Человек с ружьём

Составленный по описаниям очевидцев словесный портрет неизвестного прилагается. Принцесса настаивает на его немедленном розыске.

Глава 4. Я из лесу вышел. И снова зашёл

Очнулся я от того, что вокруг меня что-то противно хлюпало. Да уж, настоящий герой обязательно отыщет место, где он сможет немного охладиться после подвигов. Или, выражаясь по-русски, свинья везде грязь найдёт...

В общем, валялся я в какой-то грязной, заполненной водой канаве. Всё тело ломило, крутило и горело. Вероятно, результат непонятно как приключившегося со мною ускорения. Я вылез на берег и достал флягу. Оказалось, с водой.

Хлебнул. Опять смешно зачесалось в носу, боль явно уменьшилась, а вот сил прибавилось. Ох, непростая это вода. Закрыл пока фляжку и решил попробовать ту, что в пакетах.

Аккуратненько развязал один, налил в крышку термоса. Тоже помогает, послабее, правда. Но после пары стаканов уже и подняться смог. Огляделся, куда же занесла меня очередная попытка скоропостижно удалиться от законного брака.

Лес кругом. Лужа, в которой я валялся, до моего появления была, оказывается, обычным лесным ручьём, но с илистыми берегами. Это я его в грязную канаву превратил. Прогрессор, блин!

Начал устранять результаты стихийного бедствия. Патронташ был весь мокрый и в иле. Снял его, повытаскивал все патроны, разделся, простирнул всё, включая патронташ и рюкзак выше по ручью, где набаламутить не успел. Рюкзак, кстати, не протёк, только запачкался как цуцик, внутри всё сухим оказалось. Хлебнул ещё водички.

Наконец-то проснулся аппетит. Слопал один сухпай, оказалось, мой любимый, с гречкой. Маловато, конечно, но осталось только два. Протёр патроны, разложил на сухом месте. Почистил ружьё и стал присматриваться, чем бы поразнообразить свою трапезу. Живность в ручье была, и я, выстрогав из подходящей палки копьецо и помучавшись с полчаса, пришиб кого-то, напомнившего мне налима обыкновенного, трёхкилограммового, съедобного.

Котелка как-то с собой не прихватил. Зря, конечно. Развёл костерок и запёк налима в глине. Как полагается, с солью, перцем и лаврушкой. Вкусно! Хоть и без хлеба.

Ну, теперь можно было подумать и о делах наших скорбных. Тело продолжало крутить и гореть, а суставы скрипеть, но уже не очень сильно. Хлебнул ещё весёлой водички.

Полегчало, но один пакет почти прикончил, на донышке осталось. Надо было что-то с этим делать.

Ну, на сегодня дуэлей хватит. Хм, прям как Людовик XIII, адаптируюсь в средневековье потихоньку.

Сейчас где-нибудь неподалёку на ночлег устроюсь, завтра же попробую к тому "весёлому" ручью вернуться, уж больно его вода хорошо восстанавливает. А то в следующий раз это "ускорение" меня угробит. Надо бы с ним толком разобраться. И лучше всего это делать "в щадящих условиях" лесной водолечебницы.

Переспал без приключений. Хоть в лесу и шумело, меня никто не побеспокоил. Даже насекомые здесь какие-то цивилизованные, к усталым путешественникам с кровавыми разборками не пристают. Не то, что наши комары.

Вот разве только небо... Обе Медведицы со всякими Водолеями и Козерогами куда-то подевались, да и, вообще, звёзд явно больше, чем у нас. Луна, правда, имеется, одна штука, но и она с виду малость поменьше нашей будет.

Запёк и слопал свежезагарпуненную щучку и пошёл искать "весёлый" ручей. Отыскал без особых приключений, к вечеру.

Со следующего утра приступил к водно-тренировочным процедурам. Через день мышцы и связки к таким нагрузкам начали привыкать, стало понемногу получаться. Уже мог ускориться по своему желанию минут на пять и при этом не сгореть. Выключать "ускорение" тоже получалось, правда, не всегда. Всё-таки увлекающийся я человек.

