Ведьмак из старой Москвы. Новелла 1: Люфтваффе

Мысли пронеслись в голове мгновенно. Надо думать не о том, кому под силу преодолеть проклятье Гоших, и не о судьбе их народа, пора похлопотать о сохранности собственной жизни. Гоший явно не собирается снимать морок и клятва его не остановит, умрет от мук, если я буду наращивать давление, и проклятье коснется меня самого. Становиться слюнявым шизофреником, не способным самостоятельно дойти от кровати до толчка и не потеряться, не хотелось.

Решение пришло неожиданно, жесткое и подлое, оно казалось действительно правильным. Я оценивающе посмотрел на притихшую старушку и сказал.

— Я в любом случае выполню заказ. Поэтому сейчас ты телепортруешь меня прямо к подъезду...

* * *

— Встретьте его. — Ашот сжал хрустнувшие пальцы в кулак и вышел из операторской.

Квартира, в которой умирал хозяин, находилась в не престижном районе и предназначалась в основном для скрытых деловых встреч, которые могли закончиться неоднозначно. Хотя трудно замаскировать, тот факт, что какой-то богатый человек обосновался в последних двух этажах пятиэтажного здания, став фактически полноправным хозяином всего дома. Ашот, как начальник службы безопасности, был против приобретения здания. Он справедливо считал, что скрыть покупку не удастся, но Артур лишь весело отмахивался и говорил всего одно слово: "хочу!".

Нижние три этажа пустовали, жильцов некогда живших в квартирах полюбовно расселили, никто не был обижен. Некоторым собственникам давали две, а то и три цены, лишь бы избежать ненужного шума. Проблемы с жильцами возникали только дважды. Одинокая старушка с третьего этажа наотрез отказывалась продавать свою двухкомнатную квартиру. С ней пытались решить по-доброму, но упрямая карга уперлась. Пришлось обеспечить ей летальный исход, благо, что бабка была старая, и никому в голову не пришло делать вскрытие. Вообще история с ней была довольно гадкая с душком и дело ни в том, что пришлось пришить бабку, сожалеть о ней никто не стал. Сколько таких старух Ашот прикончил на заре становления бизнеса, что бы выбиться с хозяином в люди, телохранитель и сам не знал, он вообще прикончил столько людей, что если даже они стали бы ему сниться, вряд ли он мог вспомнить обстоятельства гибели любой из жертв. Бабку он помнил. Мерзкая старуха, прежде чем он вкатил в нее инъекцию с наркотиком, поражающим кровеносные сосуды, чуть было сама не отправила его на тот свет. Испугав так, что не боящийся ни Аллаха, ни Шайтана убийца заработал серебряную прядь через всю голову и десятисантиметровый шрам, который не мог исправить ни один пластический хирург, через левую щеку от глаза до кончика верхней губы. Старуха с силой алогичной для ее возраста, алогичной даже для молодой женщины схватила Ашота за руку со шприцем и дальше произошло невероятное! Из-под ее левого плеча вылетел хвост на подобие скорпионьего и хлестнул растерянного убийцу по лицу. Кожа сразу онемела, Ашот почувствовал, как что-то липкое ползет по его щеке. Кавказец был отличным бойцом, мозг зафиксировал невероятный факт, а тело уже действовало. Правая нога выстрелила в грудь старушки, отбрасывая ее через всю комнату, на несколько метров. Бабка грохнулась на стол, развалив его, и затихла. Ашот достал пистолет и с опаской подошел к ней, лицо больно жгло. Когда убийца преодолевая брезгливость осмотрел бабку он не нашел в ней ничего странного, никакого хвоста не было. Как и не было гематом или каких-нибудь повреждений от его удара. Ашот верил своим глазам и верил своим ощущениям, в отражении серванта он увидел, как со щеки капает кровь. Быстро закатав рукав, он вонзил иглу в синюю вену, поршень, сопротивляясь, пошел вниз. Бабка дернулась и открыла глаза. Вертикальные зрачки смотрели на Ашота с нечеловеческой злобой. Существо, маскировавшееся под старуху, не пыталось освободиться, узкие синие губы распахнулись, и убийца попятился от ледяного холода, слетевшего с уст. В голове Ашота отчетливо с яростной ненавистью взрывались странные фразы: зонынджын фæсмæрун цард фæуæлахизуæвæг! Убийца не мог знать изначального языка, но звериное начало забилось в ужасе, когда он почувствовал смертельный холод воплощенного проклятия. И еще Ашот с радостью, ставшей бешенной понял, что слова умирающей на его глазах старухи направлены не против убийцы, а против хозяина, человека пославшего его.

