В ответ генерал велел священнику передать королю, что он пришел сюда лишь за тем, чтобы увидеть, как король будет горько оплакивать свою дерзость, и сразу же отдал своей армии приказ к наступлению. Солдаты спустились с горы и остановились на берегу реки, оставив несколько человек на склонах, чтобы помешать неприятелю срубить деревья и перегородить дорогу. Они вскоре дезертировали к королю, и так же сделали многие из тех, кто сопровождал генерала, ибо они все принадлежали к одной нации.

Когда они находились, таким образом, вблизи реки, некоторые из наших людей были ранены, и некоторые — убиты, причем не видно было тех, кто это сделал. Неприятель срубил на противоположном берегу реки большое количество деревьев, служивших им в качестве частокола не только для того, чтобы охранять подступ к городу, но также и для того, чтобы помешать нашим людям унести хотя бы каплю воды, и таким образом, их беспокоил не только непрерывный обстрел из мушкетов, который враг вел всю ночь, убив и ранив большинство из них, но также и муки жажды, и они провели эту ночь в большом смятении без всякого облегчения.

На рассвете генерал узнал, что дорога на Балане была перехвачена неприятелем, и что было невозможно отступить. Он осознал свое положение и отправил послание королю с молодым фидалгу по имени Фернан де Мендоса, прося прекратить боевые действия и предлагая вернуться в Коломбо и восстановить мир на существующих условиях. Король не дал никакого ответа, и оставив посланника, которого он вверил заботам принца Увы, ждать, отдал приказ к атаке. Неприятель вскоре появился на наших флангах под прикрытием леса, и открыл такой плотный огонь, что лишь немногие не были убиты. Затем, видя причиненный ущерб, они смело устремились в рукопашную на тех, кто все еще защищался. Они превосходили нас численностью, и наши люди вскоре были вскоре полностью разгромлены и перебиты.

Поражение было полным, вследствие чего король и принц Увы отдали приказы не убивать португальцев, которые еще остались в живых. Люди короля захватили 15 пленников, а люди принца — 18, ибо ему принадлежала не меньшая заслуга в победе (1). Король Кандии очень умеренно воспользовался плодами своего триумфа, ибо он не стал осаждать наши крепости, а лишь подчинил своей власти всю нашу территорию. Это, однако, не преминуло вызвать голод в Коломбо, ибо время года не позволяло прислать запасы продовольствия из Индии с той быстротой, которую требовали неотложные обстоятельства. Таков был конец этой злополучной экспедиции, в ходе которой не только наш генерал встретил свою смерть, но и, несмотря на все усилия, даже его тело не смогли обнаружить.

(1) Битва при Ганноруве, как ее назвали, произошла 23-24 марта 1638 г.

Глава V

О договоре, который король Кандии заключил с голландцами

Король, придя к выводу, что никогда не сможет чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока вынужден иметь дело с португальцами, решил заключить союз с голландцами, и с этой целью отправил двух знатных вельмож своего двора в Батавию для проведения переговоров по этому вопросу. Они были хорошо приняты, и после того, как состоялось обсуждение их предложений, члены Совета решили отправить в Кандию двух голландцев, уполномоченных заключить все необходимые соглашения (1). Они прибыли на остров в марте 1638 года; король оказал им любезный прием и позаботился, прежде чем начать переговоры, объяснить справедливые основания своих жалоб на португальцев и их капитан-генералов, которые беспокоили его только с целью захватить его королевство; не удовлетворяясь уплатой дани, они вторгались в Кандию всякий раз, когда у них возникала такая прихоть, сжигали его столицу и даже его дворец, ведя против его владений все виды военных действий, какие только могли, и оставляя без внимания те несколько побед, которые он одержал над ними; пока они владеют крепостями на острове, он неизбежно будет подвергаться тому же самому угнетению от них; и чтобы защитить себя, он решил отправить послов в Батавию и заключить договор, который служил бы к их взаимной выгоде.

Послы ответили, что Компания (Ост-Индская) и Генеральные Штаты были хорошо осведомлены о вызывающем поведении португальцев по всему Эстадо; что они сами прежде были подданными короля Испании, и были вынуждены сбросить ярмо, которое он наложил на них, и вести войну с ним как с самым злейшим врагом; что они знали о справедливости жалоб короля на португальцев, слышали объяснения его послов, и именно с целью отомстить за него их общим врагам и лишить их возможности совершать и впредь свои злонамеренные деяния они прибыли предложить ему помощь достопочтенной Компании и Генеральных Штатов, чтобы изгнать португальцев с острова; что не только на Цейлоне раздаются жалобы на тиранию испанцев и португальцев, что вся Индия и все восточные королевства громко вопиют против них; что настало время положить конец такой тирании, и их величайшее желание состоит в том, чтобы дать свободу людям, изнывающим под гнетом постыдного рабства; что они знают, что португальцы не имеют никаких прав на Цейлон, что они узурпировали владение местами, которые они заняли, но что Генеральные Штаты и Компания были достаточно сильны, чтобы изгнать их из этих мест и возвратить их законному суверену, и они не ищут никаких наград за эту услугу. (Они сказали это, чтобы больше угодить королю.)