Однако ж, чего это я всё для себя, да для себя... Пора и мир спасать. Для чего надо куда-нибудь на работу устроиться, а то одежонка скоро сносится. Без трусов же спаситель мира выглядит несколько необычно. Мало ли чего подумают...

Прикинул свои умения. Их оказалось немного. Могу копать, могу не копать. Кроме этого, конечно, и кое-что ещё умею. По большей части, из раздела уничтожения себе подобных как вручную, так и при помощи различной техники, подручных предметов и специальных приспособлений.

Но в наёмники идти не хотелось отчаянно, а в аборигенские армии — тем более. Здесь же средневековье вовсю, комсостав сплошь из дворян. Пока король-батюшка в рыцари посвистит... Это ж сколько помучаться под капральскими палками придётся.

Не, ну его нафиг. Тем более, после недавнего приключения вполне можно от короля получить удар мечом по плечу не плашмя, а совсем наоборот — вряд ли местному Величеству понравилось, что его кровиночка в какого-то пройдоху с большой дороги втюрилась.

Лучше бы где-нибудь устроиться по-тихому, в скромной хижине отшельника со всеми удобствами, да начать оттуда прогресс развивать. Изобрести на благо всего прогрессивного человечества что-нибудь эпохальное: кнопку канцелярскую, например, или пробку для пивной бутылки. Но кто ж мне даст...

За моими ежедневными экзерсисами внимательно наблюдали различные мелкие лесные жители. Больше всего было ушастых ёжиков. Я даже подумал одного с собой взять. Ведь у разных других попаданцев то дракон в лучших корешах, то волшебный волк его сопровождает, то пантер говорящий...

А я, сиротиночка, один тут должен подвиги геройствовать. Несправедливо это. Но потом сообразил — куда же я его дену? Вот если бы могучий боевой хомячок попался, тогда другое дело. Его можно в банке из-под огурцов носить.

На пятый день сидения у ручья решил, что пока хватит, а то через месяц, похоже, осень наступит, а я существо нежное, холодных дождей не люблю.

Сбегал к тому Дубу, у которого меня выбросило в этот мир, наполнил все ёмкости, кроме спиртосодержащих, разумеется, "смешной" водой, даже кофе из термоса на шипучку эту поменял. Да и сам впрок напился и накупался. Лыжи были на месте, а Дуб по-прежнему общаться не хотел, хоть и поглядывал на пришельца из-под коры. Иронически. Ну, мне так показалось.

Вспомнился анекдот:

"Из дупла на Штирлица внимательно смотрели чьи-то глаза.

— Дятел, — подумал Штирлиц.

— Сам ты дятел, — обиделся Мюллер".

Заржал. Дубовый взгляд тоже явно изменился. Но мимику деревьев я не изучал, поэтому что он там, в глубине ствола, про меня подумал, не знаю.

И отправился я, горемычный, куда глаза глядят. В этот раз они глядели вверх по течению реки. Возвращаться к той дороге, где на днях успел отметиться, было боязно. Наверное, уже ищут. И принцесса, и её родственники, и те суровые дяди, которым я весь кайф своей дубинкой обломал. Причём, вряд ли все они просто хотят поблагодарить, скорее, наоборот...

Вверх по берегу реки идти было сложнее, всяких буераков с буреломами значительно больше попадалось, да и Лес этот на север, оказывается, подальше тянется, чем на юг. Интересно, что есть мне в нём совсем не хотелось.

Пока шёл, пару раз видел на реке корабли. Пузатые такие, с косыми парусами и вёслами. Похоже, торговцы путешествуют. Несколько раз заметил на другом берегу довольно крупные поселения, а один раз даже городок. Но какие-то они ненастоящие, нечеловеческие, чрезмерно красивые. Как Китайская деревня в упомянутом ранее мною Пушкине, которая совсем не китайская и вовсе даже не деревня, а ВИП-гостиница для царских гостей. Ну, того времени, разумеется.

На третий день зелёный укрепрайон вдруг от реки на восток отвернул, и началась на том берегу обычная лесостепь с пасущимися по ней небольшими то ли стадами, то ли табунами, то ли стаями. Издалека не разобрать.

