Дар

Сажусь в удобное компьютерное кресло подаренное Максом 'просто так'. По подобному принципу в моем доме появились многие вещи. Красивые подсвечники, сделанные в форме цветочных стеблей, для совместных романтических вечеров. Теплый меховой плед, который согревал нас долгими зимними ночами. Шторка в ванной, которой я никогда не пользуюсь, но которая почему-то нужна Максу. Плюшевые игрушки, рамочки для фотографий и две вазы для букетов, которые первое время наших отношений я ставила в обычные банки. Мне всегда было плевать на интерьер, а тем более на разного рода мелочи, которые вроде как нужны, но не жизненно необходимы. Пожалуй, ковер, то немногое, что я приобретала для души, а не в связи с острой необходимостью.

Смотрю на экран пострадавшего гаджета. Комментарии пользователей, уверение продавца и технологические характеристики не обманули — не смотря на явные повреждения, ноутбук стоит своих денег. В правом верхнем углу с него будто вытекали чернила. Левая половина напоминает радугу. Посредине несколько черных вертикальных полос. Несколько клавиш в центре неестественно выпирают. Но важно другое — в неповрежденных местах я прекрасно вижу все свои папки и ярлыки, а когда попыталась открыть одну из, документ загрузился без малейших проблем. Читать сложно, но не 'невозможно'.

Интернет. Компьютер без интернета ничто. Пытаюсь вспомнить когда в последний раз продлевала подобную услугу. По приблизительным подсчетам в моем распоряжении была еще пара дней.

Включаю браузер. Откидываюсь на спинку кресла, ожидая загрузки. С чего начать? Что именно искать в сети? В первую очередь попытаться узнать о собственной судьбе или заняться поиском незнакомца, которому однозначно грозила ужасная смерть?

Ответ появился как только я попыталась войти в свой почтовый ящик. Не сделав и одной попытки отыскать главного героя моего сегодняшнего кошмара, я узнала его лицо на одном из десятка всплывающих рекламных окон. 'Глава министерства финансов Константин Александрович Прудажный ушел в отставку после того, как его обвинили в получении взяток на сумму...' и так далее.

Для большей убедительности ввожу в поисковике Константин Александрович Прудажный и... да. Это и в самом деле герой моего кошмара. Ужасная смерть совсем скоро настигнет именно этого человека. Понятно, почему его лицо показалось мне знакомым. Я не так часто смотрела раньше телевизор, когда включала его в последний раз, вообще не помню, но это лицо мелькало на экране с завидным постоянством.

Не знаю, сколько у меня есть времени, но, думаю, не много.

Нужно отправляться к 'Цезарю' и ждать черный автомобиль. Судя по степени освещенности на улице, Константин Прудажный прибыл к ресторану около шести, семи часов вечера. То есть, я уже сегодня могу все исправить.

Покидаю компьютер.

Беру в руки кофту. Я должна это сделать, птицы ведь как-то управляют своими крыльями.

Попытка номер два... три... четыре...

— Черт! Черт! Черт!

Ничего не выходит. Кофта летит на пол. Степень отчаяния начинает зашкаливать.

Нахожу два варианта выхода — замотать все туловище скотчем либо разобраться в нюансах управления.

Возвращаюсь к ноутбуку. Быстро просматриваю несколько статей о птицах и полетах, что ничем мне не помогает. У птиц все устроено иначе, как ни крути.

Вспоминаю со школьной программы о том, что человек управляет собственными конечностями с помощью мозга. То есть: нервные окончания расположены у нас везде и именно они посылают импульс мозгу о наших намерениях, а тот, в свою очередь, распоряжается нашим телом. Все это совсем не просто, а учитывая минимальное время, затраченное на подобные импульсы...

Оставляю в покое анатомию, ноутбук, и перехожу от теории к практике.

Крылья продолжают не слушаться еще очень долго, все время норовя влезть в рукав вместе с рукой. Но в какой-то момент... О боги! Я сделала это.

