Все меня называют ведьмой. Закончено!

В тот год лето выдалось на редкость жаркое и засушливое. И я, помогая Диме, или Мите, как все его звали, поливать грядки с овощами, мечтала лишь об одном — быстрее сбежать с подружками на озеро. У нас уже был уговор: уйти втихаря и вдоволь насладиться про-хладной водой, которая как магнит притягивала нас.

Мы — это Галя, Маша, Ира и я. Все учились в одном классе и дружили почти с пелёнок.

Тут, как назло, во двор из дома вышла моя старшая сестра Анна, которая, мягко говоря, меня недолюбливала и старалась при каждом удобном случае насолить.

Внешне она очень походила на маму: те же длинные светлые волосы, только, в отличие от маминых, длинные, заплетённые в косу. Пшеничного цвета брови, светло-голубые гла-за, вздёрнутый носик, пухлые губы и покрытая лёгким загаром кожа. Да и фигурой её бог не обидел, как говорится, всё было при ней. Все деревенские парни засматривались на неё. Она, конечно, знала и гордилась этим.

А вот домашнюю работу она не любила... Вечно старалась увильнуть и заставить других делать свою работу по дому.

Вот и в этот раз она пришла с явным намерением заставить кого-нибудь помыть в доме пол, потому что в руках держала ветхую тряпицу и ведро с водой. Анна с удовольствием наблюдала за тем, как я из последних сил помогала Мите. И как только брат пошёл к ко-лодцу за очередной порцией воды, она позвала меня:

— Милка! Хватит прохлаждаться, иди сюда! — крикнула она и поставила ведро на дощатый пол крыльца.

Но я сделала вид, что совершенно её не слышу, словно вокруг и нет никого.

— Ты что — не слышишь?! Ах ты, зараза! Я сейчас покажу тебе, как не слушать меня!

И быстрым шагом она направилась ко мне с явным намерением наказать, но ей не суж-дено было осуществить свои намерения. В калитке с полными вёдрами появился устав-ший Митя и, пристально посмотрев на Анну.

— Ты что так кричала? Аж за околицей слышно. Шла бы ты, Анька, отсюда, пока я добрый.

Анна мстительно прищурилась, но промолчала.

А брат поставил воду рядом со мной, кивнул в сторону стоявшей сестры и поинтересо-вался:

— Рада, что она от тебя хотела?

Я в ответ пожала плечами.

— Не знаю.

— Уходи, займись делом. Не стой столбом, тебе здесь ничего не светит. Вон, Ленка на улице шатается без дела, возьми её в помощницы, а Раду оставь в покое. Она никуда с тобой пойдёт, даже не надейся, — посоветовал он Анне.

Она недовольно поджала губы, молча развернулась и ушла в дом, попутно захватив с собой тряпицу и ведро с водой.

Я подскочила к брату и крепко обняла, приподняла лицо и посмотрела в его светлые гла-за, а он тихо усмехнулся и, прижав к себе, сказал:

— Сестрёнка, ты чего? Аньку боишься что ли? Она хоть и вредная, но тебя не тронет. Я ей этого не позволю.

— Спасибо, братик! Один ты меня всегда защищаешь, а вот остальные...

Дальше я лишь закусила губу, чтобы не расплакаться и уткнулась лицом в его грудь. Ми-тя провёл рукой по моим волосам, успокаивая.

— Да, ладно, Рада! Ну, что ты, а? Мама ко всем такая, а отец...

Митя просто обречённо махнул рукой и сменил тему разговора:

— Ну, сестрёнка иди. Подружки наверно заждались тебя?

— Ой! — спохватилась я. — Совсем забыла. Мить, а ты отпускаешь меня?

Он, шутя, щёлкнул меня по носу.

— Конечно, иди. Но только до вечера не засиживайтесь там.

Я обрадованно кивнула.

Митя сдержал слово, и вот я уже пролезла в дырку забора, чтобы никто не заметил моего ухода.

Подружки, завидев меня, весело замахали руками, показывая, чтобы я бежала к ним ещё быстрее.

Я кинулась бегом к девчонкам, и мы скрылись в густом проселке, чтобы нас не останови-ли.

Шагая по проторенной тропинке, мы весело щебетали и смеялись.