К концу четвёртого дня пути и на моём берегу лесная "Заповедность" потихоньку начала исчезать. Каким местом я это почувствовал, уж и не знаю.

Переночевал перед очередным выходом в люди в тихом и спокойном Дремучем лесу, а поутру дальше направился. На подвиги. И они не заставили себя ждать.

Глава 5. Эти вольные стрелки

По лесу шёл осторожненько, прислушиваясь ко всякому, а то в прошлый раз чуть не носом на нехороших людей наткнулся. И это себя оправдало. Лошадиные переговоры издалека услыхал. Что-то тут не так, не лесные они жители.

Стал аккуратненько приближаться. Точно, на полянке стоят шесть стреноженных осёдланных лошадей, рядом, у костерка, пацан в рванине чего-то ножиком строгает. Обошёл его тихонечко и прошёл дальше.

Не, ну везёт мне на разбойников. Очередная бандгруппа на дороге крестьянина грабит. Правда, и разбойники какие-то не такие, и дорога явно малоезжая, да и крестьянская телега шикарную карету слабо напоминает. Но решил вмешаться.

Разбойников было пять штук. Зато не поддельных, как в тот раз, а настоящих, выдержанных. Это даже по исходящим от них ароматам чувствовалось. Похоже, не мылись они лет пять.

Когда бандиты успокоились и разлеглись, начал с селянином беседу. Оказывается, я его понимаю, а он меня. Пусть понимаю не всё, и до него доходит не сразу, но беседовать вполне можно. Это хорошо, хоть языки пока учить не надо.

Выяснилось, что крестьянин ни в чём не виноват, а просто с базара ехал. С сыном. Точно, на телеге парнишка лет десяти от разбойников под дерюгу заныкался. Деревня в паре вёрст отсюда, барону принадлежит. Барин у них хороший, добрый. Живёт в замке за деревней. Там, откуда ехали, городок маленький, но с базаром. От него дорога в большой город ведёт.

Я скорчил начальственную рожу и заявил, что видит он перед собой страшное инкогнито из Петер..., тьфу ты, из столицы, послали меня сюда с разбоем бороться. Ибо развелось!

Крестьянин проникся, клячу свою хлестнул и быстренько смылся. Побаиваются деревенские чиновников, особенно, столичных. Аж до икоты иногда.

Ну, и слава богу. Крестьяне, разумеется, все поголовно стихийные философы, а также соль земли. И проникнуты они сплошь, с онучей до колпака, мудростью. Настоящей, от сохи, кондовой, исконно-посконной... А крепостные крестьяне — особенно.

Но отправься я с ними, вскоре оказался бы в замке ихнего барона, в упакованном виде. Авось за такое доброе дело недоимки скостят...

И вся разница, что ежели селянин продвинутый, то упаковал бы меня сам, а ежели обычный, поручил бы это дело баронской дружине.

Ибо им тут жить и жить, а о разных подозрительных столичных инкогнитах, по пять человек разом забивающих, пусть барин думает. На то он и поставлен.

А с бароном мне встречаться тем более не стоит. Документов-то у меня местных никаких. Байки о тридцати пяти тыщах одних только курьеров здесь вряд ли прокатят. Из-за полного незнания мною других тонкостей столичной жизни. Даже ежели, вслед за классиком, скажу, что с братом Пушкиным на короткой ноге, не поможет. Не думаю, что захолустный барон этого мира сумел Александра Сергеевича где-то прочесть.

Непонятные заморочки с одиноким самозванцем этому местечковому олигарху даром не нужны. Так что, скорее всего, стал бы я после знакомства с ним короче на голову.

Решил разобраться с карманами пятерых доблестно падших, а то у меня же денег куры не клюют, из-за полного наличия отсутствия как тех, так и других. Сомневаюсь, чтобы здешние банкоматы карточки VISA принимали, да и наличные в виде цветных бумажных фантиков тоже.

