Глава 12. Лимит на беспредел

* * *

Конечно же, с целью подобраться к виртуальным рычагам управления моей "промышленной империи", Погребинский, задним числом уволив меня с четырёх занимаемых должностей в системе НКВД — назначил на них своих подручных. Однако, видимо ему не хватило времени, верных людей или всего этого вместе — поэтому мои заместители оставались на местах.

Подъкузмил "Человеку в кубанке" и поведенческий стереотип советской партноменклатуры — перенятый как "родимое пятно" от дореволюционного чиновничества.

Объясняю, буквально на пальцах:

Взглядом человека начала 21-го века, очень хорошо заметно: кадровый подбор у хроноаборигенов — чаще всего производится по известному с самых древнейших времён принципу: "Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак".

Иными словами: назначать к себе в заместители человека умнее себя или просто способного хоть к какой-нибудь инициативе — местные "боссы" боятся категорически!

Тупо делай, что тебе говорят и, поменьше умничай.

Кажется, я уже приводил в пример слова Гришки Питерского (Зиновьева) на замечание Красина:

"Мы просим некоторых товарищей, которые суются к нам со словом "некомпетентность", чтобы они забыли это слово".

Вот, вот!

Весь стиль советского менеджмента можно выразить этими словами.

Ведь, постоянно идёт подковёрная борьба за кресла и, умный зам — может запросто "подсидеть" своего босса.

Другая, хорошо заметная тенденция: круглых дураков — начальники тоже терпеть не могут, ведь тогда буквально всё приходится делать самому. Но из-за особенностей советского законодательства — избавиться от таких чрезвычайно трудно...

Что делать?

Правильно: отфутболивать на повышение.

Поэтому, средний советский управленец — это эдакий "серенький середнячок", терпеливо-усидчивый и работящий, но не имеющий своего мнения и, в отсутствии вышестоящего руководства — теряющийся, как ёБжик в тумане.

Исключения, конечно, были — не спорю, от чего и всем хорошо известные советские достижения на решающих направлениях, но общий фон был именно таковым.

Таким макаром, качество советского менеджмента от поколения к поколению снижалось — пока всё не накрылось...

Чем конкретно всё накрылось в начале "Лихих 90-х" — я уже неоднократно рассказывал и, причём — в самых интимнейших подробностях.

Однако, у меня принцип подбора заместителя — был совершенно другой!

Я специально искал именно умных, способных, природно одарённых организаторов — а не тупых исполнителей моих прогрессорских хотелок, могущих только поддакивать.

То, что меня "подсидят" я не боялся: "кресел" у меня много — какое-нибудь, да останется под моей тощей задницей. Наоборот, я постоянно подбадривал своих "негров", типа:

— Как сам понимаешь — не маленький чай, я здесь ненадолго: вот натаскаю тебя и "усядусь" где-нибудь повыше. Проявишь себя — не забуду, сам понимаешь... Так что, пока Солнце ещё высоко — трудись во имя нашего с тобой светлого будущего!

"Брежневский стиль" взаимоотношений с подчинёнными: прежде разговоров о делах — пусть даже самых важных и безотлагательных, разговор о самом человеке — о его лично-семейных успехах и проблемах... После этого, хоть матерно отлай накосявшего — но он будет уважать и ценить тебя.

Я не давал скучно-подробных инструкций, требующих буквального — "от аз до ять", исполнения:

— Голова на плечах есть? Вот и думай ею, а не бегай ко мне из-за каждой ерунды.

— А если я что-нибудь сделаю не так?

— Тогда я тебя уволю, а на твоё место возьму более способного.

Хотя, пугал больше — но действует безотказно!

Поэтому, я мог месяцами не появляться на рабочем месте и, тем не менее — "дела шли, контора писала".

Что немаловажно — я не жадничал.

Мой оклад я целиком отдавал заместителям делающим мою же работу, да ещё и через "тумбочку" — поощрял материально за служебные успехи. Вот и сейчас, хотя мои замы и не просили об них — я везу им подарки "из самого Парижа": кому шёлковые чулки для любимой девушки, кому заграничные лекарства для болеющей мамы...

Вроде мелочь, да?

Но после такой "мелочи" — подчинённый пойдёт за вас в огонь и в воду!

Нет, не подумайте: я — вовсе не святой, не какой-то особый и, даже — не самый умный.

Просто, человек своего — 21-го века, много поживший и много повидавший и, набравшийся соответственного опыта в работе с людьми.

Считайте, что это умение находить в безбрежном людском океане редкие жемчужины нужных мне кадров — ещё один "рояль", доставшийся мне при переносе — вместе с компьютером, с программами и "послезнанием" в нём и, месторождением титано-циркониевых песков под самым боком.

* * *

В общем, то понятно, да?

А вот теперь встаньте на место человека — моего заместителя на должности Начальника Ульяновской вневедомственной милиции, положим — когда всё это одночастно рухнуло и, вместо меня — неизвестно откуда, является неизвестно кто.

Власть меняется и вместе с нею — давно заведённые, кажущиеся правильными и справедливыми и, уже полюбившиеся порядки.

