Третье правило возврата

Неприятный холодок пробегает по спине, когда я пытаюсь представить себя на месте того самого Димирэ, и в который раз напоминаю себе, что доктор Кин была права: спокойствие — главная добродетель. Оно уже помогло мне не сойти с ума тогда, когда я осталась одна. Сделает это и сейчас, когда я снова не понимаю, чего от меня хотят. Поэтому я реагирую на нетипичное поведение Дайны как обычно. То есть никак. А она удивляет меня снова: высовывается из-за двери с подносом завтрака. В ответ на немое удивление поясняет:

— У красивого мужчины были припасены очень вкусные шоколадные конфеты. Хочешь попробовать? — она смотрит на меня с видом искусителя, и я почему-то именно сейчас не могу устоять перед внезапно проснувшимся обаянием женщины. Киваю, словно в замедленной съемке, а потом наблюдаю, как она почти торжественно шествует к столу, за которым я все еще нахожусь, присаживается на свободный стул, не забыв перед этим поставить завтрак передо мной, после чего аккуратно достает из-под полы парочку конфет, одну из которых протягивает мне. И я вместо привычной овсяной каши с утра рассматриваю до боли знакомую упаковку с розовыми попугайчиками, в которую завернуто лакомство.

Сент-Маунтайн. Шесть лет назад. Наше свадебное путешествие и какой-то дешевый, но страшно уютный отель. Гри еще не главный страж, но вскоре его повысят в должности, поэтому мы пока довольствуемся самым необходимым. У нас романтика. Неделя брачных ночей. И коробка вот таких конфет на восьмое утро, когда муж с сияющими торжеством глазами вваливается в номер и сообщает, что нашел мои любимые сладости. В этом Богом забытом городке на пути к морю. "Моя любовь к тебе никогда не умрет", — сказал он тогда банальную до жути фразу, и я поверила. Потому что все пять лет совместной жизни он только и делал, что подтверждал ее. Черт. Гри, это удар ниже пояса!

— Посидишь...со мной, Дайна? — я перевожу взгляд с конфеты на женщину, которая все это время рассматривает меня с интересом.

— Посижу, — кивает она. — Ты мне сейчас дочку напомнила, Виола. Моя девочка тоже очень много думает, когда принимает какие-то важные решения. И я только по искоркам в глазах могу догадаться о том, что она не обижена, а просто ушла в себя.

— У нее такие же необычные глаза цвета вареной сгущенки? — приходит на ум неожиданное сравнение, и Дайна впервые на моей памяти оскорбляется.

— Девочка, учись отличать цвета друг от друга: это кофе с молоком, Виола. Кофе с молоком. Моя Рен раньше не различала цветов. Вообще. А потом пришел чудесный мужчина. И теперь у них все хорошо. И глаза мои она больше ни с кем не путает.

— Рен... — задумчиво перекатываю я на языке это имя. — Что оно означает?

— Лилия, — почти сразу же выдает Дайна. — Моя цветущая лилия... — я смотрю на ее погрузившееся в воспоминания лицо и понимаю, что ребенок дался Дайне с большим трудом. Не буду ворошить прошлое. Достаточно того пушистого халата, который женщина взяла у своей Рен, чтобы принести для меня. Это говорит о многом. — Только учти: завтрак съешь весь. Даже несмотря на куски! — строго добавляет сиделка, и я еле заметно киваю.

Грион просто подкупил Дайну. Тоже мне, служитель закона...за конфеты, за обычные конфеты мне принесли завтрак в комнату для встреч. Кто-то расценил бы это как заботу о ближнем, но я слишком долго знакома с Гри, чтобы не вынести из его поступка урока. Я нормальная. Я сижу тут вместе с приставленной ко мне медсестрой и спокойно слушаю ее короткие рассказы из жизни. Именно это и пытался сказать мне муж. Мне не место среди психов. И мой обман раскрыли. Ну а чтобы все это выглядело в соответствии с буквой закона, привлекли Исповедника. С даром мальчишки — это откровенное попадание пальцем в небо. Или тот заранее знал, для какого дела его привлекут. Во всяком случае, я совершенно уверена: сегодняшняя моя ночь в лечебнице — одна из последних. Грион вышел на охоту...

