Пещера Кибакиба

— Понимаешь, скучно по прямой лететь. Летишь и летишь, только острова внизу деревьями щетинятся. Повиражить бы.

Пока я всё это говорила, самолёт продолжал уверенно держаться на курсе.

— Нет, ты очень необычная девушка. Но если тебе скучно, лучше отдай управление мне, а сама кавы что ли попей. Виражить мы будем учиться не здесь и на другой машине.

— Ну нет, так нет. А посадить дашь?

— В бухте Ауки? Нет. Там вечно толкучка и постоянно кто-то на полосу выскакивает. Там руками на штурвале должна управлять та же голова, на которую надеты наушники рации.

В общем, удивить Тамаранга неизвестно откуда взявшимся у дикарки умением управлять самолётом мне не удалось. Пришлось честно учить протоколы радиообмена, честно налётывать часы, отрабатывая сначала простой пилотаж, потом высший, набирать число посадок. На это ушёл третий месяц моего пребывания в Аалинуи. Правда примерно половину времени мы проводили в коммерческих рейсах. И чем дальше, тем больше действий доверял мне мой командир.

Как оказалось, лицензии инструктора у него не было. И обучая меня он как раз её зарабатывал.

Но вот наконец у меня в руках оказались корочки пилота и авиаштурмана. Теперь я могу летать самостоятельно. Осталась самая малость, обзавестись собственным самолётом. Пока что мы летаем вместе с Тамарангом. Появление у него второго пилота позволило ему брать рейсы продолжительностью в несколько тысяч километров, благо дальность машины позволяет, и мы летаем на Вануату, Самоа и Фиджи.

Несколько раз даже выбирались на Новую Гвинею и Сулавеси.

Я наконец поняла что такое Аалинуи. Это страна с меланезийским по крови и полинезийским по культуре населением. Как такое получилось, местные историки ещё не пришли к единому мнению. Но точно так же как германское по крови население Франции говорит на языке, унаследованном от римлян, здесь темнокожие меланезийцы говорят на полинезийском.

А вот как сформировалась сословная структура это ещё более загадочно. Похоже, что ремесленные гильдии и заводские рабочие здесь организованы как пуналоа по образцу рыбачьих общин. Видимо ещё век назад для большинства населения образ жизни рыбаков был образцом недосягаемой зажиточности. А теперь здесь так живут почти все. Только у крестьян жена принадлежит мужу и без него никаких прав не имеет. Но и в сельское хозяйство проникаю новые веяния. Там где рельеф позволяет обрабатывать поля тракторами, возникают коллективные хозяйства, устроенные по принципу рыбачьих пуналоа.

В них женщины почти также свободны в выборе рода деятельности как мужчины. Вернее, признается право некоторых женщин вроде Теамингале или меня на занятие типично мужскими профессиями. Но большинство женщин к этому не стремится. Зато у каждой женщины среди рыбаков, заводских рабочих или ещё каких профессионалов, есть право на выбор мужчины, от которого рожать детей. Ей не нужно чтобы этот мужчина этих детей содержал, это сделает пуналоа. Правда мужчине обычно интересно знать, что вот это его ребёнок и участвовать в его воспитании.

А ещё там непредставимый для нашего мира уровень медицины. Да, здесь не умеют делать приборы УЗИ. Но вокруг любого острова плавают стаи дельфинов, которые представляют собой живые приборы УЗИ. И они всегда рады помочь людям. А то, что здесь заменяет гормональные препараты и антибиотики… Я так пока и не разобралась откуда это берётся. Такое впечатление, что это вообще не людьми сделано.

Для меня это означает что я могу дарить любовь Тамарангу не ожидая каких-либо последствий. Вообще переспать с мужчиной в Аалинуи это примерно то же, что в Лос-Анджелесе потрепаться полчаса за чашечкой кофе. Какие-то взаимные обязательства возникают только если ты явно говоришь мужчине: «Я хочу от тебя ребёнка» и он соглашается.

