| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
...На следующее утро я опять увидал Ее издали...". Блок. Из дневника 18-ого года.
Разбудить Её, ввести Её в наш мир — вот как воспринял он это явление.
И таким он осознавал себя в период готовности:
"Я — меч, заостренный с обеих сторон.
Я правлю, архангел, Ее Судьбой.
В щите моем камень зеленый зажжен.
Зажжен не мной, — господней рукой...
Июль 1903"
Но не вышло, и он отказался от миссии. Последнее стихотворение "тома I", последнее стихотворение книги "Распутья" иллюстрация тому:
"Вот он — ряд гробовых ступеней.
И меж нас — никого. Мы вдвоем.
Спи ты, нежная спутница дней,
Залитых небывалым лучом.
...Спи — твой отдых никто не прервет...
18 июня 1904. С. Шахматово"
"Том II" — он о том, как он пытался жить после этого.
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Другие редакции и варианты
" — Ты, Валкирия, Дева, Змея ..." — (Т5 [Пятая тетрадь беловых автографов стихотворений: "Стихи (96 стих.) Александра Блока. 16 ноября 1905 г. — 7 мая 1907 г. (182 страницы)". Большая часть текстов записана рукой Л.Д. Блок (ИРЛИ. Ф. 654. Оп. 1. Ед. хр. 5). ] ). — Строка прямо раскрывает вагнеронекий подтекст стихотворения. Валькирии (образ восходит к скандинавской мифологии) — воинственные девы, дочери Вотана, приносящие на крылатых конях в Валгаллу (небесное жилище) павших в битвах храбрых воинов; валькирия Брингильда — любимая дочь Вотана.
"
Я вижу здесь больше отсылку не к Вагнеру, а к "Стихам о прекрасной даме":
"...Белая Ты, в глубинах несмутима,
В жизни — строга и гневна.
Тайно тревожна и тайно любима,
Дева, Заря, Купина.
Блёкнут ланиты у дев златокудрых,
Зори не вечны, как сны.
Терны венчают смиренных и мудрых
Белым огнем Купины.
4 апреля 1902"
Напомню:
"Дева" — явление Девы, см. выше строки из дневника.
"Заря" — "В 1900 — 1901 годах "символисты" встречали зарю; их логические объяснения факта зари были только гипотезами оформления данности; гипотезы — теории символизма; переменялись гипотезы; факт — оставался: заря восходили и ослепляла глаза; в ликовании видящих побеждала уверенность..." Андрей Белый.
"... где произошло то, что я определял, как Видения (закаты)... Закаты брезжат видениями, исторгающими слезы, огонь и песню..." Ал. Блок.
"Купина" — явное повеление Господа.
Вот какое было триединство: Дева, которая брезжит в видениях Зари и которая — призыв Господен к действию.
А теперь Дева, прячущаяся под покровами Валькирии — Змея. Ещё один искус, ещё одна приманка, которая должна окончательно увести героя от дела его жизни:
Я увижу в змеиных кудрях твои очи,
Я услышу твой голос: "Забудь".
Я насадил мой светлый рай...
* * *
Моей матери
Я насадил мой светлый рай
И оградил высоким тыном,
И в синий воздух, в дивный край
Приходит мать за милым сыном.
"Сын, милый, где ты?" - Тишина.
Над частым тыном солнце зреет,
И медленно и верно греет
Долину райского вина.
И бережно обходит мать
Мои сады, мои заветы,
И снова кличет: "Сын мой! Где ты?",
Цветов стараясь не измять...
Всё тихо. Знает ли она,
Что сердце зреет за оградой?
Что прежней радости не надо
Вкусившим райского вина?
Апрель 1907
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
— "Я насадил мой светлый рай ..." — Библейская реминисценция: "И насадил Господь Бог рай (... )" (Быт. 11. 8).
В рецензии на книгу К.Д. Бальмонта "Фейные сказки. Детские песенки" (февраль 1906) Блок говорит об ее адресате — детях, "знающих, как "насадить рай" в чистом поле и под столом, откуда комната представляется в новом и любопытном свете" (СС-8 5 • С. 619).
Символика сада как рая имеет и автобиографические коннотации (работа Блока в lllахматове по благоустройству приусадебного сада) .
