Небо шамана. 1 часть

* * *

В первый день войны Саня Гурьянов с другими пилотами сделал ещё четыре вылета, благо далеко не летали. В третьем за день вылете сразу после взлёта буквально столкнулись с девяткой восемьдесят седьмых Юнкерсов. Внезапной для немцев атакой удалось заставить их сбросить свой бомбовый груз, а Михайлов сумел одного подбить и загнать в землю. Кстати, именно после этого немцы стали разворачиваться и избавляться от своего бомбового груза. Правда не повезло и одному из наших, он попал под удачную очередь заднего стрелка немецкого бомбардировщика, когда пытался зайти со стороны хвоста ко второй тройке. Видимо лётчик погиб или был тяжело ранен, потому, что Чайка кувыркалась до земли без признаков управления, а после взрыва при падении шансов на то, что наш пилот выжил быть просто не может, там воронка метров десять в диаметре образовалась.

Когда возвращались из четвёртого вылета, а в нём мы разбомбили немецкую часть, не меньше роты танков и до роты мотопехоты, которые спешили на поддержку своих, которые пытались сбить наш заслон у моста через речку. Наверно и сбили бы, но там грамотно работали ребята танкисты, правда и самих их здорово пощипали. Когда вернулись, Сергей из третьей эскадрильи рассказал, что там было пять "двадцать шестых" танков и три "тридцать четвёртых", из них к моменту нашего прибытия не горело только по два из каждой группы. Но они разломали перед мостом больше двадцати немецких танков и с десяток бронетранспортёров, ко многим из которых были прицеплены полковые пушки. Он в танках так хорошо разбирается, потому, что у него старший брат командует танковым батальоном. Хотя Саня и сам видел дымящиеся угловатые коробочки танков, у некоторых даже сорванные и отброшенные башни разглядел, а вот отличить сверху один танк от другого и наш от немецкого, если не видно звёзд и крестов наверно не сможет.

А при возвращении Михайлов сделал дугу в глубину немецких порядков, как он сказал на земле, думал присмотреть нам цели на будущее. Вот на дороге мы и увидели нашу расстрелянную санитарную колонну. И если про две тентованные полуторки ещё можно было подумать, что они обычные, но белый санитарный автобус и переделанная из эМки небольшая тоже белая "санитарка" с закрашенными стёклами и удлинённым кузовом, оба со здоровенными красными крестами, принять за обычный транспорт никак не возможно. Снизившись мы прошли очень низко и всё подробно рассмотрели. На дороге ни одной воронки от бомб, а всех с воздуха расстреляли из пушек и пулемётов. Теперь уже изорванные тенты бортовых машин открывали набитые телами в кровавых бинтах кузовы. Видимо часть раненых успела выскочить на дорогу, когда начался налёт, поэтому лежали вокруг изломанными куклами вместе с медиками в когда-то белых халатах. Из перевернувшейся в кювете издырявленной эМки-санитарки, кажется, не вылез никто, а из автобуса свисали несколько тел раненых пытавшихся вылезти через разбитые окна из горящей машины. Автобус наполовину обгорел и ещё продолжал чадить, но крыша и один борт с большими красными крестами остались целыми. Живых на дороге не было, здесь несколько самолётов долго и старательно утюжили цель, чтобы не оставить шансов никому. Может кто и уцелел, но такие ушли, не пытаясь похоронить товарищей, но наши бы просто так не ушли и не бросили, скорее всего никого не осталось. Сане врезалось в память тело успевшей видимо отбежать в сторону медсестры или санитарки, которая лежала на животе уткнув лицо в траву. Задравшиеся юбка и халат чуть выше колен открывали её полненькие ножки, но дико выглядела оторванная по плечо отброшенная в сторону правая рука. По её плечам рассыпались светлые волосы в красно-бурых кровавых пятнах. А ветер ворошил волосы, и от этого казалось, что девушка живая и шевелится...

После посадки никто вслух не вспоминал увиденное, Михайлов скрипел стиснутыми зубами так, что было слышно за несколько метров. Вот теперь Саня, наконец, осознал, что это не сон и чувство недоумения и растерянности сменила красная клокочущая ярость...

* * *

Богиня Пери запрещает в своём мире воевать, а убийство является самым страшным преступлением. Особенно это касается убийства детей или женщин, то есть беззащитных и более слабых. И что было делать оркам, которых Богиня привела в этот Мир? И хоть Богиня сразу всем сказала о запрете, но не все прислушались к её словам. Среди первых вождей был вождь стана Гилендор, который решил не обращать внимания на слова Богини, ведь орки воинственный по своей природе народ. Часть переселенцев пошла за ним, других он заставил присоединиться к нему и началась первая и единственная война между орками, только пришедшими в этот мир. И едва вспыхнула первая битва, в которой сошлись воины Гилендора и его противников, которые не желали воевать и не понимали вообще, зачем, когда бескрайнюю степь пересекать нужно несколько недель и всем места хватит, и никто в ней не живёт, как на поле появилась Богиня. Как и откуда она пришла не мог сказать никто, тем более, что все упали сражённые сном, а Гилендор и все его последователи исчезли. Только через много лет старый и обтрёпанный Гилендор вышел на краю степи и рассказал, что Богиня перенесла его и с ним его соратников к лесам, где всех, кроме него лишила разума. И он стал свидетелем, как его люди стали совокупляться и жить с лесовиками, не нужно путать с красивыми и большеухими "людьми леса" и скоро у них стали рождаться злобные и крупные детёныши покрытые шерстью похожие на огромных обезьян, почти не имеющие разума и больше всего любящие драться и убивать. Так в Мире Пери появились Тмалы — потомки орков и лесовиков. Гилендор долго искал дорогу к своим. Больше орки не воевали, ведь никто не хочет лишиться разума, да и смысла воевать нет, места в степи много, а население растёт очень медленно, тем более, что женщина может родить обычно только трёх детей, очень-очень редко у кого бывает четвёртый ребёнок...

