по принципу подлости

Ого, а парень явно умеет торговаться лучше меня, я получил бы за эти деньги раз в пять меньше продуктов.

-Пусть будет у тебя, понесете по очереди с Аликом, — возвращаю мешок Оризу.

-Ты уверена, что он вернется?

-Он поклялся, и я ему верю. Ну а не вернется — хуже для него.

-Заколдуешь? — Впервые в его раскосых глазах зажигается огонек интереса.

-Зачем? — усмехаюсь я, — он человек чести, его потом совесть хуже колдовства прижмет.

-А ты можешь?

-Что?

-Колдовать?

-Ну, могу немножко, — лукавлю я.

-И денег можешь?

-Нет, вот денег не могу.

Ориз, разочарованно вздохнув, отворачивается, а я поправляю шарф, стараясь скрыть ухмылку. Да ведь для меня наколдовать денег как раз легче всего. И сейчас я могу достать из кармана много больше, чем нужно для его выкупа. Но вот завоевать доверие Алика после этого будет намного труднее. И кто только меня тянул за язык ляпать, что я потратил последние деньги?

-Вот держи, — Неожиданно появившийся Алик сует мне в руки мешочек с монетами.

-Быстро ты, — удивился я, вставая, и только тут увидел за его спиной чернокрылого.

-Вот его встретил, — кивает Алик, — он и дал денег.

-Ладно, — не обращая внимания на сверлящие меня ненавистью глаза чернокрыла, говорю я, — пошли, выкупим Ориза.

Процедура выкупа проста и надежна, заплатив долг и налоги, покупаю пару одинаковых ошейников, и получаю документы на двух рабов. Пара небольших листков плотной бумаги и я могу делать все, что захочу с двумя молодыми парнями. Мороз проходит по коже от ощущения гнусности происходящего.

Ориз деловито надевает ошейник, подгоняя застежку поудобнее, а Алексарио все колеблется, с горькой усмешкой разглядывая новое украшение. Готов поспорить, раньше ему никогда и в голову не приходило, представлять, каково это, быть рабом. Делая вид, что не замечаю его мучений, приказываю Оризу взять мешок и направляюсь в деревню. И, только пройдя полдороги, вспоминаю, что не знаю, где мне теперь разыскивать лесовиков. Я ведь не собирался с ними больше встречаться, надеясь, что кольцо и деньги принесет Алик.

-Алик, а те двое, с которыми я тебя послал, сказали, где их искать? — интересуюсь я, обернувшись к горцу.

И по его растерянному взгляду понимаю, что он и не подумал договориться с ними о встрече. Ну да, ведь он же привык все решать только за себя. Трудненько мне, однако, с ним придется.

-Послушай, нана, — решительно выступает вперед бредущий за нами чернокрылый, — я могу дать тебе много больше, чем ты заплатила за обоих рабов, если ты уступишь мне Алексарио.

-Нет.

-Но ты не имеешь денег даже на еду, а еще должна мне тридцать монет, я могу сейчас пойти заявить на тебя долг, и тебе все равно придется их продать, чтобы расплатиться.

Ай, как страшно.

Не для того я целый день зубрил казуистику ваших законов, чтобы попасться на такой простой крючок.

-Во-первых, господин, я вас не знаю, и денег у вас не брала. Во-вторых, если вы и дали их вашему другу, то до того, как он был официально признан рабом, и право предъявить ему долг потеряли. А в-третьих, я не могу продать Алика потому, что дала ему слово никому не продавать. — жестко отрубаю я.

Чернокрылый даже задохнулся от возмущения, и на секунду потерял дар речи, а потом разразился целым потоком ругательств, не уступающих по эмоциональности моему морскому лексикону.

-Перестань Грас, — с досадой оборвал его Алик, — ты ведешь себя недостойно перед женщиной, тем более, что она права.

-Это женщина? — возмущенно рявкнул Грас, — да это настоящий шакал. Подумай сам, как я могу вернуться домой, оставив тебя с ней?

-А мне теперь какое дело? Я раб. — с горечью вздохнул на его причитания Алик, демонстративно застегивая на шее застежки рабского ошейника, который он до сих пор нес в руке.

Грас в отчаянии взмахнул руками, и, распустив складки крыльев, сделал несколько прыжков, пытаясь взлететь, но крутизны дороги, по которой мы бредем к деревне, для этого явно недостаточно. И тогда он, широко разведя крылья, просто помчался большими скачками вниз, рискуя оступиться и переломать себе все кости.

Мы молча продолжаем топать следом, и неизвестно, у кого из нас в этот момент гаже на душе.

