Р.А.Ц.

Через три дня они победили. Войска противника уходили в порталы, а на их плечах висели мобильные и тяжелые бригады прибывшего подкрепления. Ворваться в порталы даже не пытались, вместо этого послали туда несколько спецгостинцев. Неожиданный результат — два портала исчезли в ослепительных вспышках вместе со всеми ожидающими отправки войсками, еще несколько закрылись, оставив небольшие массы лишившегося управления 'мяса'. Но самый мощный, самый большой портал уничтожить так и не удалось. Мерцающий над ним щит пожирал все использованные виды оружия и продержался до самого закрытия. Когда последний монстр исчез в дрожащем мареве, некая неясная тень шагнула в него из-за узорчатого столба, и мир потонул в потоках сияния.

Вспышка никого не задела. Как сказали научники, это явилось сбросом излишков энергии. У врага были свои пути, и их способ перемещения в корне отличался от имперского. А потом на стол к генералу, всю неделю безвылазно и бессонно торчавшему в МКП, легла фотография. На фоне широкой спины уходящего монстра, подсвеченная молочно-белым светом портала, вполоборота застыла высокая фигура. На узких бескровных губах играла усмешка, через плечо была переброшена отороченная бахромой сумка, придавленная сверху тяжелым витым посохом с большим светящимся кристаллом в навершии, огромные черные глаза полнились презрением и ненавистью, а острые вытянутые уши стояли торчком...

Горчаков долго рассматривал снимок. Теперь он знал врага в лицо. Лицо это, за исключением цвета глаз, как две капли воды походило на лица, описанные еще в Старшей Эдде, затем вновь явленные миру гением Толкиена, а после тысячекратно воспетые в позднейшей литературе. Эльфы. Черноглазые эльфы.

3.

Тревогу сыграли к вечеру. Вообще-то и так все находились в готовности 'два', когда спят прямо в обмундировании, лишь снимая ботинки, потому по местам стояли задолго до истечения третьей минуты. Радары на аэростатах засекли движение каких-то крупных масс на границе периметра. Беспилотники вылетели, но не смогли передать сколько-нибудь внятной картинки — только серое марево, туманную пелену, затянувшую небо почти до самой земли. Оператор одного 'Зяблика' рискнул и направил аппарат с плавным снижением. Камеры передали, как буквально в полусотне метров над поверхностью оборвалась неестественная ватная облачность, и в полутьме внизу обозначились контуры колонн. Синтезированное многоспектральное изображение держалось секунду-другую, потом снизу прянула голубая молния, и все пропало.

— Верните последнюю внятную картинку. — приказал генерал. Тут же на главном экране появилось изображение. Враг передвигался тремя походными колоннами, просасываясь в игольное ушко по трем узким дефиле холмистой местности. Колонны тянулись до самого края снимка, в то время как головные отряды исчезали с другого.

— Увеличьте.

Изображение скачком приблизилось, стали видны отдельные фигурки. Существа самых разнообразных видов шагали внизу, казалось, среди них не было двух одинаковых. Одни были вооружены различным холодным оружием, другие несли некие странные устройства. Третьи тащили большие предметы, похожие на транспортные контейнеры. Глаз привлекали отдельные группы существ, значительно возвышающихся над общей массой. Они несли грозно-угловатого вида сооружения, сплошь покрытые какими-то знаками и символами. На заднем плане двигались совсем уж гигантские организмы, отдаленно похожие на древних брахиозавров. Тут и там виделись пятна свечения и сияния, лезвия холодняка у многих тварей также светились, равно как и сами некоторые существа.

Генерал ощутил, как волна удивления поднимается в душе. То, что он видел сейчас, мало коррелировало с прошлым опытом. Да, общие разнокалиберность и разнообразие оставались, но вот твари за редким исключением были совсем иными, нежели те, с которыми он сталкивался в бою. Значит, враг — а то, что это все-таки был старый враг, Горчаков не сомневался, — придумал что-то новое. Генерал помнил, каких трудов стоило тогда сдержать орды атакующих тварей, и не испытывал иллюзий по поводу тяжести предстоящей схватки.

— Яков Петрович! — раздалось сзади. Он обернулся. Полковник Горченко с мольбой смотрел на него:

— Разрешите! Ударим по дефиле...

Генерал раздумывал не более секунды.

— Отрицательно. До наших позиций еще почти двести кэмэ, достанем только подкалиберными. АРСы надо беречь.

Горченко аж прижал руки к груди, так ему хотелось врезать.

— Иван Терентьевич, еще успеете. Они не сталкивались с РАЦем, никогда, пусть до последнего ничего не знают о наших возможностях. Тем более — смотрите.

А на экранах происходило нечто действительно интересное. Операторы разложили снимки по спектрам, и стало видно, что основная масса тварей довольно горяча в ИК-диапазоне. Разогнанная биохимия боевых организмов давала им высочайшие двигательные способности. Вся масса войск бежала. Не слишком быстро, около тридцати километров в час, зато уверенно и безостановочно. Это было лишь в полтора раза меньше среднемаршевой скорости имперских частей, однако враг более чем в два раза превосходил по величине суточного перехода. Некоторые виды существ могли одолевать до семисот километров в сутки. В целом, мобильность противника была потрясающей. Она едва уступала показателям аэромобильных частей. И наблюдалась тенденция роста превосходства с укрупнением масштаба. То есть, разведбат был быстрее малого отряда, бригада — уже немного медленнее своего аналога, а армия выглядела сущей черепахой в сравнении с большой ордой.