Поэтому они предложили заключить союз на следующих условиях: все форты и территории, которые они отвоюют у нас на острове, должны быть возвращены королю, и голландцы не возьмут ничего, за исключением добычи, которая принадлежала солдатам; король должен помогать им своей армией и людьми до тех пор, пока продолжается война; он должен возместить им военные расходы и заплатить за каждый корабль, потерянный в этом предприятии, определенную сумму, которая будет рассчитана в соответствии с тоннажем судна, и еще одну сумму за каждое артиллерийское орудие в соответствии с его калибром, которая будет записана в их счетных книгах; аналогичным образом за каждого человека, который будет убит на войне — одну сумму за рядового, другую — за офицера, в зависимости от его ранга; аналогично за тех, кто потеряет руку или ногу, в зависимости от того, правая это или левая конечность, а также от величины причиненного ущерба. Когда условия были согласованы, все это было изложено в письменном виде, и посланники отправились в Батавию. Обе стороны были удовлетворены проведенными ими переговорами, и без промедления приступили к выполнению взаимных обещаний; и таким образом на Цейлоне началась война, которая стоила португальской короне потери владения островом.

(1) Они действительно прибыли и были приняты королем в ноябре 1637 г.

Глава VI

В которой рассказывается о захвате двух наших крепостей - Батекалу и Трекимале

Голландцы, желая показать королю Кандии, что они действуют с доброй волей по отношению к нему, и что их единственное желание — служить ему, отправили из Батавии в начале 1639 года флотилию, состоявшую из шести военных кораблей, хорошо вооруженных и везущих войска, чтобы высадить их (на Цейлоне). Командующий эскадрой имел приказы направиться к Батекалу и Трекимале, крепостям, которые мы удерживали на острове, но которые были не очень сильными, и как только они сдадутся, разрушить их до основания; ибо они знали, что эти крепости не приносят нам доходов, а лишь одни убытки, и что их положение не принесло бы им никакого преимущества, но в то же самое время их захват был бы приятен королю и освободил бы ему руки на этой стороне.

Флотилия прибыла в Батекалу в феврале вышеупомянутого года и высадила войска без всяких препятствий, так как в крепости находилось не более 40 солдат, способных держать в руках оружие. Голландцы также выгрузили на сушу несколько пушек, но их не потребовалось много, так как бастионы были небольшими, а стена всего лишь одна. В течение нескольких дней они разрушили одну сторону стен и снесли два бастиона, после чего осажденные, которые уступали им по численности и были беззащитными, не имели иного выбора, кроме как капитулировать (1). Неприятель сразу разрушил крепость, не оставив от нее и следа. Эта операция заняла у голландцев двенадцать дней, после чего они вновь погрузились на корабли и направились к Трекимале, где они высадились и взяли в осаду форт, воздвигнув напротив него батареи. В течение двух дней они превратили крепость в руины, так как бастионы здесь были построены только из глины, и гарнизон испытывал нехватку пороха и других предметов первой необходимости. Они убили 23 человека из 50, составлявших гарнизон, и он был вынужден сдаться через семь дней, получив такое же обращение, как и в Батекалу (2).

Хотя эти два форта никогда не играли для нас особой роли, мы сильно сожалели об их потере, так как это были первые крепости, которые голландцы отняли у нас в Эстадо. Флотилия вернулась в Батавию, оставив короля Кандии вполне удовлетворенным, и пообещав ему, что все остальные наши крепости на острове будут захвачены с такой же легкостью.

(1) Баттикалоа пал 18 мая 1638 г.

(2) Тринкомали сдался 1 мая 1639 г.

Глава VII

В которой рассказывается о сражении, произошедшем при Каймеле между нашей армией и голландцами, и о потере крепостей Негумбо и Галле

В середине января 1640 года в виду города Коломбо появился флот из двенадцати голландских кораблей; они, однако, не высадили никаких войск, так как опасались нашей армии и того, что жители города присоединятся к ней и смогут нанести им поражение. Капитан-генералом тогда был Антониу Маскареньяш (1), который был назначен на этот рост после разгрома нашей армии в Кандии; он сразу дал знать (о появлении голландского флота) Франсишку де Мендосе, который был командующим лагерем (Capitao Mor do campo) в Маникаваре, чтобы тот как можно быстрее выступил к городу.