Глава 2. Ангел

Forget this life

Don't look back you're safe now

Unlock your heart

No one's left to stop you

Evanescence "Anywhere"

(Забудь эту жизнь, пойдем со мной

Не оглядывайся — теперь ты в безопасности

Раскрой свое сердце, забудь о защите -

Никто не рискнет больше остановить тебя)

— Спасибо, — я впервые откровенно благодарю Дайну за махровый розовый халат. Она понимает, о чем я, практически сразу, отмахиваясь рукой:

— Не стоит. Рен просто предпочитает черные тона. Она у меня вообще лаконично одевается. Тео нравится — и ладно.

— Тео — это Теодор? — догадываюсь я, и Дайна кивает.

— Да, ее муж. Они оба на всю голову ненормальные, поэтому я решила, что халат нужно определить в добрые руки. Будешь отсюда уходить — забери с собой, — без малейших попыток к возражению заявляет Дайна. — Я хочу, чтобы ты поминала старушку из лечебницы добрым словом.

Сегодня точно самый странный из всех дней моего пребывания здесь. Дайна, ударившаяся в ностальгию? Интересно, она по одному виду Гриона уверилась в том, что он меня отсюда вытащит, или под дверью подслушивала? Насчет последнего я даже не хочу сомневаться — такой исход, почему-то, кажется мне вполне закономерным. Сиделка по-своему ко мне прикипела. Ей интересно, что происходит в моей жизни, когда я не строю из себя мраморную статую. И я как-то незаметно для себя сообщаю ей новость, которую утром преподнес Грион:

— Завтра я иду на встречу с Исповедником.

Дайна ненадолго задумывается. Она пришла вместе со мной в палату, чтобы помочь после вечернего душа с постелью, а еще — чтобы забрать грязное белье и проследить за тем, как я принимаю таблетки. Вместе с ворохом белой ткани, в которую тут привычно одевают, если не нужно идти на свидание с внешним миром, она присаживается на край моей кровати и задумчиво смотрит на меня.

— Ты волнуешься, Виола?

Она не знает сокращенного варианта моего имени. Ви — это прошлое, с которым только муж никак не хочет расставаться. Виола сейчас приводит меня в чувство.

— Я...сильная, Дайна. Слишком сильная — даже для элементаля воздуха.

— Боишься повторить свой фокус с тем парнем с задержания? — догадывается сиделка.

— Его звали Фредерик. У него есть жена, Валькери. И вместе они работали с Грионом, — я делюсь толикой информации с Дайной, коротко вводя ее в курс дела. — Кири теперь ненавидит меня, хотя особенно никогда не любила мужа.

— Валькирия? — Дайна удивленно улыбается. — Давненько я про таких магов не слышала...и что, на самом деле провожает души умерших? — неверяще спрашивает женщина.

— А ты хорошо знаешь женщин с этим даром? — интересуюсь я. Видимо, вечернее время суток способствует некоторой болтливости, спуская дневные тормоза рассудка.

— Ну...парочку встречала, — кивает Дайна, прикинув что-то в уме. — Отвратный характерец у таких дамочек, скажу я тебе. Так что не факт, что она именно тебя ненавидит. Может, по жизни такая — сама по себе. Так что там с Исповедником?

— Боюсь, — отвечаю я на изначальный вопрос.

— Кем ты была до перерождения, девочка? — проницательно глядит на меня сиделка. — Уж не элементалем ли?

Я тяжко вздыхаю — все-то она понимает — но в ответ качаю головой:

— Важно не то, кем я была, а то, кем после этого стала. Я уничтожу личность мальчика.

