Зверь лютый. Книга 9. Волчата

Но сон не идёт. Крутятся в голове всякие домашние дела. Много я чего в эту зиму понаделал. Ещё больше — осталось.

Несколько неожиданно видеть в средневековье, как работает "эффект системы". Как только появляется команда для решения задачи, так логика развития самой команды двигает команду дальше. Ставя уже новые задачи.

Закон Паркинсона: "бюрократия растёт с темпом 5% в год, вне зависимости от решаемых задач и даже при их отсутствии".

"Хорошая бюрократия" сама себе задачи находит и решает. "Плохая"... просто растёт. Я это в своём инженерном бизнеса несколько раз проходил. Или, к примеру, взять "Газпром"... Но видеть, как это правило работает в 12 веке... — забавно.

Как всегда, всё началось с мелочи: дышать в здешних избах тяжко. Детишки мрут.

Экая невидаль, да все так живут!

Мне на "всех" — плевать. Делаем не по "всехнему" — ставим печки с трубами. Значит — нужны кирпичи. Ставим обжиговую печь. Но, опять же мелочь мелкая — кирпичник, Жилята. Ну до чего ж вредный мужик! Ну не понравился я ему! Мелкий я. Тощий, недорослый, наглый. Всё вперёд старших решить норовлю... Он мне — палки в колёса, я ему, соответственно — ученика в подсоблятники.

Месяц парочкой поработали, парнишка, "альф" — оказался толковым. Квалифицированные мастера размножаются на "Святой Руси" партеногенезом. Не путать с делением и почкованием. Так называемое "девственное размножение". Ну, если Жиляту продолжать считать "девочкой"... после того, как я ему мозги попромывал... "Партеногенезится".

Конкретно: добавляем к старому и новому кирпичникам — новых учеников и получаем две команды. Которые работают вместе.

По Цою: "Все говорят — мы вместе, но никто не говорит в каком".

А я знаю, но не скажу. Сами догадаетесь: обе бригады работают, и уже требуется вдвое больше кирпича. А его нет. Печка ещё не выпекла.

Ситуация знакомая по Советскому Союзу: лимиты не отпущены, фонды не выделены... Упомянутое выше "место" называется "экономика дефицита".

Интересно, все знают, как корячится "плановая социалистическая экономика". Ну, колбаса по два-двадцать и всякое такое тоталитарное. А как "корячится" бесплановая феодальная экономика? Когда всё — в дефиците. Всё-всё!

Вру, не всё. Пока ещё, лет триста-четыреста, в здешних местах деревья в лесу — в изобилии. Не все, правда. Бортные уже посчитаны и штрафами-вирами расценены. Их уже нехватает. Но остальных... хоть — ешь. Потом их тоже будет столько же. Но уже чьих-то.

В Англиях и Франциях типовое преступление простолюдина — охота в господском лесу. В России — рубка самого этого леса. Не зря Пугачёв в "Капитанской дочке" обрывает собеседника при появлении постороннего:

— Спрячь топор за спину — лесник ходит.

Смысл намёка всякому нормальному русскому человеку понятен: воровать надо пристойно, не у охранника на виду. Пусть хоть отвернётся.

Дефицит? Не хватает кирпичей? Решение, тоже из "совка" — зона исправления и наказания. Подневольный, принудительный труд. Для тех, кто не имеет склонности трудиться своевольно и добровольно.

* * *

Когда-то давно, в своей ещё первой юности, я обратил внимание на странную закономерность. Вот лежит команда, перекуривает. Прибегает старшой:

— тама, это, ну...

Типа: пошли работать. Можно ответить по фольку:

"Вот кто-то с горочки спустился.

Наверно, наш старшой идёт.

Он говорит: пора работать,

Но нас ведь это не... волнует.

Он говорит: пора работать.

А я ему: пошёл в копну.

А то как вдарю и проглотишь

Свои, ты, уши на лету".

Личный опыт показал: тот, кто встаёт первым, получает или такую же работу как все, или лучше. Легче, интереснее, веселей, короче... А последний — "гребёт дерьмо лопатой".

* * *

Так и здесь: несколько достаточно простых заданий для всех. Детишкам — учиться, женщинам — на осмотр, мужикам — лес валять. Ничего надрывного, от чего пупок развяжется или зубы выкрошатся. Сделал — иди-отдыхай. До следующего раза. А не сделал... "Встал последним"... Тогда — исправление. Уму-разуму — научение, послушания — воспитание.

"Пропустить через грохот". "Отделить избоину". "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?". А ленивых, вздорных, глупых, больных, старых...? Сначала загоняют?

После Рождества мы с Христодулом за неделю запустили вторую печь. Кирпич-то уже обожжённый есть — столько времени, как с первой печкой, ждать не надо. Кирпичей стали делать вдвое больше. Соответственно, и потребность в контингенте — увеличилась.

