Подарок

'Если хоть половина из этого правда, то бежали бы мы к заветному прудику с Эльвиолой наперегонки'. Нет, я подозревала, что в рассказе Эммы слухов и домыслов предостаточно, но мне было непонятно, почему же родители так рады сбагрить свою старшую дочурку этому чудовищу. Эмма разъяснила и это. За право первородства (а я, как старший ребенок в семье, наследовала какой-то там жутко высокий титул, которым могла поделиться с мужем и своим первенцем) моей семейке монстр отваливал огромную кучу золота (даже Эмма не знала точную сумму), а золото родители очень любили и его постоянно не хватало. Предки не особо утруждали себя зарабатыванием денег, они, как и мои родители, прожигали жизнь в праздности и кутежах, и мое теперешнее поколение столкнулось с угрозой бедности. 'А хорошо, что у них первой родилась девочка, как бы они мальчика-то продавали?', — подумала я.

Со слов Эммы стало понятно, что с женихом мы ни разу не встречались — все договоренности о помолвке пересылались магической почтой. Ленар должен будет прибыть завтра утром для окончательных переговоров, подписания брачного договора и заключения помолвки в местном храме. И сразу же уедет назад, в столицу. Три в одном за одно утро — занятой человек мой будущий муж. Помолвка у знатных людей длилась от полугода до года, успокоила Эмма, значит, у меня есть время морально подготовиться.

Около полугода назад, когда прибыло прошение о помолвке от Ленара, отец даже не обратил на него внимания, у него тогда на примете было несколько потенциальных женихов, которые уже передали документы на рассмотрение, высокородных и родовитых. С одним из них уже почти подписали предварительный договор, когда льера вызвали в столицу. После поездки (и, видимо, аудиенции у монарха) папаня был сам не свой, в замке месяц царила чудовищная атмосфера. Все ходили на цыпочках, боялись лишний раз посмотреть в его сторону. Наверное, он очень жалел, что ждал моего шестнадцатилетия и не заключил помолвку ранее. Тем паче, Ленар со своими деньгами перебил все ставки... да и король вмешался. 'Вот с того времени и начался кошмар в нашем доме и в нашей семье', сказала Эмма и добавила 'Поздно уже, давай-ка ложись в постель, милая'. После сегодняшних событий голова у меня была похожа на шар, наполненный гелием — гулко, пусто, тянет взлететь и смыться подальше. Но вместо этого я послушно легла в кровать и закрыла глаза. Главными задачами, определила я себе на ближайшие месяцы — побольше слушать, побольше молчать, поменьше говорить. И учиться-учиться-учиться. Сейчас я никак не могу повлиять на сложившуюся ситуацию, меня сорвало с дерева, как одинокий листок и унесло в бушующее море — авиакатастрофа, новая жизнь, вокруг меня неизвестный мир, чужие люди, непонятные события, все происходит без моего участия или влияния, что же — будем плыть по течению, авось, куда-нибудь да вынесет. Я лежала без сна в огромной кровати, и панические мысли никак не хотели покидать голову. Нужно успокоиться и хоть немного поспать, но не получалось. Столько событий за прошедшие сутки — мозги кипели и плавились, сердце стучало как сумасшедшее — какой там сон! Промучившись почти до рассвета, я буквально на пару минут отключилась, но уже нужно было уже вставать и одеваться.

* * *

Лихорадочный быстрый завтрак, дерганые горничные, дрожащие руки, причитающая Эмма — нервировало все! Казалось, сейчас зарычу. Все вокруг помешались на этой помолвке. На пару минут заскочила родительница — надавала ЦУ и упорхнула. Из волос сделали пизанскую башню, украсили нитками розового жемчуга (держать такую махину на голове — занятие, я вам скажу, не из легких, вообще у меня были всегда короткие волосы, раз в месяц в салон — и никаких проблем). Но больше всего времени заняло облачение. Сначала на меня надели две сорочки — длинную и коротенькую, чулки, корсет, потом напялили что-то типа каркаса из какой-то жесткой ткани, как будто железной (видимо, здесь процветает стиль рококо, я с грустью порылась в памяти, эх, ампир мне всегда нравился больше), когда очередь наконец дошла до платья — сил возмущаться уже не было никаких. Меня облачили во что-то розовое, пышное, с оборками и воланами, расшитое драгоценными камнями, нет — булыжниками (платье со всей амуницией весило на вскидку килограмм десять), корсет немилосердно впился в ребра (никогда в прежней жизни его не носила и не знала, что это так больно). Если доживу до помолвки — будет подвиг, кажется умру гораздо раньше от любящих родных и близких.