— Или просто поделишься своими проблемами с кем-то, кто сможет посмотреть на мир твоими глазами, — резонно замечает Дайна. — Не стоит недооценивать Исповедников. Не зря они не называются человеческими именами — у них всегда есть козырь в широком рукаве, Виола. Просто когда пойдешь на встречу — не забывай об этом. И особо его не щади. Исповедники знают, до какого предела могут сэмпатировать чужие воспоминания. На то они и хранители чужой тайны.

— Мой секрет перестанет быть таковым... — хмуро отзываюсь я, присаживаясь рядом с Дайной. Не хочу...не хочу, чтобы это выносили на поверхность.

— Не забывай также и о том, что он расскажет только полезные следствию факты, — Дайна поднимает вверх палец, призывая меня к вниманию. — А эмоционально-личную сторону просто выслушает — уж про тайну исповеди-то тебе должно быть известно. И, возможно, даже даст тебе советы по выживанию.

— Вы так много знаете, — я не скрываю удивления: половину фактов, сообщенных сейчас Дайной, я слышу впервые. Просто близко не сталкивалась с этим раньше. Я же не была всю жизнь убийцей...

— А я в библиотеке подрабатывала — было дело, — объясняет Дайна. — Ну и потом тоже в этих стенах...многое, многое узнаешь, Виола, — она как-то устало смотрит на меня. — Поэтому и рада, что красивый мужчина пришел, чтобы тебя отсюда забрать.

— Это муж...бывший, — признаюсь я тихо.

— Судя по тому, с каким лицом из комнаты свиданий выходил — он это дело решил исправить, — подавляет смешок моя сиделка. — Но сначала...выйди отсюда, милая. Ты такая молодая и красивая. А такая грустная и несчастная — у меня обливается кровью сердце.

Я не отвечаю ничего на ее пожелание. Я планирую выйти отсюда с одной целью — чтобы уничтожить ту сволочь, что сотворила из меня чудовище. Но теперь, похоже, этому всерьез решил воспрепятствовать Грион...

Дайна уходит, как и всегда, молча. Завтра с утра начнется обычное времяпровождение — ровно до того момента, пока не появится муж. А сейчас я уже переодета в ночную рубашку и ложусь в постель с заплетенными в свободную косу волосами — ненавижу этот новый землистый цвет. Он словно напоминает о том, где я должна находиться по праву. Там, глубоко. Там, где сейчас та девочка с кудряшками...

Я не вижу снов с тех пор, как оказалась в лечебнице. Каждый вечер успокоительное делает свое дело, и я проваливаюсь в черную яму без фантазий. Что же происходит сегодня? Почему я возвращаюсь в тот злосчастный день, наступивший год назад?..

— Виола, девочка, ну, будет вам... — доктор Нойс, кажется, искренне впечатлена обилием выливающихся из меня слез. — Это происходит в жизни каждой женщины рано или поздно. Этому стоит только радоваться, поверьте мне... — заботливая рука личного целителя ложится поверх моей, когда осмотр уже закончен, а я подтверждаю свои подозрения. Почти три месяца. Двенадцать недель. И чуть менее девяноста дней...

— Вы не понимаете, — я откидываюсь в кресле, прерывая физический контакт и вытирая мокрые дорожки на щеках освободившейся рукой. — Пять лет, доктор Нойс...целых пять лет мы об этом мечтали и не могли даже надеяться, что это станет реальностью...

— Что за пессимистичный настрой был у вас с мужем? — округляет глаза женщина-целитель. — Я, конечно, допускаю вероятность некоторых трудностей с зачатием, все-таки, Грион у вас — далеко не последний по силе маг, да и вы, судя по успешной десятилетней практике, лекарь хоть куда, но, Виола...это не означает невозможность забеременеть. Это просто откладывает ее на неопределенное время.

Я с надеждой смотрю на своего доктора, робко улыбаясь. Она просто не понимает, о чем говорит, но ей простительно. Да любой сильный маг по сравнению со мной — это пшик, проблемы которого в отношении продолжения рода — всего лишь надуманная ерунда. Доктор Нойс не знает, кто я такая. Увидеть истинную природу мага в состоянии лишь Исповедник...