Старенькое ситцевое платьице на мне слегка раздувал жаркий летний ветерок. Я расска-зывала про конфликт с сестрой и про то, как Митя меня защитил. Так, за разговорами, мы незаметно пришли к озеру. Подружки расстелили взятое из дома покрывало и разложили на нём еду: сырую картошку, помидоры и хлеб.

Затем мы разожгли на берегу небольшой костёр и начали печь картошку. А пока она гото-вилась, мы решили искупаться.

— Вот смотрю я на тебя, Рада, и думаю: на кого ты похожа? У вас в семье все светловолосые, а ты чёрная, как цыганка. Хотя, нет! У них кожа тёмная, а у тебя белая... — начала свои обычные рассуждения Ира.

В ответ я лишь пожала плечами и тяжко вздохнула.

— Не знаю, Ир. Отец говорил, что я похожа на его прабабушку. И глаза у меня непонятного цвета, — ответила я, рассматривая себя в озёрной воде.

В отражении на меня смотрела худенькая девчушка с тонкими мышиными косичками, нахмуренными бровками, большими глазами непонятного тёмного цвета и белой просве-чивающейся кожей. В общем, одно расстройство: не похожа — и всё тут!

— Да ладно тебе, Ирка! — одёрнула её Маша. — На себя-то посмотри, Шерлок Холмс мест-ного разлива! А ты на кого похожа: на маму или на папу?

Внезапный порыв холодного ветра, заставил нас посмотреть в небо. Казалось, только что светило яркое летнее солнце, и вдруг всё изменилось.

Тучи затянули небо, по водной глади пробежала рябь, и как-то стало не по себе от этих перемен.

Мы хотели уже пойти по домам, когда Галя предложила:

— Трусихи вы! Ветерка испугались, что ли? Давайте напоследок разок окунёмся и по до-мам. А то что — зря приходили сюда?!

Мне почему-то не хотелось идти в воду, но и прослыть трусихой тоже было приятного мало.

Девчонки не стали меня ждать, и уже были на довольно-таки приличном расстоянии от берега.

Немного потоптавшись на месте и всё-таки решившись, я быстро сняла платье и шагнула в озеро.

Поплыв в их направлении, я в какой-то момент потеряла их из вида. Тут мне впервые стало жутко... Оглянувшись назад, я поняла, что очень далеко заплыла. Тело налилось свинцом, судорога сковала ноги, как будто кто-то стал тащить меня на дно... Какое-то время я ещё пыталась сопротивляться, но быстро устала и, нахлебавшись воды, пошла ко дну и потеряла сознание.

Глава 4.

Я постепенно приходила в себя. Странные, непонятные и порой пугающие образы по-сещали мою голову. Незнакомые люди появлялись и молча стояли возле меня, старые и молодые. Похожи были в одном: они были мертвы. Их пустые бесцветные глаза смотрели на меня с отчаянием и мольбой, но вот только зачем они пришли ко мне, было непонятно.

Издалека послышался тихий женский шёпот, он звал меня:

— Радмила. Радмила? Ралмила! — Голос постепенно приближался, и вот в толпе я увидела её.

Женщина всматривалась в толпу и продолжала звать. Наконец она увидела меня, и её лицо осветила добрая улыбка.

— Ну, вот я и нашла тебя, девочка! — обрадовалась она, подходя ко мне.

И теперь я её хорошо рассмотрела. На вид ей было лет пятьдесят-шестьдесят. Длинные седые волосы, круглое лицо, высокий лоб, чёрные прямые брови, тонкий, с небольшой горбинкой нос и красиво очерченные губы. Одета она была в тёмное длинное платье без всяких украшений. Но больше всего меня поразили её глаза. Необыкновенные, большие, зелёные, как первая весенняя трава. И даже лучики морщинок в уголках не портили, а придавали ей очень добрый и немного лукавый вид.

— Где я? Митя, мама — они где? Вы кто? Откуда знаете меня? —

— Пойдём, Радмила. Я тебе всё расскажу, только не здесь. Тебе ещё слишком рано сюда.

Она протянула свою руку и с мольбой посмотрела на меня. Я подала ей свою, и в следу-ющую секунду мы оказались на лесной поляне, сплошь усеянной белыми с жёлтой серд-цевиной подснежниками.

— Как? Этого просто не может быть! — удивилась я. — Подснежники цветут только весной, а в августе — нет!

