Пешка магов глава 1

— В следующий раз ты должен немедленно сдаться, мальчишка, — прорычал наставник — Если твой противник примет твое промедление как отказ, то ты будешь уже холодным трупом.

Мастер, даже не дожидаясь сердитого согласия Радевела, уже окликнул Микаэля.

Ваниэль фыркнул, поскольку Джеврис, нахлобучив свой шлем, вернулся в ту же позицию.

— Остальные сегодня занимаются самостоятельно, разбившись на пары — прогрохотал голос мастера.

— У Джевриса нет учеников, есть только цель — проносились мысли Ваниэля, наблюдающего за происходящим из окна — Лишь отец может противостоять ему. Из-за этого мастер становится с каждым днем все требовательней и противнее. Всем своим видом он показывает, что он может победить любого, затрачивая не более половины своих умений. Ублюдок.

Ваниэль откинулся на подушки. Он тренировал свою поврежденную руку, пытаясь вернуть ей силу и ловкость. Пока же половина аккордов, издаваемых его лютней, получались фальшивыми.

— Я никогда не смогу играть правильно... Как у меня может это получится, если я временами вообще не чувствую руку.

Прикусив губу, он снова бросил взгляд на улицу. Лучики солнца, отраженные шлемом Микаэля четырьмя этажами ниже, заставили его прищуриться.

— Сегодня вечером они, постанывая и смазывая ушибы, будут хвастать о том, как долго они выстояли против мастера Джевриса... Но это все не для меня... С меня достаточно одного перелома. Я хочу встретить своё шестнадцатилетие без переломов.

Крошечная комнатка в башне, где скрывался Ваниэль во время тренировок, была еще одной причудой деда Джозерлина. Это любимое потайное место Ваниэля и, в настоящее время, самое безопасное. В комнатку можно попасть только единственным путем — через маленькую, в половину человеческого роста, дверку в чулане библиотеки. Окно выходило на ту же сторону, что и окно из комнаты Ваниэля.

В любое время Ваниэль мог пробраться из своей комнаты сюда по карнизу и залезть в узкое окошко, что он и делал в любую погоду, и даже поздней ночью. Широкий карниз не позволял разглядеть его передвижения снизу.

Необычный уголок клиновидной формы — это единственное помещение, оставшееся на этаже. Остальная часть этажа была занята дымоходом, и выход на крышу заканчивался трубой. Благодаря этому в комнатке было тепло и уютно даже в самую плохую погоду.

Уже не однократно Ваниэль прятался здесь, когда его кто-нибудь начинал искать, или просто скрывался от шума. Чисто Джозерлиновское изолированное расположение комнаты помогало Ваниэлю. Это было прекрасно. Помимо тех инструментов, что Ваниэль принес в убежище, он нашел там еще два — арфу и гитару. Здесь они были в безопасности от грубых рук и шуток его братьев, и юноша практиковался без всяких помех.

К тому же у него была возможность в любое время проскользнуть незамеченным в библиотеку за книгой.

В углу стоял старый стул со свечами, благодаря чему Ван мог читать при плохом освещении.

Под окном Ваниэль сложил подушки так, чтобы иметь возможность наблюдать за тренировкой братьев и кузенов, в то время как он играл... или пытался играть. Это хоть немного развлекало его. Боги знают, у него не так много поводов для улыбки.

Ему было очень одиноко, после отъезда Лиссы. Он не мог скрыться от этого в своей комнате.

Во время его болезни всех его братьев и кузенов переселили во взрослые комнаты этажом ниже, вместе с Микаэлем. Ваниэль же остался в детский покоях, даже после того, как Целитель снял гипс.

Его братья всегда жаловались на его игру на лютне и говорили отцу о том, как они счастливы жить в отдельной комнате от Ваниэля. Возможно, лорд Виттен, вспоминая о близости взрослых комнат к своим покоям, чувствовал то же самое. Ваниэля совсем не волновал этот факт, для него это означало, что комната была в его полном распоряжении. Мелочь, добавляющая в его жизнь немного комфорта.