В деревне, заполоненной очередными волонтерами скалы последнего дня, царит обычное оживление перевалочного пункта. Готовится на кострах последний для кого-то обед, снуют продавцы и разносчики, распаковывается багаж и стелятся постели. В сеннике, где я вчера пережил несколько неприятных моментов, уже другие постояльцы.

Хозяин сенника ничего не знает о вчерашних клиентах, но, получив мелкую монетку, согласился передать им мое послание, если они вернутся.

Покончив с этим вопросом, спешу увести свою команду из этого проклятого места. Мне нужно спешить, я и так потратил сегодня пару лишних часов на возню с Оризом. Пройдя еще через несколько деревень, решаю устроить привал на завтрак. Найдя взглядом небольшую рощицу, приветливо манящую яркой осенней листвой, сворачиваю туда. Однако, подойдя ближе, понимаю, бесплатно съесть в тени дерева свои припасы вряд ли удастся. На прибитой к столбу вывеске значится, что это место принадлежит какой-то общине грез. Это название ничего мне не говорит, все материалы, какие мы смогли собрать об образе жизни на материке, сводятся к трем отчетам разведчиков и книге законов. Приостановившись на минуту в раздумье, решаю не рисковать понапрасну, и разворачиваюсь в обратную сторону. В глазах Алика вспыхивает и гаснет понимающая ухмылка, Ориз же заметно разочарован.

-Почему ты передумала, нана, — бурчит он, — наверняка там найдутся желающие погадать, заработала б немного денег и мы бы повеселились.

Так, видимо я правильно сообразил, что не стоит останавливаться в этом месте. Не хватало мне еще зарабатывать гаданьем в притонах. Мы уходим подальше от заманчивой красоты рощи и останавливаемся на привал на берегу ручья. Здесь нет деревьев, но растут густые кусты, где можно набрать веток на костер. Хозяйственные заботы как-то органично берет на себя Ориз, мы же с Аликом приносим сухих веток. Судя по многочисленным остаткам кострищ, далеко не всех прельстила роща грез. Пока Ориз разжигает костер, иду к ручью набрать воды в бутыль, а вернувшись, замираю в изумлении. Над разгорающимся костром висит котелок, из которого торчат ноги какой-то птицы.

-Ориз, — подозрительно гляжу на пустынника, — откуда у нас котел?

-Из мешка, — невозмутимо ответил он, — ты же сама сказала купить провизию в дорогу.

-Но на ту монетку, что я тебе дала, нельзя купить котел. Да и на эту птицу там бы не хватило.

-Я покупал крупу, хозяин сказал, отмерь себе котелок. Я и отмерил. А птицу я не покупал, она сама прибежала, когда я рассыпал немного крупы.

Я от возмущения даже дар речи потерял, а Алик, смерив Ориза презрительным взглядом, отвернулся и съязвил:

-Поздравляю, за тридцать монет ты купила лгуна и воришку.

И это стало последней каплей. Не помня себя, я сдернул с костра котел и вместе с птицей зашвырнул в кусты противоположного берега. Надо сказать, бросок удался, так далеко я не метал предметы даже когда участвовал в спартакиадах. Жаль только, что котел уже успел нагреться немного больше, чем я ожидал. Прыгая на одной ножке и дуя на обожженные пальцы, я непроизвольно прорычал парочку особенно цветистых выражений из числа услышанных от Граса. И добавил еще одно, про себя, наткнувшись на холодный, разочарованный взгляд Алика.

-И что мы теперь будем кушать, нана? — строптиво буркнул Ориз.

-Ты, в наказание, теперь точно ничего не будешь. — вновь взорвался я, — но сначала достань все из мешка, и выброси то, за что не платил.

-Сама выбрасывай, — раскладывая на траве несколько овощей, пару мисок, бутылку пива и какие-то пакетики, — упрямится он, — я не помню, где что покупал. Крупу тоже высыпать?

-Иди сюда, — зловеще спокойно зову я Ориза.

-Ну, подошел.

-Дай мне руку.

-Вот.

-Теперь отвечай, сколько монет я за тебя отдала?

-Своих — нисколько. — Нахально глядит мне в глаза пустынник.

Ах, так вот как ты запел. Ну что ж, ответ верный.

-А сколько взял у друга Алик, и дал мне, чтобы я расплатилась за твой долг?

-Ну, тридцать средних монет.

Правильно, ответ верный.

-А сколько монет я дала тебе утром, купить еды?

-Одну простую.