— А в этом году возможно. Это мой подарок тебе, Радмила. Что бы ты ни думала, это не сон и не явь. Прими как неизбежность: теперь ты не просто девочка. Ты — моя ученица, жаль я не успела познакомиться с тобой до смерти, — со вздохом сожаления сказала она.

— А я что — умерла? — и на глаза невольно навернулись слезы.

— Нет. Ну что ты! Это я умерла, не успела передать свой дар. А мне некому было его от-дать, хотя твоя мать и обещала привести тебя ко мне, но не выполнила уговора.

— Бабушка, а вы кто? —

Она улыбнулась и, развела руками.

— Называй меня Вера, и я — ведьма. Ты боишься меня?

Она меня не пугала, скорее наоборот. Добрая, миловидная женщина, с необыкновенными глазами никак не укладывалась в понятие "ведьма".

— Нет, я вас не боюсь. Но как же вы будете учить меня, если умерли?

— Не беспокойся об этом, я знаю как. Только мне нужно твоё согласие. Что скажешь, Ра-да?

— Странная вы ведьма — спрашиваете моего разрешения...

Она улыбнулась.

— Рада, ведьма — это от старинного слова "ведать", значит "знать". То есть я — знаю-щая, а вот колдуньи — это плохо.

— Я буду такой же, как вы?

Женщина кивнула.

— Согласна?

— Да, но это, наверное, трудно? — спросила я её.

— Я тебя научу всему, что знала. Только ты должна слушать меня. И ещё одно: люди нас не любят и боятся. Они будут приходить к тебе за помощью, но любить не будут. Даже твоя семья, кроме брата. Тяжело знать, когда умрёшь ты, семья, друзья, и ничего нельзя сделать... — с горечью и сожалением предупредила она.

На поляне, где мы стояли, внезапно возник силуэт мужчины и стал приближаться. Он направлялся прямо ко мне, постепенно размытость пропадала. Я как зачарованная смот-рела на него. Вера тоже его заметила и, недовольно хмыкнув, сказала:

— Пойдём, тебе нужно вернуться. Рада, посмотри на меня! Тебе ещё рано с ним знако-миться, потом узнаешь, когда время придёт.

И она потянула меня за руку в противоположную от незнакомца сторону. Последнее, что я рассмотрела — это тёмные волосы, и слабый ветерок донёс его запах, какой-то терпкий, чуть солоноватый и невероятно родной, отчего захотелось прижаться щекой к этому мужчине и уже не отпускать. Но, увы, Вера настойчиво тянула меня в сторону, и всё исчезло, только навязчивый звук — неприятный писк резанул слух.

Очнувшись, я постаралась открыть глаза. Это удалось только с пятой попытки, и то не до конца.

Лёжа на кровати, я пыталась рассмотреть, где нахожусь. В комнате всё было белого цве-та: стены, простынь, которой меня укрыли, непонятный прибор, который раздражающе пищал. Посмотрев на приоткрытую дверь, я услышала стук каблучков и тихую беседу в коридоре. Две женщины разговаривали:

— Бедная девочка, уже семь дней лежит в без сознания. Вот, что значит многодетная се-мья. Родители не успевают контролировать детей. Как подумаю об этом, так слёзы наво-рачиваются. Ведь её одну только и нашли, а других до сих пор ищут.

— Мд-а-а-а... Её брат нашёл, он первый начал искать, когда они не вернулись с озера. Ещё неизвестно, сколько она пробыла без воздуха, и какие могут быть последствия.

Они продолжили беседу, открыв дверь в палату, в которой я лежала. Одна из медсестёр в голубом халате и такой же шапочке посмотрела на меня и, заметив движение, удивлён-но воскликнула:

— Ой! Девочка, ты очнулась! Наташа, беги, позови скорее Виктора Михайловича! Скажи, что его пациентка очнулась!

Вторая девушка быстро развернулась, скрылась в дверном проёме, и по коридору гулко разнеслись её торопливые шаги.

— Привет, ты помнишь, что с тобой произошло? — спросила медсестра.

Я попыталась сесть на кровати, но что-то больно укололо руку на сгибе, и не было сил даже просто пошевелить пальцами.

