поворошить у себя в памяти, откровенными пособниками врагов России? Что-то у меня в отношении них тоже появилось сильное предубеждение. Как и в отношении некоторых балканских народов, точнее, их верхушки. Не говоря уже о немцах и французах. Вот взрастили близорукие российские императоры нового могучего врага. Им, что, австрийцев не хватило? А ведь немцы намного опаснее французов будут! И они рядом! Хотя, англичане всех коварнее!

Честно говоря, мне совсем не хотелось, чтобы русские солдаты и на этот раз шли на войну против турок-османов именно с целью освобождения этих народов. Вот чтобы показать туркам, где раки зимуют, да и хоть немного ослабить их, это да. Выгоды хоть какие-то для России приобрести, тоже. Только вряд ли это возможно? И не разрешат! И понятно было, что это во многом и оттого, что и самой власти интересы России не особо волновали. Она у нас, вообще-то, и не российская, а французская там, английская, точнее, больше немецкая! Вся императорская фамилия вообще из чистых немцев состоит и связана с заграничной аристократией самими близкими родственными узами. Хотя, и в Англии у власти как бы те же немцы. Ну и пусть, что они там меж собой как бы лаются? Но проливать они будут кровь простых русских людей. Для решения своих корыстных интересов, ничего общего с интересами русского и других народов в Российской империи не имеющих. Просто такие властные и кровавые игры. И пока ничего против поделать нельзя!

Но у нас в России ещё и безбожно воруют! Как сказал сам же царь, не воруют только он и наследник. Но они как раз и являлись главными основами этой воровской Системы! Угнетавшей весь народ в Российской империи! Самодержавие! И отсюда следовал простой вывод, что надо было бороться и с безобразиями внутри самой страны! Даже с основами! Но меня от этой простой, но как бы и сильно кощунственной мысли, когда она вдруг ненароком появлялась в памяти, самого начинало бросать в сильную дрожь! Правда, она, конечно, в глаза колет, но эта была очень опасной. Тут однозначно и меня, как князя Крапоткина, миг в казематы Петропавловской крепости замуруют, и навечно, и мне оттуда уже никак и никогда не вырваться. Разве что в могилу! Моментом в море, точнее, momento more! А то, как вдруг мне припомнилось, у тех же Юсуповых в одном тёмном чулане особняка на Мойке уж давно скелет лежит, и он там будет найден лишь сильно позже детьми нынешней княжны Зинаиды. Вроде, бесшабашная княгиня Зинаида, бабушка девочек, запрятала там навечно тайного возлюбленного! Как бы спасала от императора Николая Павловича. Хотя, она уж давно безвылазно обитала в Париже вместе со своим французским аристократом с купленными титулами и, конечно, никому ничего не расскажет. Да, странно, конечно, но, ага, факт! Вот уж меня в тёмном чулане никто не спрячет. И не надо!

* * *

Глава 03.

Не балетом единым?

Да, мысли у меня, конечно, слишком грустные и опасные. Да и дела во многом не от меня зависели. Вот и насчёт "Щелкунчика" я пока точно ничего не мог сказать. Хоть Модест Петрович Мусоргский, великий русский композитор и как бы и мой старший товарищ, уже через неделю после нашего приезда навестил нас и рассказал о нынешних делах, но пригласить меня на репетиции, оказывается, он не мог. Просто некоторыми важными особами было велено меня к балетным делам вообще не подпускать. Хорошо, что они уже сам "Щелкунчик" запретить не могли. После успешных концертов с моим и тёти Арины участием, да и успеха "Танца маленьких лебедей", в обществе, хотя, в основном не очень заметных, но влиятельных околобалетных кругах, к этому откровенно детскому балету как бы под моим соавторством, и особенно "Лебединому озеру", имелся большой интерес. Модест Петрович сам так и сказал. Он уж точно там во многом разбирался и, что надо, знал. И, конечно, и без меня "Щелкунчик" плотно опекали он и другие мои старшие товарищи и соавторы. Один из них, Александр Порфирьевич Бородин, и тоже великий русский композитор, всё ещё с женой находился на отдыхе, вроде, где-то за границей. А вот знаменитый пианист и профессор Петербургской консерватории Фёдор Осипович Лещетицкий, как и другой великий русский композитор Пётр Ильич Чайковский, уже профессор Московской консерватории, оттуда успели вернуться и приступили к обучению своих учеников. Ну, пока они меня к себе не приглашали, а в Москву я и так не поеду.

