Труселя, или Академия для строптивой

— Ага, папа сам такой же, поэтому и уточняю. У нас дома все жили по принципу "Делай что-нибудь, только не сиди".

— Как раз твой красавчик — редкое исключение.

— Он не мой! — Я отмахнулась и убежала исполнять задуманное вполне собой довольная.

Как обещали девчонки, без проблем попала в опустевший и непривычно тихий учебный корпус. Хмель из головы быстро выветрился, только стены в коридорах почему-то немного качались. Но сейчас это обстоятельство казалось мелким и несущественным.

Правда, касаемо призраков охранников мои подружки мои ошиблись. Несколько неясных, тихо подвывающих теней летало впереди. Я почему-то посчитала, что если проползу на четвереньках под зависшими в воздухе охранниками, они меня точно не заметят? Призраки, учуяв ползущую по пыльному полу студентку, нависли над рыжей макушкой и завыли сильнее. По спине пробежали мурашки, а в коридоре отчетливо похолодало. Особенно смелый, даже бряцнул два раза цепями над моей головой. Пришлось отвлечься и грозно рыкнуть, копируя интонации отца:

— Что развозмущались? Не знаете на кого цепями гремите! Я, между прочим, дочка ректора! Где хочу, там и ползаю! Вот позову папу, и будет вам!

То, что если папа прознает, чем я занимаюсь темной ночью "будет" скорее мне, а не им, я предпочла не уточнять. Призраки то ли ошалели от моей наглости, то ли просто помчались жаловаться, но исчезли из коридора довольно быстро, а я продолжила путь дальше. До двери оставалось совсем чуть-чуть, поэтому с четверенек я подниматься не стала.

Замок получилось вскрыть быстро. Будто в руках у меня оказалась не шпилька для волос, одолженная Лирой, а настоящий ключ. Самое главное все получилось сделать бесшумно.

Правда радовалась я зря, так как, когда пробралась внутрь помещения, едва не свалила огромный скелет горного тролля, к которому был приделан слишком маленький для такого роста и размаха плеч человеческий череп — единственное, чем отличались два наших вида. В остальном скелет был как у человека, только в полтора раза больше, и кости на нем изучать удобнее. Зачем он стоял здесь, я не понимала, но вообще скелетами часто украшали скудные интерьеры многих аудиторий. Видимо, вместо цветочных ваз. К счастью, анатомию проходили только травники, мы же — маги, работающие с проклятиями, касались ее лишь немного, походя.

Я негромко хлопнула в ладоши, и на стенах вспыхнули магические светильники. Помещение именовалось лабораторией по неведомой мне причине. Аудитория, как аудитория, только места больше, и за рядами парт что-то наподобие небольшого спортивного зала, ну и стены выполнены из особого материала, способного поглощать излишки магической энергии, выпущенной на волю магами-недоучками.

А еще здесь, в самом центре аудитории между вторым и третьим рядом парт стоял радужный магический столб — источник. Он вырастал из пола и уходил в потолок. По нему циркулировала магическая энергия. Ее было много, и даже здесь, у преподавательской кафедры я чувствовала теплое дуновение и несильные импульсы, словно кто-то пытался проникнуть сквозь защитную оболочку. Подзарядиться у источника мог каждый желающий. Я не стала отказываться и открылась, поглощая силу по чуть-чуть, не торопясь и смакуя.

Так как мне не нужно было много пространства для занятий (я же не маг-боевик), устроилась прямо, на месте преподавателя. Расположилась вольготно, откинувшись на спинку стула и водрузив ноги на стол, заваленный бумагами и склянками. А что? Нам говорили — комфорт, прежде всего. Только маг, которому удобно, способен сосредоточиться и собрать нужное количество силы. По крайней мере, на первых порах, пока не выработался необходимый навык.