Прикрыв глаза, я взмолилась. Я детально представила в голове, как два крыла послушно складываются за спиной. Только после того как я начала относиться к ним как части себя, а не как к инородному предмету, они приручились. Одно за другим крылья послушно улеглись между лопаток. Впервые их прикосновения не доставляли безумно горьких ощущений, а, к моему личному удивлению, были даже приятны.

Кофта на мне. Я впервые за много дней дарю зеркалу довольную улыбку. Дело за малым — попасть к порогу 'Цезаря'. Вопрос — как это сделать? Разгуливать по городским улицам с подобным багажом за спиной, слишком рискованно. Я едва ли сумела угомонить свои конечности и заставила их улечься. Что будет, если им надоест спокойствие? Так и вижу, как одежда на мне разрывается в клочья и из нее наружу высвобождаются два крыла: люди шарахаются во все стороны; кто-то вызывает бригаду психиатрической больницы; кто-то охотников за привидениями; а кто-то съемочную группу 'Невероятно, но факт'. Подобное допускать никак нельзя.

Между диванных подушек нахожу мобильный. Включаю. Таким количеством входящих сообщений вряд ли может похвастать даже президент. Телефон не прекращает взрываться короткими рингтонами. Удаляю все одним движением. Мне безразлично кто пытался со мной связаться, я и без того знаю, большинство эсэмэсок от Макса.

Макс... Собираюсь набрать его номер. Сердце беспокойно колотится. За спиной нервно подергиваются крылья.

Неожиданно телефон начинает вибрировать. Я растерянно смотрю на экран — Макс, кто же еще. Естественно ему пришло сообщение, что 'абонент снова на связи'.

— Алло, — не узнаю собственный голос, прокашливаюсь. — Слушаю.

Несколько секунд, хотя мне кажется что вечность, в трубке тишина. Чувствую, как волнение накрывает меня с головой. Что я ему скажу?

— Сара! Сара! Это действительно ты? — восторг и замешательство пронизывает насквозь каждое слово. Я представляю как округлились красивые глаза Макса, а рот чуточку приоткрылся. — Сара?

— Да, это действительно я.

Я сама не понимаю то ли шепчу, то ли прокашливаю слова. Разговаривать с родным человеком после долгого молчания очень не просто. Задыхаюсь.

— Как же я счастлив, Сара! Как рад. Наконец-то ты дала о себе знать. Ты не представляешь, какие варианты...

Не даю договорить, все равно ничего нового не узнаю.

— Почему же? Ты мне ежедневно рассказывал о своих предположениях.

— Ты все слышала?

— Боюсь тебя расстроить, но я не из-за глухоты заперлась в доме. — Я отвечаю резко, даже немного грубо. Возможно, за эти три недели заточения я утратила способность нормально общаться? — Прости. Сейчас это все не важно...

Пришло время Макса перебивать меня. А я улыбнулась второй раз за день, представив, как он сердито морщит лоб.

— Что значит 'не важно'? ВАЖНО абсолютно все, когда дело касается тебя...

— Спасибо. Приятно. Но, в самом деле, сейчас дело не во мне. У тебя машина исправна?

— Что-о-о? Ты практически месяц не подавала никаких признаков жизни, и единственное что тебя интересует — состояние моей машины?

Я прекрасно понимаю, почему голос Макса звучит нервно обиженно и зло одновременно. Я обязательно как-нибудь все-все ему объясню. Может быть. Когда-нибудь. Но это случится точно не сейчас.

— Макс, перестань отвечать вопросом на вопрос. Мне нужно кое-куда добраться и... и... кроме тебя, не к кому обратиться. — Это было правдой и о том, как буду выкручиваться, если Макс вдруг заметит во мне некоторые физиологические отклонения, я еще не думала.

Я просто хочу помочь человеку, а, может, заодно и себе. Точка.

— Машина в идеальном состоянии. Во сколько и где тебе нужно быть? Да и... если что, я все еще занимаюсь фигурным катанием, а не частным извозом, — куда же без обид. — Это я так, к слову.