Горчаков знал — это еще далеко не предел. Непосредственно перед боем в организмах монстров разражалась настоящая биохимическая буря, буквально в считанные часы сжигая все резервы, но взамен даруя чудовищную силу, быстроту и ловкость.

На других снимках были видны энергии прочих диапазонов. И если -радио практически пустовало, то были активны всякие иные излучения. Наблюдалось немало магнитных, электромагнитных, рентгеновских и даже источников гамма-излучения. Кое-где посверкивали звездочки радиоактивности, точечных тепловых всплесков. При наложении на обычное фото выяснилось, что многие источники совпадают с холодным оружием тварей и различными конструкциями непонятного назначения. Особенно фонили 'алтари', как решили назвать сооружения, несомые на плечах больших монстров. 'Транспортные контейнеры' наоборот, излучали очень слабо, практически в рамках местного фона. И еще витали прямо над головами движущихся войск некие разноцветные пятна и линии, образующие вполне связный пространственный узор. Видимо, это и было то, что прикрывало их с воздуха, наводило туман и сбивало с толку радары.

Снова пошла картинка — на этот раз живая. Подошло еще несколько 'птичек', и они начали кружить в высоте над протягивающимися через холмы войсками. Сквозь туман виделось из рук вон плохо, но автоматика сумела-таки подобрать оптимальное сочетание фильтров, а компьютеры на базе смогли сформировать вполне сносное изображение. Оказалось, сбитый беспилотник вышел слишком низко, и просто не мог увидеть всего. Колонн было не три, а гораздо больше. Отдельные возвышенности казались островками во вскрывшейся после зимы реке. Темные воды обтекали их со всех сторон, а порой мимо проносилась большая льдина особенно крупной твари.

— Может, батонами, Яков Петрович?

— Толку не будет. Видите, над ними щит? Он превратит начинку боеголовок во фруктовое пюре. Он тянется почти на километр вверх. А если шарахнуть высотным — ослабленая волна упрется опять же в щит. Я сильно удивлюсь, если она порвет хоть десяток существ. Мегатонок же у нас нет? Потерпите, Иван Терентьевич, уже скоро. Через часов шесть они подойдут к передовым позициям, вот тогда и вдарим. Когда будет ясность, можете и батоном угостить.А пока распускайте людей, пусть передохнут.

4.

Спустя пять с небольшим часов головы колонн, окруженные туманными пологами, достигли передовых укреплений и начали согласованное развертывание. Все это время они находились под непрерывным огневым воздействием авиации. Да, УР имел и собственную авиацию, представленную в основном крупными ударными БПЛА. Немногочисленные пилотируемые машины использовались в основном для управления стаями беспилотников в условиях радиоэлектронного противодействия. Сейчас эта их функция была востребована в полной мере. Несомненно, враг крепко подумал над тем, что он может противопоставить технической цивилизации. В какой-то момент все пространство затопили мощные помехи, генерируемые несколькими станциями в порядках противника. Начались перебои в каналах управления, впрочем, быстро устраненные. Компьютеры проанализировали параметры помех и практически полностью отфильтровали их. Пошло соревнование изощренности и хитроумия. Переход на плавающую частоту — постановка всеволновых помех. Длинный избыточно кодированный сигнал — скачкообразное наращивание мощности и трансляция мешанины обрывков наших же команд. И так далее, и тому подобное. В итоге, проблему решили переходом на сверхширокополосные передатчики и возвратом еще не переоборудованных 'птичек' на базу. СШП-сигнал был практически неотличим от природных шумов, маскируя пикосекундные всплески размазыванием по всем диапазонам. То ли враг решил, что ему удалось подавить обмен, то ли не имел технической возможности мешать еще и СШП-передачам, но этот раунд остался за людьми.

Насколько эффективны авиаудары, сказать было сложно. Тонули в ночи и белесой мгле тумана корректируемые бомбы и ракеты, летели к земле рои снарядов, раскрывались тысячами элементов кассетные боеприпасы, вспыхивали во мгле ослепительные цветки напалмовых контейнеров. Разглядеть что-либо было трудно. По идее, весь противник должен был быть перемешан с землей и как следует прожарен. Однако туманные реки продолжали неостановимое движение. Сенсорам то и дело удавалось пробивать маскировку, и тогда в ЦБУ наблюдали картины уничтожения — разорванные тела монстров, иссеченные осколками и облитые пламенем. Но таких было мало. В основном колонны продолжали свой бег как ни в чем не бывало, лишь то и дело падали в подставляемые носилки фигуры в разноцветных балахонах — видимо, пресловутые маги противника.