Прежде чем уйти, несмотря на страх, поселившийся в его душе, убийца огляделся, отличная квартира, обставленная убогой дешевой утварью, создавала унылое впечатление. Кроме стола и серванта, в комнате располагался старый диван болотного цвета, в нескольких местах обивка протерлась и сквозь дырки, вызывающее топорщился паралон. Все остальное пространство подоконник, углы, пол были уставлены горшками с цветами, кактусами и растениями о которых Ашот не имел никакого понятия. Если бы убийца не был так возбужден, возможно, он смог бы ощутить аромат леса, витавший в квартире. Горшки с растениями висели даже на стенах, всезамечающий взгляд бывшего майора, бывшей великой державы зафиксировал между двумя кактусами черно-белую фотографию и прилип к снимку.

Старые еще не цветные фотографии чаще всего поражают некоторой кукольностью, в запечатленных на них персонажей просто отказываешься верить, как не узнаешь в детских фотографиях себя. Но бывают снимки, древние, мятые с обязательной от не бережного обращения полосой по середке, пронзительные — живые. Хранящие память, раскрывающее душу.

Без намека на рамку прибитый гвоздиком, старческой рукой снимок был живым. Посреди лесной поляны, обнявшись, на Ашота с фотографии грустно смотрела молодая пара, на русой девушке был венок и легкое летнее платье, перевязанное под грудью простой веревкой, юношу убийца рассмотреть не успел. Что-то случилось с его глазами, они вдруг потекли неконтролируемым потоком слез, а когда водопад так же внезапно иссяк, по снимку будто провели мокрой тряпкой, стерли верхний слой, обнажив первоначальную картину. Место действия не изменилось, поляна осталась, а вот молодые люди перетерпели чудовищную с точки зрения Ашота метаморфозу. Сцепившись шипованными хвостами, на убийцу злобно смотрели коренастые человекообразные монстры. Больше всего походящие на горилл, если бывают гориллы зеленого цвета и огромными грушевидными носами в бородавках. В чудовище, которое раньше было девушкой, каким-то шестым чувством майор узнал, убитую им бабку. Не сознавая, что он делает, Ашот сорвал со стены снимок и выбежал из квартиры.

Ашот рассказал все хозяину, он даже показывал странный снимок, но Артур только посмеялся над страхами телохранителя и предложил не злоупотреблять ему соком перебродивших ягод. Никто кроме Ашота не видел на фотографии чудовищ.

Прошло время, хозяин чувствовал себя великолепно, закручивались гигантские маховики финансовых операций. Артур стал депутатом и обосновался возле самой верхушки бюджетной кормушки. Его состояние стало неприличным даже по оценке Forbec, реальный же капитал мог в одночасье обвалить экономику любой европейской державы.

Ашот начал забывать случай с упрямой старухой. Шрам давно зажил, а к своей новой внешности он привык, седая прядь даже добавила ему чуть популярности у русских женщин, падких на романтическую чушь.

Сегодня он первый раз за последние пять лет, вспомнил странные события, происшедшие с ним этажом ниже. Его рука постоянно тянулась к внутреннему карману пиджака, где он хранил фотографию.

