Албукерки. Перевод книги Г.Морса Стивенса. Глава 4. Правление Албукерки (продолжение). Завоевание Малакки и освобождение Гоа от осады

Согласно прямым приказам Албукерки, новым губернатором Гоа должен был стать Франсишку Пантойя, но капитаны решили оставить без внимания эти распоряжения и избрали вместо него Диогу Мендеса де Васконселуша. Новый капитан сразу приказал Мануэлю де Ласерде временно прекратить блокаду Каликута, которой он занимался, и придти на помощь жителям осажденного Гоа. Диого Мендес скоро доказал свою непригодность для верховного командования. Султан Биджапура отправил на побережье с сильной армией своего наиболее знаменитого военачальника, Расул-хана, но Фулад-хан отказался ему подчиняться. Тогда Расул-хан обратился за помощью против самовольного офицера к португальцам, и Диогу Мендес, проявив редкое неблагоразумие, дал согласие. С помощью самих португальцев Расул-хан изгнал Фулад-хана из Бенастерима, и едва только оказался в безопасности на острове Гоа, как потребовал сдать ему город.

Это было слишком даже для Диогу Мендеса, который теперь показал себя смелым командиром. Город продержался всю зиму, но его жители сильно страдали от голода, и их обороноспособность была ослаблена вследствие обрушения части новых стен, не выдержавших затяжных ливней индийской "зимы". Албукерки, узнав о положении дел, издал приказ о назначении капитаном города Мануэла де Ласерды, и пообещал, что вскоре сам придет на помощь городу и уничтожит осаждающих. Эти новости были встречены в Гоа, по словам автора "Комментариев", "с большим колокольным звоном и запуском салютов, ибо каждый считал себя спасенным от смерти" (3).

Но как бы ни рвался Албукерки придти на выручку Гоа, он с горечью осознавал, насколько недостаточны оставшиеся у него силы. Завоевание Малакки и необходимость оставить там гарнизон привели к значительному сокращению численности его армии, и он обнаружил, что офицеры, оставленные им в Кочине на время отсутствия, не проявляли готовности оказать ему помощь. Фактически, агенты или факторы в Кочине, Куилоне и Каннаноре с тревогой смотрели на основание колонии в Гоа. Их опасения разделяли и местные раджи, которые ожидали, что из-за этого произойдет отток торговли от их портов к новому поселению. Общим выражением этих настроений стало то, что факторы и их сторонники во главе с Лореншу Морено, фактором в Кочине, в течение периода, когда они надеялись, что Албукерки больше никогда не вернется из своей экспедиции в Малакку, направили депешу королю Мануэлу, в которой советовали немедленно оставить Гоа.

Немалые старания в попытке отговорить Албукерки приложил Диогу Корреа, капитан Каннанора. Он сообщил, что египетский флот отплыл из Красного моря в Индию, и советовал Албукерки направиться против него, а не на помощь Гоа. Проведя несколько недель в тягостном состоянии вынужденного бездействия, Албукерки, к своей огромной радости, 20 августа 1512 г. получил подкрепление в виде 6 кораблей под командованием его племянника Гарсиа де Нороньи, а сразу же вслед за этим в Индию прибыла еще одна эскадра из 8 более крупных кораблей во главе с Жорже де Мелло Перейра. Оба этих капитана привезли с собой много солдат. Вместе с ними в Индию прибыло также много отважных молодых офицеров, которые заметно отличились в последующих кампаниях, и среди них сам дон Гарсиа де Норонья, имевший королевский патент на замещение должности "капитана Индийских морей". Прибытие этого молодого дворянина наполнило радостью сердце Албукерки, поскольку он получил в его лице смелого и верного сторонника, почти восполнившего потерю, нанесенную ему смертью Антониу де Нороньи.

10 сентября 1512 г. Албукерки отплыл из Кочина с флотом из 14 кораблей и 1700 португальских солдат на борту. По пути он услышал, что сведения о появлении египетского флота в индийских водах были ложными; успокоившись на этот счет, он сразу направился в гавань Гоа. Он никогда не сомневался в победе, и вместо того, чтобы пытаться выбить Расул-хана из Бенастерима, он решил взять в осаду замок, где он находился со своими 6000 турецких и персидских солдат. С этой целью он приказал Айришу да Сильва перерезать путь, соединявший замок с материком. Этот капитан, с 6 судами, которыми управляли отборные моряки, поднялся вверх по реке, и после того, как он вытащил сваи, установленные мусульманами в протоке для ее защиты, он открыл по замку огонь из пушек на глазах у самого Албукерки.