Узнав, что голландцы высадились в лиге к северу от Негумбо в деревне под названием Каймел, наши люди атаковали их с такой же уверенностью в собственных силах, с какой они атаковали туземцев. Их наступление было беспорядочным, и вскоре многие из них были убиты или ранены, так как силы голландцев насчитывали 3500 человек в 6 батальонах, и они очень боялись нашей армии. Но после того, как они испытали свою силу и убили или ранили столь многих из нас, они отбросили прочь весь страх, и на глазах у нашей армии проследовали маршем вдоль берега до самого Негумбо, который сразу же и атаковали, не обращая никакого внимания на наших людей. Они установили мортиру напротив ворот и без всякого сопротивления ворвались в город (2), ибо гарнизон состоял всего лишь из одной роты пожилых, больных и небоеспособных людей, которые все были убиты при штурме. Те, кто бежал из Каймела, отступили вместе с некоторыми ранеными в Коломбо, жители которого были охвачены ужасом при виде этих неожиданных гостей.

В течение нескольких дней голландцы укрепляли Негумбо и построили снаружи оборонительные сооружения, которые состояли из четырех одинарных стен и двух небольших редутов, очень прочного частокола из стволов пальм, земли и фашин, достаточного для защиты гарнизона из 300 солдат, которых они оставили здесь вместе с тремя пушками, хорошо вооруженных и снабженных амуницией. Затем они погрузились на корабли и отплыли к Коломбо, откуда двинулись дальше, держа курс вдоль побережья.

Наш генерал, решив, что голландцы собираются высадиться в Галле, реорганизовал свои силы как только мог за короткий промежуток времени, с людьми из Каймела, назначив новых капитанов вместо тех, которые погибли в том сражении. Таким образом, он сформировал отряд из 280 человек под командованием капитан-майора полевого лагеря, и отправил его по суше на помощь этой крепости; но хотя они спешили туда изо всех сил, они обнаружили, что враг уже высадился на расстоянии пушечного выстрела от форта. Наши люди атаковали их с большой храбростью и решительностью; но так как их количество было столь велико, наши люди были не в состоянии прорвать их ряды, и поле боя осталось за голландцами. Победа, однако, досталась им дорогой ценой, так как они потеряли более 400 человек, хотя и разгромили все войска, которые у нас были для обороны острова. В самой гуще сражения капитан-майор полевого лагеря с несколькими капитанами и солдатами прорубил путь в ряды врагов, где все они смело отдали свои жизни за высокую цену.

48 человек уцелели от этого разгрома и отступили в крепость, которая была взята в осаду, и на следующий день напротив трех бастионов были воздвигнуты батареи из тяжелых пушек. Лореншу Феррейра де Бриту командовал гарнизоном и присутствовал при ремонте разрушенных участков укреплений, вдохновляя жителей и солдат трудиться с таким же рвением на тех постах, на которые они были назначены. Но вражеский огонь не стихал восемнадцать дней, и по окончании этого времени все бастионы были обрушены, а в стенах зияли бреши. Затем на рассвете голландцы пошли на приступ форта, и хотя гарнизон оказал им самое отчаянное сопротивление, они ворвались на бастионы и перебили большинство защитников, а те немногие, кому повезло спастись, отступили в церковь.

Здесь произошел инцидент, который я не могу обойти молчанием. Лореншу Феррейра де Бриту, капитан крепости, был касаду, и вместе с ним (в Негомбо) находилась его жена, и когда он обходил по ночам аванпосты, она всегда сопровождала его. Чтобы угодить ей, он зачастую соглашался на это, хотя и был встревожен опасностью, которой она подвергалась, и хотя присутствие женщины затрудняло выполнение военных обязанностей. Случилось так, что она была рядом с ним той ночью, когда произошел только что описанный приступ, и проявляла большую смелость рядом со своим мужем, который вел себя в этот раз также, как и в другие, и получил пять ран, и один мушкетный выстрел сразил его в бедро и поверг наземь. Несколько врагов устремились к нему, чтобы его убить; но его жена, видя это, закрыла собой его тело, крича, что пусть они убьют ее, но не трогают ее любимого мужа, который был так тяжело ранен, что находился ныне при последнем издыхании.

Голландцы, которые услышали ее крики, увидели зрелище, которого им никогда не доводилось видеть прежде в гуще сражения, когда одни сражались за то, чтобы захватить крепость, а другие защищали ее. Один голландский офицер отогнал солдат, сказав ей, что он защитит ее, ибо ее смелость заслуживает даже большего. Слухи об этом событии распространились в рядах голландцев, и ее так много восхваляли, что голландский генерал приказал никого не убивать, и так они пощадили тех, кто был захвачен в домах, которые они только разграбили, и тех, кто бежал в церковь (3).

Генерал прислал своего хирурга, чтобы он сделал для Лореншу Феррейры все возможное, и предоставил ему свой дом и всё самое необходимое. Через несколько дней хирург объявил, что он находится вне опасности и что его можно перенести на борт; поэтому генерал приказал всех португальцев с их женами и детьми распределить по кораблям, кроме одного, который был очень вместительным. Он послал за его капитаном и приказал ему уступить его собственную каюту коменданту форта, который и перешел в нее со всей своей семьей; с ним должны были обращаться во время плавания так же, как с самим генералом. Он также приказал погрузить на борт всю провизию, которая нужна была для плавания, и препроводил их до лодок, и они прибыли в Батавию вполне довольные той манерой, в которой с ними обращались.