Риз была полностью права, мне простят пробелы в теоретических знаниях, но если я не смогу создать хотя бы маленький, черный сгусток энергии, в который можно поместить самое завалящее проклятье, никто со мной возиться не станет, и в летнюю сессию меня отчислят. Все остальные мои сокурсники, азы постигли еще на первых занятиях, полгода назад, пока я музицировала в пансионе благородных девиц.

Папа мне помогать вряд ли станет, придется все постигать самой. После двух весьма печальных занятий, я выспросила у своего соседа по парте Крисса, как в теории создать черный энергетический сгусток. В магакадемии был принцип. Тут старались сажать девочку вместе с мальчиком, тем самым подчеркивая то, что в заведении царит равноправие, и пол не имеет значения. Один из пунктиков папы. Я еще не успела задать родителю провокационный вопрос: "Если бы у него был сын, он бы на него тоже труселя в клубничку нацепил?" Что-то мне подсказывает, вряд ли. Так что все равноправие — исключительно напоказ. Как и многое в нашей семье.

Я медленно раскачивалась на стуле, предаваясь разным ненужным размышлениям и пытаясь заставить себя сосредоточиться. Слегка измененное после приема настойки сознание плохо контролировало, что делает тело, и я в один совсем не прекрасный миг потеряла равновесие.

Почувствовав, что лечу спиной назад, взмахнула руками, дрыгнула ногами и все же рухнула навзничь, больно пропечатавшись затылком о дощатый пол. Сверху на меня полетели сброшенные со стола бумажки и склянки. Одна пузатая бутылочка из тонкого стекла разбилась, прямо у моего уха, обдав россыпью мелких осколков и фонтаном вонючей жидкости.

Я с руганью подскочила, пытаясь оттереться от неведомого зелья. Здесь могло быть все что угодно, но, к счастью, на чудом уцелевшей этикетке, было написано "Усилитель проклятий. Концентрат". Безопасная штука, которая могла мне сыграть на руку. С ней будет проще создать что-то стоящее, а если не мыть до завтра руки, то и на парах можно блеснуть талантом и силой. Чего-чего, а силы у меня имелось в избытке, еще бы научиться управлять!

Так как роняла, била и портила чужие вещи я с завидной регулярностью, то почти к семнадцати годам жизни научилась быстро и почти незаметно ликвидировать все следы разрушений, ну и заодно своего пребывания на месте преступления.

Поэтому, игнорируя тупую боль в затылке, я раскидала листочки по столу. Правда, не как они лежали до этого, но очень похоже. Уцелевшие скляночки расставила, хотелось верить, по своим местам. Осколки смела в совок, а потом замаскировала в ведре под другим мусором, а липкую лужу, за не имением тряпки, вытерла подолом нового форменного платья. Благо, оно у меня было не одно. Платье, конечно, жаль, но зато в аудитории, на первый взгляд, придраться стало не к чему.

В голове шумело. То ли настойка начала выветриваться, то ли встреча с дощатым (хорошо, хоть, не каменным) полом не прошла даром. От удара проснулся здравый смысл, а с ним и сомнения в разумности моего похода сюда. Тогда в комнате девчонок это казалось очень нужным и важным. А сейчас в мозгах завозился коварный вопрос: "А нужно ли?". Но я его загнала подальше.

И вообще, стоило либо уж начинать делать то, зачем я сюда явилась, либо отправляться в комнату и ложиться спать. В любом случае, не имело смысла задерживаться тут надолго. Я не была уверена, что призраки-охранники не позвали на помощь кого-нибудь из живых. Они такие. Иногда соображают медленно, но умудряются найти единственное правильное решение. Например, слетать и настучать на нарушителя, к которому боязно сунуться самим. Хотя, казалось бы, чего бояться призракам?

