Ракетчики. Глава 17

=== Первый сон Тони.

— Алё, Тоня, здравствуй! Это Лена.

— Привет.

— Ты уже отошла хоть чуть-чуть?

— Чуть-чуть.

— Почему на наши занятия КНБ не приходишь? Как ты спишь?

— Сплю как-то. Не хочу больше дурью маяться. Вся магия Корибута и волхование Животвора бессильно. Мужа мне никто не вернёт. Доделаю пузырьковую, раз обещала и... Хм-хм-хм.

— Тонь, перестань, не уходи в монастырь. Не раскисай, а? Война ведь... Ваню уже не вернёшь. Тут ты права. Но и хоронить себя заживо — неправильно. Тут я согласна с Саней. Возвращайся к нам, Тоня.

— Пока что я не готова. Настроения нет.

Лена с досадой положила трубку. С досадой на себя. Не получается подобрать нужных слов, достучаться до той, прежней, сильной и жизнерадостной Тони. Она помогала Лене в КНБ, и вообще... А после выхода из комы Сани, его рассказа — всё, "потухла", опустила руки.

...........

Что-то коснулось виска. Нежно. Рука. Гладит по волосам, ласкает. Кто бы это мог быть? Тоня открыла глаза. Перед ней стоял Корибут. Было темно, фигура была видна чётко, а лицо — нет. Но была твёрдая уверенность, что это пришёл Саня. Любимый. Или ненавистный. Не разобрать. Хочется порвать на кусочечки. За Ваню. И тянет к нему со страшной силой. Сон? По крайней мере, не энергетический, предметы видны в обычном виде, Саня не в виде кокона, а как в Яви.

— Вставай, прогуляемся, поговорим.

Они оказались на балконе. На улице стояла украинская зима: плюс два, грязь, слякоть. Однако, холода Тоня не ощутила. Странно. На небе светила Луна. Звёзд нельзя было рассмотреть из-за лёгкой облачности.

— Нас камеры снимут, Сань. — Это сон, девочка моя. Всего лишь сон. Не снимут. Хватит тебе травить себе душу. Траур закончился. Формально.

— Формально. А я всё ещё люблю Ваню. Кажется, даже сильнее, чем когда он был жив.

— Любовь — это наркотик, поставленный на вооружение врагами. Они всё, любую вещь или явление пытаются заставить работать на себя. Та, культивируемая массовой литературой и кино любовь — один из кирпичей в здании общества потребления.

— Ты отрицаешь чувства, потому что сам их лишился. Это нечестно! И неправильно...

— Ты ко мне несправедлива, Тоня. О, женщина! Как ты могла такое обо мне подумать!? Ха-ха! Короче, излагаю. Есть разница между любовью с первого взгляда парочки, между любовью супругов, съевших вместе не один пуд соли, с одной стороны, и той игрой, которую нам навязывает нынешнее больное западное общество. Причём, к западному культурному пространству я вынужден отнести и бывший большой СССР, и нынешнюю Россию. Хоть она и присоединилась, но люди за секунду не меняются.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Тебе не нравятся церемонии: цветы, охи под луной, подача ручки, когда выходишь из транспорта. Это тебе надоело за прошлую жизнь. Ты — старик в молодом теле. Поэтому судишь по себе. И неправильно. А любовь — есть!

— Я и не отрицаю. Есть. Но как инструмент природы. Для продолжения рода. А не как самостоятельная игра. Попробую быть формалистом. Буду доказывать теорему. Моделирую ситуацию: ты вышла замуж. Удачно, счастлива со своим мужем, он — твой идеал. И вот, он начинает играть в эту игру, любовь. Смотрит в Сети кандидатуры, сравнивает, смакует, делится с тобой впечатлениями. А у вас только-только медовый месяц кончился. Обидно? Думаю, да. А по нашим, ведическим конам, он может взять вторую, третью жену. Но твой муж не женится во второй раз. Он играет. Встречается сто раз в год со ста разными кандидатками. Пускай, даже без секса. Только охи, вздохи, терзания, трепет страсти. Что не так в подобной ситуации? А? Я сам тебе и отвечу: цель. Не так — цель. В цели такого поведения — само поведение. Эта игра популяризуется на Западе. А создание семьи, как у нас, целью этой игры не является. Приятно, томно, в голове шум шампанского, но с химической точки зрения этот вид наркотика мало отличается от всяких кокаинов.

