Иллика и Оккар

По легенде, правда, Тёмный сделал это не специально. Он просто не поладил с Девой, говорят, то ли он ей нахамил и отказал, то ли наоборот — грязно домогался, а может, Деву не устроило то, что он никогда не давал магию женщинам, но, так или иначе, любви колдунам не доставалось.

Каждому человеку полагались от богов дары и судьба. Вот только дары далеко не от всех Пятерых. Судьбой наделяла Безымянная, и она не пропускала никого, остальные же четверо: Воин, Мудрец, Дева и Тёмный могли одарить храбростью, мудростью, любовью и магией соответственно, но одаривал обычно кто-то один, максимум два.

Оккару, конечно, хотелось бы верить, что лично ему присущи вдобавок к магии и мудрость, и храбрость, но иногда казалось, что вообще и с тем и с другим не задалось, уж самому себе можно в этом признаться, и даже нужно. Нет ничего хуже, чем врать самому себе.

Интересно, а что же Пятеро его жёнушке отмерили? Храбрость и Любовь? Мудростью-то тут явно и не пахнет... А вот безрассудства хоть отбавляй. В том, что Любовью его жена одарена, Оккар тоже ничуть не сомневался — в его картине мира это был недостаток, почти синоним глупости и недалёкости. Стоит ли сомневаться, что уж этого добра в его спутнице жизни даже сверх всякой меры?

К Виллене он отправился сразу после завтрака у тестя, напоследок не удержавшись и пообещав молодой супруге вернуться ближе к ночи. Удивительно, но то, что её при этом передёрнуло, его как-то даже оскорбило. Нет, на самом деле ничего такого он не имел в виду, и принуждать женщину к близости — это преступление не только против Девы, но и против собственной совести и человеческого достоинства, что для колдуна было куда важнее; хотел просто поддеть и уязвить эту рыжую девчонку, но вот вышло как-то себе же хуже. Да так, что успокоиться он не мог до самого дома Виллены, даже ловил себя несколько раз на воображаемых диалогах с новообретённой женой, где он ей в красках расписывал, насколько она ему не сдалась. Вот глупость-то! Да он с юности такой ерундой не маялся.

Виллена также подлила масла в огонь — не так, совсем не так привык он расставаться с женщинами. Не то чтобы ему доставляли удовольствие женские слёзы, отнюдь, но могла бы хоть более печальный вид сделать... Оккар утешил себя тем, что она просто не успела понять, какого замечательного мужчину теряет. И уже не поймёт. Эх. Шуточки у Тёмного, конечно... тёмные. Тут и не поймёшь, правда ли это милость или наоборот, прогневил чем-то божество. Колдун бы даже склонился к последнему, если бы не ответ, полученный в храме. Хотя теперь уже стало казаться — а не придумал ли он, Оккар, его сам? Потому как очень хотелось...

Остаток дня он провёл в сборах, нет, не паковал чемоданы, слишком рано, да и вещей-то почти нет, но занимался подготовкой документов, надо ведь не только на себя, но и на жену сделать, ибо оставить её, ка кон собирался изначально, не выйдет. Вопрос только в том объяснять это ей или подождать, пока сама уразумеет...

Пожалуй, надо подождать. Пусть убедится сама и прибежит к нему за разъяснениями, не придётся тратить время, уговаривая выслушать и доказывая свою правоту. Хотя и жалко девчонку... Немного. Совсем немного. Но, — тут он усмехнулся, — чтобы в браке жилось комфортно, жену надо правильно воспитать!

3

Иллика

Кажется, отец сошёл с ума. Да что там "кажется", точно сошёл. У неё, Ильки, острый слух, она прекрасно всё слышит, ну, может и не совсем всё, но уж "внук" она расслышала. А вдруг этот мерзкий колдун заворожил отца, так же, как и её там, в храме? Нет, не похоже. Как-то её муженёк и сам кривится при мысли о ребёнке... или о брачной ночи с ней? Ишь чего удумал! Как он смеет нос воротить, хоть Иллика спать с ним и не собирается, вот ни за что на свете не собирается... ну, разве что за клинки, — мелькнула какая-то совсем не достойная будущей героини рыцарских баллад мысль, и девушка отбросила её, решив сделать вид перед самой собой, что и не было вовсе такой идеи.