Я выдохнула и снова с опаской устроилась на весьма удобном, но, как показала практика, не очень устойчивом преподавательском стуле. Закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, как учили на занятиях. Магическая сила витала в аудитории, и набрать необходимое количество не составило труда. Она текла сама и, словно просила, "используй меня скорее". Проблемы возникли с ее преобразованием. В этот момент разум должен был быть абсолютно чист, а мне, как назло, в голову лезли всякие глупости, начиная с труселей с клубничками и заканчивая мечтами о еде. Не думать о вкусняшках оказалось намного сложнее, чем выкинуть из головы мысли о неприглядной детали моего туалета. А все потому, что из-за встречи с несносным блондином, я прогуляла обед.

В итоге минут через пять я поймала себя на том, что закрыв глаза, тихо бормочу под нос: "Не думать о большой пироженке, не думать о большой пироженке, не думать..."

— Вот же шушешль! — выругалась я и испуганно распахнула глаза, подозревая нехорошее. Маг, думающий о ерунде, в момент создания заклинания — маг опасный для общества. Так говорили все до единого преподаватели.

Переживала я, как оказалось, не зря. То, что увидела прямо перед собой, заставило заорать от неожиданности и, соскочив со стула, метнуться к стене, снова обрушив со стола склянки и ворох бумаг. Я слышала звон, но проверять, что еще разбила, не стала. В этот момент было все равно. Хмель выветрился из головы, и я даже заикала от переизбытка эмоций. Магическая энергия сама начала аккумулироваться в руках, превращаясь в черный тугой комок будущего проклятья. Может быть, кому-то и нужны комфортные условия, чтобы колдовать, я же гораздо быстрее учусь и соображаю в состоянии стресса.

От двери по направлению ко мне подбиралось, пошатываясь на тонких, костяных ножках нечто. Моей магии и бурной фантазии не хватило для того, чтобы создать что-то, так сказать, с нуля. Почему, объектом магического воздействия был выбран скелет горного тролля, не знаю. Наверное, правы были папа и последняя няня — у меня что-то не так с головой и больное воображение. Нормальный маг подобное создать бы не смог. Костяные, кривоватые ноги торчали из огромного, сдобного теста. Сверху на белой, стекающей глазури, разместились ярко-алые аппетитные клубнички и красовался человеческий череп, увенчанный голубенькой, кремовой розочкой. Тварь вышла жуткая. Она уныло мыкалась между партами и пыталась пробраться ко мне, неуклюже загребая костяными руками с огромными загнутыми когтями, сделанными из полосатых, нежно любимых мною леденцов.

Я испуганно, спрятала заготовку проклятья в карман от греха подальше. Как проклясть, созданную больным воображением тварь, все равно не знала. Я представления не имела насколько монстрина опасна, поэтому начала предусмотрительно по стеночке и, стараясь не делать резких движений, пробираться к выходу из аудитории. Ни о чем совсем кошмарном я вроде бы не думала, ни на кого не злилась, поэтому плод буйной фантазии не должен был бы выйти агрессивным. Но "осторожность наше все", как любила говаривать бабушка Лиз "лучше перебдеть, чем не добдеть". А бабушке Лиз я доверяла.

Пока размышляла, тварь прискреблась ближе и попыталась ухватить меня за платье. Я снова взвизгнула, прыгнула через парту и хотела дать деру, но тут учуяла запах. Запах, который заставил бы замереть любого студента-сладкоежку. Созданное мной нечто упоительно пахло пироженкой, самой настоящей, сделанной в кондитерской на углу улицы Трех Лип. Мы с папой туда раньше заходили каждые выходные, и я могла есть столько, сколько мне вздумается. Рекордом было десять штук. Потом я, конечно, болела и года два видеть сладкое не могла. Но сейчас... сейчас запах будил самые смелые гастрономические фантазии.

Я облизнулась и пошла в наступление. Тварь, которая из охотника внезапно стала жертвой, шарахнулась в сторону, но я оказалась проворнее и ухватила за костяную руку. "Пироженка, прироженка, постой чуть-чуть спокойно, и я тебя съем", — пробормотала я кровожадно.

