| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Из государевой "Тайной канцелярии"*? — Тайная канцелярия — орган политического сыска в России, в обязанности которого входило разбирать приходящие на имя государя челобитные и осуществлять общий надзор над административным, военным и дипломатическим аппаратом. Помимо этого, канцелярия занималась политическим сыском и контрразведкой — наблюдением за чиновниками, действующими политиками, представителями средств массовой информации, промышленниками, банкирами, с целью выявления измены, а также борьбой с наветами на государственную власть и контролем за целевым расходованием финансов.
Глава первая.
Предварительные наметки.
Пятница. В лето 7436 — го года*, месяца сентября в 24 — й день (24 — е сентября 1927 — го года). Седмица 17 — я по Пятидесятнице, Глас седьмый.
Москва. Старое Ваганьково.
Кабинет Директора Департамента Государственной Охраны* в здании в Староваганьковском переулке, был меблирован совсем не в строгом соответствии с протоколом и положением в иерархии занимавшего его чиновника. В кабинете на первом плане располагались старомодный письменный стол, сделанный, по всей видимости, еще при царе — Горохе, и шкаф — сервант. Возле одной стены стояли два деревянных стула с высокими прямыми спинками, обтянутыми кожей, у другой стояли кожаный диванчик и стул. В правом углу расположился пузатый сейф.
Фон Эккервальде, несомненно, вызывал у окружающих страх. Он не был ни страшен внешне, ни кровожаден, ни угрюм. Наоборот, Георгий Васильевич был человек светский, вежливый, обходительный. Люди боялись не Директора Департамента Государственной Охраны, а системы, которую он представлял, люди ощущали безжалостную мощь той машины, которая стояла за его спиной. Директор сумел стать человеком незаменимым, неприступным хранителем высших государственных тайн, стоящим как бы над людскими страстями и борьбой партий. Одновременно он был ловок и, как тогда говорили, "пронырлив", мог найти общий язык с разными людьми. Перед ними разворачивалось все "грязное белье" царской династии и все ее грязные закулисные дела.
Фон Эккервальде был причастен к власти. Власть приносила огромное, не только материальное, но и моральное удовлетворение. Она возвышала человека над всеми остальными. Это своего рода морфий, наркотик, без которого морфинист не может жить. Власть нередко мифологизировали, придавали ей какие — то сверхъестественные черты. И сам носитель власти порой не чурался приписать себе божественное происхождение. Властью злоупотребляют, и тогда трудно приходится тем, кто находится под такой властью. Но ее можно использовать на благо всех чинов общества. Такую власть люди готовы уважать. Директор, похоже, верил, что его уважают, не только боятся.
Уважению связи не мешали, способствовали. Связи — ключевой источник новых возможностей. Чем выше поднимаешься, тем дороже становятся связи. Умение их выстраивать позволяет несколько снизить цену. Известно было, что фон Эккервальде не столько руководил одним из ведомств большого государственного аппарата, сколько поставлял логические решения проблем для аргументированного ответа на любой поставленный вопрос.
В Старом Ваганькове располагался исторический комплекс зданий бывшего Аптекарского приказа. Раньше Аптекарский приказ находился в Потешных палатах Московского Кремля, поскольку связь его с царской фамилией была достаточно тесной и именно при нем находились царские врачи. Важными составляющими частями приказа были государева аптека, так называемый Аптекарский огород (то есть место, на котором выращивались лекарственные растения), кабинет редкостей, где собраны были в первую очередь гербарии, и...царская библиотека.
Из книжного собрания Аптекарского приказа появилась царская библиотека, старейшую часть которой составили книги, находившиеся у основателя династии, царя Бориса Федоровича Годунова, его сына, Федора Борисовича, ближнего боярина Семена Никитича Годунова, умершего в 1612 году и западноевропейские издания, привезенные в Москву английскими купцами Флэтчером и Голсуортом в начале 1609 года.
Аптекарский приказ изначально был призван стать чисто дворцовым ведомством, занимавшимся всем, что относилось к здоровью самого Ивана Грозного и царицы. Но очень скоро Аптекарский приказ расширил свою компетенцию и включил в сферу своей деятельности, помимо забот о здоровье царского семейства, еще и заботу о придворных царя, ближних боярах, военачальниках, а затем и о царском войске. Именно на этот приказ была возложена борьба с терзавшими русскую землю "моровыми поветриями" — эпидемиями опасных инфекционных болезней. С годами назначение Аптекарского приказа, а точнее, одной из важнейших его частей, государевой аптеки, — обслуживание, главным образом, царя и членов его семьи, существенно изменилось. Приказ стал основой для личной секретной службы царя.
В середине семнадцатого столетия Аптекарский приказ перевели из Кремля в Старое Ваганьково. Когда — то местом у Ваганьковского холма заинтересовался Иван Грозный, построивший неподалеку Опричный дворец. Когда — то, рядом с двором, на холме, находилась старинная московская усадьба Лопухиных...Теперь же в обширном Аптекарском дворе, обустроенном в Староваганьковском переулке, в каменных палатах, подвергшихся значительным переделкам и перестройкам, разместилось ведомство Государственной Охраны, впоследствии названное на европейский лад Департаментом Государственной Охраны.
