— Странный ты какой-то стал. Планируешь стать новым Аттилой и Игнатием Лойолой в одном лице, а из-за такой ерунды сантименты разводишь. Ладно. Каждый сходит с ума по-своему. Быть посему. Причина странная, но цель правильная. Не пара она тебе. Постой-постой, ты что, в Японии и жену себе присмотрел?

— Нет, Государь. Дочь у Микадо ещё маленькая, разве что Мишкину подойдёт. Я пока возьму паузу для раздумий и расчётов. Обещаю с вами советоваться.

— И с матерью!

— Так точно, Государь. И с маман обязательно.

— Ладно, уговорил. Давай дальше. Двойная политика, говоришь? А ты хоть понимаешь, что в тайне такое точно не удержать?

— Конечно! Понимаю, Государь. Как говорил один очень неглупый человек: 'что знают двое — знает и свинья'.

— Неплохо сказано! Макиавелли?

— Не помню, Ваше Величество. — соврал Николай, — Но, если мы знаем, что тайну всё равно не удастся сохранить, её нужно спрятать в целой куче таких тайн. Вести одновременно десяток тайных переговоров, зачастую, с противоречащими целями. Вечно хранить эту тайну не удастся, но вечно нам и не требуется. Лет пятнадцать, максимум.

— Переговоров с кем?

— Со всеми, Государь. С Британией, Францией, Германией, Австро-Венгрией, Турцией, Японией, Североамериканскими штатами, Испанией и так далее. Противоречий у них между собой хватает, поэтому они постараются объять необъятное, а возможности их разведок ограничены, авось, до главного и не докопаются. Опавший лист лучше всего прятать в лесу.

— Соображаешь, — удовлетворённо кивнул Александр Третий, — Значит, говоришь — скорость может компенсировать силу?

— Это не я говорю, это физика, Государь. Причём скорость в этой формуле в квадрате.

— Не учил, а жаль.

Манифест о смене Наследника Российского Престола ожидаемо вызвал бурные обсуждения. И в обществе, и в армии, и во дворцах. Причины этого решения не озвучивались, но японские приключения опального Цесаревича были известны всем. Принятия Николаем титула вассального японскому Императору Курильского князя не могло не взбесить Императора Российского.

С Государем Александром Третьим, генерала Гриппенберга связывали по-настоящему дружеские отношения, ещё со времён Турецкой войны, поэтому в обсуждениях он всецело поддерживал его решение: 'Сопляк обнаглел! Поделом ему!' Впрочем, это было почти единодушное мнение. Единственное, что смущало — болезнь нового Наследника-Цесаревича Георгия (поговаривали про тяжёлую форму туберкулёза), но ведь есть ещё Михаил. Он, конечно, мал пока, но ведь и Государь не стар.

Князя Курильского (по слухам) сослали в Архангельскую губернию, на самый север, за Полярный круг, командовать то ли ротой, то ли батальоном, официально лишили всех полагающихся ему при рождении государственных наград и великокняжеского содержания. Через месяц о нём и вспоминать перестали.

Российская Империя строила Великий Сибирский путь и собиралась начать строительство железной дороги на Кольский полуостров, где Государь повелел основать новый город Романов-на-Мурмане и построить морской порт. На торжественную церемонию закладки первого камня нового города был приглашён генерал-лейтенант Гриппенберг. Ему же было поручено инспектировать ход строительства дороги, поэтому добирался до места Оскар Казимирович почти месяц.

Решение Государя о создании почти миллионной Трудовой армии, которое, по началу, не встретило понимания даже у самого генерала, в будущей столице русского севера, уже не выглядело спонтанным и непродуманным. Город и порт уже строились, причём невиданными темпами. Германские, шведские, датские и даже американские пароходы, числом под три десятка разгружались у двух деревянных (временных) причальных стенок и при помощи шлюпок на каменистые пляжи. Рельсы, шпалы, уголь, строевой лес и прочие материалы; здесь, похоже, помимо Трудовой армии, сейчас находилась и половина Балтийского флота. Над бараками и казармами курились дымы, артельные готовили обед.

