За последним порогом. Ветры Запада

— Судя по вашему виду, вам не мешало бы отдохнуть, — заметил я усаживаясь. — Похоже, что Драгана просто свалила на вас все дела по принципу «Разберёшься сама».

— Вот именно так она и поступила, — усмехнулась Анна. — Вы совершенно точно угадали.

— Я не угадывал, — улыбнулся я в ответ. — Поскольку со мной она поступила именно так, то это предположение просто напрашивалось.

— Но вы же на неё за это не в претензии? — она посмеивалась, но смотрела внимательно и глаза у неё не смеялись.

— Я и в самом деле не в претензии, — серьёзно ответил я. — Предпочитаю видеть это таким образом, что она сделала это вынужденно, потому что у неё не было времени передать дела нормально.

— Вот так вы это видите? — она перестала смеяться, и взгляд у неё был острым.

— Понимаете, Анна, в каждом человеке есть и чёрное, и белое, и видеть его можно совершенно по-разному. Я всегда предпочитаю видеть в людях белое, хотя никогда не забываю и о чёрном.

— Не совсем обычная точка зрения, — покрутила головой она. — Но оставим это. Чем я могу быть вам полезна, Кеннер?

— Моё дело как раз с этим и связано. Мы с женой полетели в Рифеи с условием, что Круг Силы зачтёт нам эту поездку в качестве летней практики. Однако в деканате мне сообщили, что никаких бумаг на этот счёт им не поступало.

— И что вы хотите от меня?

— Разве это не очевидно? Я хочу выполнения договорённости.

— Договорённости с Ивлич, — подчеркнула она. — Почему бы вам просто не пройти практику на общих основаниях?

— Потому что у меня нет на это времени. Потому что в дополнение к моим обязанностям главы семейства князь повесил на меня поручения от княжества, и при этом я уже убил кучу времени на эту поездку. Потому что зачёт практики для нас был моим условием участия в поездке в Рифеи. Потому что договорённость была не с Ивлич, а с Кругом Силы, от имени которого Драгана и дала мне такое обещание. Любой из этих причин достаточно.

Максакова молчала, о чём-то раздумывая.

— Анна, я не собираюсь вас упрашивать, — решительно сказал я. — Если вы мне отказываете, то я просто пойду к князю, и объясню ему, что я не в состоянии выполнить его поручение. По той причине, что Круг Силы отказывается выполнять свои обязательства и настаивает на прохождении практики на общем основании. Мы с вами встретимся у князя и обсудим этот вопрос там. Я полностью выполнил свою часть договора с Кругом, и не собираюсь мириться с подобным жульничеством.

— Выбирайте слова, Кеннер, — поморщилась Максакова.

— И вот что ещё я хочу сказать, Анна, — продолжал я, не обратив внимания на её слова, — я прекрасно понял, с чьей подачи нам с женой устраивали весёлую жизнь в Академиуме, — (в её эмоциях промелькнуло смущение). — Я знаю, что Драгана была против этого, и только у вас была возможность продавить такое решение, несмотря на её сопротивление. Так вот, если я увижу ещё хоть одну подобную попытку, то начну официальное разбирательство в попечительском совете. И меня совершенно не будет волновать, что публичный скандал плохо отразится на репутациях Академиума и Круга Силы.

— Насчёт этого вы можете не беспокоиться, Кеннер, скандал уже имел место, — вздохнула она. — В результате попечительский совет Академиума запретил Кругу Силы любое вмешательство в учебный процесс. Информация из первых рук, поскольку Ивлич скинула обязанность разгребать всё это на меня.

— Вы несправедливы к ней, — заметил я. — Не скинула на вас, а направила все претензии непосредственно тому, кто всё это и устроил.

— Пусть так, — устало согласилась она. — В каком-то неправильном направлении у нас с вами разговор пошёл. Давайте попробуем начать заново.

— В самом деле, куда-то не туда мы зашли, — согласился я.

— Практику я вам с Леной зачту. Кстати, я вам для этого на самом деле и не нужна. Любая Высшая имеет право привлечь студента в рамках летней практики. Ваша мать могла бы просто сообщить в Академиум, что вы прошли практику у неё.

— Это было бы недостойным, — покачал головой я. — Нам не нужно незаслуженное освобождение. Но мы считаем, что наша поездка вполне заслуживает зачёта в качестве практики.

— Заслуживает, не спорю, — согласилась Анна.

— Вот её мы и хотим зачесть, а не какую-то фиктивную практику у нашей матери.

— Я не возражаю, я ведь уже сказала, что зачту. Сегодня же отправлю бумаги на вас. Ладно, что мы всё о делах, давайте просто поболтаем, есть у меня несколько минут.

