Ракетчики. Глава 9

'Молодцы пацаны, вжарили янкесов!'

"Осталось неизвестным: кто из командиров танков принял решение атаковать посольство. Но все соцопросы показывают единодушное одобрение россиян. Правительство США передало послу России в США ноту протеста. Генерал-полковник Лебедь очень жёстко выразил своё отношение к этой ноте. Мы даже не будем озвучивать прямую речь ИО Президента в эфире. Вместо извинений Александр Лебедь послал нашим заокеанским партнерам видеозапись, любезно предоставленную ИТАР ТАСС, на которой чётко и крупным планом видны действия американского снайпера. Более того, разрешения видеосъёмки хватило для уверенного опознания этого снайпера. При разборе завалов на территории бывшего посольства США были обнаружены документы на этого снайпера. Это был капрал Джон Смит, снайпер тактической поддержки из числа охранников посольства США в России. ИО Президента России Лебедь отозвал посольство России в США в полном составе, и уведомил правительство США о разрыве дипломатических отношений. Ядерные силы России приведены в повышенную боевую готовность. По Москве ищут сбежавших граждан США, которых не смогли добить наши танкисты. Предположительно, оставшиеся в живых американские дипломаты нашли укрытие на территории посольств других государств. Возле посольств Великобритании, Франции и ФРГ выставлены блокпосты с целью недопущения провокаций".

— Эй, ты ко мне?

— Да, Лиза, это Олег Петрович вызывал тебя.

— Пойдём. Софья Абрамовна, мой двадцатый свободен?

— Да, ты же знаешь.

— Тебя Лиза зовут?

— А ты не читал анкету?

— Ну... Больше фотографию рассматривал, прочее: рост, возраст, прочее, размер...

— Ясно. Не парься. Если тебе хочется — можешь называть любым именем.

— Не, да ты чё?! Я Лизой буду звать. Красивое имя.

— Спасибо. Заходи, это мой любимый номер, двадцатый.

— Чем он хорош? Он сильно лучше других?

— Нет, только для меня. Извини, я не готова тебе об этом рассказывать. Слишком личное.

Олег осмотрелся в номере. Белая побелка на стенах, пара мягких пуфиков в белых чехлах, ковер посреди комнаты, на ковре лежит широченный матрац. Размеры комнаты не очень большие, примерно три на четыре. Стыдно признать, но все свои предыдущие контакты с женщинами Олег проводил в существенно более грязных условиях. То — в общаге, то — на съемной хате, то — в ванной, втихаря от родаков. Но это давно было. Пару раз на природе. Несколько десятков раз в машине. Были и проститутки. Но тут, в зоне... Такая аккуратность, чистота, зеркала на потолке, качели... Прикольно.

— А телик пашет?

— Не насмотрелся? Или у тебя плохо встаёт? Нужна порнушка? Тут есть кассеты.

— Не, всё нормально. Может, потом — порнушку. Давай быстрее, мне всего час выделили.

— Какой ты ещё зелёный — час — это с момента открывания двери номера. Тебе хватит. Не переживай. Фу! У вас сегодня физуха была?

Физическая подготовка была у заключенных каждый день. Лиза это прекрасно знала. Но у неё уже была выработана своя методика психологической обработки мужчин. Десяток маленьких хитростей, помогающих выживать в рамках навязанных условий с минимальными потерями.

— Иди в душ, раздевайся. Я застелю постель и приду, тебе спинку потру.

— Ага.

Олег не стал спорить. Он вообще, несколько растерялся. Не то, чтоб он пасовал перед дамами. Как раз наоборот. Но обычно даже реальную шлюшку приходилось, так сказать, соблазнять, исполнять определённые ритуалы, говорить стандартные слова. С дорожными проститутками было совсем по-деловому, даже несколько механически, что ли. А в подобной обстановке он ещё не был — это раз. И два: было стойкое ощущение, что это не он получил бабу в приз, а она собирается его трахнуть. Заходя под душ, Олег про себя решил: нужно, как он привык, становиться главным, брать ситуацию в свои руки. Помывшись наскоро тёплой водой с мылом, он переключил холодную, чтоб взбодриться.

— Ай! Холодная! Ну, ты даёшь. Сделай тёплую. Будь так добр.