Модест Петрович вручил нам ещё и благодарственное письмо от Ивана Захаровича Сурикова. Надо же, несмотря на все жизненные трудности и препоны властей, он смог творить, и из-под его пера вышли такие чудесные творения, как "Тонкая рябина" и "Степь да степь кругом"! Теперь он точно станет знаменитым ещё ранее! Поэт с женой прожили у нас в прежней квартире, пока мы отъехали в имение, до начала августа. Жаль, что мы их не застали! Оказалось, что поэт в Петербурге хлопотал об издании книги своих стихов и, вроде, ему это удалось. Он приглашал нас и к себе в Москву. В ответ мы с тётей Ариной написали Ивану Захаровичу, что для нас большая честь быть знакомым с одним из великих поэтов нашей страны и помочь ему было не трудно, и что мы, будучи в Москве, обязательно навестим их с супругой. Правда, наверное, ещё не скоро?

Хотя, к балетным делам меня всё-таки как бы и допустили. Модест Петрович нежданно передал мне либретто "Баядерки" и просьбу Мариуса Ивановича Петипы сделать рисунки к некоторым сценам. Великий балетный мастер, конечно, в моей помощи не особенно нуждался, но, похоже, ему всё-таки было интересно мнение юного "дарования". Премьера балета должна была состояться, вроде, где-то в начале февраля. Я, конечно, уже начал работу, но пока никому ничего не передавал. Времени ещё полно было.

Тут я ничего скрывать не стал и сообщил другим гимназистам, что уже с весны неизвестно отчего в большой немилости у балетных чиновников и к репетициям как бы и своего балета просто не допущен. И вряд ли меня на них позовут. Конечно, беспокоиться не стоило, так как у "Щелкунчика" имелись и более умелые и именитые авторы. Ещё и добавил, что меня это нисколько не волнует, так как совсем юн ещё, и у меня просто всё впереди. Сказал, что меня точно ждёт Прекрасное Далёко!

Да, что-то я никак не мог отойти от "Прекрасного Далёка"!

Мои собеседники возрились на меня удивлённо!

— А что это такое? И когда оно у тебя наступит?

Тут я и ответил:

— Оно наступит тогда, когда точно не будет тех, кто только и умеет заниматься разными непотребными делами!

Тут до меня дошло, что я как бы и сделал слишком смелое и возвышенное заявление. И с тайным намёками! Вдруг куда не надо дойдёт? Меня ведь не поймут, особенно те же балетные чиновники. Они уж, кроме непотребных дел, просто ничем другим заниматься не умеют и не желают. Согласно своему положению. Правда, никаких имён не было названо и как бы открытых намёков не сделано.

И ведь точно дойдёт! Тут среди учеников всяких доносчиков или, ага, "стукачей", точно хватало. Уже чуть позже всё донесут до учителей и директора гимназии! А потом их донесения уйдут наверх, хоть и неспешно, по инстанции! Того и гляди, на меня скоро наш законоучитель в гимназии протоиерей Леонид Петрович Петров епитимью наложит! Ведь мы с тётей Ариной и Александрой так ещё ни разу не удостоились сходить в церковь! И под конец я нежданно расстроился и из-за этого заявил, что больше балетной музыкой заниматься не намерен. Мол, у меня и других дел полно.

Конечно, мои собеседники сразу же поинтересовалась, что за дела. Ну, пока насчёт матрёшек никому ничего не было известно. Вот на это я и сообщил, что мне пока больше интересны новые танцы, особенно латиноамериканские. И тут же мои приятели получили от меня ноты танго, конечно, "Татьяна", но пока без слов, и "Рио-Рита", но уже со словами на французском языке. Заодно я показал самые характерные движения из танго, хотя, как бы почти и весь танец. И мои приятели довольно легко их повторили. Чтобы было понятнее, я даже раздал имевшиеся у меня рисунки. Хотя, они заранее были нарисованы и с собой прихвачены. Вот, буду продвигать в широкие массы новый танец. Уж очень он нравился мне в другой жизни. И сейчас тоже. И пока я умел танцевать его лучше всех!