Нет, спать с ним нельзя хотя бы потому, что брак надо расторгнуть, и хоть она уже и не девица — это же не обязательно всем сообщать!, можно же просто поклясться что с этим мужчиной ничего не было. И всё. Свобода. О том, что истинный брак может не расторгаться так легко Иллика даже не собиралась думать. Не могут быть боги так с ней жестоки. Да, припугнули. Вероятно, за это её, как она теперь понимает, недостойное намерение стать служительницей, но правила не соблюдать, ну так и ладно. Она не дура, всё поняла, больше к богам не полезет. Ярмо в виде венца можно снимать, спасибо, было очень познавательно. Иначе придётся ей мужа убить... а грех ведь это. Негоже ведь богам толкать человека на грех, правда?

— Я к ночи вернусь, — сказал колдун и как-то так выразительно на неё посмотрел, что Иллика вздрогнула. Чур меня, чур, — в панике подумала она. Нельзя с ним идти, вот никак нельзя. Околдует и сделает что захочет. Мерзавец.

Ну давай уже, кончай раскланиваться с отцом и сестрой и вали отсюда, — раздражённо шипела про себя девушка, глядя как застывший в дверях колдун любезничает со своими новоявленными родственниками. Вот может же нормальное выражение на лицо нацепить, когда постарается, хотя всё равно он Иллике не нравится. И уж она постарается, чтобы к ночи... да какое там, чтобы уже через полчаса отец её полностью поддержал в планах развестись, а этого Оккара и на порог бы не пустил!

— Он — колдун! — сказала Илька, едва дождавшись, пока молодой муж уйдёт, и картинно всхлипнула, ожидая, что отец заохает, возмутится... а она ещё добавит, рассказав, как он с ней плохо обращался... жалко, пару синяков не догадалась сама себе поставить, уже бы проявились, наверное. Ну ничего, главной новости должно хватить.

Увы, Берней её чаяний совершенно не оправдал.

— Хорошая профессия, — веско сказал он. — Ты же у меня образованная, просвещённая девушка, к чему эти предрассудки?

— Но... но... он же не способен любить! — почему-то вывалила тот аргумент, который её саму совершенно не волновал. Вот только его любви ей и не хватало... Хотя, так было бы удобнее им вертеть, наверное, но так как она всё равно не собирается с ним оставаться...

— Да больше половины людей не способны любить, — как-то на редкость равнодушно отозвался отец. — А из тех, кто способен и треть не любит. Но живут, детей рожают...

— Он меня заставил, — сказала она, забыв всхлипывать и впиваясь глазами в лицо отца. Что-то идёт не так. Отец знал, что колдун. И всё равно отдал... как же так?!

— Что заставил? — немного насторожился Берней.

— Сказать "да" в храме, он...

Договорить она не успела, поняла, что бесполезно. Даже венчайся они при других обстоятельствах и скажи она "нет", "да", сказанное её отцом, пересилило бы. Увы, но женщина в этом несовершенном мире почти никаких прав не имеет.

— Иленька, — назвал её отец как в детстве, но за мягким тоном чувствовалась железная решимость. — Поживи с ним хотя бы полгода. Потом можешь вернуться сюда, если не поладите.

Иллика сидела на кровати и ждала. Мужа ждала. Вообще-то, сначала она караулила его возле двери, намереваясь либо подставить подножку, либо приложить этой самой дверью — хорошей, крепкой — по носу — для конструктивного начала разговора, так сказать. Но мерзкий колдун всё не шёл, и она, устав слоняться возле двери и вздрагивать от каждого шороха, присела на кровать. В конце-то концов, начать можно и с меткого слова, а врезать она ему завсегда успеет. Гад всё не шёл. Специально, наверное, выдерживает паузу, чтобы она вся извелась, — со злостью подумала девушка. А вот фиг ему. Не боится она его. Ну, почти не боится... Но так как, забирая молодую жену из дома тестя, колдун обещал тому не применять к ней своё поганое колдовство... нет, он, конечно, не так сказал, но смысл примерно был такой, в общем, при таких условиях не боится. Но всё равно немного нервничает — впереди битва, которую ей надо выиграть. И от того, что битва будет словесной, а не на мечах, что ей куда привычнее, только волнительнее.