И как тут отказать? Когда одна нежная женская рука гладит спину, а вторая ухватила удобно мужские причиндалы и ласкает? Ну её нафиг, эту холодную воду, лидерство. Расслабимся, доверимся профессионалке. Олега повело: женские руки, груди, губы делали своё дело — возбудили самца. Действительно — профессионалка. И дёрнуло же его за язык...

— Лиза, а ты на воле тоже этим занималась?

— Вытирайся, м-м... придурок.

— Лиза стой! Ты куда?! Извини!! Я не хотел тебя обидеть!

— Да?! Обозвал, но обидеть не хотел? Ещё будут такие мансы — тебя и двадцатиочковые не будут обслуживать. Будешь с Софьей Абрамовной напряжение снимать.

— А-а? Ты не обязана? Ну, в смысле, тебя не заставляют? Ты можешь мне отказать?

— Да, конечно. А ты что думал? Резиновую куклу купил?

— Извини. Я не хотел обидеть. Просто ты так классно меня ласкала... Вот я и подумал...

— А ты умеешь?

— А-а?

— Думать?

— А-а... Ну, прости меня, Лиза. Ну, дурак.

— А чё это у тебя вопросы такие левые? Сколько ты на зоне?

— Вообще — скоро год, но в этой — только второй месяц.

— Слушай, а ты не из возвращенцев?

— Да, наш взвод из России по договору...

— А! Так ты тогда отличник боевой и политической подготовки. Иначе бы так рано меня не заработал. Ты ещё ничего не понимаешь. Это ты меня извини.

— За что??

— Ну как же, кайф тебе обломала, наезжала.

Лиза нежно запустила руку в коротенькие, уже подсохшие волосы Олега, спустилась к щеке. Олег не мог на неё сердиться. Любовь, страсть — кто разберёт? Но больше всего душа истосковалась по искреннему теплу и ласке. Мягкая ладошка растопила чувства. Стоят двое голых и, вместо того, чтобы занять горизонтальное положение, целуются как влюблённые. Парадокс, но Олег, вместо возбуждения самца, испытывал странные смешанные чувства родства душ с девушкой. Именно так: с девушкой. В дальних уголках ума стучалась здравая мысль: "Она не может быть девушкой". Но Олег эту мысль не слушал. Он слушал сердце. Дипломированный психолог смог бы разложить все психические реакции парня, как анатом — препарированную лягушку. Объяснил бы и реакцию на стресс, на смену обстановки, на нового человека, учёл бы длительное воздержание, наговорил бы кучу специальных терминов, объяснил бы этот парадокс, как дважды два. Но нам нет до этого дела. Мы не будем раскладывать светлое чувство, второе в жизни у каждого из нашей пары, на десяток мелких психофизиологических реакций с латинскими названиями. Да, потом ребята упали на постель и слились в едином порыве страсти. Но за десять секунд до того между ними проскочила искра. Эта искра дала обоим надежду и силу жить дальше. На что надежду? На что могут надеяться два убийцы в зоне? Они не задумывались над этим вопросом.

— Мне уже давно не было так хорошо. Почему молчишь?

— Боюсь опять глупость ляпнуть.

— Ха-ха! Это правильно. Я сама объясню. У меня было много мужиков. Тут, в зоне. И на качелях и на пуфике. Разве что на люстре не было. Но, то всё было как у животных. Голый секс, физиология. А с тобой — иначе. Это узкое лицо, шрам на брови — всё кажется таким родным...

— То есть: как мужчина — я тебя не впечатлил?

— Ты рвёшь настроение. Я же сказала: с тобой — совсем не так. Но не переживай, с этой точки зрения всё было прекрасно. Уд у тебя красивый, приятный на ощупь, бархатный, тёплый, мягкий.

— Обидеть хочешь?

— О-о... Ракета заправляет топливо, сейчас полетит.

— Вот я тебе покажу — куда она полетит!

Потные, удовлетворенные, они лежали и неторопливо переговаривались. Над дверью замигала жёлтая лампа, из небольшого динамика раздалась соловьиная трель. 'Дурдом, на зоне дорогой звонок поцепили. Хотя, наверно — чтоб не падал, если что.' Лиза подошла к телефону на подоконнике, что-то поклацала.

— Софья Абрамовна, я бы хотела использовать свои призовые очки и продлить ещё на час. Что? Ага, щас спрошу. Олег, ты хочешь ещё со мной побыть?

— Спрашиваешь! Ясен пень!