Когда майор посмотрел в монитор и увидел ждущего мужчину, его охватил ужас, слова на странном языке кострами горели в мозгу, шрам заледенел, из-под рубца стала выступать кровь. Ашот подумал, что месть, наконец, нашла его хозяина, месть еще более страшная, чем гниение заживо от смертельного недуга. И надо очень постараться, что бы, не встать на пути у бритвенных крыльев мести.

Второй человек, отказавшийся выселиться из дома, был спившийся профессор, академик, преподававший на кафедре научного коммунизма. Артур оставил его в качестве придворного клоуна, когда профессор был трезв, олигарх развлекался, слушая его лекции о гниющем капитале и скорой победе коммунизма.

Ашот по винтовой лестнице поднялся на пятый этаж. Повернув на право, он оказался в широком коридоре, вдоль, которого шли двери, как в гостиничных номерах. Возле третьей по счету он остановился и не громко постучал.

— Войдите, — раздался бодрый голос. В центре огромной комнаты, стоял маленький полный, лысеющий человек с хитрыми, говорящими глазами. Идеально подогнанный темный костюм, был девственно чист, ни одна пылинка не осмеливалась садиться на безумно дорогую, пылеотталкивающую ткань. Острые носки туфель, отбивали дробь. "Нервничает" — подумал Ашот.

— Вольф Абрамович, — объект прибыл.

— Ну, наконец! Я столько даже английскую королеву не жду, сколько этого шарлатана. Веди его сюда.

Ашот кивнул и незаметно, подал условный знак, стоящему в тени телохранителю Вольфа Казбеку, которого знал по Чечне. Знак выглядел банально: несильный хлопок по бедру и означал — внимание опасность!

Вольф основной партнер Артура по бизнесу был больше других заинтересован, что бы болящий, по возможности легально и быстро покинул бренный мир. Ашот прекрасно знал об этом, знал и делал выводы.

* * *

Впустили. Дверь щелкнула, из селектора раздался напряженный голос:

— Поднимитесь на пятый этаж.

Я пожал плечами. Внутри подъезд отличался дорогим безвкусием дорвавшего до денег нувориша. Стены и пол были обложены ярко красной плиткой, с потолка свисала огромная бронзовая люстра, с красными плафонами. Освещение пыталось давить на психику, но не удачно, антураж вызывал недоумение.

Наверх вела красивая, но тоже выкрашенная в красный цвет, резная лестница и выглядевший как терминатор из еще не вышедшей четвертой части, навороченный в стиле "hi-tech" лифт.

Я выбрал лестницу. В районе третьего этажа из темноты, на меня выскочило взлахмоченное человекообразное. В мятых пузырчатых на коленях тренчиках и рваной майке, содранной с плеча героя голливудских боевиков, оно безапелляционно потребовало:

— Дай выпить!

— Могу спонсировать, — я достал из кармана брюк сто рублей и протянул жильцу.

— Семен Шило! — гордо сказало существо, таким тоном, словно каждый был обязан знать столь гламурную личность. При ближайшем рассмотрении, Семен оказался пожилым худым мужчиной с печальными глубоко сидящими глазами. Пузыри на коленках, придавали ему определенный шарм. — Прошу учесть, что ударение на последнюю букву, иначе могу крепко дать в ухо. Да ты не боись, не трону, — Шило брезгливо забрал купюру, всем своим видом показывая, что делает одолжение. — Главное держись меня, я ведь профессор! Слышал наверно?

— А то! — я старательно поднял вверх обе брови. — О вас легенды складывают.

— И правильно, — Семен безрезультатно поправил свой седой взрыв на голове. — Я легенда, последний оставшийся в живых легитимный коммунист. Все остальные фальшивые продажные девки олигархизма!

— Как это верно подмечено. А скажите Семен, в этом доме помимо вас еще коммунисты, ну на худой конец социалисты есть?