Его другое убежище, зимний сад, стало недоступным. Его слишком легко можно было найти там. К тому же в последнее время появилось ещё одно неудобство — леди и подопечные его матери постоянно флиртовали с ним. Ван мог бы даже наслаждаться этим, если бы не тот факт, что все они хотели большего, чем романтические встречи, при полном поощрении леди Триссы. Юноша же был не готов к такому повороту событий.

В это время Джеврис шаг за шагом теснил Микаэля к краю площадки.

— Дураки! — презрительно думал Ваниэль, рассматривая свою поврежденную руку — Почему же они позволяют ему издеваться над собой? Как они могут день за днем подставляться под его удары, давая ему возможность проломить им череп с такой же легкостью, с которой он сломал мою руку?

Гнев завладел юношей при одном воспоминании о первой встрече с мастером после получения травмы — глаза Джевриса светились злорадным удовлетворением.

— Он мог бы смягчить свой удар. С его мастерством это не трудно, но этот ублюдок хотел сломать мне руку.

Ну что ж, по крайней мере у него есть безопасное место, в котором он может не волноваться, что его найдут Джеврис или отец. Вряд ли кто-нибудь из них полезет по карнизу, даже если вспомнят о существовании этой комнаты.

Ваниэль разительно отличался от своих братьев, выглядевших как истинные Ашкероны — крепкие, ширококостные, как плуговые лошади. Ваниэль внешне был похож на мать, что давала лорду Виттену ещё один повод придраться к нему.

Ван со злорадством наблюдал, как Микаэль пропустил удар по шлему.

— Должно быть, ему выбило все мозги. Ха, и поделом ему! Хочет стать великим воином, жердь каменноголовая. Дурак, не видящий дальше собственного носа. Если бы он увидел настоящее поле битвы, я уверен, он бы обмочился. Все что он может — это проламывать черепа ради "чести".

Не то, чтобы Ваниэль видел реальное поле боя, но он обладал гораздо более развитым воображением, чем у всех остальных членов его семьи. Ему не составляло труда представить, к чему бы привел этот удар в реальной битве. Он всегда реально смотрел на героические баллады. В отличие от остальных, он читал не только тексты баллад, но и все летописи, рассказывающие правду о великих битвах и о последующем времени, — списки мертвых, раненых, искалеченных. При сложении таких получалось значительно больше выживших героев.

Ваниэль хорошо представлял, в какой список он попал бы, если бы поучаствовал в битве. Этот урок он выучил слишком хорошо.

Кроме всего прочего, лорд Виттен читает ему нравоучения о его обязанностях и долге перед людьми.

— Боги! Я себя чувствую не лучше любого осла из конюшен! Обязанности... — Ван с грустью смотрел вдаль на владения, — Почему я? Микаэль был бы в тысячу раз лучшим лордом, чем я. И главное, ему это нравится. Почему же я не поехал с Лиссой?

Отложив лютню, юноша нашел в стопке пергаментов письмо Лиссы, которое ему тайком отдал Тревор Кори.

Он сломал печать и тщательно разгладил письмо. Лисса использовала хорошие чернила, что позволяло легко прочесть их, не смотря на то, что они были немного запятнаны.

"Ах, Ван, если бы ты только был тут! Не могу выразить словами, как я скучаю по тебе. Девочки в академии довольно милы, но не слишком умные. Они немного напоминают наших кузенов. Я знаю, что должна была написать тебе раньше, но у меня не было возможности сделать это. Твоя рука, должно быть, уже зажила. Почему же наш отец так слеп! То, чему меня сейчас учат — это то, что ты показал на арене..."

Поднявшаяся волна гнева от предвзятого отношения лорда Виттена заставила Ваниэля прервать чтение, чтобы успокоится.