В отзыве на "Землю в снегу" С.М. Соловьев назвал стихотворение (наряду со стих. "Сын и мать", составлявшим вместе с ним в ЗС цикл) "настоящей жемчужиной книги". Указав, что в стихах 1-й строфы — "гармония, солнце", Соловьев, однако, прибавляет: "И вдруг последняя строфа все убивает. Гаснет музыка, меркнет солнце. Неясное и неумное рассуждение в вопросительной форме" (Весы. 1908. .N'2 10. С. 91)
"
Странно, даже ближайшие к Блоку люди ( С.М. Соловьев — его троюродный брат, поэт был очень близок к поэту. Блок даже позволял ему записывать свои стихи в тетради его беловых автографов) не видели очевидного.
"Гаснет музыка, меркнет солнце..." — потому что это никакой не рай, а ловушка, искус тёмных акторов. Блок именно так осознавал все эти "соловьиные сады" с самого начала. Он даже во время свиданий в 901-ом году с Любовью Дмитриевной мучился этим:
Л. Д. Блок. "И быль и небылицы о Блоке и о себе":
"
... Встречи наши на улице продолжались. Мы все еще делали вид, что они случайны. Но часто после Читау мы шли вместе далекий путь и много говорили. Все о том же. Много о его стихах. Уже ясно было, что связаны они со мной. Говорил Блок мне и о Соловьеве, и о душе мира, и о Софье Петровне Хитрово, и о "Трех свиданиях" и обо мне, ставя меня на непонятную мне высоту. Много — о стихотворной сущности стиха, о двойственности ритма, в стихе живущего:
...И к Мидианке / на колени
Склоняю/ праздную/ главу...
И к Мидианке на колени
Склоняю/ праздную главу...
"
Процитированы стихи Вл. Соловьева "Неопалимая купина" (1891), в которых герой — Моисей — вместо исполнения своего кармического долга нежится с рабыней.
Писал об этом и в период "Распутий" — после объяснения с Л.Д.:
"Я буду факел мой блюсти
У входа в душный сад.
Ты будешь цвет и лист плести
Высоко вдоль оград.
Цветок — звезда в слезах росы
Сбежит ко мне с высот.
Я буду страж его красы —
Безмолвный звездочет...
4 декабря 1902"
И практически о том же вздох его в 1916 году, помимо мистического "Соловьиного сада" — в почти прозаическом "Превратила всё в шутку сначала...":
"...Что ж, пора приниматься за дело,
За старинное дело свое...
29 февраля 1916"
А в остальном Сергей Соловьев прав:
...то прежней радости не надо
Вкусившим райского вина
Наркотический эффект от этих вин — очевиден. Особенно, если читать книгу "Фаина" именно как книгу, а не как сборник стихотворений. В предыдущем — описана та, которая завлекла его в этот "рай" или для которой он этот "рай" насадил и вырастил:
"...Я увижу в змеиных кудрях твои очи,
Я услышу твой голос: "Забудь".
Надо мною ты в синем своем покрывале,
С исцеляющим жалом — змея...
2 апреля 1907 "
В этот серый летний вечер...
* * *
В этот серый летний вечер,
Возле бедного жилья,
По тебе томится ветер,
Черноокая моя!
Ты в каких степях гуляла,
Дожидалась до звезды,
Не дождавшись, обнимала
Прутья ивы у воды?
Разлюбил тебя и бросил,
Знаю - взял, чего хотел,
Бросил, вскинул пару весел,
Уплывая, не запел...
Долго ль песни заунывной
Ты над берегом ждала,
И какой реке разливной
Душу-бурю предала?
25 июня 1907
"Что вверху, то и внизу". Книга "Город" заканчивается стихотворением "Не пришел на свидание":
"Поздним вечером ждала
У кисейного окна
Вплоть до раннего утра.
Нету милого — ушла.
Нету милого — одна.
Даль мутна, светла, сыра...
Февраль 1908. Ревель"
Что там, в инфернальных отображениях, что здесь — одно и то же коловращение, воронка круговерть:
Бросил, вскинул пару весел,
Уплывая, не запел...
Герой "Тома II" не оставляет своим женщинам счастья.