Корибут продолжал ласкать Тонины волосы, уши, шею. Ей было приятно, возбуждающе, она не стала спорить с Корибутом. Не то, чтоб согласилась, но любви она привыкла отдаваться, а не разбирать, как механизм или задачу. Пожалуй, ласки Александра стоило бы отнести к нечестным приёмам научной дискуссии, всё было вполне естественно, спорить и возмущаться Тоне не хотелось. Строгие мысли утихали, слабели, не могли перебороть наслаждение момента. И всё же Тоня нашла в себе силы продолжить разговор. Уже не как беспристрастный исследователь, а как заинтересованная женщина.

— Раньше ты не приходил, ласкать меня себе не позволял. Что-то изменилось?

— Точка перегиба судьбы приближается. Точнее пока не скажу. Это не только к нам относится. Это ко всей планете. Мы капитально "обжали" врагов. Ещё пара-тройка больших операций и что-то будет. Хотелось бы определиться с тобой до катаклизмов.

— Ты меня любишь? Умереть не дал...

— Я не мог дать умереть такой красивой женщине. Естество восстало. Люблю?.. Можно сказать и так. Но... Ты всё понимаешь на детском уровне. Проблема сегодняшних людей в том, что они утратили знание, Веды, стали несведущими в самых обычных вопросах. Слово "любовь" сейчас отображает несколько понятий, существенно разных. Начальная влюблённость служит спусковым крючком для наложения виртуального идеального образа на реального субъекта. Её называют любовью. Долгая эмоциональная привязка, служащая для начала социализации — тоже зовётся любовью. Становление семьи на разных этапах, общие дети, милование — тоже "любовь". А это уже совсем другой уровень энергий, законов Прави. Это соединение человеческих атомов в молекулы на более высоких уровнях реальности. Люди видят только Явь: секс, быт. Ужас!

— А что видишь ты? Что ещё есть? Почему ты пришёл? Пофилософствовать?

— У меня сильно ослаблена эмоциональная часть кокона. С одной стороны, это защита от атак с Прави, защита от ошибок субъективизма в Яви. С другой, без этой части меня, я не могу запускать программы привязки грубого уровня. В том числе, так истолкованную любовь, мать её! Любовь, это клей, склеивающий людей-атомов. Как химик, ты должна уловить смысл аналогии. Тот союз, что мужи заключают с жёнами, прорастает дальше Яви. Кроме детей, общей судьбы, объединение происходит в Прави и в Нави. В норме, процесс начинается в Яви и идёт в ту сторону. У меня такой путь невозможен. Со своей Леной я был связан ещё с той стороны времени. Она — исключение. Сейчас нас связывают через Правь дети. Ты — ошибка волхования. Моя ошибка. Моё счастье. Мы соединились неправильно проведённым ритуалом. С обратного направления: с Нави в Правь. И то, что в Яви мы мало общаемся, не значит ничего. Встретились мы бы сейчас во сне, или нет — это не отменяет связи в Горних Мирах.

— Я поняла, из всего тобой сказанного, только одно: ты не можешь прямо признаться мне в любви. Зачем тогда пришёл?

— Чёрт! Наша с тобой связь во сто раз более значима, чем явные связи! Я не люблю врать, поэтому не могу просто сказать: "Тоня, я тебя люблю, выходи за меня замуж." Ваню братом я сделал не из-за связи по крови, хотя она кое-чего и значит, а из-за тебя. Чёрт! Не выходит у меня словами объяснить. Ты же сама была там, в Нави. Вспомни. Не я своими волхованиями Ваню искал, даже не ты, уже имеющая с ним явную связь, в том числе половую. Дети ваши, ещё не рождённые, нашли. Это уже всё есть. Время не линейно в полном мире. Про Явь — другой разговор. То, что между нами — оно есть. Не на этом балконе во сне. Вообще, есть. А слово подбирать мне неохота. Если тебе будет легче — пусть будет "любовь".

— Неубедительно. Не верю. Сухо и формально.