Он был немал и объемлющ. Его основными задачами являлись защита интересов обороноспособности и экономического развития России, политическая и экономическая разведка и контрразведка и промышленная безопасность, наружное наблюдение и охрана иностранного дипломатического корпуса, охрана членов правительства, государственных объектов и специальных грузов, для чего Директору Департамента подчинен был Корпус Городовой стражи.
Департамент Государственной Охраны состоял из нескольких делопроизводств — оперативных отделений, имел в своем распоряжении один из лучших филерских летучих отрядов, обширную сеть осведомителей, собственные информационный и технический отделы, первоклассную фотолабораторию, картотеку, архив, экспертов — лингвистов, искусных парикмахеров и гримеров...
...Со своей обычной пунктуальностью фон Эккервальде принялся за синие министерские пакеты, которых прислали ему в изрядном количестве, время от времени поглядывая на часы. Георгий Васильевич дожидался в своем тесном кабинетике свежих вечерних газет, которые приносил ему пожилой помощник Игумнов, инвалид, потерявший лет семь назад руку в одном серьезном деле. Фон Эккервальде должность ему "пробил" — кабинет — секретарь...Игумнов сегодня задерживался.
...Открыв тяжелую дверь, Игумнов, на стене напротив, увидел песьи головы — символ опричников царя Ивана Грозного. И хоть видел их уж не в первый раз, однако холодок страха вновь обдул сердце и он слегка поежился.
-Задерживаешься, друг ситный... — неодобрительно покачивая головой, сказал фон Эккервальде. — По глазам, отсутствию газет и папке в твоей руке вижу, есть кое — что серьезное?
Игумнов кивнул. Очки в серебряной оправе блеснули у него на носу.
-Я тебя много лет уж знаю. — досадливо сказал фон Эккервальде. — Докладывай. Или сомнения имеешь?
-Имею.
-У тебя, Игумнов, такой вид, словно председательствуешь на генеральной ассамблее лиги в защиту девичьей чистоты. Тогда, пожалуй, начни с чего — нибудь развеселого, из сводки происшествий, случившихся в стольном граде.
-Днем на Самотеке шведского купца обокрали. — начал докладывать кабинет — секретарь, знавший прекрасно о "слабости" Директора смаковать подробно анекдотические служебные ситуации.
-Шведского? Надо же...Интерес для нас какой — нибудь представляет?
...Как правило, промышленной разведкой занимались специализированные фирмы, бюро, агентства экономического анализа, функции их обычно маскировались под вывеской "экономических консультаций" и патентных бюро. В России сделали ставку на особую службу промышленного и технического шпионажа. В зависимости от источников и методов получения информаций, русские подразделяли их на три категории: "белую", "серую" и "черную". "Белая" представляла собой сведения, собранные из различных открытых источников; "серая" — добывалась легальным путем, но уже с использованием некоторых специальных методов, например, путем проведения бесед с иностранными служащими; наконец, "черная" информация, для получения которой использовались методы классического шпионажа, такие как вербовка агентуры, похищение документов и прочее, считалась наиболее ценной.
-Ничего стоящего. — покачал головой Игумнов. — Купец из Стокгольма. Собственно, и не купец он, больше коммивояжер...Фамилия его — Суменсон. В Стокгольме имеет торгово — посредническую фирму, занимающуюся лесом и пиломатериалами.
-На всякий случай, неплохо бы и на него справочку заготовить.
-Слушаюсь.
-Излагай далее...
-Сняли с него плащ, он крикнул "караул!", полицейские же, заместо помощи, сняли с него же портки, пиджак и лаковые штиблеты. По розыску установлено, что дежурили городовые Слякоть и Умнов...
-Чудеса. — сказал фон Эккервальде улыбаясь. — Как таких орлов виноватить, а? Слякоть, Умнов — портки и штиблеты с купца сняли...Боже ж мой...Просвещенная Европа про такие кунштюки слыхом не слыхивала, а, Игумнов? Украденное вернули?
-Точно так. — почтительно склонив голову, скрывая улыбку, ответил Игумнов.
-Расписать сию бумагу по Корпусу Городовой Стражи, там пусть разберутся. Надо будет — разжалуют и уволят к чертовой матери. Но ты присовокупи, посоветуй ненавязчиво, мол, так и так, есть мнение, чтобы делу дальше хода не давать.
-Слушаюсь.
-Теперь давай, излагай срочные. Потом текущие и рутину...
-Срочного ничего. — чуть замявшись, доложил Игумнов, передавая Директору тоненькую коричневую папку для важных депеш. — Сообщение из Риги. Накрыли еще один транспорт с фальшивыми банкнотами. Усиленно распространяются слухи...
Фон Эккервальде взял папку, внимательно прочитал сообщение из Риги и взял приложенную к нему мягкую, побывавшую во многих руках "банкноту"
-Думаю, ровная спекуляция. Обман доверчивых простаков.