Элементали — это такая нестойкая субстанция, которую и людьми-то назвать сложно. Мы бываем четырех видов — по числу основных стихий, пятый же является своеобразным генератором волшебства. Таким образом, элементали огня, воздуха, воды и земли — это сильнейшие маги-стихийники, против которых практически невозможно выстоять в схватке. Последний вид — элементали света, те, к кому я, в общем-то, и отношусь — как таковой силой не обладают. Они получают ее из природы и отдают обратно же. То есть работают проводниками света — самого сильного из всех возможных источников энергии. Вот почему замаскироваться под целителя проще всего: другие думают, что с моих рук стекает сияние магии, а на самом деле это просто позаимствованная у природы заначка, которая потом туда же и вернется, просто нужно дождаться выздоровления спасенного человека. Своими действиями он уже восстановит равновесие, необходимый баланс. Я — проводник. Я не в силах аккумулировать энергию внутри себя.

Вот почему забеременеть для меня является огромной проблемой: в организме, постоянно пребывающем в состоянии круговорота, просто не находится резервов, способных выносить потомство. У меня даже месячные нерегулярны из-за того, что иногда приходится пропускать через себя огромные объемы подвластного мне элемента. Кстати, недавно лечила Аврелия Гарда — у него внезапно обнаружилась опухоль мозга. Красивые голубые глаза, которые почти постоянно были закрыты из-за сильнейших головных болей. Я рада, что теперь они могут смотреть на мир, не боясь повторения ситуации. Я сообщила организму мужчины столько энергии, что болезнь он с удовольствием отторг сам. Жена у него такая симпатичная...чудесная пара. Как мы с Грионом.

Я беременна. Срок — одиннадцать-двенадцать недель, доктор Нойс не даст соврать. Почему не обращала внимания на задержку? Потому что привычное дело — по этой причине, в общем, и приходится иногда посещать целителя. Только вот сегодня мне вместо пожелания отдыхать больше протягивают список витаминов, которые нужно купить для здоровья будущего малыша...то есть мне нужно будет посетить еще и лекарственную лавку?

Доктор смотрит на меня с материнской заботой. Конечно, впервые, наверное, видит такую несмышленую и совершенно не разбирающуюся в собственном здоровье женщину:

— Это возьмете у целителей-практиков. Это — у их коллег рядышком. И мне не нравится ваш бледный вид, Виола. Как и всегда, советую вам беречь себя. Договорились? Теперь вам не только о себе нужно заботиться — помните об этом.

Я усиленно киваю. Еще не осознаю новости толком. Безбожно торможу. Но одна мысль укрепляется в сознании: надо сказать Гриону. Я ведь с самого начала встреч предупреждала, что от меня он никогда не сможет получить ребенка. А теперь, выходит, обманывала пять лет совместной жизни. Но мне простительно — я и сама об этом не знала. Грион...мне нужно к Гриону! Боже, как он будет рад...

В приподнятом настроении, с окончательно высохшими и блестящими от радости глазами я покидаю своего доктора. В голову приходит безумная мысль зайти к парикмахеру и как-нибудь обновить прическу. Сегодня я сама не своя, я не в себе и буду потакать любому своему капризу. Я беременна! Как же от этой мысли становится тепло. И мир кажется слишком маленьким, когда появляется желание обнять его. Только бы увидеть мужа поскорее...

Темнокожая Сомали с большими миндалевидными глазами занимается моими волосами с тех пор, как я стала работать целителем. Она знает все нюансы вьющихся волос, и каждый раз я выхожу от нее заново родившимся человеком. Люблю ее. И она относится ко мне соответствующе. Особенно после того, как я помогла появиться на свет ее маленькому Зирану. Так что в доме из золотистого кирпича на Зеленой улице мне рады, словно члену семьи. Я окунаюсь в царство древесных и цветочных ароматов, стоит только приоткрыть дверь с колокольчиком. Сомали находится за стойкой администратора — сегодня у нее выходной, но ради меня она возьмет ножницы в руки без разговоров.