"Новая метла метёт по-новому" — народом давно уже было замечено.

Новому начальству и, то — не так и, это — совсем не эдак!

Оно всё меняет и, причём совершенно в духе времени — ломая через колено и нагибая под себя. Вы, с ужасом понимаете, что должны прикинуться нерассуждающим исполнителем-болванчиком и со временем отупеть, или вылететь с места службы — которое худо-бедно кормит вас и вашу старенькую болеющую мать. Что став безработным, вы превратитесь в нищего неудачника — на которого навряд ли обратит внимание девушка, которая вам нравится...

Впрочем, вам в любом случае дадут "пинка под седалище", или если сильно повезёт — переведут на более низкую должность. Ведь, любой вновь назначенный начальник — всегда стремиться пристроить на "хлебные должности" своих родственников или хорошо знакомых друзей.

Представили?

Я это "представил" себе очень давно, причём — ещё задолго до командировки в Париж. Не будь я человеком 21-го века, прожившим довольно долгую жизнь — в которой всякое бывало, чтоб я не предугадать такое развитие событий.

Поэтому, все мои заместители и просто — ключевые персонажи "промышленной империи" были мною проинструктированы и знали что делать.

Если совсем коротко, то смысл всех "инструкций" был таков:

— Не сцыте, пацаны — Серафим вернётся и каждому воздастся по делам их! А покамест прикиньтесь ветошью и собирайте информацию про "пришельцев".

* * *

Однако, была структура в моей "империи" — которая целенаправленно собирала не информацию, а компромат... Даже, можно сказать так: на основе собранной инфы — она могла создать "компру" на лиц, от которых могла исходить угроза для моей "Империи".

Это, как можно догадаться служба безопасности — созданная Мишкой Гешефтманом по моим "методичкам", которые я в свою очередь написал на основе имеющейся в "послезнании" и тщательно отфильтрованной информации о работе соответствующих спецслужб моего времени.

ГКБ, ЦРУ, МИ-6, Штази, Массад, Гестапо — тщательно проанализированный и обобщённый опыт, почерпнутый из воспоминаний сотрудников этих известных организаций, или исторических исследований об их деятельности на протяжении второй половины двадцатого века. Добавьте сюда современную мне психологию и политтехнологию — хотя бы их самые основы.

Конечно, всё в самом начале становления — уровня детской игры в песочнице и подглядывания маме под юбку...

Но оно действует!

Ведь, уровень хроноаборигенов — ещё ниже, особенно у нас — в глухой провинции.

Главное для любой спецслужбы — сбор информации о противнике, правильно?

Правильно!

А кто лучше может это делать, причём — не особо привлекая внимание, как не журналисты?

Волостная газета "Красный глас" была мною создана специально и именно с этой целью. С целью сбора информации — основы-основ действий любой спецслужбы. Её главный редактор Ксенофонт Мартьянов, от Матушки-природы — суперкоммуникабельный ульяновский комсомолец "второй волны", ровесник Мишки Барона и его лучший друг...

По крайней мере, он так считает.

В период прекрасно-ужасного НЭПа — в стране была просто запредельная активность внештатных журналистов, так сказать "от станка и сохи" — рабкоров, селькоров...

Счас ржать как кони будете, но даже в местах лишения свободы — было полным-полно этой пишущей "братии": камкоров, тюремкоров, лагкоров и имелось десятка два периодических изданий.

Да я и сам в начале своей попаданческо-прогрессорской деятельности — был рабкором сразу в нескольких газетах, вспомните хорошенько!

Сейчас же, я переложил эту деятельность на группу специально подобранных — хоть и наспех обученных, но очень способных ребятишек.

Общая же численность подобных активистов доходила до четверти миллиона, ими проводились совещания, конференции и даже съезды, издавалась свои газеты и журнал "Рабоче-крестьянский корреспондент".

Огромная сила — если к ней умело подобрать ключики, чем я через "Красный глас" и занимаюсь с переменным, надо признаться успехом... Слишком молодые ещё мои ребятишки, неопытные.

Но, пока речь не об этом!

При любом советском учреждении имеется такая бюрократическая — но очень полезная в данном случае структура, как "отдел кадров".

Ещё вот: каждый комсомолец или член партии, по прибытии на новое место службы, должен немедленно зарегистрироваться в соответствующих первичных ячейках, предоставив в том числе — характеристику с прежнего места и автобиографию.

Очень полезное правило!

Стоит только иметь подход к кадровикам — характеристики и автобиографии у тебя в руках. Далее — дело техники: материально заинтересовав, послать запрос к коллегам-рабкорам в те города — откуда прибыли люди Погребинского. Чтоб собрать интересующую информацию на наиболее интересующие персоны — отправляется группа уже штатных корреспондентов "Красного гласа".

Прибывшие на запросы материалы, направляются...

Нет, не напрямую ко мне!

Я здесь — как бы, не при делах.

