Бакалавр 4

Купил пару "Марсов", они всё же получше будут чем батончик с жареным арахисом. С них основатели фирмы начинали и рецептуру для престижа всеми силами поддерживают. Малышам батончики протянул. Смотрят, руки из карманов не вынимают.

— Берите, подарок, — ребяткам улыбнулся.

Те даже по шагу в сторону сделали. Правильно, кстати. На улице у незнакомых мужиков что-то брать сейчас опасно. В газетах пишут, что то и дело пропадают малыши. Ищут их, а всё без толку.

— Ну, как хотите. Я пошел, а вы сами думайте. Вот сюда "Марсы" кладу...

Рядом с киоском ящик какой-то железный стоит, на нём целый сугробик сверху снежный образовался. Чистенький, беленький. На снег этот шоколадки и положил — не запачкаются.

По направлению к входу в метро пошагал, но через десяток метров всё же обернулся. Батончиков на ящике уже не было, как корова языком их слизнула, а ребятки быстро-быстро по улице уходили. Шли и оглядывались настороженно. Я рукой им махнул и дальше двинул.

Добрался до вокзала. Времени до поезда — вагон. По улицам бродить холодно и ни к чему с акциями в рюкзаке, на вокзал идти — что-то не хочется. Не то что, не люблю их, а душа к ним не лежит.

Время сейчас в стране не самое удачное, а вокзалы вообще к себе много плохого притягивают. Это моё только мнение. Кому-то вокзал — дом родной и лучше его ничего нет, но это не для меня...

У себя в двадцать первом и раньше я бывал на вокзалах, это само-собой. Ездили мы с родителями и на поезде куда-то вовремя их отпуска, не только на самолетах путешествовали. Но там мы не задерживались — на сайте всегда билеты покупали, через здание вокзала на перрон проходили и куда надо следовали. Тут же пока такого сервиса нет, в очередях в кассу за билетом стоять приходится, а потом в зале ожидания куковать до своего поезда. Хорошо, если посидеть местечко достанется...

Грязно, душно, на полу цыгане одеяла расстели — кто спит, кто ест, кто на тебя внимательно пялится... Народ какой-то непонятный с узлами и детьми. Беженцы или кто-то типа того — безнадегой какой-то от них веет. Челноки с сумками своими тоже интерьер вокзала не украшают. Пьяные шарашатся, да не только — есть народ и явно под наркотой или травленный.

В прошлую поездку в столицу вообще неприятное наблюдал тут на вокзале. Зашел на расписание посмотреть, а в углу мужик стоит. Босой. Голые ноги из-под помоечного пальто торчат. Лицо чумное, глазами туда-сюда водит совсем без соображения. Пальто явно не его. Мало. Руки из него чуть не по локоть торчат и впереди оно не сходится — мужик его руками придерживает, но видно, что только майка и трусы под ним, а ничего другого нет... Скорее всего, сел с кем-то чужим водочки испить, а клофелинчику туда и капнули. Теперь и костюм, и ботинки, и портфель с документами, деньгами и командировочным удостоверением нового хозяина имеют. Мужик же — головную боль и потерю ориентировки в пространстве и времени. Это пока, а потом очухается и ой как затрясет его от собственной глупости...

На первый этаж вокзала зашел. Туда-сюда походил — мест посидеть нет. Всё занято. На втором та же картина. Куда все едут? Ладно, я по делам, а люди то зачем в таких количествах перемещаются?

Побродил между рядами сидений — ничего не освобождается. Присесть бы куда...

Так, за столиками у буфета места имеются. Сейчас что-то куплю и посижу, дам ногам отдых.

Денежки посчитал. Да, не разбежишься... Чай и бутерброд — на большее не платежеспособен... Что-то эти кусочки хлеба с колбаской и засохшим сыром доверия мне не внушают, отторжение какое-то вызывают...

— Чай, пожалуйста, — к тётке в не сильно чистом синем переднике обратился.

Налили мне чаю.

— Всё? — тётка эта на меня взглянуть соизволила.

— Всё. — деньги на тарелочку положил. Без сдачи мелочи насчитал.