До внедрения "плана по врагам народа" я не дошёл, но "гайки подзатянул". По русской народной мудрости: "всякое лыко — в строку". "Строка" — имя конкретного раздолбая в очередном перечне "плинфотворцов".

Одно следствие в части демографии я уже предвижу: в вотчине к лету не останется стариков и старух.

Можно про меня всякие гадости говорить. "Старикам у нас везде почёт" — я не против. Но... мальчишки учатся, на девчонках по нынешним временам — домашние хозяйства держатся. Потому как почти все бабы беременные или кормящие. Кто — от своего мужа, кто — от соседа, остальные... Меньшак... ну, он же — того, производитель. Производит смердов и холопов для моей вотчины.

Остаются примерно восемь десятков разных мужиков: семейных, дедов, бобылей, старших отроков. Из которых десятка два на постоянных работах типа строительства, а остальные — две недели через две — на лесоповале.

Как "гайку затянул" — на кирпичи идут раздолбаи, как поотпустил — старики и старухи.

Старость здесь, как и во всём Древнем Мире и Средневековье считается с сорока лет. Седина появилась — уже дед. "Седина в голову — бес в ребро" — русская народная мудрость. И у меня также. Только вместо беса — дубина от Христодула.

Народ в вотчине не глупый: что мне попадаться нельзя — поняли. Хотя и не с самого первого раза. Потом — повторение, как всем известно — оно же мать! — стали понимать это часто: каждый понедельник очередная команда куда-то отправляется. Даже процедуру отработали до рутинности. Хрысь с утра в воскресенье разнарядку зачитал, в понедельник с утра команду осмотрел, отправил. А через часок и я со своими подъезжаю. В бронях, естественно.

Хрысь не зверствует, но должников не забывает — записывает. "Написано пером — не вырубишь и топором" — русская народная мудрость. Правда, более позднего периода — перьями здесь ещё не пишут, и бумаги нет. Но мудрость туземцами воспринимается.

Тем более радует — прогресс века на два, минимум.

Между делом накрылся Великий пост. "Медным тазом".

— Это у тебя чегой-то в котле? Каша с мясом?! Низя! Поститься надобно!

— Постись, дядя. Вот тебе хлеба горбушка да воды ведро. А будешь на лесоповале топором лениво махать — ещё на две недели оставлю. Церковь православная дозволяет не держать пост беременным, болящим и по путям странствующим. Ты с подворья своего вышел? — Всё, ты — странник. Греха нет. А хочешь с голодухи сдохнуть — твоя воля.

Особо благочестивых... их и так-то было немного, а скоро и вовсе не стало. Наоборот: смотрю, мужички начали на работы напрашиваться. Голодновато у "пауков" в эту зиму получается. Вот они и норовят на мои харчи хоть на пару недель.

Отдельно аборигены поняли: нельзя врать насчёт болезни.

Был один такой:

— Ой не могу, ой заболел. В заду чегой-то. Ни сесть, ни повернуться, ни вздохнуть, ни...

— Да ну? Поехали к Маране.

Приехали. Посмотрела наша "бегающая богиня смерти" страдальцу в задницу. Понюхала, послушала, повздыхала, пальцем поковыряла...

— Ай-яй-яй. Будем лечить.

И чем-то мужику в задницу плеснула.

И его сразу не стало. Громко и быстро.

Потом мы его за забором нашли. В сугробе. Задницу отмачивает. И поёт... акапельно. Хором. Сразу на три голоса. А что ж вы хотите? Скипидар прямо на слизистые... даёт длительный, хорошо запоминающийся эффект.

Откуда скипидар? — А из смолы. Я же рассказывал, что мы смолокурню поставили. А уж на крышку приспособить отводную трубку, да охлаждать её снегом... Из неё этот самый скипидар и капает. Называется "сухоперегонный", в отличие от "живичного", который гонят из смолы ("живицы"), собранной с живого дерева.

Я туда, на смолокурню, двух одноногих мужичков поставил. Из "пауков", этим летом волхвами покалеченных. А чего? Ходить далеко не надо, сиди себе на месте да топориком тюкай. По пням сосновым, которые тебе из леса привезли.

"Хорошо тому живётся

У кого одна нога

И штанина не порвётся

И не надо сапога".

Мужички — радые. Так-то, по крестьянским делам на одной ноге не наскочишься. У обоих все осенние дела наперекосяк прошли. Мало того, что у "пауков" вообще свой хлеб к Рождеству кончился, так у этих, у калечных — ни сена, ни дров, ни птицы набитой, ни рыбы наловленной.

Сколько я таких же повидал в своей России! Особенно — в девяностых. Когда всё вокруг рухнуло и ты вдруг — безрукий, безногий, безмозглый... Неудачник. А "удачники" — бандиты, воры, проститутки... Сколько тогда нормальных, толковых мужиков спивалось, вешалось... Просто мёрли. От бессмысленности и противности жизни. Жизни в такой России.