Шило начал усиленно кашлять, я не сразу сообразил, что это своеобразный приступ смеха. Захлебываясь от истеричного хохота, Семен обогнул меня и пошел вниз по ступенькам. Сделав несколько шагов, он остановился и спокойным голосом сказал:

— Кто здесь только не живет, всю нечисть и не упомнишь. Одно могу сказать, хозяин здешний фашист, на Люфтваффе помешан, — и без всякого перехода не меняя интонаций, Шило закончил. — Спаиваете честных людей, а потом из квартиры вещи пропадают.

Высказав свои опасения, профессор ухнул наподобие филина и бегом начал спускаться по лестнице.

Любопытно, значит — фашист. Емкая характеристика и в тоже время информативная.

Проход на пятый этаж оказался закрыт бронированной дверью, которая при моем появлении бесшумно распахнулось.

— Следуйте за мной, — молодой охранник с цепкими глазами, не заботясь о том, что я пойду за ним, двинулся по длинному коридору. Я принял приглашение, дверь за моей спиной автоматически закрылась.

Пройдя метров тридцать, мы свернули в левое ответвление коридора, оказавшись прямо лицом к лицу с высоким мужчиной, в котором сразу было видно бойца.

— Я Ашот, начальник службы безопасности и телохранитель Артура Игоревича, — проинформировал меня кавказец и кивком головы отослал секьюрити.

Крепкий тренированный мужчина средних лет, одетый в темный, свободный льняной костюм, не смотрел мне в глаза, его взгляд упирался в яремную вену, точно он был, натасканным псом, который никогда не выдает своего намерения ни жестом, ни взглядом, кроме одного желания — готовности рвать. Ашот расценивал меня, как врага и был готов уничтожить по первому приказу или по своему желанию. Учту, предупрежден — вооружен. Зато у меня была возможность внимательно разглядеть его, как витрину в магазине. Сильный, крепкий, весь словно сжатая пружина, Ашот чего-то боялся, возможно, это связано с моим визитом, возможно, здесь что-то иное, но кавказец сильно нервничал, холодная маска лица не могла укрыть, бушующее пламя, и плотина на которой держится его самообладание, готова дать течь. Что ж, я сделаю этот пинок.

— Откуда у тебя шрам?— я фактически ткнул пальцем в его лицо. Ашот дернулся, кровь отхлынула от лица, шея закаменела. На секунду показалось, что он броситься на меня. Нет, выдержал. Интересно, судя по реакции, он так расстроен именно моим визитом или вопрос о шраме для него слишком болезненный. Давить дальше? Я решил, что не стоит, у меня другая миссия.

— Вас уже ждут, — Ашот не ответил на мой вопрос, его рука резко коснулась серебряной пряди в волосах и отпрянула, будто обожглась.

Мы быстро прошли несколько красиво обставленных комнат, на пути нам не встретилось ни одного человека, зато обилие видеокамер на метр превышало все разумные меры предосторожности, или может хозяин извращенец?

Каждое минуемое помещение было выдержано в определенном этническом стиле. Особенно мне понравилась японская комната, обилием представленного оружия и огромное помещение, выбивавшееся из этнической темы, исполненное в виде макета аэродрома: на игрушечных взлетных полосах стояли модели устаревших, но выполненных с любовным тщанием, самолетов. Возле кукольных бараков, примостились фигурки летчиков, некоторые самолеты были подвешены к раскрашенному в небо с облаками, потолку. Неизвестный, опытный дизайнер постарался на славу, если не приглядываться, аэродром выглядел как настоящий, в нем были учтены, малейшие детали, незаметные, когда они есть и бросающиеся в глаза при их отсутствии. Жаль, что я не успел внимательно все рассмотреть.

Мы прошли еще пару помещений и очутились в длинном коридоре, возле очередной двери Ашот остановился.

— Вам сюда.

Я без стука распахнул дверь. Гигантская комната, встретила меня тусклым светом и тяжелой мебелью. Где-то шуршал кондиционер, но помещение все равно выглядело давящим, душным.

С кресла поднялся бодрый толстячок. Еще один человек, судя, по суровому виду телохранитель, скрестив руки на груди, стоял рядом с массивным шкафом.