— Может, отшлепаешь и дело с концом? — выдал мальчишка, и у эльфа, неожиданно не нашлось слов, чтобы высказать все, что он думает о таком предложении.

А Фима лежал щекой на его бумагах и улыбался уголком губ. Глаза у него при этом были бесстыжими-бесстыжими, только типичной для мерцающих желтизны им не хватало. Но тут в голову кардиналу пришел хороший ответ на провокацию. Откинувшись на спинку кресла и отложив в сторону маго-перо, Камюэль процитировал самого Ефимисюкеруса с той же интонацией, с которой эту фразу не так давно произнес сам мерцающий:

— Это вряд ли.

Мальчишка перестал улыбаться. Встал со стола. Окинул фигуру кардинала ищущим взглядом. Камюэль не стал больше ничего говорить, ему было интересно, что ему сейчас еще предложат. Предложение не заставило себя ждать, правда, было высказано не на славах, а продемонстрировано на деле. Мальчишка вдруг исчез под столом, прополз под ним и вынырнул как раз между ног кардинала. От такой прыти Камюэль даже растерялся. Пока у него не получалось соотнести облик человеческого подростка с образом взрослого мужчины, с которым он делил постель.

— Тогда так, — решительно заявил Фима и положил узкую ладонь прямо на бедро эльфа. Камюэль опомнился. Протянул руку и погладил мальчишку по волосам. Мягкие, но ничего экстраординарного, вполне человеческие на ощупь. Вспомнилось, то ощущение, которое дарили черные пряди свободно скользящие по его спине и плечам, когда... отогнав от себя непрошенное видение, эльф решительно сказал, не позволив мальчишке придвинуться еще ближе:

— Не надо. Я... прошу. — Приказывать он посчитал неуместным.

Мальчик склонил голову к плечу, не сделав ни малейшей попытки скинуть его руку, и уточнил:

— Тогда, чего ты хочешь?

Эльф помедлил, потом встал и, не говоря ни слова, отправился к двери. Взявшись за ручку, обернулся. На лице человеческого мальчишки застыло выражение, которое было трудно понять как-то иначе. Фима полагал, что сейчас его без лишних слов выставят из кабинета. Но он ошибался. У Камюэля были на него совсем другие планы. Эльф хмыкнул, выглянул в приемную и нашел взглядом Мариэля, благодаря которому, и в этом Барсим не сомневался, к нему и пробрался Учитель мерцающих. Личный секретарь и первый помощник при его появлении встал и приготовился получить заслуженную кару, которой — о, чудо! — не последовало:

— На два часа меня ни для кого нет.

— Есть! — четко, по-военному, отрапортовал подчиненный.

Лорд-кардинал снова скрылся в кабинете и активировал магический замок, генерирующий особое поле, которое полностью отрезало его личные помещения от всего окружающего мира. Эльф вернулся за стол. Фима в совершенно типичной, подростковой нерешительности мялся возле его кресла, пока лорд-кардинал волевым решением не протянул руку и не усадил его к себе на колени. Мальчишка не сопротивлялся.

— Я очень хочу получить ответы на свои вопросы, — приглушенным голосом произнес он, почти неосознанно поглаживая напряженную спину мальчика.

— Спрашивай, — отозвался тот, прижавшись щекой к его плечу.

— В мерцаниях вы отождествляете себя с ними, но для мужчин вашего народа почти нереально спать с другими мужчинами, даже находясь в женских мерцаниях.

— Ага. Зато женщины по этому поводу не особо комплексуют. Они могут и так и так, — фыркнул Фима, но Камюэль не позволил сбить себя с мысли.

— Тогда объясни мне, с чего это, вдруг, ты решил сделать для меня исключение?

— А я не делал... то есть, делал, но не в этом... — выдал мальчишка и как-то подозрительно затих.