Но орки не стали тихими и благодушными как сытые кранды. У них, как и раньше выше всего ценятся отвага и доблесть, только теперь их показывали не на войне, а в состязаниях, на охоте и когда нанимались на службу в охрану купеческих караванов или местных правителей. И если в состязаниях и на охоте Зарвандор себя уже хорошо проявил, у него были все шансы стать воином и пойти на службу, ведь на службу отпускали только лучших, чтобы не опозорили свой род и народ. Но тут так некстати старый шаман взял его себе в ученики...

Богиня запретила войны большеухим Людям Леса, невысоким подгорным бородачам и оркам, как и нападать на них. А вот люди между собой иногда воюют, и Богиня их не карает немедленно как первых орков, хотя это даже не войны, а небольшие местные стычки. Да и разбойники на дорогах встречаются, хоть и не часто, наверно слишком сладкая приманка — возможность украсть и ограбить, вместо того, чтобы работать. Это наверно в крови людей и запрещать им бессмысленно...

* * *

До вечера командир полка так и не вернулся, может, сбежал, а может, не долетел до аэродрома, где базировалось командование их смешанной авиадивизии. Затихшего в своём домике комиссара решили проведать, эта дурацкая идея пришла в голову одной из официанток, которая частенько навещала комиссара и скрашивала ему одинокие ночи. Вот только добровольные помощники и рыцари, купившиеся на уговоры упомянутой фемины, не учли изменённое алкоголем восприятие труженика политического фронта, поэтому операция вторжения на личную территорию комиссара закончилась двумя пулевыми ранениями из личного нагана хозяина. Один отделался сквозным лёгким ранением в плечо, которое ему не помешало сделать инициативщице фонарь под глаз для ума и подсветки тёмных мест. А вот второй получил пулю в живот, и его состояние трактовалось, как очень тяжёлое, и фельдшер — оставшийся единственный в полку медик, куда-то повёз на командирской эМке, заодно прихватив храпящего связанного обезоруженного комиссара...

К вечеру народ в полку потихоньку приходил в себя и отходил от шока громкой побудки. На трёх летающих лётчиков к пятому за день вылету осталось в рабочем состоянии четыре борта. Запасы боеприпасов, топлива и других расходных материалов от бомбёжки почти не пострадали, а загоревшийся один из складов огнеприпасов успели быстро потушить. С лётного поля растащили почти всю сгоревшую технику и засыпали часть воронок. Из-за одной из которых, Саня при предыдущей посадке почти угробил свой второй за день самолёт. Влетевшее в яму колесо шасси накренило машину, коротенькое нижнее полукрыло зацепило землю и самолёт закрутило по полосе, чудом не перевернуло, и Гурьянов не пострадал, не считать же пару синяков. А вот самолёт можно записывать в категорию "дрова"...

Никакой паники и пораженческих настроений нет, все неприятности воспринимаются временными, что завтра, максимум послезавтра всё выправится, подойдут войска нашего второго эшелона, и мы погоним врага, как и положено добивая его на его территории и малыми силами. Охрана несёт службу по периметру, техники занимаются машинами, на кухне готовится еда, даже штабные писаря во главе со связистом и особистом, после выселения политработника заселились в его домик и пытаются наладить работу штаба. Хотя какая может быть работа, если почти все бумаги сгорели и разлетелись обрывками по лесу, печать сгинула, да и связи с командованием нет... Но хоть при деле, что наверно тоже не плохо...

Крайний вылет уже второй раз за день сделали к заслону, который в двадцати километрах, как раз прикрывает дорогу в сторону аэродрома, так, что в этом для нас был вполне меркантильный момент. Когда там ещё второй эшелон подойдёт неизвестно, а вот видеть немецкие танки на нашем лётном поле никому не хочется. Отработали спокойно и уже не без появившегося опыта. Удачно накрыли бомбами скучковавшихся в низинке за мостом немцев, потом сделали несколько заходов с разных направлений и проштурмовали разбегающуюся пехоту из пулемётов. Теперь Саня летал на машине командира полка, которая была отмечена красным коком винта и двумя крупнокалиберными Березинскими пулемётами вместо ШКАСов. При штурмовке оценил насколько эффективнее полусотграммовые пули полудюймового калибра. При попадании в человека крупнокалиберные пули просто разрывают человека или отрывают конечности, а не дырявят как винтовочные. Со стороны нашей обороны бойцы сумели растащить горелую технику, которая мешала вести эффективный огонь, и радостно махали лётчикам, когда Чайки прошли над ними покачав краснозвездными крыльями...