-Георгий Васильевич, а провокационную вылазку исключаете?
-Не исключаю. Но, полагаю, следует расписать в делопроизводство и разбираться с этим силами полиции.
-В экономических диверсиях все более отчетливо начинает вырисовываться система. — сказал Игумнов. — Впечатление такое, будто работает хорошо законспирированная организация. Прямых доказательств нет, но такой вывод напрашивается.
-Пусть с выводами разберется полиция. — подытожил фон Эккервальде. — Что еще?
-Более ничего.
-Дрозд — Бонячевский...Еще не прибыл?
-В приемной.
-Пригласите.
Пятница. В лето 7436 — го года*, месяца сентября в 24 — й день (24 — е сентября 1927 — го года). Седмица 17 — я по Пятидесятнице, Глас седьмый.
Москва. Старое Ваганьково.
-Давайте — ка еще раз, дорогой мой...— сказал фон Эккервальде, отхлебывая ароматный густой черный чай из массивного стакана с подстаканником, обращаясь к генералу Дмитрию Филипповичу Дрозд — Бонячевскому, сидевшему у директорского письменного стола. Он был в штатском костюме, сидевшем на нем ладно и непринужденно, и все же был похож на типичного русского помещика, служилого, по взглядам, внешности и манерам.
-Слушаюсь, Георгий Васильевич... Историческая практика показывает, что чем проще выглядит политическая интрига, тем с большей вероятностью она сработает.
-Так...
-По мере усложнения плана политической интриги вероятность сбоя при ее реализации возрастает. Лучшей и, в общем, единственной полноценной завязкой политической интриги является чей — то прокол, срыв какого — то плана по тем или иным причинам. Пока этот прокол не произошел, противодействовать, собственно нечему. Идеальный план на то и идеальный, что о нем знают только исполнители, и проходит он без сучка, без задоринки. Скучно. Интересна только ситуация, когда продуманный план дал сбой.
-А мы, стало быть, имеем такую ситуацию? — спросил фон Эккервальде. — Прокол? Как в шпионском романчике?
-Простите, не совсем уловил, Георгий Васильевич...
-Классический шпионский роман как правило построен по схеме накопления проколов: сначала все идет как надо, но постепенно, незаметно для героев, происходит все больше и больше ошибок, что в результате приводит к трагической развязке. — терпеливо разъяснил фон Эккервальде.
-Оно так. — кивнул Дрозд — Бонячевский. — Определенно так. Без чьего — то прокола политической интриги быть не может, Георгий Васильевич...
-Есть по этому поводу мыслишки, планы? — поинтересовался фон Эккервальде и генерал Дрозд — Бонячевский подумал, что наступило время для намеков, может быть и не очень тонких.
-Планы есть, да в коробочку надо влезть.
-Вот и влезьте. Времени вам сколько надо? Много дать не могу. Два дня.
-Но...
-Два, генерал. Два дня.
Зазвонил телефон. Фон Эккервальде ответил коротким хрюканьем — всхлипом, потом сказал "слушаюсь" и положил трубку на аппарат.
-Это министр. Хочет видеть меня сегодня к вечеру. Он будет работать у себя всю ночь. А посему, планы меняются, генерал...Предварительные наметки вы должны мне предоставить сегодня же...
========================================
Кабинет Директора Департамента Государственной Охраны* — Департамент Государственной Охраны Министерства Внутренних Дел, сокр. ДЕПО, разг. Гохран.
Пятница. В лето 7436 — го года*, месяца сентября в 24 — й день (24 — е сентября 1927 — го года). Седмица 17 — я по Пятидесятнице, Глас седьмый.
Москва. Новоблагословенное кладбище. Владимирский тракт. Окрестности Дангауэровской слободы.
...Двое мужчин прогуливались по аллеям Новоблагословенного кладбища. За кладбищенской стеной, на Владимирском тракте, сновали в Электрогородок и к электрорынку* в окрестностях Дангауэровской слободы, и обратно трамваи, то и дело раздавались трамвайные трели и стук железных колес, хлопали, переключаясь, стрелки рельсов...А на кладбище было относительно тихо...
Один из прогуливающихся, высокого роста, стройный, плотный, с седеющими висками, с аккуратной бородкой, одетый с безукоризненным иностранным шиком, влюбленный в себя, в каждый свой жест, неторопливо ступал по аллее Новоблагословенного кладбища. Шагал он легко, не сутулился, плечи были развернуты, голова поднята...В его темных, влажных глазах, окаймленных дугой черных бровей, играли искорки веселого сарказма и в то же время взгляд их, по всегдашней привычке, готов был ласкать всякого, на кого бы он ни падал. В манере двигаться чувствовалась привычка ласково доминировать, влюблять в себя, привычка избалованного жизнью и любовью человека.
Рядом с ним шел человек, на вид помоложе лет на десять. Он имел вид заурядного сельского помещика, заглянувшего на денек — другой в столицу, развеяться от скучной и однообразной провинциальной жизни. На самом деле он имел чин генерал — майора — деталь, которая почти никогда и нигде не афишировалась.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