Правда, понести от мужчины, не спросив у него на это разрешения в том мире считается несколько неприличным. Есть ситуации, когда это вроде как допустимо, например когда корабль уходит в море и устраивается по этому поводу оргия. Тогда подразумевается, что каждая из остающихся на берегу женщин хочет сохранить в себе частицу любого из уходящих мужчин.

Или вот есть жрицы Храма. Они — все аватары богини Хаумеа, и имеют право брать от мужчин всё, не спрашивая их. Я пока не разобралась в тонкостях жизни жреческого сословия. У нас в Тараото была в общине девушка, которая готовилась поступить в жрицы. И поступила, окончив вместе со мной семилетку. Мы её провожали как раз на день раньше того, как за мной прилетел Тамаранг. Надо сказать, что в Храме не дураки сидят и отбирают лучших. Как по внешности, так и по уму. Их подбирают ещё до созревания и тщательно ведут по жизни.

А ещё там есть аристократия. На Соломоновых островах нашего мира все мужчины были воинами. Здесь тех, для кого военное дело — это судьба, очень мало. Это роды, владеющие целыми долинами, обитатели которых платят налог своему арики. А сам арики и его сыновья совершенствуются в воинском искусстве или занимают какие-то государственные должности. Здесь уже нет пуналоа, которая будет содержать всю семью. Здесь род и родовые земли. Мальчиков по достижении 12 лет отправляют в ареои, что-то вроде юношеских краалей у зулусов, или кадетских корпусов в Европе эпохи абсолютизма, где из них готовят воинов. А девочек по достижении созревания отдают в наложницы друзьям и ровесникам отца. Это совершенно необычный и нигде в истории нашего мира не встречавшийся статус. Что мальчиков-аристократов отправляли в приёмные семьи, это мне попадалось, но чтобы девочек… Эти девочки выезжают на приёмы и балы, общаются со сверстниками из военных училищ и с детьми хозяина. И, обычно, годам к 17-18 выходят замуж за плюс-минус ровесников.

Таким образом у аристократки в Аалинуи обычно есть три рода — род её родителей, род куда она была отдана в наложницы, и род куда она вошла, выйдя замуж, и к которому будут принадлежать её дети.

Когда я завела собственный самолёт и стала возить пассажиров, мне много приходилось иметь дела с военной аристократией. Обычно, только им хватает денег на найм авиатакси. А у Тамаранга был самолёт побольше, и он обычно возил либо грузы, либо подряжался на регулярные рейсы между островами. А этими рейсами могли летать и торговцы, и инженеры и даже капитаны рыбачьих судов.

Так вот, я проскочила рассказ о том, откуда у меня взялся собственный самолёт. В гильдии пилотов, в отличие от рыбацких пуналоа, в общий котёл уходит ровно половина заработка. То есть если в пуналоа ты что-то заработал на стороне, то половина твоя, а что заработал траулер, то в общий котёл идёт всё. А тут половина твоя, а на вторую половину твою машину бесплатно обслужат механики, сопроводят диспетчеры и всё такое. И все равно половина — пилота. Правда, питаются пилоты не из общего котла в пуналоа, а в тавернах и трактирах за деньги. Пока у меня не было прав, мне полагалась пятая часть доходов экипажа, а когда я получила права, но продолжила летать с Тамарангом, командиру две доли, второму пилоту — одна. Поэтому кое-какие деньги у меня были. Особенно если учесть, что и от подводных ружей кое-что осталось.

В общем прилетели мы как-то в Ауки. Переговоры с грузоотправителем были сложные, и Тамаранг явился на борт настолько попахивающий просяным пивом, что за штурвал я его не пустила, всю дорогу вела сама. А это девять часов. Прилетела, пошла в баню отмокать. У пилотской гильдии самые лучшие бани. Это не роскошь, а необходимость. Туда за деньги даже принцы, говорят, ходят. Ну в общем, пока мне плечи разминали, пока я отмокала в бассейне, мой командир, отоспавшийся и протрезвевший, собирал по аэродрому сплетни. Вылезла я из бани, пришла в кафе, где он меня ждал, а он и говорит, мол дядя Уаранеа на покой собрался.

— А кто это, — интересуюсь.