А вот при посадке заходивший вторым после Гурьянова Сергей почему-то потерял управление и, развернувшись, его машина столкнулась с обломками сгоревшего самолёта, перевернулась и загорелась. Спасти Сергея не удалось, хотя потушили быстро... Подошедший после посадки, землистый от усталости Михайлов вытащил Гурьянова из толпы и толкнул в сторону сохранившейся казармы техсостава:

— Саня! Спать иди, завтра опять летать будем... — Про ужин даже мыслей не возникло, от усталости хотелось только замереть, и чтобы никто не дёргал. Такой интенсивной лётной нагрузки у Сани раньше никогда не было...

* * *

Вдруг в привычную звуковую картину, которую чутко улавливали, и даже наслаждались уши, вошло что-то лишнее. Зарвандир беззвучно перекатился и попытался понять откуда донёсся непонятный звук и что он значит. Вскоре удалось разобрать даже запалённое сопение и другие шорохи и стуки, а откатившийся за кусты ученик шамана почти с любопытством разглядывал группу крадущихся орков. Это явно "добычники" и похоже из племени серой лисы, Зарвандору показалось, что в одном узнал Тиркада — брата Гази, миленькой чуть рыжеватой девчонки, к которой Зарвандор был вполне не прочь посвататься, через пару лет, когда она станет невестой, но и сейчас Гази была изумительно хороша. Миниатюрная, уже со всеми сформировавшимися женскими выпуклостями и изгибами, с сияющими задорными зелёными глазами чуть приподнятыми к вискам уголками, с чудным журчащим голосом. Вот с её братом Тиркадом общение сразу не заладилось, здоровенный, не слишком умный, кажется, он просто ревновал всех к любимой младшей сестрёнке, вот и Зарвандор вызывал у него только глухое недовольство. А "добычники" — это тоже своего рода способ молодым воинам показать свою удаль. По традиции за каждую невесту племя жениха должно дать выкуп, а это не меньше десяти хороших здоровых коней. Кранды считаются по два или три за одного коня, бараны — больше трёх полных рук, это больше тридцати в дополнение к коням. Но в племени Зарвандора овец не держали, их держат южнее, где для крандов слишком сухо, хотя для еды и шерсти некоторое количество в племени есть, но разве можно сравнить наши пару сотен с южными отарами, когда отара при перегоне течёт сплошь покрывая землю и всадник на другой стороне отары выглядит маленькой куколкой. Задача "добычников" прокрадываться и увести будущий возможный выкуп за невест, то есть добыть его, чтобы племя выкуп заплатило, как принято, но без ущерба для себя. И смыл в том, что это узаконенная игра с устоявшимися правилами, а не кража, воров у орков никогда не было, и ни одному орку никогда в голову не придёт взять чужое. Даже на большом торговище, когда съезжается такая тьма народа, что среди поставленных шатров можно сутками плутать, можно самые дорогие вещи положить перед шатром и никто их никогда не тронет. А приезжающих на торговище людей или волосатых горных коротышек всегда сопровождает охрана, всем говорят, что это их защита от воинственного нрава орков. На самом деле охрана следит, чтобы пришлые чего-нибудь не прикарманили или не спровоцировали какой-нибудь конфликт. Не сразу такое придумали, но случаи были, и пришлось завести такое правило. "Добычники" могут угнать скот или коней, но должны сделать это как можно тише и незаметнее, при этом им нельзя никого убивать или калечить и даже если связали пастухов, то сделать это нужно так, чтобы они не пострадали и смогли сами развязаться через некоторое время. А если против них выйдет женщина или девочка и потребует прекратить, то "добычники" должны немедленно прекратить и уйти, а потом ещё их племя должно будет прислать какие-нибудь материальные извинения. Казалось бы, ну, чего проще, приставить к пастухам по девчонке или женщине и никто никого не уведёт. Но сделать так — это стыдно и неприлично, тот, кто так сделает, потеряет к себе всякое уважение...

Вот сейчас Зарвандор и наблюдал группу "добычников", наверное узнали, что почти всё племя на свадьбу к вождю уехало, вот и решили воспользоваться. Драться с десятерыми, когда их с помощником только двое бессмысленно, их просто поколотят и свяжут. Ну, если только, чтобы потом показать, мол мы сделали всё от нас зависящее, но вот их было больше... Послать в стойбище помощника тоже не имеет смысла, там только пацаны и даже все вместе они не смогут справиться с десятком здоровых парней, а если ещё и кто-нибудь из женщин увяжется, вообще позорище будет. Не объяснишь ведь потом, что это она сама, и никто не собирался женщин в мужские дела вмешивать. Даже если она сама всё подтвердит... Осадочек останется... Дать угнать крандов, на которых ребята кажется нацелились, тоже нельзя... Вот же ситуация...