Пироженко послушно замерло. Череп чуть-чуть наклонился, словно тварюшка прислушивалась. А я задумалась, что мне со всей этой роскошью делать, не кусать же от бока прямо сейчас. Прироженко, стоять спокойно не могло, оно пыталось меня потрогать. Костяные руки тянулись к волосам, а нос будоражил запах вкуснейшей сдобы. Варианта было два. Либо все же закончить разбираться с проклятьем, тогда нужно как-то изолировать эту вкусную тварь, чтобы не мешалась, либо отказаться от занятий и тащить вкуснятину к себе в комнату. Поразмыслив, я решила все же закончить начатое и временно выпихнула плод своих магических экспериментов за дверь аудитории и приказала стоять смирно, разумно рассудив, что оно либо само развеется, либо меня дождется, и я отведу подарок девчонкам, пусть тоже порадуются.

Едва я выдохнула и снова привела в порядок пострадавшую аудиторию, настроившись, наконец-то завершить начатое дело, как дверь резко открылась. Я дернулась, схватившись за швабру, и уже пошла в атаку — думала, что мой магический эксперимент прискребся обратно, но ошиблась.

Сначала в помещение боязливо заглянул призрак, увидел меня и пулей вылетел в коридор. Похоже, вид мой был слишком грозен для его нежной астральной души. Представляю. Лохматая, раскрасневшаяся рыжая девица в мятом, грязном платье и со шваброй наперевес напугает кого угодно. А следом за призраком в лабораторию по-хозяйски зашел Демион. Вид он имел грозный и притягательный. Единственное, что я смогла вымолвить — это постыдное и маловразумительное: "Ыы-ы-ы-ы".

— Ты! — прошипел парень и ринулся вперед. Я перепугалась такого напора и ярости во взгляде, швырнула в Демиона шваброй и, подобрав длинные юбки, кинулась наутек, лавируя между партами и стараясь ни обо что не споткнуться. Сердце колотилось в груди, как испуганный воробей, случайно угодивший между оконных стекол.

— Как я мог подумать, что ночью по моим владениям шастает кто-то другой! — грозно рычал он, следуя по пятам, и пытаясь ухватить за локоть. — Ты видимо, никак успокоиться не можешь, да? Что тебе от меня надо?

Я хотела уточнить, что в данный момент — это ему от меня что-то надо, а не мне, но разумно промолчала. Во-первых, боялась разозлить, во-вторых, берегла дыхание.

Он нагнал меня у стены, рывком развернул и притянул к себе. Щеку опалило обжигающее дыхание, а к щекам прилила краска стыда. Демион находился так близко, а глаза казались настолько синими, что я совсем перестала соображать и доверчиво обмякла в сильных руках. Я еще помнила, какими мягкими были его губы, и хотела снова ощутить их вкус, поэтому потянулась сама, чувствуя, как учащается дыхание и перед глазами плывет картинка, но едва расслабилась и забылась, как сразу же получила щипок за известное место. Труселя в отличие от меня, бдительность не теряли. Ойкнула и принялась вырываться.

— Что, рыжая? — прищурившись, спросил он. — Как ты мне представилась — Темьяна? Это твое имя?

— Не совсем! — буркнула я, раздражаясь все сильнее. Труселям явно не нравилось тесное соседство с шикарным блондином, и они создавали мне максимум неприятных ощущений. В это момент я готова была папу побить. Нельзя же так со своей дочерью! И еще этот тут отношения выясняет!

Блондин, слегка толкнул меня и сделал шаг вперед. Я оказалась прижата к стене. Стало страшно и волнительно. Демион наклонился, принюхался и с ехидным смешком выдал:

— Да ты, рыжая, пьяненькая... не боишься отчисления? У нас запрещены алкогольные напитки, а два отчисления за неделю.... — он задумался и медленно облизнул нижнюю губу, даже не отдавая себе отчет, зачем это делает и как смотрится со стороны. Вот зачем же он так со мной? — Это, наверное, очень много. — закончил Демион, а я забыла с чего начался наш разговор. Только спустя секунду сообразила, речь идет об отчислениях.