А у меня — всё есть! Даже смысл их жизни. Вот, костыли правильные, по минздраву, срукодельничал. А то здесь только клюкой подпираться умеют. За работу — корм даю. Опять же, жильё, спецодежда... Конечно, пришлось обоим ошейники одевать. Семейства и их самих пропустить через полную санобработку. Не сколько для чистоты, сколько для порядка, проверить на "избоинность". И бабы у обоих к Меньшаку побегали. Теперь вот с животами ходят. Мужички сперва кривились... Но — "детей даёт бог". А уж посредством кого он свою божескую милость выражает... Лишь бы были здоровенькими.

* * *

Интересно получается: покалеченный, ущербный человек к крестьянскому труду не годен. И толпы инвалидов наполняют дороги и города средневековья. Ведь как-то они кормятся. Пудов пять-семь хлеба в год каждый съедает. А откуда? Из поданного да украденного?

Основной мусульманский налог, прописанный в Коране, должен идти на содержание бедных, на прокорм именно таких, трудо-неспособных, людей. Христианская десятина предназначена, прежде всего, именно для раздачи милостыни. Иначе эти люди либо умирают, заражая всё вокруг своими разлагающимися трупами, либо превращаются в озверелую голодную толпу, подобную толпам разного рода зомби, описываемых в фантастических кошмариках 21 в. С последующим неизбежным ростом уровня эпидемиологической опасности.

Но стоит только внедрить индустриальный подход, с его достаточно узкой специализацией работника, как для массы калечных людей удаётся найти подходящее им, по плечу, с интересом, занятие.

* * *

Вот у меня на глазах два задолбанных жизнью мужичка, замученных болями своими, тяжёлыми, безысходными думами, унижением собственной непригодностью и неспособностью, необходимостью постоянно просить соседей, заранее понимая, что отдать взятое в долг или отработать не удастся, превращаются в нормальных, уверенных в себе, деловитых мужчин.

Странно: в Средневековье социальные и экономические катаклизмы бьют больнее всего по детям, старикам, женщинам. А в 20-21 веке — по детям, старикам и мужчинам. Похоже, что в пост-индустриальных обществах по-новому сказывается разница в физиологии между мужчинами и женщинами.

Здесь я не про то, про что вы подумали, а про то, что 30-процентное превышение количества горизонтальных связей в мозгу у женщин становится более существенным фактором выживания, чем такое же превышение мышечной массы у мужчин. Впрочем, нарастающая феминизация мужчин и маскулинизация женщин постепенно уменьшают это различие в способности к выживанию в новых социально-технологических условиях.

Город мой Всеволжск изначально ставился вдовами, да сиротами, да калеками, да убогими. Со всей Святой Руси собирались ко мне такие. Кто своей волей, кто неволею. По суждению моему — пока у человека на плечах голова ясная, хоть какая бы беда с ним не случилася — дело ему у меня найдётся. Мне, привычному по первой своей жизни зарабатывать головой — сиё казалось нормальным. Но для местных даже и мысль такая — калечному кормиться с труда своего — была новизной великой. Они у меня милостыни просили, а я им дело давал. А уж любо им это иль нет... Кто сам пришёл, да службу у меня попросил — тому по спросу дал. А кого за ворот тащат, кому из всех дел — жрать сытно, да спать мягко, да на паперти гундосить... "Кто первый — того и тапки". Остальные - и по морозу босиком.

Стройка у меня наладилась помаленьку. А селить-то некого!

"Вот моя деревня!

Вот мой дом родной!".

Только мои новостройки ещё никому не "дом родной". Кабы не Могута да его бабёнки из "отравительской веcи" — не знаю, что и делал бы.

* * *

Серьёзный попадизм-прогрессизм, как бы кому не хотелось "ковбойничания", есть социально-экономический процесс. А устраивать что-то с экономикой, не просчитав себестоимость-прибыльность — верный путь к провалу. К сожалению, серьёзных калькуляций по процессу становления святорусской боярской вотчины в середине 12 в. мне не попадалось. Вот я и влетел. Как новичок-кооператор в начале 90-х.

Я понимаю, почему даже дон Румата:

"носком ботфорта придвинул к выходному желобу ржавое ведро. И сейчас же — дзинь, дзинь, дзинь! — посыпались на мятое жестяное дно золотые кружочки с аристократическим профилем Пица Шестого, короля Арканарского".

И никаких мыслей о крайней узости средневекового рынка, где пара таких вёдер "золота из опилок" в состоянии просто завалить всю экономику королевства!

Румата — человек очень счастливого коммунистического будущего. Ему понятие: "денежные средства не обеспеченные товарной массой" — просто в голову не приходит. Как и всем его коллегам из Института экспериментальной истории. Как заваливалась экономика Испанского королевства под грузом американского золота... Мелочи какие! Да ну их!