*

Помимо занятий с Александрой, мне надо было нарисовать вторые портреты своих родных. Или их списки. Оригиналы остались у нас в имении, Берёзовой горке. Работы двигались быстро, и к началу сентября часть из них заняла свои места в гостиной. Как и положено, в центре мой отец князь Павел, слева и справа княгини Агнесса, моя бабушка, когда-то фрайфрау фон Либендорф, и Софья, уже моя мать. Правда, портрет бабушки мы привезли из имения. Там она была нарисована в свои молодые годы, ещё в Веймаре, когда-то столице великого герцогства Саксен-Веймар-Эйзенах, а ныне, уж лет пять как, присоединённого к Германской империи. А дальше я продолжил работы над портретами своих сестёр княжон Агнессы и Екатерины. На портретах в имении они вышли весьма похожими на бабушку. Такие же красавицы! Хотя, как при жизни. Ничего, скоро рядом с матерью добавится и портрет тёти Арины, а с сёстрами — и Александры. Если тётя разрешит, то по памяти нарисую и портрет тёти Вассы, мамы моей сестры. Рядом с её портретом и повесим. Достойна! Стыдиться своих корней мы не собираемся! Надо бы ещё найти и портрет князя Александра Борисовича Куракина, нашего деда, или нарисовать его самому. Ну, это не трудно, вроде, у тех же Юсуповых он имелся. Если попросить посмотреть, а то и сделать список прямо на месте, то, думаю, что управляющий их особняком на Мойке разрешит. Мне много времени не надо. Может, удастся найти и в других местах? В крайнем случае, где-нибудь купим.

В свободное время я занялся рисованием отдельных сцен для "Баядерки". Просьбу Мариуса Ивановича лучше выполнить. И у меня неплохо получалось. Как бы и видел я этот балет, и музыку оттуда, пусть и не всю, но знал. Всё-таки у меня в другой жизни, похоже, интересы были слишком обширными. Хотя, как мне стало понятно, просто тогда жизнь была другой. Можно сказать, информационной. Всё же последствия научно-технического прогресса сказывались. И возможностей и у простых людей больше имелось. Но это никак не означало, что все они жили хорошо. Просто постепенно простые люди выгрызли для себя у жестоких и продажных властей и алчной и коварной знати больше возможностей, и только всего. Но за это пришлось заплатить множеством своих жизней. И я накрепко запомнил, можно сказать, и записал в своей памяти, что за счастье народа, и своё тоже, надо постоянно бороться. А как, то это уже сама жизнь покажет. Может, придётся и мне тоже стать даже и таким дерзким и идейным борцом против царского самодержавия, как князь Крапоткин? Но для этого мне многому надо было научиться, особенно разным военным премудростям. И, конечно, таиться и ничего не рассказывать даже самым близким людям. Чтобы и не расстраивать их, и не подводить. На войне, как на войне! Хотя, если меня разоблачать, то им тоже придётся туго!

Уже в начале сентября нас навестила и княгиня Церетелева, Елизавета Андреевна Лавровская. Оказалось, что она почти всё лето вместе с пианисткой Софьей Малоземовой гастролировала за границей. Успела посетить Вену, Милан и Париж, а потом вернулась в Петербург через Берлин и Варшаву. И дала множество концертов. Конечно, больше певица исполняла арии из разных опер, но много внимания уделила и русским романсам. И вот она порадовала нас, что все те песни, что она получила от меня, были ей исполнены за границей с большим успехом. Кроме того, и другие, что уже были представлены на наших концертах. А так, их мы вообще разрешили использовать всем! Потом, она менялась песнями с другой певицей Александрой Григорьевной Меньшиковой, тоже нашей хорошей знакомой, которая, оказывается, ещё и не вернулась из гастролей за границей! И ей были исполнены и детские песенки из журналов "Татьяна", так как они все были напечатаны и на французском языке. Оказалось, что европейская публика очень тепло приняла, наверное, и все четыре десятка песен, особенно на французском языке. Вообще-то, из взрослых песен на нём княгине были известны только "Если б не было тебя" и "La Paloma adieu". И, конечно, стал известен и как бы их автор. И мне это было приятно.

А пока певице надо было продолжить работу в Мариинском театре. Хотя, насчёт следующего года она не загадывала. Вроде, ей хотелось опять отправиться на гастроли. Понятно, что требовались новые песни. Хотя, чего уж скрывать, именно за границей Елизавета Андреевна зарабатывала себе всемирную славу и деньги. А потом уже здесь, дома, получала заслуженные почести. К сожалению, и как всегда, ага, через тернии к звёздам. И через заграницу! Может, и мне сорваться на этот "загнивающий Запад"? Теперь я там худо-бедно известен. Нам с тётей Ариной и Александрой тоже деньги нужны!