Камюэль все пытался свести все три его образа, что сохранились в его памяти, во что-то единое. Но мерцания и истинный облик Ефимисюкеруса были слишком не похожи друг на друга, чтобы выявить какие-то единые черты. Сейчас с ним был человеческий подросток в чем-то робкий и тихий, в чем-то дерзкий и порывистый. После бала — взрослый, уверенный в себе мужчина, хорошо отдающий себе отчет, чего хочет и как этого добиться. Третий его облик был почти лишен привычной для двуногих мимики и, как догадывался наблюдательный Камюэлья, в нем мерцающий для выражения эмоций пользовался хвостом. Очень кстати вспомнились рекомендации Андрея настаивать на том, чтобы мерцающий наедине как можно чаще был самим собой.

Именно к психологу за консультацией отправился Камюэль, как только пришел в себя после очередного побега Ефимисюкеруса. Когда тот скрылся в воронке портала посреди сада леди Марибелл, Камюэль был только рад избавиться от его общества. Совсем другое дело, когда этот коварный тип провернул тот же фокус прямо из спальник кардинала, которая находилась в императорском дворце, где заклинание телепортации действовало только в исполнение законного императора. Камюэль сначала поднял по стойке "Смирно!" всех специалистов по магической защите из своего ведомства, находящихся на тот момент во дворце и заставил искать возможные неполадки в древнем магическом контуре дворца. Потом заявился к Мариэлю, который коротал время в постели с одной знатной и влиятельной светлоэльфийской леди. Оторвал первого помощника от возлюбленной и не выпустил из поля зрения, пока тот не смог внятно объяснить, как Ефимисюкерусу удалось обойти древнюю магию. Разумеется, при этом он не вдавался в подробности, при каких обстоятельствах застал Учителя мерцающих за перемещением. И только после этого, немного остыв, он решил навестить психолога, как главного специалиста по мерцающим из тех, кто сам к этой расе не принадлежал.

Узнал массу всего интересного и не только о Фиме, но и о том, где провели ночь Андрей, Ир и ряд благородных эльфов, которых удалось втянуть в эту авантюру все тем же мерцающим, правда, без прямого участия Ефимисюкеруса. А то в первый момент, Камюэль решил, что Фима снова провернул двухуровневую интригу: получил удовольствие с ним в постели и в тоже время совершил дерзкий отвлекающий демарш. Но психолог уверил кардинала, что Ефимисюкерус тут совершенно не при чем, еще и удивился, где же прятался Учитель мерцающих во время бала, раз они с Иром его не видели. Камюэль легко переключил интерес человека в другую плоскость. И быстро узнал о мерцающих массу всего интересного. От чего вопросов к Фиме у него стало еще больше. Наконец, заполучив этого пройдоху в свои руки, он начал, как ему казалось, с самого простого. На который косвенно получил ответ еще в спальне. Но мальчишка не спешил разрождаться подробными объяснениями. Эльфу пришлось снизойти до уточнения:

— Просто тебе нравятся мужчины? Поэтому ты легко можешь себе позволить заниматься этим, будучи женщиной?

— Нет. Моему внуку тоже нравятся мужчины... мужчина. И что? Вряд ли он на такое согласится, даже если Андрей его уговаривать станет.

— Это мне ни о чем не говорит, — спокойно произнес Камюэль, — Есть масса существа, с весьма странными предпочтениями. Вполне возможно...

— Ты был первый, — перебил его мальчик.

Камюэль растерялся, поэтому следующий вопрос прозвучал довольно глупо.

— Совсем первый?

— Угу.

— Не верю. В постели это просто невозможно не почувствовать!

— Если мерцающий снял слепок с твоих желаний, легко.

— И когда же, интересно, ты успел?

— Ты меня полночи просвещал в этом направлении.

— Не тебя, а человеческую девку! — поддался эмоциям Камюэль.

Но мерцающий в этот момент его словно не услышал.