Эта операция отрезала путь к отступлению для мусульманского гарнизона, и Албукерки с триумфом вступил в Гоа. Упоминается как характеристика его крайней набожности, что он приказал главным людям города нести парчовый балдахин не над его головой, а над распятием, которое принесли из церкви священники, чтобы приветствовать его. Затем он организовал свои собственные силы, и, услышав, что Расул-хан выступил по направлению к городу во главе трехтысячного войска, решил дать ему генеральное сражение. Он разделил свою пехоту на три отряда, которые возглавили соответственно Педро Маскареньяш, Гарсиа де Норонья и он сам; кавалерию, насчитывавшую 30 всадников, он отдал под начало Мануэла де Ласерды. Благодаря сделанной им умелой расстановке сил, мусульмане были одновременно атакованы с фронта Маскареньяшем, а с флангов двумя другими отрядами. Битва была очень яростной, и закончилась тем, что мусульмане были отброшены в замок Бенастерим.

Португальцы попытались преследовать их, и некоторые их предводители даже поднялись на стены крепости. Первым из них был Педро де Маскареньяш, и автор "Комментариев" утверждает, что

"после сбора (солдат) Албукерки обнял и расцеловал его в обе щеки, чем вызвал ропот среди некоторых (командиров), хотя для этого не было оснований, ведь, помимо того, что он (Маскареньяш) проявил себя в этот день как подобает храброму рыцарю, Албукерки чувствовал себя в долгу перед ним еще и по той причине, что Маскареньяш оставил крепость Кочин, капитаном которой он был, и поступил на службу королю в этой войне" (4).

Несмотря на эту храбрость, захватить крепость с налета оказалось невозможным, и Албукерки приказал отступить в Гоа. В сражении много офицеров и солдат получили ранения, и Албукерки после этого решил проделать пролом в стене крепости и взять ее штурмом. Португальцы быстро засыпали рвы и пробили в стене нужную брешь, но утром того самого дня, на который Албукерки назначил приступ, Расул-хан вывесил белый флаг. Условия капитуляции, выдвинутые Албукерки, заключались в том, что замок должен быть сдан со всей артиллерией, боеприпасами и конями, находящимися в его стенах, и что укрывшиеся в лагере Расул-хана португальские дезертиры должны быть выданы ему. Мусульманский военачальник согласился, но только при условии, что дезертирам пощадят жизнь. В результате Бенастерим капитулировал, и остров Гоа снова оказался полностью в руках португальцев. Победа была одержана как нельзя более кстати, поскольку Расул-хан, отступив на материк со своими разоруженными войсками, встретил сильное подкрепление, направленное к нему из Биджапура под командованием Юсуфа-уль-Араджа, которого португальцы называли "Исуфулариш".

Одержанная Албукерки блестящая победа была омрачена лишь жестокостью, проявленной им по отношению к португальским дезертирам, попавшим в его руки. Некоторые из этих людей перебежали в мусульманский лагерь еще тогда, когда португальские суда были заблокированы в гавани Гоа в 1510 г., а другие покинули Гоа во время недавней осады. Пообещав сохранить им жизнь, Албукерки сдержал свое слово, но он варварски изувечил их, приказав отрубить у них уши, носы, правые руки и большие пальцы левых рук, и вырвать все волосы. Наиболее известный ренегат, фидалгу по имени Фернан Лопиш, был также доставлен под стражей на борт корабля, возвращавшегося в Португалию. Он бежал, когда его судно остановилось пополнить запасы воды у острова Св.Елены, и с того времени в течение многих лет вел на острове жизнь отшельника.

Освобождение Гоа от осады в 1512 г. завершает второй этап правления Албукерки. Его упорство в удержании португальских позиций в Гоа заслуживает не меньше внимания, чем доблесть, с которой он завоевал его.

Примечания:

(1) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. pp. 92, 93.

(2) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. pp. 115-119.

(3) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. p. 206.

(4) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. pp. 226, 227.