Резиденцией Государю служил один из бараков.

— Бедненько? — спросил Император, обнимая старого друга.

— Лиха беда начало, Ваше Величество. Государь Пётр Великий Санкт-Петербург начинал с избы.

— Верно понимаешь, Оскар Казимирович. Как дорога?

— Удивлён, Ваше Величество. Приятно удивлён. Работа кипит, организовано всё отменно, как будто германцы строят. Тысяч под сто работников, а все накормлены-напоены, спят под крышей, даже церкви временные во всех посёлках есть.

— Титулование оставь. Пойдём, я тебя с этим германцем познакомлю.

В пехотном капитане было не просто признать опального Наследника-Цесаревича. Японский (или даже обезьянский) князь, как его презрительно называли (когда вспоминали) в обществе, возмужал. Даже заматерел. Раздался в плечах и, несмотря на невыдающийся рост, выглядел настоящим богатырём. Короткая стрижка, чисто выбритое, обветренное лицо, загоревшее, под, незаходящим летом, заполярным солнцем. По стати отцу уступает, но... Буйвол значительно сильнее ягуара, однако охотятся ягуары на буйволов, а не наоборот.

— Знакомься, Оскар Казимирович.

— Мы знакомы, Государь.

— Нет. — усмехнулся Александр Третий, — Знакомься, перед тобой Государь-Император Николай Второй.

'Шок — это по-нашему. Умеет отец создавать ситуации'.

— Удивлён?

— Не то слово, Государь.

— Ну и хорошо, значит, мы пока всё делаем правильно. Государем теперь величай его, меня называй по имени отчеству. Манифест был подлым обманом.

— Это я уже понял, Госу... Александр Александрович. Но зачем?

— Надо друг, так надо. Пойдём перекусим с дороги, горло промочим, а после поговорим.

Перекусили. Без особых разносолов, но вкусно. Прислуживал обычный солдатик, похоже, денщик Николая. Аперитив разлил сам Госу... Александр Александрович.

— Зачем, спрашиваешь... Плохи наши дела, Оскар Казимирович. Ведут нашу Россию к мировой войне, к которой мы не готовы. Осталось до неё лет пятнадцать, не больше, вот и хитрим, подличаем, чтоб хоть как-то успеть к ней подготовиться. И на тебя у нового Государя есть расчёт. С моей рекомендации, разумеется.

— Это большая честь для меня...

— Погоди, — оборвал Александр Третий, — ты сначала послушай, что тебе предлагается, может и откажешься ещё. Давай, Ники.

— Дела наши не совсем чтобы дрянь, но и хорошими, или даже удовлетворительными их назвать нельзя, Оскар Казимирович. Колонии поделены, бесхозных земель не осталось, значит, скоро начнётся их передел. А это мировая война. Отсидеться в стороне от неё нам не дадут, согласны?

— Но у нас ведь нет колоний, Государь.

— Это мы так считаем. А для них и наш Туркестан, и Сибирь, и Дальний восток — это колонии, которые можно у нас отнять и поделить. Привислинские губернии Польши, Великое княжество Финляндское — само собой. Отсидеться нам не дадут, воевать всё равно придётся.

— Мы можем мобилизовать три миллиона, Государь.

— Можем и пять, Оскар Казимирович, только вооружать их нам будет нечем. Разве что пиками, из кос перекованными. Вы ведь в курсе, сколько мы сейчас можем производить винтовок и патронов, это я про артиллерию даже не вспоминаю. Кого сейчас испугают пять миллионов крестьян, вооружённых пиками, как в Средневековье? Флот... Машины закупаем, броневую сталь закупаем, артиллерию закупаем, а на что? Что у нас есть на продажу, кроме зерна? А если неурожай, как в прошлом году? А если все сговорятся, как в Крымскую? Скажете — невозможно такое?

— Всё возможно, Государь.