— У меня есть своих тридцать восемь, Софья Абрамовна говорит, что у тебя осталось два неиспользованных очка, если их объединить, то, как раз получится минимальный квант. Тридцать восемь плюс два — будет сорок.

— Я считать умею. Но не очень понимаю: что от меня надо?

— Ты согласен использовать эти свои два очка на ещё один час со мной?

— Издеваешься? Да я палец готов отрезать за час с тобой!

— Не нужно — палец, "да" или "нет"?

— Да! Да! Ясен пень — да!

— Софья Абрамовна, мы объединяем очки. Спасибо.

— И чё это было?

— Ты мне очень понравился. Я использовала свои очки. Всё просто. И твои два оставшихся сняли. Даже если бы немного не хватило — мне бы дали кредит. Я — на хорошем счёту.

— А если я потом отопрусь? Скажу, что ты соврала, а я был в туалете?

— Дурак?

— Не, я прикалываюсь. Я ж — бандит. Что нам, бандюкам, развести кого?

— Ох, зелёный, дурной, любимый...

Лиза гладила грудь, перебирала волоски, возбуждала соски Олега. Это было нежно, приятно, и реально возбуждало.

— Подожди, не отвлекай, Ли-иза, ответь на вопрос.

— Всё просто: ты не сможешь так сказать.

— Не, ну это ясно, просто интересно: вот если бы?

— Ты не понял. Здесь везде камеры стоят. Камеры наблюдения. Почти без мёртвых зон. И микрофоны. Нас видно и слышно.

— Да!? А нафига?!

— Олежка, милый, очнись! Мы — в зоне. Мы тут все: убийцы, насильники, маньяки. Обычные бандиты — самый безобидный контингент. Тебя за что взяли, к примеру?

— За рэкет. Но ты права. Как-то я с тобой забылся, выпал из темы. Можешь мне не верить, но я всё равно скажу: я в тебя влюбился. Это не просто перепихон. Ну, сейчас я думаю именно так.

— Хочешь, я расскажу тебе что-то очень личное?

— Ясное дело, говори.

— Ты спрашивал: чем двадцатый для меня хорош. Я тут заново родилась. Был у меня один клиент: Огрызко. Фамилия такая. Чё ржёшь? Уд у него, как раз, нормальный. Мозги — набекрень. Приняли его за убийство, но после нападения на меня пропустили через "инквизицию" и детектор лжи, выяснили: он восемь девушек изнасиловал и убил. Это он оказался Никопольским Маньяком. Он был недоученным психологом, поэтому штатные зоновские психологи его не "раскололи".

— Он тебя тут хотел изнасиловать?

— Нет, душить начал. Но я ему пальцы выломала, глаза поцарапала, ещё кое-где кое-что сделала.

— И чё, вырубила мужика? Не может быть.

— Нет, продержалась до подхода охраны. Ты же не думаешь, что Софья Абрамовна тут одна за порядком следит?

— Ладно, с маньяком разобрались. А почему двадцатый — любимый?

— А это такой приём: клин клином вышибать. Мне психолог посоветовала: чтоб не сформировался комплекс, считать это событие хорошим, удачным. В принципе, учитывая, что он мог меня убить, а я выжила, то действительно — удачно вышло.

— И часто тут такое?

— Очень редко. Того же Огрызко потом месяц возле столба на куски резали. Мне другие рассказали.

— Слушай, а если нас слушают, то это значит, что если клиент проболтается, то ему могут срока добавить и всё такое прочее?

— Олежка, ты такой наивный! Ты — не в обычной зоне. Ты — в СССР. Ты можешь сознаться в десяти новых преступлениях, можешь оправдаться в тех, за которые тебя посадили изначально — это уже ни на что не повлияет. Отсюда есть только одна нормальная дорога: следование системе. Подчинение системе. Работа над собой, повышение рейтинга, полезности для общества. Всё, давай последний раз — и будем одеваться, смотри на часы.

— Погоди. А если я притворюсь хорошим, буду делать вид, что исправился?

— А детектор лжи на что? И ещё нужно сообразить: в чём исправляться. Учи рейтинговую систему.

== Бригада. (Сентябрь 1994-го).