— Но ты прав, это... отклонение. Я постоянно в мерцании. Так сильно и часто менялся, что теперь не всегда точно могу отделить себя от очередного менрцания. Ты ведь с Андреем разговаривал. Скорей всего, он сказал тебе, что наши мерцания называют нас самих "он", а мы их "они". Разделяем, а я... учу детей на своем примере, первое их полноценное мерцание дублирую за ними, чтобы указать на ошибки, чтобы просто поддержать... А потом говорю им, чтобы они никогда не скатывались до такого же, как я, всегда проводили границу между собой и своим мерцанием... — мерцающий горько усмехнулся, запнулся и тихо сказал: — Наш общий знакомый, скорей всего, назвал бы это психическим отклонением.

Камюэль оказался не готов к такому откровению, поэтому долго молчал.

— Но у тебя ведь есть какой-то установившийся круг мерцаний, которые ты обычно перебираешь?

— Есть. Но иногда там появляется кто-то новый. Например, то мерцание, в котором я сейчас. — Пояснил Фима, а потом вдруг уткнулся лицом в шею эльфу и сдавленно пробормотал, — Моя жена поэтому и ушла. Сказала, что хочет точно знать, с кем ложиться в постель, со мной или с очередной маской. Хотя, возможно, мы с ней просто поспешили и с супружеством, и с ребенком, а мои проблемы были для неё только предлогом. Не надо было так рано...

Больше он ничего не сказал, негромко сопя, сидел на коленях эльфа и почти не шевелился. Камюэль все так же гладил его по спине. Потом кое-что для себя решил и легко заставил мальчишку изменить положение и оседлать его бедра. В том, что делать дальше, он уже не сомневался.

Самому избавить Фиму от одежды и при позволить шустрому мерцающему стянуть со своих плеч форменный камзол и расстегнуть рубашку, было делом пяти минут. Поцелуи в этом мерцании Ефимисюкерсура ощущались совсем по-другому. На этот раз и речи не шло о равенстве, мальчишка каждым жестом демонстрировал свое полностью зависимое положение. Ну, что ж, если ему сейчас хочется именно так, Камюэль был не против взять ведущую роль на себя. Мальчик отчаянно обеими руками хватался за его шею, а ладонь кардинала настойчиво поглаживала и сжимала оба их члена, плотно прижатые друг к другу. Тогда-то Камюэль и решил, что мерцающий дозрел для еще одного интересующего его вопроса.

— Как ты смог переместиться из дворца?

— Не надо было... ой! Водить меня к императору. Скопировать ту силовую линию, что связывает его... не надо там!..

— Связывает его? — мстительно напомнил эльф мерцающему, вздумавшему его учить, что надо, а что нет.

— С магией дворца... И там тоже... пожалуйста... Я в этом мерцании долго не продержусь!

— Вот видишь, все-таки ты их разделяешь. И никаких отклонений.

— Это... временное просветление.

— Спорим, со мной у тебя этих просветлений станет больше?

— Не буду!

— Тогда не кончай, пока не разрешу, — еще одна маленькая месть, сулящая неплохие барыши.

Мальчишка всхлипнул, потными руками скользнул по плечам мужчины, потом снова схватился за его шею и совершенно правильно приподнял бедра. Камюэль оказался внутри. Фима всхлипнул. На глазах человеческого подростка выступили слезы. Камюэль собрал их губами, не решаясь двигаться. Но терпеть долго не смог. Бедра стали приподниматься сами. Толкаясь в мальчишку, он шептал ему на ухо глупости, которых не позволял себе даже со своими женщинами, хотя с ними, казалось, они были бы уместнее. Но сейчас он не воспринимал мерцающего, как половозрелую особь и сложившуюся личность, он видел перед собой очень юного человека. Если бы с ним был именно человек, он, определенно, нуждался бы и в утешении и в нежности. Поэтому Камюэль вел себя с ним, как с настоящим мальчиком. Нежным, порывистым и безумно страстным. Но Фима не зря говорил, что его человеческое мерцание вряд ли приспособлено к длительным любовным ласкам.

— Я хочу... пожалуйста... пожа...луйста...

— Нет.

— Я сделаю все, что хочешь. Все расскажу!

— Я уже все узнал...

— Пожалуйста... мое тело... я не могу больше... больно!