Все тело пробил озноб. Вовремя, как никогда. Ноги непослушно подкашиваются. Жгущие боли в спине не дают о себе забыть. Страх проникает в каждую клеточку моего организма. Страшно встретиться лицом к лицу с живым человеком. Страшно наполнить легкие свежестью. Безумно страшно увидеть Макса.

Прежде чем покинуть крепость, смотрюсь в зеркало. Вымытые, наконец, волосы самым обычным образом спадают на грудь. Синие круги под глазами натуральнее более чем хотелось бы. Лицо выглядит болезненно. Ничего нового. В целом, не нахожу никаких изъянов, кроме не идеально сидевшей на мне кофты. Набрасываю ветровку. Вид самый обычный, но постоянное ощущение пробивающейся изнутри плоти не дает расслабиться и забыться.

Щелк. Щелк. Щелк.

Глава 5

Выхожу на улицу. Мир и в самом деле не погрузился во тьму. Люди суетятся как обычно. Мокрые и злые, они продолжают жить.

Так необычно смотреть на... на траву, деревья, дома, капли, лужи, небо. А воздух... Все кажется таким удивительно незнакомым и в то же время я понимаю, на сколько мне всего этого не доставало. Если бы еще была зима... Только сейчас я поняла, как мне не хватает льда и холода, которые временами я ненавидела.

Не успеваю хорошенько осмотреться, как у моих ног появляется красная 'тойота'.

— Сара... Сара...

Не проходит и секунды, а мое лицо оказывается в сильных ладонях Макса. Радостно выдыхаю — его руки не сомкнулись вокруг всей меня, я бы просто взвыла.

Каждый миллиметр лица чувствует на себе прикосновение нежных губ. Я уже успела забыть, как это. От ощущения полного блаженства я автоматически прикрываю глаза. Чувствую, как в жилах закипает кровь. Чувствую, как сильно мое тело соскучилось по прикосновениям этого мужчины. Чувствую, что еще немного и упаду в обморок. Ослабленный до невозможности организм просто не справляется с заработавшими одновременно процессами.

— Макс... — неконтролируемо срывается с губ. Это почти стон.

Мой голос заставляет Макса оторвать от меня губы и приковать испуганный взгляд.

— Что ты с собой сделала? — Он делает один шаг назад, но не выпускает меня из своих рук. — Сара, ты больна?

В голосе тревога. В глазах забота. На лице отпечаток вопроса.

Для ответа мне пришлось прятать собственные глаза. Не умею я лгать глядя в чужое зеркало души. Но как же тяжело оторвать взгляд от этих светло-серых радужек. Я готова была смотреть в них всю жизнь, а сейчас...

— Нет. Все в порядке. Поехали.

Высвобождаю лицо. Резко сажусь в авто. Незаметно подсматриваю за оторопевшим Максом руки которого зависли на том месте где только что было мое лицо, рот немного приоткрыт, в глазах шок.

Только спустя какое-то время Макс садится в водительское кресло. Едем молча. О том, что творится в голове сидящего рядом мужчины, могу только догадываться, но цифра сто двадцать на спидометре намекает на то, что он в ярости. Я же искренне себя ненавижу.

Сидеть вжатой в сиденье ремнем безопасности безумно больно, но находиться рядом с Максом и не иметь возможности утонуть в его объятиях — просто невыносимо. Стараюсь в его сторону даже не коситься. Я люблю этого блондина, но, боюсь, ему может не хватить всей жизни, чтобы принять меня в новом обличье. Не уверена, что подобное удастся даже мне.

— Если ничего не хочешь рассказать, может, хоть о чем-то спросишь? — практически у нужного ресторана тишину нарушил Макс. — Например, как я поживаю? Как сложилась моя судьба после того, как по непонятным причинам, я лишился напарницы? Чем, кроме того, что как придурок ежедневно таскаюсь к твоей двери, я еще занимаюсь? М-м-м, что скажешь?

Макс не стал баловать меня своим взглядом, продолжая внимательно всматриваться в дорогу.

Не отрываю глаза от дороги и я.

— Я бы обязательно задала тебе все эти вопросы, только не сейчас.