Придя с Дома Удовольствия, Олег твёрдо решил взяться за улучшение своего рейтинга и заработок призовых очков. Стимул был конкретным. Но как подойти к проблеме? Их отделение на днях заканчивало КМЗ. Похоже на КМБ? Неспроста. Расшифровка почти та же: курс молодого заключенного. Цинично, откровенно, без изысков. Вернёмся к Олегу и его проблеме. Он решил глубже прощупать своё отделение. Зэки, за эти два месяца пребывания в зоне, были выбиты из привычного стереотипа поведения. Не та зона. Зэка — вообще, народ не слишком откровенный. А в таких условиях — и подавно. Не то, чтоб не общались, но общение было совершенно поверхностным. Ещё в старых зонах было не принято глубоко лезть в душу, спрашивать: как, за что сел? Но тут даже нейтральные части биографий рассказывали не слишком откровенно. Хотя все старожилы, в том числе и Кирьянов с Серафимовым, говорили, что рассказы о прошлых делах большого значения не имеют, но доверять этому не хотелось.

Углубить общение получилось легко. Весь следующий день Олег работал рекламным агентом. Всех интересовало всё. И как у Олега прошла ночь с его Лизой. И много ли женщин в доступе? Какие сколько стоят? И всё это подробно и не один раз. Кое о чём Олег был не склонен откровенничать, поэтому применил тактическую хитрость: отвечал вопросом на вопрос. Давал процессу затравку в виде кусочка информации и разворачивал общественные дискуссии на заданную тему. К концу дня отделение узнало друг о друге едва ли не столько, сколько за два месяца.

Через три дня "возвращенцев" раскидали кого-куда. Из его отделения в одну с ним бригаду попали два человека.

Кобзев Витя, был снайпером в Афгане, был ранен в ногу. На гражданке особо никому не был нужен. Поехал в гости в Россию к своему сослуживцу. Тот предложил работу: убийство за деньги. Если бы Витю не бросила его девушка, Алина, то, скорее всего, он бы не пошёл на это. А так: никакой веры в человечество. С 90-го по лето 94-го их киллерская деятельность шла вполне успешно. Но по последнему делу что-то пошло не так. Не по их вине. Жертва договорилась с заказчиком чуть раньше, чем её устранили. В результате заказчик, а он был очень сильной региональной фигурой, решил "слить" Витю с напарником. Не помог даже армейский опыт: спецназ взял ребят ночью, тёпленькими. Напарник вырвал пистолет из-под подушки и был убит при задержании. Хотя, может, и не было никакого пистолета? А Витю, который не имел контакта с заказчиком и посредником, а был просто снайпером, — оставили в живых. На зоне киллеров не любят, ибо они "валят" "братву" по-беспределу. Но про Витькину "работу" не узнали, а "шили" ему только незаконное хранение и подготовка убийства. Большой срок дать не должны были бы. Витька молчал, как партизан. А тут и "возвращение". Паспорт он обменивал на российский, но родители — на Украине, единственная официальная собственность, квартира: на Украине. Всё никак не решал: где брать "хату", и какую. Что и не удивительно, при его образе жизни. Таким образом, он подпал под положения "возвращенца".

Вторым человеком был Тютя. Тюрин, Иван Игоревич, радиоинженер, кличка Тютя. Впрочем, клички зэки смогли без штрафов использовать только в шахте. Но о шахте — потом. Среднего роста, когда-то имел пивное брюшко. Сейчас, впрочем, это брюшко исчезло. По всем предметам обучения КМЗ он был первым, кроме физкультуры. Как он ни напрягался — не желали его рыхлые мышцы превращаться в чемпионские. Работал он на оборонном заводе "Радиоприбор" в Запорожье. Поехал в Москву в закрытый НИИ по работе. Жена его бросила, детей они не нажили. Поэтому именно Тютю посылали в командировки. А ещё, потому что безотказный. И хороший специалист. Впрочем, именно эту командировку, в Москву, бедой назвать было нельзя. Но послали Тюрина, так как нужно было реально работать. Засиделись за полночь, коллеги предложили "протереть контакты". Вы что, не знаете, что у электронщиков есть фонды спирта? С непривычки Тютю развезло, полез "совершенствовать" прибор. Спалил не только прибор, но и всю установку. Важную и секретную, между прочим. От пожара рванул кислородный баллон, убило прибежавшего на хипеш вахтера. Шума было! Сняли пяток руководителей, объявили десяток выговоров, а Тютю объявили вредителем и американским агентом. Это были времена Андропова, кто-то галочку лишнюю в отчётность поставил. А Тютя "загремел" на нары. В далеком 1984-м. Но статья серьёзная — десятку дали.