— Ну, если кратко, учитель моего учителя. Но самое главное, он с линий уходит. А значит свою птичку продавать будет. У него гидроплан на два пассажирских места, как раз такой как ты хотела.

— И тебе не жалко со мной расставаться будет?

— Жалко. Но я же вижу, тебе хочется летать самостоятельно. Нельзя держать птицу в клетке, а человека-птицу — тем более. И вообще небо над островами тесное. Мы будем в нём постоянно встречаться. Ты же уже второй месяц в гильдии пилотов, и ещё не поняла, почему все пилоты Аалинуи — одна пуналоа?

Моих накопленных денег хватило на выкуп гидроплана дяди Уаранеа впритык. А тут оказалось что у него мотор ресурс давно выработал. Надо менять. Ну на это мне денег Тамаранг одолжил, потом ещё месяц ему отдавала.

Вот, обзаведясь своей машиной, я оторвалась. Я брала рейсы не которые проще, или которые денежнее, а которые интереснее с точки зрения этнографа. Побывала на всех островах. Общалась со всеми, кто в состоянии оплатить перелёт — аристократами, доверенными слугами аристократов, купцами и их приказчиками, жрицами. От жриц, правда, всё равно толку не добьёшься. Они говорят загадками, если не коанами, так притчами. И к каждой толкователь бы нужен, но их не прилагают.

Глава VII. Аутиреа

И вот, однажды беру я очередной заказ. Надо отвезти некую даму с острова Лауру[7] в Ауки. Подруливаю к пирсу, там дамочка, на первый взгляд мне ровесница. А если приглядеться, то под тридцать. Я за эти месяцы ворочая штурвал поднакачала мышцы, но у неё физподготовка коммандос, это сразу видно. Представляется: «Аутиреа». Летим, болтаем о том, о сём. Очень интересно, видно, что образование в аристократических школах дают не чета той семилетке, где я экзамен сдавала. Узнаю, что тут, оказывается, есть и театр, и популярные музыканты и певцы. Ну и сама что-то рассказываю.

Уже подлетаем к Малаите, и тут мне вопрос в лоб:

— Женевьева, а откуда ты взялась в Аалинуи?

Оборачиваюсь на пассажирское место. Сидит дамочка и взглядом меня сверлит. Как будто не глаза у неё, а стволы зенитных пулемётов. Ну военная аристократия, они такие. Понимаю, что врать нельзя.

— Полгода назад капитан Лерангутелану из Тараото подобрал меня на острове Фвок как потерпевшую кораблекрушение.

Дамочка акценты чётко ловит:

— Как потерпевшую? А на самом деле откуда ты на этом необитаемом острове взялась?

— Из пещеры Кибакиба вылезла, — огрызаюсь я.

Молчание.

Оборачиваюсь и вижу что ввела этот ходячий детектор лжи в когнитивный диссонанс. Она чувствует что я не вру. Но пещера Кибакиба, это же миф. Это же дыра в потусторонний мир. Фольклор-то у нас, океанийцев, что на этой стороне пещеры, что на той — одинаковый.

— А ты ведь не врёшь, — наконец выходит из ступора она. — значит на Фвоке действительно есть пещера и ведёт она куда?

— В мир с примерно такой же географией. Но с совершенно другой историей.

— И что? Сильно вы нас обгоняете?

— А почему ты решила, что мы вас обгоняем?

— Ну как. Вот вылезла из пещеры девушка. Судя по тому, что попросилась на траулер под видом потерпевшей кораблекрушение, безо всего, без денег, без транспорта, без снаряжения. Проходит полгода. Эта девушка работает в самом прогрессивном виде транспорта, да ещё и пользуется такой репутацией, что мне рекомендуют именно её в качестве пилота.

— Да не сильно. Лет сто назад у нас такой самолёт тоже бы считался вершиной прогресса. А кое в чём, например в контрацепции, мы от вас попросту отстаём. А разрешите узнать, кто такая леди Аутиреа, что ей подходит только самое лучшее.

Чувствую настроение за спиной несколько изменилось. Оборачиваюсь, леди с трудом сдерживает смех.