— Вот и мы также подумали. Надёжных союзников у нас нет, и быть не может, предать может любой, в любой момент, поэтому вся надежда теперь только на свои силы. На собственные армию, флот и промышленность. Шанс есть, Оскар Казимирович, но для этого нам нужно хитрить. Притворяться слабыми, зависимыми. Идти на сделки, вроде той, что сейчас заключили с Францией. Идти на подлые манифесты, на откровенную ложь. Иначе нас сомнут. Вы готовы на это? Готовы ли вы пожертвовать не жизнью, а честью ради России?

— Я не вижу в этом бесчестия, Государь. Я вашему батюшке ещё после Берлинского конгресса говорил, что надеяться нам не на что. Кругом враги, а обмануть врага — это не бесчестие, а доблесть.

Генерал Гриппенберг заметил, что Николай скосил глаза и получил чуть заметный подтверждающий кивок отца.

— Я предлагаю вам пост Военного министра в нашем 'подлом' кабинете. Отсюда вы выйдете опальным и уволенным со службы без мундира и пенсии.

— Как вы, Государь. — улыбнулся генерал.

— Как я. — улыбнулся в ответ Николай, — Сразу за реформу армии нам браться не с руки. Не умеем пока, да и настораживать потенциальных противников не хочется.

— Эка вы ласково их супостатов обозвали, Государь.

— Не все из них станут врагами, Оскар Казимирович. Во всяком случае — не сразу. Вы создадите частную армию, армию наёмников. Я называю это — Частная Военная Компания. Для начала — пару бригад, которые будут постоянно воевать по найму.

— Новая ипостась швейцарских наёмников?

— Именно так, Оскар Казимирович. Первым нанимателем буду я, как Князь Курильский. Поучаствуем в Японо-китайской, чтобы заслужить репутацию, а потом посмотрим. Скучать ЧВК Гриппенберга точно не придётся, это я вам обещаю. Через десять лет, вы должны быть готовы реформировать нашу армию по итогам накопленного опыта, поэтому будете всегда в боях. Вопросы?

— Есть, Государь. Я живу на жалование.

— Мы в курсе, генерал. Казна Курильского княжества в вашем распоряжении. Казначея и интенданта подберите сами.

— Благодарю за доверие. В наёмные войска собирать только русских?

— Нет. Открывайте вербовочные конторы по всей Европе. Из русских собирайте только штаб и офицеров на ключевые (по вашему мнению) должности.

— Что им можно обещать?

Николай снова покосился на отца. Тот кивнул и протянул Гриппенбергу бумаги.

— Читай.

Вот это да. Указы о производстве в генерал-фельдмаршалы, награждении Орденом Андрея Первозванного, производстве в Военные министры Российской Империи. Только вот дата... Первое января, 1903 года. Подписи: Александр Третий, Николай Второй.

— Остальных тоже не обидим. И званиями, и наградами. А пока только деньгами, Оскар Казимирович. Постарайся собрать побольше иностранцев. Так надо.

В сентябре 1892 года пришло известие о помолвке Виктории Алисы Елены Луизы Беатрисы, принцессы Гессен-Дармштадтской, в другой истории Императрицы Александры Фёдоровны, любимой жены того Николая Александровича, с австрийским эрцгерцогом Францем-Фердинандом. Что-ж, шанс стать Императрицей у Аликс снова есть, хоть на этот раз и не Российской. Сохранились ли у Николая чувства к этой женщине? Скорее да. Во всяком случае, зла он ей точно не желал. И не винил. Сам дурак, нечего искать виноватых на стороне.

В ноябре, капитан Романов был срочно вызван в Санкт-Петербург. Сильно заболел Наследник-Цесаревич. В телеграмме отца стоял код 'g1', значит ситуация критическая, Жорка при смерти.

'Странно. В прошлый раз такого не было. Хотя... Чего уж тут странного. Все болезни от нервов, во всяком случае, многие так утверждают. Прости, брат, но ты человек военный. Твоя жизнь понадобилась Империи, а преждевременная смерть будет не напрасной. Клянусь!'