Они давно уже вошли в зону досягаемости артиллерии, но генерал предпочитал до поры придерживать козыри в рукаве. Кроме двадцати процентов полевой артиллерии, из действительно крупных калибров били лишь шесть башенных установок третьей линии. Они давали полные трехорудийные залпы, один за одним, и вот их 406-мм 'чемоданам' уже частенько удавалось пробивать щиты над войсками противника. Вставала разрывами земля, стонал воздух, летели тела монстров. Как было замечено, лучше всего работали обычные фугасы и осколочно-пучковые*. Дистанционный подрыв на радиовзрывателях почему-то часто не срабатывал, снаряды тонули в грунте как практические болванки. Объемно-детонирующие тоже были не очень. Похоже, вражеские маги как-то успевали в миллисекунды, предшествующие срабатыванию, портить кухню с образованием аэрозольного облака. Да и сам по себе этот тип снарядов не любили в войсках. Чрезмерная сложность, связанная с высокой подлетной скоростью, нежность настройки, капризность электроники, невысокая эффективность — все это не добавляло ему популярности.

Хорошо действовали воздушные подрывы на временных взрывателях. Пристрелявшиеся комендоры клали снаряды над самыми головами монстров, иногда выкашивая зараз по полсотни тварей.

Но все это было каплей в море. Боевые порядки развернувшихся войск были не слишком плотны, а тварей отличала поразительная, невероятная живучесть. Раны прекращали кровить прямо на глазах, твари небрежно отрывали полусрубленые осколками конечности и бежали дальше. В прорехах брони влажно блестело мясо, но кровь не шла. Васкулярный контроль во всей красе.

Кроме того, на груди, шее или иных частях тела, если у твари не было ни того ни другого, болтались разнообразные предметы — то в виде искусных украшений, то просто куски металла, камня или даже обычные щепки. Порой близкий разрыв отправлял тварь в долгий полет, однако после него она вновь вставала, лишь ошеломленно мотая башкой, и рассыпались прахом один или несколько амулетов.

Цепи монстров достигли переднего края обороны, будучи лишь слегка прореженными. Эффективность огня оказалась удручающе низкой. Однако никто не терял присутствия духа. Копилась статистика, выяснялись наиболее действенные приемы, истощались — ну не могли же они быть бесконечными, — запасы маны и амулетов противника. Все еще было впереди.

* Снаряды, дающие основное поле осколков, большей частью направленное вперед.

5.

Огневые точки переднего края в большинстве своем не имели фронтальных амбразур. Проектировщики постарались на славу, учитывая опыт многочисленных войн, в которых участвовала Империя, и передовые ДОТы были предназначены в основном для ведения фланкирующего огня. Они были умело применены к местности, и располагались так, что уже со среднего расстояния были практически не видны. Объем работ при проектировании был просто невероятным. Двух одинаковых ДОТов в этой линии не было. Каждый ДОТ строился по индивидуальному проекту, применительно к местности и задачам, которые этому ДОТу предстояло решать. При этом все ДОТы имели много общего. Близость скального основания в этом месте позволяла устраивать сильно укрепленные сооружения, с большими и емкими казематами для боеприпасов, запасами пищи и воды, установками принудительной вентиляции и фильтрования. В казармах размещались немногочисленные операторы, управлявшие стрельбой. Вообще-то, ДОТы назвались так более по привычке и исторически сложившемуся наименованию. На деле это были современные сооружения, автоматизированные и, можно сказать, роботизированные. Герметичные орудийные казематы с полностью автоматическими системами оружия, самоперезарядкой и многоканальным наведением. Человек здесь был нужен поскольку постольку, для общего руководства и ремонта поломок и повреждений. Все ДОТы объединялись системой тактической связи в единый боевой организм, и были органично встроены в вышестоящую сеть. Они могли получать внешнее целеуказание и вести меткий огонь даже при полностью разбитых собственных приборах. Бронезаслонки амбразур, прячущиеся башенки, толстые металлические напольные стенки — все это превращало данные сооружения в шедевр фортификационного искусства, в единую оборонительную систему, взять которую было практически невозможно. Сектора огня многократно перекрывались, подступы к каждому ДОТУ простреливались с нескольких других, впереди были оборудованы различные препятствия — от минных полей и рвов до колючей проволоки 'в двенадцать кольев' и вообще всего, что только могла измыслить богатая и больная фантазия фортификаторов. Капониры и полукапониры отстреливали прорвавшиеся в тыл силы противника. Уничтожение одного или даже нескольких ДОТов не создавало прорехи в общей обороне, требовалось привести к молчанию сразу группу рядом находящихся огневых точек, что являлось задачей очень большой сложности.

Первыми заговорили тяжелые пулеметы Второго сектора. Накатывающиеся из глубины предполья цепи словно наткнулись на стену. Железный ветер повеял из темноты амбразур, синевато-белые цветки заплясали на дульных срезах стволов 'сварок' — крупнокалиберных пулеметных спарок, прозванных так за цвет и интенсивность 'выхлопа'. Взметнулись было кружева щитов, но вскоре опали, расползлись множественными прорехами. Магия не смогла остановить пули — уж слишком много их было, и слишком большую энергию они несли.