— Леди Аутиреа это младшая и любимая жена лорда Маэланиаа.

Это имя я слышала. Им если не детей, то невоздержанных на язык обормотов пугают. Начальник Тайной Стражи. И поместья у него вроде где-то на Исатабу. То есть с инспекции мужних земель Аутиреа возвращаться никак не может. Я, конечно, могу поверить что дамочка навещала родителей, или там того господина, из наложниц которого выскочила замуж, но что-то мне подсказывает, что это не так.

— В смысле не просто жена, а правая рука?

Оборачиваюсь снова. Опять меня буравят два чёрных ствола.

— Долго нам ещё лететь?

— С полчаса, если диспетчер круги делать не отправит.

— Ну тогда есть время рассказать мою историю. Мой отец был мелким землевладельцем на острове Исатабу. Не то чтобы наши земли соседствовали с землями Маэланиаа, но учились они в одном ареои. На Исатабу тогда вообще один ареои-то и был. Я — поздняя и избалованная дочка, поэтому отец хотел меня пристроить поближе к столице. А тут такая удача — однокашник карьеру сделал, и прямо в королевский дворец вхож. Вот и договорился он отдать меня в наложницы к Маэланиаа. Ну и что, что у того сыновья меня на десять лет старше. Как водится, наложницам доверяют секреты хозяина. Поэтому я стала заниматься секретарской работой. Через меня стали проходить многие бумаги Тайной Стражи. Это всё было интересно и я стала спрашивать у Маэла что, как и почему принято именно такое решение. Он не жалея времени мне всё объяснял. В общем, не прошло и года, как я решила, что не хочу никакого другого мужчину, кроме Маэла. Так я ему и сказала. Что вот хочу родить ему ребёнка и всё тут.

Удивительно, но даже этот взбрык пятнадцатилетней девчонки он принял с тем же терпением. И взял меня второй женой. Хотя это и необычно, чтобы наложница выходила замуж за хозяина. За сыновей хозяина гораздо чаще выходят. Но почему-то с сыновьями Маэла у меня отношения не сложились. У него, на самом деле тоже. Они у него служат во флоте обычными строевыми офицерами и никакой склонности к тайным делам не имеют. А я родила дочку, и когда её выкормила, стала кроме бумажной работы ещё и в поле выезжать с мужем. Он, конечно меня, как мог, берёг, старательно готовил к возможным неприятностям. Но, тем не менее за меня волновался, я же чувствую.

А лет пять назад получилось так, что он познакомил меня с королём. И тот — пропал. Когда наши глаза встретились, мы ухнули друг в друга, как в омут. Ну ладно я, в конце концов мне было двадцать пять, а влюбившись в своего лорда в пятнадцать я нормальный для аристократических девочек период поиска пропустила. Но он-то взрослый дядька, за сорок уже, две жены, пятеро детей.

В общем получилась такая странная любовь втроём. Я не хочу оставлять Маэла, я его по-прежнему люблю. Но и королю не могу отказать.

Тем более что, если один аристократ приезжает в гости к другому, то уступить гостю жену на ночь — в порядке вещей.

А в прошлом году подросла моя дочь. И тут король говорит, что видит в ней мою копию, и поэтому хочет чтобы в наложницы её отдали не кому-нибудь, а ему. И ни у меня, ни у Маэла нет причин ему возразить. Поэтому любовь втроём уже превратилась в любовь вчетвером.

— И зачем ты мне это всё рассказываешь? — спрашиваю.

— Ну, во-первых, мне иногда тоже хочется выговориться. В аристократических кругах это никому не расскажешь. Потому что это каждая собака знает, но вслух не говорит, поскольку знает что собеседник тоже в курсе. Ауки — город маленький, а аристократический слой в нём ещё меньше. Во-вторых, я рассчитываю на ответную откровенность. Сейчас тебе уже не до того, скоро начинать с диспетчером разговаривать пора. Я даже со своего места бухту Ауки вижу. Но я рассчитываю, что ты придёшь к нам с Маэлом в гости и расскажешь о своём мире всё, что мы способны понять.