А комната ничего такая... Но как будто бы и не живёт здесь никто. Или же колдун — помешанный на порядке психопат. А что? Вполне возможно... Пару минут она боролась с любопытством, а потом подбежала-таки к шкафу и, рывком его распахнув — словно кто-то мог оттуда выпрыгнуть, самой смешно, ей-богу, уставилась на пустые полки. Другая дверца и снова пусто.

Значит, колдун выделил ей отдельную комнату. Не ожидала, не ожидала.... поставим ему маленький плюсик. И так уж и быть не будем с порога бить по самому дорогому. Хотя, кто их, колдунов, разберёт, что у них там самое дорогое... Но комната-комнатой, а он всё равно, наверняка, заявится — ребёнка делать. И брак утвердить. Но не на ту напал... в смысле, не на той женился. Она его словами так размажет, что он и думать забудет, зачем шёл. А если слова не помогут, тогда да, по самому дорогому.

Ну что он не идёт-то? — вконец загрустила Иллика через час. Уже и спать хочется, и темно уже совсем-совсем. А как ложиться, если рискуешь проснуться под колдуном? Никак. Придётся взять дело в свои руки, — вздохнула девушка и отправилась искать Оккара.

Нашёлся он в гостиной. Сидел в кресле рядом с камином, смотрел, не мигая, в огонь и ... пил. Прямо из бутылки. Фу, — сморщила носик Иллика, чувствуя себя оскорблённой. Это он надирается, чтобы к ней пойти?! Она невольно даже заозиралась в поиске его клинков — уж очень захотелось его прибить, потому что, во-первых, она не выносила пьяных мужчин. Вот вообще никак. А во-вторых... это что же, он счёт её настолько некрасивой?!

А она, между прочим, мужчинам всегда нравилась. Пусть и нет у неё классической красоты и этакой изящной слабости (ох, и слава Пятерым, что нет, её саму эта нарочитая беспомощность в женщинах бесит невероятно!), но она — яркая и живая, и в жизни ещё не было так, чтобы нравящийся ей мужчина не ответил взаимностью. А тут этот задохлик нос воротит и надирается для храбрости. Прибить его, чтобы не мучился, и всего делов-то.

Клинки не обнаружились, так что Иллика просто вырвала бутылку из рук начинающего (а может, уже и давно практикующего, ей-то откуда знать?) алкоголика и уселась в кресло напротив. Муж к потере бутылки отнёсся весьма флегматично: некоторое время изучал пустую руку, а потом перевёл взгляд на жену и спросил:

— Ты чего не спишь?

И как-то так миролюбиво спросил — вот уж не ждала от него, что Илька весь свой запал растеряла. И чтобы скрыть замешательство зачем-то приложилась к бутылке. А ведь вкусное вино у этого мерзкого колдунишки... Да, действительно вкусное.

— Не будет никакой брачной ночи, — агрессивно заявила молодая жена, снова прикладываясь к вкусному вину.

— Я думал, мы об этом ещё утром договорились, — всё так же мирно усмехнулся её собеседник, и Иллика почувствовала, что теряется. Когда твоя агрессия встречает лишь спокойную уверенную доброжелательность, это обескураживает. По крайней мере, вменяемых людей. А Илька вменяемая, да. Хоть и вспыльчивая.

— А знаешь, — сказала она вдруг, правда вдруг, сама не ожидала! — Твой пьяный характер нравится мне куда больше!

— Хм, — усмехнулся он, и она внезапно подумала, что черты лица у него на редкость чёткие, хоть и непривычные её глазу, а когда он не колдует и не злится, то на него даже смотреть без содрогания можно. Или это всё вино виновато? Словно подслушав её мысли, он предложил. — Выпей тоже, вдруг вино и на тебе хорошо скажется!

Вот ведь нахал!