— А что, сейчас какой-то особенный час? Или день? Почему меня интересует каждая секунда твоей жизни проведенная без меня, а тебе для того, чтобы узнать как у меня дела, нужно подходящее время?

Не заметить в звучавшем голосе накал, было нереально. Не почувствовать приближавшийся к горлу ком обиды, было невозможно.

— Макс, прошу, давай не будем. — Легонько прикрываю глаза. Стараюсь не расплакаться. Слишком многое придется объяснять. Но как объяснить необъяснимое, я понятия не имею. Мне бы кто объяснил. — Не время и не место выяснять отношения.

— А есть еще что выяснять?

Макс резко ударяет по тормозам. Я смотрю через правое плечо — 'Цезарь'. Макс выжидающе смотрит на меня.

— Я люблю тебя, — шепчу я, смело глядя ему в лицо. — Но выяснять просто нечего. В моем к тебе отношении ничего не изменилось.

— Тогда почему ты ведешь себя так, будто... будто мы абсолютно чужие друг другу люди? К чему было это молчаливое заточение? Зачем сейчас ты ведешь себя так, словно плевать на меня хотела? Откуда столько равнодушия? Безразличия? И что, в конце концов, мы делаем здесь?

Как ответить на все это? Как объяснить, что больше всего на свете мне сейчас хочется зарыться в его объятиях и забыть все как самый ужасный кошмар? Как не казаться равнодушной, если прикасаться к себе я ему не позволю?

— Мы здесь ждем черный автомобиль. Я должна кое-что сказать его владельцу. — Остальные вопросы я игнорирую.

Макс нервно ударяет руками по рулю, а затем упирается в него лбом.

— Я тоже тебя люблю... — на выдохе полном разочарования шепчет Макс.

— Прости, но я не могу объяснить тебе все и сразу. Так не получится.

Нежно касаюсь светлого шелка на голове Макса. Немного вьющиеся волосы игриво скользят сквозь мои пальцы. Раньше я часто с ними играла... Макс отрывает голову от руля. Я резко одергиваю руку. Зачем только я провоцирую его!

— Сара... — счастливые искры в глазах, а руки тут-же тянутся ко мне.

Напряжение в теле достигает максимума. Чувствую себя загнанным в угол ежом и точно так же пытаюсь сжаться в мячик, хотя иголок не спрячешь. Боковым зрением улавливаю движение за окном.

— Прудажный!— автоматически выпаливаю я.

— Что-о-о? — Макс зависает с гримасой искреннего непонимания.

— Я скоро.

Покидаю авто.

Практически подбегаю ко входу в ресторан. За стеклянной дверью тот самый швейцар. Из остановившегося напротив черного автомобиля выскакивает шофер. Совсем скоро на улице появляется и сам министр.

Все происходит в точности так, как во сне: звучат те же реплики, совершаются те же движения. Решаюсь на отчаянный шаг изменить дальнейший ход событий. Еще не знаю, каким образом заставлю Константина Александровича спрятаться за стеклянной дверью, но времени на размышления нет. Прежде чем Прудажный успевает воспользоваться своим мобильным, я возникаю у него перед лицом и пытаюсь воспользоваться собственной речью. Не выходит.

Ужас и паника накрывают с головой — я не могу открыть собственный рот. Язык будто прирос к небу. Губы намертво приклеились друг к другу. Не получается даже мычать. Хватаю мужчину за руку и пытаюсь затащить его в стены 'Цезаря'. Вижу ужас и в глазах напротив.

— Что происходит? Вам плохо? — Прозвучало не столь обеспокоенно, сколько брезгливо. Министр мгновенно высвобождается от моей хватки, нервно оглядывается по сторонам. Скорее всего, в надежде спихнуть меня на кого-то другого, но никого кроме нас двоих в эти минуты на этом месте не оказывается.

Осознаю, что время, которое Прудажный потратил сейчас на меня, в моем сне было использовано на телефонный разговор с 'Евушкой'. Слышу громкие удары собственные сердца. Оно поселилось в ушах. Оно перекрывает кислород.