— Как же тебя убедить?! Мы с тобой уже соединены до самого конца, до Калинового моста, до кромки Нави. Для Прави, её законов, мы давно родные люди. Глупо не соблюдать в Яви горние законы. Есть и ещё причины. Мне не хватает земной силы, которая идёт от женщин. Я слишком жесток. Лениного дара не хватает. Поэтому ты мне нужна. Понимаешь?

— Кажется, я понимаю. Ты Ваню убил из-за меня! Он тебе мешал меня получить!

— О, боги! Нет!! Я спас его душу! Что за логика? Как же с вами, бабами, сложно!

— А я к тебе и не навязываюсь!

— Пойми же, наконец. Грядут значимые события. Трудно делать взвешенный выбор. Тут мало ума. Нужен контакт с духом. Он у меня есть. Но несбалансированный. Это приводит к жестокости. "Вижу цель — ломаю препятствия." Примерно так.

— Что за иньяньские трудности? Почему?

— К Космосу я подключен сильно, канал широкий. Меня прямо в спину толкает что-то: "Делай то, делай это". В первой жизни я таким энергичным и целеустремлённым не был. Даже в конце, во время зимы. А от земли должно идти доброе отношение к людям, природе. Лениного ручейка мне не хватает, чтоб компенсировать мой верхний поток. В Яви это выглядит как лишние расстрелы, ускорение войны. Я подобен автомобилю с плохими тормозами и резвым мотором. Я замечаю, что можно было сыграть мягче, когда уже "переехал". Это не вопрос секса! Ты мне нужна, как дополнительный источник связи с землёй!

— Ага. Это ты, как вампир из фильма, хочешь напиться из меня чего-то женского? Не подходит. Не романтично. Не хочу. Не буду. Но подумаю.

— Я не вампир. Я на светлой стороне. Это мой выбор. Вампиризм на светлой стороне противоестественен. А обмен энергиями мужа и жены — естественен. Пока мы с тобой общаемся, мой канал связи с Макошью расширяется. Это и есть сакральные знания.

— Саня, давай сменим тему. Почему я тебя люблю больше, чем Ваню? Он же меня тоже расчёсывал. Дети есть общие... Его тоже люблю, но... Слабее. Увы. Гадиной себя чувствую. Его уже нет... Это неправильно...

— Глупости. Выкинь из головы. Это чисто психологическая ерунда. Я был для тебя запретным плодом. Незавершённая программа. Стоит нам пару раз помиловаться — морок пройдёт. Ваню ты любишь не слабее, чем меня. Не карай себя. Любовь к нам обоим — на всю твою жизнь. Ты идёшь со мной?

— Нет. Это мой ответ. Ты слишком расчётлив, механистичен, что ли. Не хочу быть пакетиком с донорской кровью, едой вампира. Даже ради высоких целей. Нет настроения. И Лена не хочет. Пусть всё остаётся, как есть. Пузырьковую защиту я уже почти доделала, скоро сдам и уеду на Каспий, к родителям Вани.

— Что за бред в твоей голове? Какая-такая донорская кровь для вампира? Дитя, что ты носила в себе, ты тоже считала вампиром, сосущим твои силы и кровь? Живя в свете Ра, мы разве паразитируем на его энергии? Муж и жена дополняют друг друга, живя в гармонии с миром.

— Я не пойду с тобой! Уходи!

...........

Ещё пару раз Корибут приходил к Тоне во сны. Всё убеждал её доводами разума. Говорил про то, что детям нужна не только мать, но и отец. Говорил, что по кону положено ей быть женой. Никакие доводы Тоню не пробирали. "Нет" и всё. Доделала свой проект, сдала и уехала в Калмыкию. За три месяца весны она успела отойти от тоски, развеяться соскучиться по девочкам из КНБ, по работе в НИИ. И, нужно сказать самой себе честно, по Александру. Одно дело, когда тебя домогаются каждую ночь, совсем другое — когда забыли. Так ей казалось, по крайней мере. В июне приехала Лена со своими детьми. Тоня была страшно рада.

— А муж чего не приехал?

— Сейчас напряжённая обстановка.

— Она напряжённая последние лет сто уже.

— Они сейчас Пакистан дробят. Американцы плюются ядом. По Руси объявлена средняя боевая готовность. Третья часть войск находится в полной, остальные в нормальной. Ты новости читаешь?