— "Ты в каких степях гуляла..." — степи — символ безграничья, свободы для Блока. Впервые вольная степнячка привиделась поэту ещё в "Стихах о прекрасной даме":
"Ты страстно ждешь. Тебя зовут, -
Но голоса мне не знакомы,
Очаг остыл, - тебе приют -
Родная степь. Лишь в ней ты - дома.
Там - вечереющая даль,
Туманы, призраки, виденья...
22 ноября 1901"
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
— "... обнимала // Прутья ивы у воды?" — Мотив, восходящий к "Гамлету" Шекспира (Акт IV. Сцена 7): Офелия гибнет, упав в речной поток с ивы, склонявшейся над водой. Тема Офелии (гибели вследствие обманутой любви) преломляется во всем тексте стихотворения. Возможна и еще одна шекспировекая ассоциация — с песенкой Дездемоны об иве ("Отелло". Акт IV. Сцена 3); в 1919 г. Блок перевел ее на русский язык (СС-83 . С. 414). Тема Офелии и "ивы сестры Дездемоны" сочетаются в стих. А.А. Фета "Я болен, Офелия, милый мой друг ... " (1847).
"
Тема Офелии — сквозная для всего трехкнижия:
"Том I":
(стихи написаны от имени героини)
"...Я закрою голову белым,
Закричу и кинусь в поток.
И всплывет, качнется над телом
Благовонный, речной цветок.
5 ноября 1902"
"Том II":
Не дождавшись, обнимала
Прутья ивы у воды?
Разлюбил тебя и бросил...
"Том III":
"...И в сердце — первая любовь
Жива — к единственной на свете.
Тебя, Офелию мою,
Увёл далёко жизни холод...
1914 г."
Осенняя любовь
1.
Когда в листве сырой и ржавой
Рябины заалеет гроздь, -
Когда палач рукой костлявой
Вобьет в ладонь последний гвоздь, -
Когда над рябью рек свинцовой,
В сырой и серой высоте,
Пред ликом родины суровой
Я закачаюсь на кресте, -
Тогда - просторно и далеко
Смотрю сквозь кровь предсмертных слез,
И вижу: по реке широкой
Ко мне плывет в челне Христос.
В глазах - такие же надежды,
И то же рубище на нем.
И жалко смотрит из одежды
Ладонь, пробитая гвоздем.
Христос! Родной простор печален!
Изнемогаю на кресте!
И челн твой - будет ли причален
К моей распятой высоте?
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
— "Когда в листве сырой и ржавой ..." — "Ржавый" цвет в сознании Блока соотносился с образом болота (ер. в стих. "Полюби эту вечность болот ... " (1905): "Эти ржавые кочки и пни") и с Представлениями о "лирических ядах" (СС-85 • С. 164). В письме к Андрею Белому от 1 октября 1907 г. Блок говорил о своем устремлении "из болота — в жизнь, из лирики — к трагедии": "Иначе — ржавчина болот и лирики переест стройные колонны и мрамор жизни и трагедии, зальет ржавой волной их огни".
"
Блок. Из письма Андрею Белому от 6 июня 1911 года:
"...таков мой путь, что теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе — "трилогия вочеловечения" (от мгновения слишком яркого света — через необходимый болотистый лес — к отчаянью, проклятиям, "возмездию"..."
И напомню происхождение термина "вочеловечение" (из Символа веры):
"Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася".
Но истинным примером жизни для Блока "Тома I" был все-таки Моисей (Купиной — явственным призывом Господним к исполнению кармического долга — была для него Л.Д.), но и с Христом на своих "каменных дорогах" он пересекался:
"Мы странствовали с Ним по городам.
Из окон люди сонные смотрели.
Я шел вперед; а позади — Он Сам,
Всепроникающий и близкий к цели.
Боялся я моих невольных сил,
Он направлял мой шаг завороженный.
Порой прохожий близко проходил
И тайно вздрагивал, смущенный...
Нас видели по черным городам,
И, сонные, доверчиво смотрели:
Я шел вперед; но позади — Он Сам,
Подобный мне. Но — близкий к цели.
Февраль 1902"
И вот — очередной этап на том пути...
(А.А. Блок. "Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ":
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