В принципе, дела в Мурманске (а именно так называл этот город Николай) уже перешли в рутинную стадию. Все подрядчики и поставщики были законтрактованы, залегания никелевой руды и апатитов найдены. Не рыбный же промысел организовывать будущему Императору, в конце то концов. Действительно, пора!

Как же хорошо быть необременённым свитой, всё сопровождение — денщик Прокоп Вяткин, да учитель японского (не только языка, а вообще японского, он же, по совместительству, телохранитель) Сато Исуми. Домчались за две недели, но всё равно не успели.

— Не вини себя.

— Я не виню.

— Я же вижу.

— И я вижу, что ты себя винишь.

— Мне есть — за что.

— И мне есть. Мы с тобой теперь за всё в ответе напополам, отец.

— Хорошо, что понимаешь. Я назначаю дату твоей коронации, Ники. Сразу, после Крещения. И не спорь.

— Не спорю, отец. Но тебя на рыбалку я не отпущу. Будем соправителями.

— Будем, — тяжело вздохнул Сан-Саныч, — жену-то выбрал?

— В тундре что ли? Нет, конечно. К тому-же, я ведь слово дал — советоваться с тобой.

— И с матерью.

— С ней тоже, но её голос консультативный, Государь ты.

Собственно говоря, после тщательного взвешивания всех возможных вариантов, Николай уже нашёл довольно интересный вариант — дочь Чулалонгкорна, короля Таиланда Рамы Пятого. Какую именно из дочерей — неважно, ни одной не видел, лишь бы за ней отдали в наследство протекторат над малайскими провинциями. Четыре Султаната: Кедах, Келантан, Тренгану и Перлис, которые Таиланду всё равно не удержать. А ведь там можно прокопать канал, обесценивающий британское владение Сингапуром. Не полностью, конечно, но довольно значительно. Будет повод для торговли. Можем копать, можем не копать. Просто отберут? Пусть попробуют. Смогут, если сильно захотят, сомнений нет, но это будет им стоить слишком дорого, и где-нибудь им обязательно не хватит сил. 'Тонкая красная линия' не просто тонкая, она очень тонкая, слишком растянулись британцы. На султанаты плевать, это те самые камни, которые сейчас самое время разбрасывать. Когда придёт время собирать, к ним и Сингапур прилипнуть может.

— Отпустишь меня после коронации в путешествие?

— Куда на этот раз?

— Туда же, на восток. Пора нам ещё одну столицу закладывать. Сам посуди: когда Великий Сибирский путь проложим, от Санкт-Петербурга до Владивостока можно будет добраться за две недели, это как раньше на лошадях до Москвы. Телеграф, опять же. Пора нам прорубать окно в Азию, пока мы там в замочную скважину подглядываем. Не солидно это.

— Не потянем по бюджету, Ники. И так с этим твоим 'Мурманском' и трудовой армией он по всем швам трещит. Витте стонет, будто его на адской сковородке поджаривают.

— Пусть стонет, — махнул рукой Николай, — я его не сильно ограблю. 'Потрясёт' ещё своих любимых французов. А не дадут — женюсь на сестре Вильгельма.

— Ты серьёзно?

— Нет, конечно. Я что, идиот? Вилли жадный и хорошее приданное точно не даст. Но франки то этого не знают. Мало ли — вдруг у меня любовь. Она, говорят, зла. Заеду после коронации в Берлин, познакомлюсь с девочками, потанцуем...

— Никак не привыкну к твоей циничности.

— Вот и хорошо. Значит, они тем более такого не ожидают. Деньги найдём, отец. Меня больше не золото волнует, а промышленность и технологии. Сами мы Дальний восток за пятнадцать лет не разовьём, нужно привлекать американцев и японцев. Причём, обязательно в паре, чтобы конкурировали за подряды, как сейчас французы с германцами на Севере.

— Разделяй и властвуй?

— Конечно! И ещё — Горе побеждённым. А пока, если уж Витте сильно на адской сковороде подгорает, нужно сократить затраты на флот. То, что сейчас возможно построить, к Войне трижды устареть успеет. Это у британцев выхода нет — вот и пусть тратятся, а мы подождём.