— С чего бы это?

— Все тело горит!

— Значит, тебе хорошо и спешить пока некуда.

— Нет! Я хочу!

— Рано.

Голова мальчишки моталась из стороны в сторону, он выл на какой-то пронзительно низкой ноте. Взгляд желтых, уже нечеловеческих, глаз был безумен и лишен всякого намека на сознание. Все тело мальчика покрывала липкая испарина, маленький член в руке эльфа был скользким и влажным на ощупь от естественной смазки. Камюэль и сам был готов кончить в любой момент, но не отпускал себя и Фиме не давал расслабиться.

— Камю... — жарко выдохнул мальчик, впервые назвав его уменьшительным прозвищем, которым кардинала наградил психолог. Это прозвучало так интимно... кто бы мог подумать!

— Разрешаю, — прохрипел простившийся с самообладанием эльф, и тут же по его пальцам потекла густая сперма мальчика.

Рывки узких бедер прекратились, Фима замер на мгновение, не двигаясь и словно не дыша, только скулил на одной ноте. Камюэль кончил вместе с ним и с готовностью принял в объятья вес обмякшего тела человеческого подроста. Кстати, не забыть бы еще уточнить, сколько ему лет в этом мерцании...[/MORE] [MORE=6.]

Эльф все еще был в нем, когда мерцающий услышал его тихий голос:

— Теперь точно мой.

— Ладно, — у Фимы не было сил с этим спорить.

Впрочем, желания возражать тоже не наблюдалось. Но Камюэля, как не странно, тянуло поговорить. Усталым эльф себя явно не чувствовал. В отличие от мерцающего. Что поделать, издержки мерцания. Люди из мира Андрея не могли похвастаться крепким здоровьем и эльфийской выдержкой.

— А в первый раз почему воспротивился? — поинтересовался лорд-кардинал.

— Потому что решил, что ты это не всерьез.

— Я и сейчас могу всего лишь дурачиться.

— Можешь.

— Но ты убежден, что это не так. Почему?

— Просто... мне так хочется.

— Прямо, как маленький. Сколько тебе в этом мерцании?

— Пятнадцать... — честно ответил Фима и тут же почувствовал, как эльф напрягся, — Чего? В их мире это нормальный возраст.

— Нормальный для чего? — сдвинув брови, уточнил Камюэль.

— Ну... — Фима хороша знал, что это его утверждение сомнительно, поэтому был вынужден юлить, — для разного.

— Темнишь.

— Возраст согласия у них наступает в шестнадцать. Но многие дети начинают этим заниматься еще раньше. Твои разведчики должны были это узнать.

— Нет. Личной жизнью аборигенов они интересуются в последнюю очередь.

— Очень зря. Это бывает куда любопытнее и полезнее всех этих классических сведений о геополитике и прочей скукотище.

— Возможно. Теперь для этого у меня будешь ты, — Камюэль сказал это очень правильным тоном, не утверждая, а предлагая. Фиме это понравилось.

— А если я не уверен, что мне это надо? — спросил он только затем, чтобы послушать, как отреагирует кардинал.

Решение-то он принял уже тогда, когда открылся этому странному эльфу. Почему он считал его странным? Потому что в большинстве своем светлые эльфы были снобами и ханжами. Это каждый мерцающий знает. Но Камюэль куда реалистичнее многих смотрел на мир и существ, его населяющих. Именно этим он сразу заинтриговал и привлек внимание мерцающего, чьи слепки личностей были, пожалуй, самыми четкими из всех.

Эльф его не разочаровал:

— Лучше бы спросил, как я собираюсь обеспечить тебя комфортными условиями труда, чтобы ты мог совмещать с этим свою основную деятельность Учителя ваших мерцающих детишек.

— И как же? — живо поинтересовался Фима.

— Что-нибудь придумаю? — лукаво произнес Камюэль, с непередаваемой вопросительной интонацией.

— Ну да, ну да. Так что ты будешь делать, если я все равно не соглашусь?