Чай свой взял и на стул присел. Что-то он немного шатается, не упасть бы...

Пил не торопясь, по сторонам посматривал. Выпью — место освободить придётся. Вон, некоторые даже стоя едят, на сидящих зло поглядывают — скорее де проваливайте, всем посидеть хочется.

Допил купленное. Мало показалось. Ничего, перетерплю. В дорогу ещё перед поездом булочек куплю. Не здесь — до магазина сбегаю. Тут что-то не только бутерброды, но и булки мне не нравятся...

Вокзальная трансляция всё что-то бубнит. Какие-то поезда прибывают, какие-то отправляются, многие задерживаются...

Глава 8 Мужик с топорами

Ближе к вечеру народу на вокзале прибавилось.

Солдат видно куда-то перемещали. Росточком не велики, шинельки у всех серенькие, не обмятые, на рукаве по одной нашивочке — первый год служат... По двое они ящики какие-то зелёные тащили. На вид даже тяжёленькие. Кому таких ящиков отцы-командиры не выделили, те коробками картонными были нагружены. Двумя руками перед собой солдатики их несли. На ходу отдувались, у некоторых пот по лицу стекал. Худенькие какие-то воины, бледноватые, на чудо-богатырей не похожие.

Руководил процессом их передислокации замотанный капитан. Озабоченный какой-то, дёрганый. Сержант с ними ещё имелся. Ладный такой, подшитый, со взглядом прохиндеистым.

Солдат в углу зала ожидания расположили. Ящики они свои защитного цвета на пол с грохотом побросали, а кому повезло — на них и присели. Картонные коробки одну на другую составили и сержант к ним бойца в очках и с ушами оттопыренными в караул выделил. Сказал — охранять неусыпно, а то сопрут еду, кое-что всю дорогу сосать будете...

Я как раз мимо проходил, место посидеть искал и всю эту картину наблюдал во всей красе.

Капитан торопливо куда-то тут же побежал, а сержант с солдатиками остались.

В этот момент очередной поезд объявили. Некоторые сидящие зашевелились, вставать со своих мест стали, вещи из прохода с пола поднимать и к выходу двигаться начали.

Я к ближайшему освободившемуся местечку бросился, на жёсткое сидение свою тушку опустил. Хорошо то как... Можно даже ноги вытянуть. Пойдёт кто, я их уберу, не помешаю движению...

Рядом со мной мужик плюхнулся. Волосы сальные, рожа дней пять не брита. Не для гламурности, а из-за отсутствия возможности сей процесс осуществить. Потом от него попахивало, но привыкать я к этому запаху здесь уже стал. Человек ко многому приспосабливается, не только к такой мелочи.

Мужик от удовольствия даже глаза прикрыл, голову откинул чуток назад, замер на какое-то время... Так бы и сидел, но нет ведь...

Полушубок свой дубленый расстегнул, там, здесь почесался и ботинки расчушенные снимать придумал. Снял, аккуратно рядышком с собой поставил. Соседи его морщиться начали, недобро на мужика поглядывать. Я в том числе.

На этом дело не закончилось. Носки мужик стягивать ещё выдумал. Вернее, то, что от них осталось. Дырок там было больше, чем синтетической ткани, из которой они были на фабрике сделаны.

Стянул носки. Аккуратненько опять же поверх своих ботинок разложил. Девушка, что рядом с тем мужиком место занимала, немного побледнела, рвотные движения изображать начала, вскочила и в сторону туалетов понеслась...

Мне тоже рядом с этим товарищем находиться что-то расхотелось. Скоро он как царь какой сидел — ни справа, ни слева от него креслица вокзальные были не заняты.

Мужик такой удаче только порадовался и спать сразу на трёх местах для сидения завалился. Тут же ещё одно металлическое кресло освободилось. Ну, рядом с его нижними конечностями.

Через десяток минут новое местечко себе нашел. Любит меня, наверное, удача. Тут сидящие личную гигиену соблюдали и стриптиз не устраивали.