Карманов у потерпевших не оказалось, но у двоих, которые выглядели почище, нашлись заныканные в разные места три золотых монеты с какой-то серебряной мелочью, у остальных тоже немножко серебра обнаружилось. Небогато...

Но мы-то знаем, что все большие капиталы начинаются с первой монеты. К ней в результате долгих усилий приходят вторая, третья... Ну, а потом умирает богатый дядюшка и оставляет тебе пару миллиардов... Так что, расстраиваться не стоит, всё ещё впереди.

Хотел было более подходящей как к сезону, так и к эпохе одежонкой разжиться, но посмотрел на бедолаг, и не стал. Одежда была такая, что сопровождал бы меня в моих бессмертных подвигах эскадрон летучий, причём, вовсе не лихих гусар Дениса Давыдова, а блошек и вошек. Хоть тоже спутники, один король, судя по информации товарища Шаляпина, даже кафтан своей любимой блохе пошил, но всё-таки они — неравноценная замена могучему боевому хомячку из огуречной банки, о котором я так мечтаю.

На оружие даже смотреть не стал. Металлолом из плохого железа, да корявый лук.

Пока разбойников ворочал, заметил у одного висящий на шее камень. Только своей палкой коснулся, камень тут же весь рассыпался.

Выходит, и посох у меня непростой? Ой, как бы тот Дуб, под которым я лыжи оставил, разговорить? Прелюбопытнейший он, похоже, субъект.

Но это не к спеху. Связал бандитов оказавшимися при них верёвками, сложил в тенёк у дороги, да пошёл потихоньку с пацаном разбираться.

Пацанёнок тоже сначала оказался абсолютно не причём, просто лесом мимо гулял. А тут вдруг лошади как приблудятся... И ничего он плохого не делал, сидел тихо, никого не трогал, деревяшку починял, а оно вот как получилось. И, вообще, дяденька, отпустите сиротку, его мама с папой ждут...

Но, внимательно всмотревшись в моё постепенно становящееся всё добрее и добрее лицо, начал и более конструктивную информацию выкладывать.

Оказывается, тут, в лесу, верстах в семи-восьми отсюда, заимка есть. Там банда и располагается. Сейчас на базе только Старый Цаг с новичками остались, всего человек пять-шесть. Атаман и десятка полтора наиболее продвинутых работников ножа и топора с каким-то типом, примчавшимся поутру из города, на Большую дорогу пошли. А Гундявый со своими решили на этой счастья поискать.

Проверил я, чего в лошадиных торбах заныкано. Особо ценного, разумеется, там ничего не оказалось, кроме медного и очень грязного котелка литров на пять, да сухпайков по-разбойничьи — сушёное мясо и крупа в мешочках. Соль ещё была и, конечно, выпивка. Препаршивейшая, однако.

Правда, один мешок, похоже, легендарная бабушка пирата собирала. Пара простых рубашек, штаны запасные, шерстяные носки, полотенце, для золота мешок, кожаный, маленький. В нём пять монет, правда, три серебряных, но больших. И ещё, совсем как в песне — кружка, ложка, тёплая рубашка, мыло и даже какой-то порошок, наверное, зубной. А главное — почти совсем мой размерчик, немножко коротковато, правда. Я не про порошок с кружкой, разумеется. Живём!

Одно из сёдел мне подозрительным показалось. И правильно. Произвёл вскрытие — ещё пять золотых...

Выгодное, оказывается, это дело — экспроприация экспроприаторов!

Значит, надо продолжать в том же духе. Поэтому решили с парнишкой навестить бандлагерь. Я его даже не уговаривал, сам предложил. Правда, раза три убежать пытался. За пару часов пути Лёйфер успел сообщить мне, что разбойники нехорошие, злые какие-то, невоспитанные, дерутся часто. Он их нисколечко не любит. А вот с таким добрым дяденькой, как я, и на край света бы отправился.

Сам он круглый сирота, совсем круглый. Потому что мамка давно не навещала. Как послала по весне его со старшим братом к атаману, Малышу Цагу, так ни разу тут и не появлялась. Отец про них забыл, совсем забыл, ушёл ещё в конце зимы, и с тех пор где-то бродит.