"Но мы знаем, на что он способен, поэтому не спорь с ним, милый. Делай только то, что ты мне рассказывал. Так будет не всегда, правда. Только держись. Я сделаю все что смогу. Лорд Кори выглядит благоразумнее нашего отца, и ,возможно, я смогу получать от него новости о тебе. Будь благоразумен, не давай отцу поводов для недовольства.

С любовью.

Лисса."

Юноша свернул письмо и грустно вздохнул.

-Ох, Лисс. У меня нет ни одного шанса. Отец никогда не позволит мне уехать к тебе, особенно после случившегося. "Так будет не всегда...", хм? Я думаю, что это так. Я вероятно не переживу следующего боя с Джервисом. Боги, почему меня никогда не спрашивают о моих желаниях, а даже если и спросят, то не прислушаются к ним.

Он задумчиво посмотрел на суетящееся фигурки внизу. Резко развернувшись, Ваниэль положил лютню на самодельную полку.

— Всюду я получаю одинаковый совет. От Лиссы "не бороться, делать все, что скажет отец". Даже причитания матери говорят то же самое. Она не глупа, и если бы она действительно заботилась обо мне, то нашла бы способ повлиять на отца. Но она не заботится — возможно, это стоило бы ей слишком дорого. И когда я пытался рассказать отцу Лерену о том, что действительно произошло на площадке и про Джевриса...

Ваниэль вздрогнул. Лекция о сыновьем долге и "надлежащем мужском поведении" запомнилась ему надолго.

— И все потому что я отказался покорно подставляться под удары, ломающие мои кости. Все считают что я делаю что-то не так, но я не понимаю почему! Моя последняя надежда на понимание отца Лерена рухнула. Я думал, что он как священник поймет меня, но нарвался только на очередные нравоучения.

Он тут же почувствовал себя в ловушке, и его безопасное убежище превратилось в тюрьму. Ван не мог выйти из комнатки, не опасаясь быть пойманным. Один его промах — и мастер Джервис с мстительным ликованием возместит все то, что он сумел избежать. Юноша задумчиво смотрел на легкие облака, плывущие над лесом и лугом. Это было поразительно красиво; лето только начиналось, и легкий бриз донес до него аромат луговых цветов.

— Завтра я должен отправиться с отцом на объезд владений. И я никак не могу избежать этого. Отец заберет меня, как только я спущусь на завтрак.

Это было новой обязанностью Вана после его выздоровления, которая доставляла ему мучения. Все было почти так же плохо, как и на занятиях с мастером Джервисом. Ваниэлю становилось не по себе при мысли о фермерах, об их пристальных взглядах, пытающихся рассмотреть его душу. Если не они, все бы было не так плохо — всего лишь еще одна лекция об обязанностях лорда перед арендаторами, занимающихся сельским хозяйством для него и фермеров. Это было бы не худшим испытанием. Но все эти люди, сверлящие его подозрительными взглядам и чего-то ожидающие от него...

— Я не хочу, чтобы они на меня так смотрели! Не хочу ответственности за их жизни! Я же ничего не знаю — не знаю, что делать при засухе или нападении. Я не смогу.

Ваниэль встал на колени около своих инструментов и, положив на них руку, размышлял о своей мечте стать Бардом. До травмы он часто представлял себя придворным Бардом, и не в таком глухом углу как Форст-рич, а в одном из Великих Дворов, например, Гирефолконе или Саусрон-Кипе. А может даже и в Валдемаре. В мечтах Ваниэля его окружали поклонники — прекрасные леди и высокие лорды, с восхищением внимающие ему. Он позволял мечтам уводить его в иную жизнь, где ему внимал бы даже Совет Валдемара, начиная с самой королевы Элспет. Ваниэль мог представить все настолько четко, что он чувствовал изысканный аромат духов, слышал звенящую тишину, замершую в ожидании его песни...