Соседом моим тоже мужчина оказался. Справный такой житель сельской местности. В новеньких валенках с галошами, мало ношенных утепленных брюках от какого-то комплекта спецодежды, самосвязанном толстой свитере. Как-то хитро сложенный бушлат он на спинке сидения своего разместил для мягкости и удобства, а в руках шапка из нутрии у него была. У ног мужчины армейский вещмешок стоял. Всё у него было как-то правильно и основательно.

— Во народу-то... Так и снуют, так и снуют... — сосед мой ещё и словоохотливым оказался. — Куда только и едут? Когда и работают?

Скучно ему, видно, было. Давно, наверное, здесь сидел.

— У всех дела какие-то, — ответил мужику.

— Дела... — усмехнулся сосед. — Суета одна...

— Ну, Вы тоже ведь куда-то ездили? — говорю, надо как-то разговор поддержать. Всё быстрее время пройдет.

— Точно. Топоры продавал. — мужик хитровато на меня посмотрел. — Который раз уж езжу. Завтра снова, наверное, поеду.

Во как. В Москву он ездит топоры продавать... Тут, что теперь, дрова ими колют или друг с другом рубятся?

— Ещё в том году они у нас в селе по старым ценам были. Ну, копейки стоили. Я все и скупил, пока не переоценили. По три рубля за топор. Теперь за тысячи здесь продаю... — доволен мужик до посинения своей оборотистости.

Понятно, не только топоры у себя в магазине он все скупил по советским ещё ценам, а всё, до чего руки его дотянулись. Ну, что, правильно — не он так другой бы купил... Я тоже бы от топора за три нынешних рубля не отказался. Сейчас, тут кто за ваучеры по смешной цене заводы к себе подгребает, кто фабрики в свою из государственной собственности переводит, а мужик в родной деревне вот топоров и ещё чего-то урвал и доволен-довольнешенек...

Сам-то, в финансовую пирамиду деньги сегодня вложил — тоже, хорош гусь...

Глава 9 Вокзальная торговля

— Во, опять, давно не виделись... — пробурчал сосед Бакалавра.

По проходу между рядами кресел парнишка вихляющей какой-то походкой двигался. Суставы у него больные? Или просто ходит так странно?

В руки всем сидящим совал он что-то. Кто-то брал, иные отказывались, а парень ни слова не говоря шел дальше. Скоро и до Вадика добрался. В руки Бакалавра запаянную в целлофан картинку какую-то впихнул. Вадим брать от него ничего не хотел, но как-то это само собой получилось.

Изображение святого какого-то. Строго на Вадика он смотрит и как бы укоряет — не праведными ты делами занимаешься, дитетко. Бросай это. Правильному и вечному время своё посвяти...

Всё бы ничего, но на упаковку иконки ценник был прилеплен. Карманы Вадима были почти пусты, да и честно говоря покупать в зале ожидания вокзала предметы культа, как-то... Не мог он чётко для себя это сформулировать.

Когда парень обратно по ряду возвращался, иконку он ему вернул. Тот автоматически её взял и дальше двинулся. Почти никто у парнишки ничего не купил...

— Который уж раз сегодня так ходит, — проворчал продавец топоров. — Раньше я его тоже видел, но там он брелочки какие-то с жуками продавал. Без разницы ему — что жужелицами, что святыми торговать...

Бакалавр ничего мужику не ответил. Что других осуждать? У каждого свои обстоятельства. Лучше уж так зарабатывать, чем в тёмных закоулочках с прохожих шапки снимать.

— Ходит и ходит, лучше бы работать куда шёл... — продолжал бубнить себе под нос мужик.

Только парень на соседний ряд переместился, как в их проходе новый торговец объявился. Сержант, что с солдатиками был.

— Тушенка, тушенка, тушенка... — не особо громко он о своём товаре сидящим сообщал.

Его предложение чаще отклик находило, чем у продавца иконок. Пища телесная большим спросом тут пользовалась.

Сержант подходил к проявившим интерес, некоторое время с ними шушукался, а потом убегал в угол, где служивые были размещены. Возвращался он с чем-то завернутым в бумагу, передавал принесённое покупателю и получал от него деньги. При этом голова его вертелась во все стороны — поглядывал военный, не возвращается ли его капитан. Тот где-то застрял. Может тоже какие-то свои проблемы решал.