В "Отдел по связям с общественностью" торгово-промышленного кооператива "Красный рассвет", обязанность которого — знать про всё и про вся в Ульяновске и, его окрестностях. Оттуда — в "Комиссию по учёту, контролю и распределению кадров ОПТБ-007" (КУКРК), где информацию должным образом оценит Краснощёков Александр Михайлович — моё "втрое я" и, если потребуется — даст команду в Канцелярский отдел "ОПТБ-007", где умным добавлением сфабрикованных документов к подлинным — фабрикуется полный пакет компромата.

Примерно всё ясно-понятно, да?

* * *

Доехав через разъёзд Ульяновский, затем через всё ещё до сих пор строящийся-достраивающийся Ильичевский район — до окраины города, наша колонная встала и народ спешился... Дальше "на цырлах" и "короткими перебежками". Лишь я, да трое немцев-телохранителей на моём "Форде" потихоньку поехали дальше, приглушив мотор. Остальные — пешком.

Проезжая мимо Благовещенского Храма и отеческого дома, обратил внимание на припаркованный автомобиль — "Серебряный призрак", ранее принадлежащий убитому Фролу Изотовичу. Вроде мелочь — по сравнению со всем прочим, но почему-то невероятно взбесило.

Изредка в свет фар попадаются патрули из "футбольных" команд Саньки да Ваньки — блокирующих будущих фигурантов "дела" в их домах, останавливающие нас и тотчас после вновь опознания меня, вновь скрывающиеся в ночной темени.

Подъезжаем к "Красному трактиру", останавливаюсь и, оставив немцев загорать под почти полной Луной — поднимаюсь к себе в кабинет, на ходу поздоровавшись с Софьей Николаевной:

— Свадьбу сыграли?

— Сыграли...

— А что глазки то на сыром месте?

— Так, ведь у нас здесь такое творится...

— Ничего, ничего! Скоро всё опять наладится — смотри веселей.

Меня уже ждали Александр Краснощёков, трое бывших заместителей по линии НКВД и, заведующие вышеупомянутыми отделами — входящие в тайную службу безопасности:

— Серафим вернулся!

— А куда он от вас денется, или вы от него? Здравствуйте, товарищи!

Каждому пожимаю руки и, усевшись за свой стол:

— Прошу каждого вкратце доложить обстановку. Начнём, как положено с младшего... Афоня, бомби!

— Вчера, после обеда был звонок в Управление НКВД от Погребинского и, уже почти ночью из "Допра" — в морг при волостной больнице поступили двое наших ребят из "Вагнера".

Невольно задержав дыхание:

— ...Вот, даже как?! Кто такие?

Назвав до боли знакомые фамилии:

— Ты их знаешь — из новеньких, этой весной поступили в группу, закончив "Полицейскую академию".

— Причина смерти?

— Говорят — повесились в камере, а сами — все "синие".

— Что наши менты говорят?

— В тот вечер в Управлении дежурили только чужаки и "активисты".

— Понятно...

Окинув всех бешенных взглядом, переламывая "заупокойное" настроение:

— Товарищи! Скорбеть будем потом. Теперь же давайте думать, как отвести угрозу от пока ещё живущих. Следующий!

Выслушав всех, обращаюсь к своему "второму я":

— Михалыч! Что у нас там с документально-архивным обеспечением?

Тот, вынув из портфеля две внушительной толщины папки:

— С моей стороны всё готово: даже через суд присяжных и самого Плевако в адвокатах — им не отвертеться, от карающей десницы советского правосудия.

Буквально полчаса на изучение и обсуждение и, не откладывая в долгий ящик:

— Товарищи, внимание! Начинам операцию... Ээээ... "Не всё скотам масленица".

Времени придумать более краткое кодовое название — совершенно не было, уж извиняюсь.

* * *

Новый Начальник волостного (районного) управления милиции НКВД, был по сути своей трудоголиком. Хотя он привёз с собой двух следователей в дополнение к уже имеющимся, любил сам вникать в дела, участвовать в допросах и, даже на вскрытиях в ульяновском морге — куда прямиков из подвальной камеры, буквально вчера попали двое "вагнеровцев".

Якобы покончили с собой в камере... Хм, гкхм...

Вот же какая сцука, а?!

Молодые пацаны из вновь, буквально — только что принятых. Не местные — ульяновских трогать пока опасаются. Городские ребята из Нижнего Новгорода.

Больше всего мне понравилось привычка "Гражданина начальника" являться в Управление за час-полтора до начала официального начала рабочего дня.

Вот и, сегодня нелёгкая принесла его ровно в шесть "ноль-ноль"... Правда, кабинет к его удивлению был уже занят: на кресле — перешедшим ему из-под справной еврейской задницы товарища Каца, вальяжно развалился своим тощим задом, ваш покорный слуга.

Тот, сдал было назад — но его схватили за руки стоящие по бокам двери Ганс и Франц, а подошедший сзади Фриц — ловко лишил табельного "Нагана" и весьма чувствительно подтолкнул в спину. Затем, бывший хозяин этого кабинета, почти мгновенно оказался сидячим на обшарпанном стуле напротив.

Молча, внимательно рассматриваю "пришельца": молодой человек — лет на пять старше меня нынешнего, с хорошо заметной печатью вседозволенности на лице — уже как будто то бы въевшейся в кожу.