Правильно, ответ верный. Надеюсь, теперь у сканера достаточно информации, чтобы уловить малейшую ложь.

-А теперь скажи, за крупу ты отдавал деньги?

-Да.

Инфо сообщает мне, что это правда.

-А за миски?

-Да.

Нет, — звучит у меня в ухе. Да я и сам так думаю.

-Врешь, — спокойно сообщаю Оризу, — миски ты украл. Бери и бросай, туда, куда я котел забросила.

Недовольно передернув плечами, парень выкидывает миски, одну за другой. Немного погодя туда же следуют почти все овощи, пиво и пакетики с приправами.

-Сколько у тебя осталось денег? — напоследок интересуюсь я.

-Ничего, — хмуро соврал пустынник.

-Неправда, в твоем левом кармане лежат две маленькие и одна полумонета. Доставай.

-Это мои деньги, они у меня были, когда ты меня покупала.

-Когда покупала, были, потому что это сдача с той монеты, что я дала тебе. А своих денег у тебя не было. И вообще карманы были пустые, а сейчас в правом лежат свеча и ложка. Доставай. И побыстрее, пока я не рассердилась.

-А если рассердишься, то что? Велишь Алику меня выпороть?

-Сама справлюсь. — уверенно обещаю ему.

Скептически хмыкнув, Ориз выворачивает карманы, и, вернув мне сдачу, отправляет ворованные предметы вслед за остальными. Костер почти прогорел, да нам теперь и нечего на нем готовить. Я мог бы достать свои припасы и быстренько сотворить отличный суп, но решаю преподать парням урок. В конце концов, за один день от голода еще никто не умер.

Через полчаса, выпив воды и пожевав сырой овощ, напоминающий по вкусу картошку, отправляемся в путь.

Ориз мрачен и зол, Алик отстраненно равнодушен.

Странная из нас получилась компания.

Здоровенная тетка в цветастых шароварах и кофте, заплатанном плаще и со странным сооружением из шарфа и шляпы на голове. А с ней два парня, принадлежащие к разным расам.

Ориз — дитя пустыни, щуплый и юркий, с узкими глазами, прикрытыми тяжелыми веками и белой, покрытой крошечными чешуйками, кожей головы и тела. Одет в белые истрепанные портки и такую же рубаху. На голове смешная соломенная шляпа с вуалью, а на ногах старенькие сандалии.

Алик — житель гор, ростом едва мне по грудь, а в плечах наоборот, раза в полтора шире. Голова, плечи и длинные руки, обрамленные кожистой перепонкой крыльев, покрыты бархатной, темно-серой шерстью. Короткие, худые ноги одеты в дорогие узкие брюки и мягкие кожаные сапоги. Мощную грудь едва прикрывает замшевая вышитая безрукавка, сколотая по бокам резными пряжками. На голове кожаный шлем с опускающимся прозрачным щитком.

Честно говоря, если судить по одежде, то именно он больше всех в нашей компании подходит на роль рабовладельца. Да и к тому же, горец-раб явление крайне редкое.

Парни шагают молча, хотя, несмотря на такие большие различия во внешности родной язык у них общий. На этом материке живут шесть совершенно разных по телосложению рас, и несмотря на это, все они говорят на близких диалектах одного языка. И именно это сразу показалось мне до дикости противоестественным. Как и странный обычай решения почти всех проблем через ритуальное самоубийство.

К вечеру, миновав, несмотря на вздохи Ориза, несколько небольших селений, выходим к переправе через Азыл. На обоих берегах этой бурной речки раскинулось большое селенье с одноименным названием. Пройдясь по улицам, выбираю недорогую таверну и смело шагаю внутрь. Просторный зал полон народу. Упорно раздвигая себе дорогу, нахожу в углу скамью, занятую спящим любителем пива. Он немедленно отправляется досыпать под стол, а мы втискиваемся на его место. Подошедшему разносчику высыпаю в ладонь отнятую у Ориза мелочь. Добавив еще пару мелких монет, прошу три миски супа и делаю заманчивое предложенье подзаработать на рекламе моих услуг. С сомненьем оглядев мой наряд, разносчик оценил однако, наличие двух рабов, причем одного из них очень дорогого, и согласился.

Первый клиент подошел, пока нам еще не подали еду, второй, когда я доедал суп, потом народ повалил валом. После полуночи я заявил, что устал, и собираюсь идти искать ночлег. Неизвестно откуда взявшийся хозяин медовым голосом объявил, что лучшая комната мне уже приготовлена, за счет заведения, и выразил надежду, что утром я не откажусь принять парочку клиентов из числа его друзей.