Меня потащили на выход. Вздрогнула, зацепившись взглядом за отражение в зеркале. Бессонная ночь отложила-таки печаток на внешности Эльвиолы — болезненная бледность, красные опухшие глаза, нездоровый вид. 'Теперь уже ни у кого не возникнет подозрений', — хмыкнула я мысленно, 'На лицо глубокая и безутешная скорбь, именно так я и должна выглядеть сегодня по мнению многих'.

Сказать, что я не боялась — это будет чистейшей воды вранье. На самом деле я была в ужасе. Воображение разыгралось не на шутку. Вчерашний откровенный опус Эммы, свои собственные страхи, незнание мира, нездоровая атмосфера вокруг, перепуганные горничные, нервничающая мать -всё это не добавляло мне уверенности в себе. Жених уже представлялся этаким уродливым монстром, местным Франкенштейном и по совместительству синей бородой. 'Включай мозги, Наталья. С любым можно договориться. Страх — это только мое воображение, мои мысли о предполагаемом будущем. И чем ярче работает фантазия — тем сильнее страх. Успокойся! Пока плывем по течению, дальше видно будет...'.

Большой и дружной компанией невесту вывели из комнаты. Впереди шла Эмма, меня с двух сторон поддерживая за руки две девушки-горничные Лиля и Мари (наверное, боялись, что грохнусь в обморок от волнений, они были недалеко от истины — корсет жал беспощадно, дышалось с трудом). Наша процессия миновала анфиладу богато украшенных комнат. Высокие стрельчатые окна, сказочные витражи, я не успевала рассмотреть это великолепие, глаза разбегались в разные стороны, стараясь охватить все и сразу, дух захватывало от изящных статуэток, картин на стенах, богатой мебели, правда на первый взгляд присутствовала некая толика запустения и пыльности, но я была в восторге! Дом был изумительно хорош изнутри, стены из красновато-коричневого камня, без покрытия из обоев и панелей, казалось были теплыми и нежными на ощупь, я даже незаметно мазнула ладошкой по стене, действительно, как живые. Мы спустились по широкой каменной лестнице на первый этаж. Там уже ждала меня родительница в окружении нескольких богато одетых женщин (группа поддержки?). Маман опять шикарна, прекрасна и опять вся сверкает драгоценностями. И как ей не тяжело все это носить? Наверное, привычка.

'Бедная моя девочка' — утерла платочком несуществующую слезинку, на лице неподдельная скорбь и страдание... Актриса из нее явно лучше, чем из меня... Все как будто ждали толчка — женская братия разом запричитала, и так настроение ни к черту, еще эти завывания...Скорее бы уже все закончилось и меня оставили в покое.

Наконец, дверь слева открылась и нас пригласили в кабинет.