Теперь он лишился даже этого. Ему приходится играть в одиночестве после отъезда Лиссы, слушавшей раньше его новые мелодии. Она была отличной критиком, так как имела хороший слух и разбиралась в музыке, поэтому могла непредвзято оценить его работу. Только она и, может быть, леди Трисса не считали его увлечение музыкой чем-то позорным. Но о его мечте стать Бардом знала лишь Лисса.

Он ни разу не играл перед придворными дамами его матери, так как его абсолютно не интересовало их мнение.

— Виттен, — услышав пронзительный голос матери, Ваниэль замер, боясь даже вздохнуть. Он медленно встал на колени, избегая малейшего шума. Они не должны найти его убежище!

— Виттен, зачем ты меня позвал? — в её голосе Ваниэль услышал недовольство и раздражение.

Юноша задержал дыхание, услышав стук захлопывающейся двери и тяжелые шаги отца, прошедшего по библиотеке.

— Я отсылаю Ваниэля — наконец после долгой тяжелой паузы резко сказал лорд Виттен.

— Что!? — закричала Трисса — Ты как... когда... почему? Во имя богов, Виттен, зачем?

Тело Ваниэля стало непослушным, а в груди появилась тяжесть.

— Ни я, ни Джервис не можем повлиять на мальчика. Я отправляю его туда, где из него сделают толк — прорычал Виттен.

— Ты не можешь этого сделать! Вы оба считаете, что "сделать из него толк" — это вынудить его стать тем, кем он никогда не сможет — у леди Триссы начиналась истерика. — Вы выставляете его против мужчины вдвое больше и сильнее его и требуете...

— Чтобы он вел себя как мужчина! Наш сын — нытик, Трисса. Он больше волнуется за сохранность своего симпатичного личика и тонких ручек, чем о чести, и ТЫ потакаешь ему в этом. Трисса, мальчик стал щёголем, павлином, но хуже того — законченным трусом!

— Трусом! Как ты можешь такое говорить, Виттен? — голос матери наполнился презрением. — Он просто слишком умен, чтобы подставляться под удары твоего драгоценного мастера.

— И что же он делает? Бежит и скрывается, и только из-за какой-то однажды сломанной руки! Великие боги, я в его возрасте ломал все свои кости хотя бы по разу!

— О, это показывает Вашу честь? — усмехнулась Трисса — А может быть Вашу глупость?

Ваниэль был в шоке — его мать противостояла отцу. Он никак не мог поверить в это.

— Это показывает готовность учиться, несмотря на небольшой дискомфорт. — сердито заметил Виттен — Благодаря тебе и твоим дамам Ваниэль может лишь подобрать тунику в тон его глаз да спеть песню о любви. Ты испортила его, Трисса. Теперь он избегает трудностей, в отличие от Микаэля, и не желает брать на себя никакой ответственности!

— Я полагаю, ты бы предпочёл, чтобы он походил на Микаэля, — едко парировала мать, — Ты бы хотел, чтобы он зависел от твоих слов, никогда не задавал вопросов, не перечил тебе...

— Проклятье! Мальчик не знает своего места! Его голова заполнена бесполезными мечтами — расстроено взревел лорд.

— Не знает своего места? И только потому, что он может думать самостоятельно? Или из-за того что он может прочитать и написать не только свое имя? Боги, Виттен, ты как попугай повторяешь все за этим священником Лереном. И ты отсылаешь Вана только потому, что он не отвечает твоим стандартам. Ваниэль — любознательный ребенок, а Лерену не нравятся вопросы... — Трисса уже практически кричала, — Этот священник управляет тобой, и ты повинуешься ему во всем, даже если он скажет тебе не дышать.

— А, вот и нашлась причина неожиданной поддержки матери — растеряно думал ещё не отошедший от шока Ваниэль — Она недолюбливает Лерена, и сын просто удобный повод рассорить лорда Виттена с близким другом. Однако Триссе не удастся сделать это таким образом.