Но вот дверь в палату резко распахнулась, и в неё буквально влетел высокий пожилой человек в белом халате нараспашку. У него были короткие седые волосы, скуластое ли-цо, высокий лоб, кустистые брови, карие глаза, прямой нос и тонкие губы.

Он улыбнулся и присел ко мне.

— Я врач. Ты знаешь, как тебя зовут? — поинтересовался он.

Я облизнула пересохшие губы и попыталась ответить, но это оказалось невероятно тя-жело.

Доктор взял со стоявшей рядом маленькой тумбочки стакан с водой, поднёс к моему рту, поддержал голову и помог напиться.

— Ну, вот теперь скажи мне что-нибудь, — попросил он.

— Дяденька врач, а где Митя и мама?

Доктор радостно кивнул медсестре, и она вышла за дверь.

— Они скоро придут, ты нас очень сильно напугала. Прямо как Спящая Красавица. Мы все за тебя переживали и ждали, когда ты проснёшься. Твой брат здесь уже, который день ходит, испереживался весь.

Я чуть-чуть пошевелись и невольно охнула, когда в руку снова что-то кольнуло.

— Так, лежи и пока не двигайся, — строго сказал врач. — А то капельница выскочит.

— Что выскочит?! — не поняла я.

— Вот видишь: тоненькая трубочка идет от твоей руки к этому флакону. — Он показал на висящий на крючке прозрачный пузырёк с бесцветной жидкостью внутри. — Там лекарство, оно постепенно попадает к тебе, и если иголка вытащится, придётся ещё раз тебя колоть. Ну, а теперь, Рада, скажи мне, что последнее ты помнишь перед тем, как проснулась.

Я внимательно посмотрела на доктора и задумалась над его словами. Я вспомнила побег на озеро и всё остальное тоже, вплоть до того момента, как стала задыхаться и тонуть. И только тут я поняла, о чём был подслушанный разговор медсестёр... Мои подружки мертвы! К горлу подступил комок, глаза наполнились слезами, которые тут же градом покатились по лицу. Тело затрясло как в лихорадке, запищал надоевший прибор, в палату быстрым шагом влетела встревоженная медсестра со шприцем в руке.

— Катя! Быстро успокоительное! — приказал врач, я почувствовала укол, и вязкая тёмная пустота моментально поглотила меня.

Глава 5.

Проснувшись в следующий раз, я не помнила, снилось ли мне что-нибудь. Я легко откры-ла глаза и сразу увидела спящего на стуле Митю. Несколько секунд я просто смотрела на него, затем в палату тихо вошёл тот доктор, который разговаривал со мной в прошлый раз.

Взглянул на меня, он подошёл, присел на кровать и тихо начал разговор.

— Доброе утро, Рада. Вижу, сегодня ты выглядишь значительно лучше, чем позавчера. Твой брат, — врач кивнул в сторону Мити, — умаялся за ночь. У тебя вчера был перелом-ный момент: высокая температура и сильный жар. Нам только к утру удалось сбить его, ты металась в бреду, а твой брат так устал бороться с тобой за ночь, что, когда всё при-шло в норму, заснул прямо на стуле, — объяснил доктор. — Ну, а теперь давай спокойно и без нервов, рассказывай. Что помнишь, где побывала?

Я удивлённо посмотрела на врача, а он только усмехнулся и продолжил:

— Вижу по тебе — угадал. Думаешь, что раз пожилой доктор, то не поймёт? А я за столько лет здесь на многое насмотрелся и наслушался про всякие видения с того света. Когда тебя привезли сюда, то все подумали, что ты вряд ли выживешь. Сердце останавлива-лось и целых шесть минут не билось! Это очень много, но ты, наверно, хотела жить, и вернулась. А для начала давай познакомимся. Меня зовут Виктор Михайлович.

Он протянул мне широкую ладонь, и я пожала её.

— Я Радмила, — представилась я.

Он кивнул.

— Знаю, интересное у тебя имя. Ну, а теперь рассказывай, что с тобой было.

— Виктор Михайлович, ничего особенного. Я была в какой-то толпе незнакомых людей и всё. — Я решила рассказать только начало сна, а вот про свою встречу со странной жен-щиной промолчать. Ни к чему было врачу знать правду, а то подумал бы ещё, что я ду-рочка. Уж больно он был приветливый, даже слишком. Это насторожило меня и застави-ло промолчать.