Первым, кого я увидела войдя в комнату был поразительно красивый мужчина, сидевший за массивным письменным столом напротив входа. Наверняка папаша. Реально похож на девчонку в зеркале (я пока не могла совместить в голове мою новую внешность и себя любимую в одно лицо, поэтому нынче у меня раздвоение личности — была 'я' и 'девчонка в зеркале'). На вид так же лет тридцати в хвостиком (они что, детей в 12 лет рожают?), так же, как и маман, блондин, только цвет волос больше пепельный, чем золотой, волосы чуть ниже плеч, высокий надменный лоб, ровный аристократический нос, четко очерченные красивой формы губы, светлые холодные глаза, но самая ярко бросающаяся в глаза черта — немыслимое высокомерие и надменность, взлелеянные многими поколениями высокородных предков. Мужчина небрежно держал в руке несколько листов бумаги и читал. Увидев нас, он махнул рукой на кушетку слева от себя и процедил сквозь зубы: 'Мы скоро закончим, садитесь'. Двигаясь к дивану, я сразу и не заметила сидящего в глубоком кресле человека, также читавшего бумаги. А когда он резко встал, приветствуя нас, вполне натурально вздрогнула и отшатнулась. На мой испуг он насмешливо скривился, царапнул острым взглядом по моему платью (а что? — чудесный розовый цвет!), небрежный поклон и опять уткнулся в бумаги.

Наконец-то я увидела своего жениха.

Что же, не так страшен черт, как его малюют. Видали и похуже. У меня начала потихоньку спадать паника. На первый взгляд — явных отклонений и уродств не наблюдалось. Две руки, две ноги, не красавец, конечно. На вскидку лет 35-40. Высокий, худой, короткие темные волосы с белыми мазками седины, крупный нос, тонкие, упрямо сжатые губы, хищное темное лицо, то ли загорелое, то ли смуглое по природе, цвет глаз не разглядела, он сидел к нам боком, да и шрам таки был — на правой щеке белым тонким росчерком. Классический образ злодея. Мужчина был явно не в моем вкусе. Мне всегда нравились симпатичные парни, с чувством юмора, веселые, компанейские. Мой бывший, например, был в свое время душой и заводилой нашей студенческой компании.

-Я настаиваю на 50 % предоплате и сегодня, — папаня дочитал договор и отложил бумаги. -Вы смеетесь? Я и так вам плачу огромные деньги только за предварительную помолвку, а если что случится с невестой? Я просто распрощаюсь со ста тысячами золотых. Вы же сами настояли: первым пунктом в договоре стоит, что аванс не возвращается, — донесся из кресла низкий голос будущего мужа.

-Да если бы не король и его приказ, я бы никогда допустил этой помолвки, — если мой папа решил немного поторговаться, то он явно просчитался с объектом. Так как объект даже бровью не повел.

-Вы хотите сказать, что в этом королевстве, да и не в этом тоже, вам кто-то даст больше миллиона золотых? — голос гостя звучал насмешливо и вызывающе и до ужаса обидно.

-Дело не в деньгах...

— Не смешите меня! — грубо прервал хозяина Ленар, — А в чем же?

Боковым зрением я увидела, как маман слегка покраснела. До этого момента она успешно мимикрировала под мебель, сидела тихо как мышка, периодически поднося платочек к глазам. Тут, похоже, жесткий патриархат. Женщинам слова не дают. А я что — сижу и молчу, тиха, послушна, молчалива — настоящее сокровище.

— Через пару лет вам за долги придется не только дочь, но и замок продать, — продолжал издеваться жених.

— Да лучше пусть ее мужем будет обычный берг, чем такой как вы...

О, да тут страсти бушуют похлеще, чем в мексиканских сериалах. 'Торги проходят в дружественной и доброжелательной обстановке', — хмыкнула я.

— Вы подписываете или нет? Да за сумму в половину меньшую я куплю хоть завтра десяток девиц попокладистей. Просто королю взбрело в голову, чтоб я стал именно льером. И поверьте, если вы откажитесь — я не обижусь. А вот что будет с вами и вашей семьей?

'Мне показалось или в голосе прозвучала еле уловимая фальшь? Да нет, дорогой, тебе эта помолвка тоже нужна, не знаю, правда, зачем, но не менее необходима, чем деньги моему папаше! Может, тебе и удастся убедить в своей незаменимости предков, но меня не обманешь, у меня нюх на вранье. Проверено опытным путем'.

— Итак, окончательное решение — сто тысяч золотых вам переводят авансом сегодня, остальные девятьсот сразу перемещают в сокровищницу после заключения брака в храме, через месяц. — Какой месяц?! — тут же закричала мамаша. — Да нас все засмеют! — Год, не меньше, должна длиться помолвка!