— Не-а. Лошадьми занимаюсь. Плаваю. Думать ни о чём не хочется. Утром отвожу детей в школу, в ближайший посёлок, вечером — забираю.

— Ропщут?

— Ну... Слегка. Не сильно. Туда-сюда — на лошадях. Сначала ликовали. Сейчас приелось. Стали скучать по городским друзьям.

Дети резвились на пляже, как ни в чём не бывало. Если с ними заговорить об отце, то вспомнят, опечалятся, но сейчас Тонины детки весело и беззаботно играли. Что поневоле навевало Тоне соответствующее настроение.

— Ты не приходишь на занятия во сне.

— Не прихожу. Мне войны хватило в моей жизни. Саня учит новым приёмчикам?

— Скорее нет. Он сказал, что война, даже в Прави, не бабское дело, что это чудо, что нас никого не прибили тогда, приказал никуда не лезть, кроме лечения. Похоже, сам перестал верить в то, что из нас можно сделать берегинь. Водит нас по разным мирам, учит самоконтролю и действиям в Прави. Недавно выдал мораль: мы свободны, можем выбирать смысл жизни сами. По образу и подобию. Что-то про совершенствование души сказал. А свёл в конце к семье и детям. И опять: "Воевать — не бабское дело, больше вы воевать не будете."

— Странно это, обычно он не отступает.

— Он переживает. Не только смерть Ивана. Мне трудно об этом говорить. Но я должна. Я не хотела тебя. Нет, не тебя... Вообще, вторую жену. Любую, кого угодно. Надо так понимать — пережитки прошлой культуры. Советское воспитание. Ревновала к тебе. Но... Это вопрос государственной важности. Лариса входит в Горний Совет. Она рассказывала, что пакистанская операция готовилась в авральном режиме. Саня, как с цепи сорвался, торопил союзников, министерства, военных. Может, случайность. А может — из-за его теории о перекосе энергий. Спросить не у кого. Животвор ответил туманно, как придворный астролог.

— Что сейчас, кроме Пакистана?

— Ну... Сейчас... Только ассимиляция России. Репрессии, камеры ставят, службу контроля формируют. Рокотов разрывается, заводы работают в три смены. Дело не в этом. Готовятся крупные операции в Океании и Африке. Как только закончат Пакистан, так сразу и начнут давить врагов дальше. Покой нам только снится. С Пакистаном тоже всё непросто. Еле-еле посбивали их самолёты и ракеты с ядерным оружием. Саня говорил, что у них штук тридцать единиц было. За детей страшно. Мне кажется, скоро будет что-то большее. Не такое, к чему мы привыкли. Да, ты меня ловко увела с темы. Саня говорит, что Светозар, который великий волхв, хочет родиться. И не обычным способом, а как-то хитро. Я, как мать, не подхожу. Нужна очень крутая ведьма. Вот. Он будет искать другую жену. Муж не слишком об этом распространялся. Говорит, что, мол, сейчас некогда, чуть попозже будет заниматься этим делом. Но...

Тоня не хотела себе сознаваться. Когда Иван был жив, её тянуло к Корибуту. После смерти всё поменялось на сто восемьдесят градусов. Чувства к Сане не прошли, но тоска от потери не давала запускаться другим программам психики. Вообще, депрессия захлестнула душу. У родителей Ивана она слегка забылась, успокоилась. А сейчас страсти нахлынули снова. И в другом ключе. Да, нужно признать, теперь она ревнует, не хочет отдать свой шанс на жизнь с Саней кому-то другому. 'То, что Лена смирилась, не самое главное. Совершенно неясно, как решить ситуацию с Саней. Хотя он и не склонен к обидам, но не выходил на связь уже шесть месяцев. Насколько я его понимаю — Лену он не посылал. Не могу же я позвонить и сказать: "Санечка, я уже согласна, женись на мне!" Дурь. А хочу ли я этого? Какая часть меня чего хочет?'

— Тоня, ты меня не слушаешь, ты где-то далеко.

— Да нет, слушаю. Я задумалась. Да, я подумаю, ещё не готова тебе ничего сказать. И для меня траур ещё не закончился. Полгода только истекли, так что...