— Тушенка, тушенка, тушенка... — до Вадика с соседом сержант добрался.

— Какая у тебя? — со знанием дела спросил его обстоятельный сельский житель.

— Свинина, — коротко ответил тот.

— Свежая или с хранения? — прозвучал ещё один вопрос.

Вадику даже стало интересно. Какая лучше — недавно сделанная или выданная солдатикам после обновления запасов на армейских складах.

— Обижаешь, батя. Барахлом не торгую. Само собой, ещё советская. В солидоле каждая баночка. — усмехнулся продавец.

— Вот это хорошо, что в солидоле. — покачал головой мужик. — Вес банки и цена?

Сержант с точностью до грамма и рубля удовлетворил его любопытство.

— Не скинешь? — поинтересовался покупатель армейского деликатеса.

— Так почти даром отдаю, — отмел его поползновения уменьшить цену военный.

— Ладно, неси пару банок. — кивнул головой продавец топоров.

Товар был моментально доставлен. Несколько мятеньких купюр поменяли хозяина.

Тут на горизонте капитан появился. Кончился бизнес у сержанта.

— Чёрт его принёс. — выругался зло сержант.

— Солидол... Сам ты — солидол... — мужик развернул упаковочную бумагу. — Пушечное это сало, деревня...

Точно. Банки снаружи были чем-то смазаны. Бакалавр в советской армии не служил и в таких тонкостях не разбирался.

— Это чтобы жесть не ржавела. — палец мужика поелозил по поверхности консервной банки. — В советское время практически вечные консервы для армии делали. Из настоящего мяса. Не то, что сейчас...

Во как... В принципе, на одну банку у меня денег хватало. Не дорого сержант их продавал. Может, уйдёт опять куда капитан и сержант продолжит свой бизнес?

Захотелось что-то мне попробовать военной тушеночки.

— Мужиков дома угостить взял... — продавец топоров свой рюкзак раскрыл и аккуратно баночки в него сложил. Перед этим он их в тряпку какую-то ещё завернул. Это чтобы в его рюкзаке ничего от них не запачкалось. — Посидим. Молодость вспомним...

Тут в конце нашего прохода между вокзальных сидений парочка появилась. Пацанчик в черной куртке и кепочке, а с ним девица в платьице коротеньком по моде семидесятых. Мини всем мини мини, дальше просто уж некуда. Парнишка вертлявый весь из себя, а девица как Буратино вышагивает, словно вместо ног у неё карандаши приделаны. Юбка короткая у девицы, а рукава наоборот — длинные, одни пальчики из них торчат.

Идут, не торопятся.

Подумал ещё, а не холодно ей в январе то в одном платьице? Спутник вон её гораздо сильнее утеплился, воротничок у его куртки даже меховой.

— Во, опять девку ведёт. Ублажила клиента и нового ищут, — прокомментировал мною видимое всезнающий сосед.

В это время парочка почти уж до нас добралась. Глаза у девицы были совсем какие-то мутные. Идёт, вперёд вроде смотрит, а видит ли что — вопрос...

— Девочка, девочка, девочка, — скороговоркой чуть слышно сыплет пацанчик в куртке.

Народ от них отворачивается, кто-то и матерится.

Бакалавр чуть с места своего привстал.

— Не лезь. Голову оторвут. Схвачено тут всё у них, — сосед его за руку ухватил. — Конченная девка. Ничем ей уже не поможешь...

Парочка дальше по проходу шла, а Бакалавру что-то на душе так хреново стало...

Что за времена то здесь такие?

Глава 10 Как всё начиналось

Успел...

Уже дома рядом с вокзалом в киоске "Комсомольскую правду" купил. Свеженькую, сегодняшнюю — от первого февраля. Разворачиваю, а на пол полосы реклама МММ. Под ней белыми буковками на чёрном фоне для всех и каждого информация — стоимость акций МММ в рублях с 1 февраля 1994 года: продажа — 1600, покупка — 1440.