— Ха! — сказала она. И почему-то сделала ещё пару глотков. — Если ты собрался меня опоить, чтобы соблазнить, ничего у тебя не выйдет!

— Я, — как-то даже обиделся колдун, — вовсе не нуждаюсь в помощи вина, чтобы соблазнить женщину!

— Конечно, — не упустила случая вставить шпильку Илька, — зачем тебе алкоголь? Заколдовал и готово!

— Я так не делаю! — мрачно и как-то совсем уже обиженно огрызнулся Оккар.

— Да ладно? — сказала Иллика и, чувствуя, что переходит все границы и рушит только-только наметившееся перемирие, но не находя в себе сил промолчать, добавила, подавшись вперёд и широко распахнув глаза. — Так что же, у тебя и женщины до сих пор не было?

И ещё маленький глоток сделала. Маленький — потому что последний. Странно, когда забирала, казалось, что там куда больше вина оставалось. Но, видимо, показалось. Жаль, жаль. А добавки просить у мужа как-то не с руки... особенно после последней фразы, похоже, его неслабо так проняло, вон как прищурился на неё своими тёмными раскосыми глазами.

Как бы чего ни вышло, — вдруг посетила Илькину голову на удивление трезвая и здравая мысль. Но девушка её отбросила. Или это было вино?

— Нарываешься, — с непонятной интонацией протянул колдун. Но вроде без угрозы. Похоже, с женщинами у него не так уж плохо, по крайней мере, это не больное место. Значит, будем искать дальше.

— Просто хочу узнать мужа поближе, — невинно улыбнулась она, собираясь перевести разговор на другую тему. Например, о клинках поспрашивать. Или куда он все деньги просадил, видно же, что дом хороший, только запущенный уже, да и оружие опять же баснословно дорогое...

— Поближе, — хмыкнул Оккар. Иллика сдержалась и не стала объяснять, что это уже совсем другое "поближе". Не то, что некоторые подумали. Не настолько она ещё пьяна, да и никакого вина тут не хватит...

— Мне тридцать три, — сказал вдруг он. — И я — колдун. Что ещё ты хочешь узнать?

— Твой самый большой страх? — не стала молодая жена ходить вокруг да около. И у её мужа даже глаза, кажется, почти нормальными стали от удивления. Молча покачал головой. Илька пожала плечами и сделала ещё один заход. — Что-то, чего ты стыдишься?

Увы, но всё, чего ей удалось добиться — это абсолютного внимания. Он уже не смотрел в камин, отвлекаясь на неё лишь изредка, как в начале разговора, теперь он не сводил с неё глаз, и она даже немного занервничала.

— Я настолько похож на дурака? — спросил то ли с удивлением, то ли с раздражением. Врать она не стала, да ещё и разозлившись на себя за некоторое волнение, которое ощутила от его взгляда, сорвалась почти в прямое хамство:

— Вполне. Ещё и на пьяного.

В конце, правда, обворожительно улыбнулась, чтобы немного смягчить. За что тут же себя и отругала. Как бы не понравиться ему ненароком.

А хотя... а почему бы, собственно, и нет? Влюблённый мужчина — послушный мужчина. Впрочем, есть два "но". Первое — он колдун, так что влюблённым не будет, как ни изворачивайся, а второе... ну не её это, не её! Все эти женские жеманные прыжки и ужимки, томные взгляды, трепетные вздохи, чуть дрожащий голос, случайно оголившееся плечо... Ей это всё кажется странным, недоступным и где-то даже ...подлым. Это как вместо честного поединка на мечах, выстрелить отравленными иголками в противника из-за угла. Да, эффективно, но... неуважительно и не по-рыцарски. Да и не умеет она, что уж тут тень на плетень наводить...

— А твой самый большой страх? — спросил вдруг Оккар. Как-то опять на удивление мирно.

Ещё несколько дней назад она бы смело заявила, что не боится ничего, теперь же... Теперь она точно знала — боится, почти до животного ужаса боится этого ужасного чувства беспомощности. Когда ты — только наблюдатель, а кто-то чужой, вселившись в твоё тело, начинает жить за тебя твою жизнь.