— Все вопросы к его величеству, через месяц в столице собирается совет и у меня, как у исполняющего обязанности главного советника монарха, должен быть к тому времени титул. Я надеюсь на ваше благоразумие и на благоразумие невесты, — небрежный кивок не глядя в мою сторону. — И постарайтесь, чтобы через месяц она была как минимум жива, а как максимум здорова, до меня дошли кое-какие слухи о вчерашнем инциденте. Мне еще наследника от нее получать.

'Дульку тебе с маком, а не наследника', — я мгновенно вскипела, как чайник. Бессонная ночь, головная боль, еще этот корсет... Такое откровенное пренебрежении и хамство коробило. Ни как меня зовут, ни как я выгляжу жениха не интересовало. 'Папаша тоже хорош, так ненавидит будущего зятя, что даже дочь не представил'. На смену утренней панике пришла здоровая злость. Значит месяц. За месяц я мало что успею... времени в обрез.

— Да и что младшая льера тут делает? Привели показать? Совсем было не обязательно. Мне абсолютно неинтересно, как она выглядит. Мне от нее нужен только титул. Пусть идет в храм и ждет меня там, — чуть заметный налет брезгливости и пренебрежения изогнул губы Ленара... 'Ничего, мы очень злые, и память у нас хорошая'...

Маман торопливо вывела меня из кабинета. Блин, чувствую себя предметом мебели, передвинули туда, задвинули сюда. Естественно, после оглашения условий помолвки среди присутствующих в гостиной дам начался откровенный хаос. Я стояла в центре ока бури и со всех сил силилась не заорать. В обморок что ли хлопнуться? Этого, видимо от меня и ждут все.

— Как месяц, это же позор, да за это время даже платье не сшить! Что скажут соседи?

— Что значит человек неблагородного происхождения, никакого понятия о приличиях! — Бедный ангелочек! Столько потрясений!

Бла-бла-бла...

Сама помолвка заняла от силы минут пять. До храма я шла под руку с маман, внимательно смотря под ноги, чтобы с непривычки не запутаться в длинных юбках и не упасть. Вся наша женская братия причитая и стеная топала следом. Жених с отцом нагнали нас уже на подступах. Судя по мрачным физиономиям примирением и дружбой между ними и не пахло, но договор, по всей вероятности, подписали. Само помещение храма оказалось просто пустой круглой комнатой с куполообразным высоким потолком. В центре стоял постамент с чашей, наполненной водой. Нас попросили опустить в воду руки, не касаясь друг друга (типа мы соединены пока через воду), дедушка-священник прочитал небольшую вступительную речь о том, что мы подтверждаем перед Богиней свои намерения сочетаться браком и соединиться навеки через месяц. Всего-то! Как то пугающе звучит 'навеки'. Интересно, а разводы здесь предусмотрены?

Все время, пока я стояла рядом с Ленаром, меня не покидало стойкое ощущение, что я лишний элемент в храме, что жениху плевать на меня с высокой башни, он со сосредоточенным видом решал в уме какие-то глобальные задачи, а мы тут со своей помолвкой навязались, и если бы было можно, он бы взял один титул без прицепа вроде меня... Даже моя красота и молодость его не впечатлили, если его взгляд иногда и останавливался иногда на мне, то лицо принимало такое брезгливое и хмурое выражение, как будто мы уже лет тридцать женаты, и я надоела ему хуже горькой редьки. Я усиленно пыталась соответствовать образу глупой блондинки, хлопая глазами и охая в нужных местах. Образ незабвенной куклы Аллочки прописался у меня перед глазами.

По презрительно кривящимся губам жениха можно было понять, что впечатление я произвела на него незабываемое. 'Не тряситесь, льера. Я не ем маленьких девочек', — процедил он сквозь зубы. 'Ага, вы на них женитесь', — мысленно ухмыльнулась я, едва держа себя в руках — ненавижу корсеты!..