Похоже, у Анны хоть и зудят старые обиды, но она всё же всерьёз настроена на сближение. В общем-то, это нам обоим выгодно — мы оба можем быть друг другу полезными, а при плохих отношениях — достаточно неприятными. Это хороший стимул для сближения даже при наличии застарелых претензий, а у нас каких-то заметных претензий друг к другу вроде бы и нет. Хотя нет, кое-что всё-таки есть.

— Совсем забыл, Анна, — вспомнил я, доставая из портфеля тощую папку. — Я же принёс вам полный протокол нашего разбирательства с Матиасом Лахти. Это, конечно, копия, но официально заверенная.

Максакова немного неохотно, но всё-таки взяла папку. Я так и не смог понять её эмоции — какая-то дикая мешанина, в которой преобладали интерес и недоверие. Однако папку она открыла и начала читать. Управилась она быстро, там и было-то всего несколько страниц.

— Интересно и неожиданно, — задумчиво заметила она, закрывая папку. — Я представляла это совсем по-другому.

— Надеюсь, у вас нет сомнений насчёт достоверности этого протокола?

— О, насчёт достоверности никаких сомнений нет, — с кривоватой усмешкой ответила она. — Да я, в общем-то, и в вашем слове не сомневалась, просто хотелось выяснить все детали. И результат оказался печален — оказывается, мною манипулировали все кому не лень. Я вовсе не настолько легковерна, но близким людям всё же доверяла. Вот они как раз и манипулировали.

— Сочувствую, Анна, — совершенно искренне сказал я. — Но вашей вины здесь нет, такое могло случиться с каждым. Невозможно жить, подозревая всех, кому-то приходится доверять. И если мы ошибаемся, доверяя не тому, это всегда больно.

Она рассеянно кивнула, затем вздохнула и отложила папку в сторону.

— Я могу это оставить у себя? — спросила она.

— Конечно, это же копия. Я её специально для вас и запросил у Дворянского Совета.

Похоже, старине Матиасу предстоит непростой разговор — но кто виноват? Это только выглядит легко и заманчиво — тут немного сместить акценты, там чуть-чуть преувеличить, или даже слегка приврать. Мало кто задумывается, что за это придётся так или иначе заплатить. Вот и родственница Матиаса стала главой Круга Силы, но захочет ли она теперь что-то делать для него?

— А знаете, Кеннер, я ведь могу вам немного помочь, — неожиданно заявила она. — Скажем так, в качестве извинения. Я вижу у вас проблему с волевыми построениями и, вполне возможно, смогу дать вам хороший совет.

— Я всегда готов принять совет, тем более хороший, — осторожно сказал я.

— У вас довольно типичная проблема мужчин—Владеющих, и выражена она у вас очень остро. Вот у вашей жены такой проблемы нет совершенно, и я не удивлюсь, если ваши успехи обусловлены большей частью помощью жены через связь душ.

— Что же это за проблема? — я всерьёз заинтересовался.

— Вы прилагаете волю, чтобы заставить Силу сделать то, что вам нужно.

— А разве не в этом и состоит смысл волевого воздействия? — удивился я.

— Нет, — покачала головой Анна. — Суть воли не в том, чтобы кого-то заставлять. Воля — это прежде всего уверенность, а не принуждение. Вы пытаетесь принудить Силу к чему-то, и она совершенно естественным образом сопротивляется. Чего-то таким образом можно добиться, но это тупиковый путь. Никому же не нравится, когда его заставляют что-то делать. Рано или поздно Сила начнёт сопротивляться всерьёз, и у вас просто не хватит воли её заставить.

— И что нужно делать? — в замешательстве спросил я.

— Нужно отдаться.

— Звучит не очень привлекательно.

— Вы просто не пробовали.

Это что — пошлая шутка? Очень даже похоже на то — глаза смеются, и в эмоциях веселье. Я тоже невольно улыбнулся и попросил:

— Объясните подробнее, пожалуйста.

— Нужно как бы слиться с Силой и убедить её, что это именно её желание сделать то, что вы хотите сделать. То есть быть не кем-то посторонним, кто заставляет, а стать её частью, чтобы ваше намерение естественным образом стало намерением Силы.

Вот здесь меня как будто ударило. А ведь мне всё это говорили не раз, пусть и разными словами. Помнится, когда я был ещё школьником, Алина Тирина сказала мне практически то же самое. Да и Стефа как только это не объясняла. Почему же я этого раньше не понимал? Почему пропускал все слова мимо ушей и с упорством идиота считал, что развивать волю — это больше тужиться и давить? Хотя может быть, что сейчас я просто развился достаточно, чтобы осознать это как глубокую концепцию, а не как давно надоевший набор слов.

— Спасибо, Анна, — искренне сказал я. — Мне всё это говорили не раз, но именно ваше объяснение помогло, наконец, понять суть проблемы. У вас определённо педагогический талант.

— Ещё бы, — мои слова её, похоже, рассмешили, — я ведь тридцать лет преподавала боевую практику. На каких только студентов не насмотрелась.

— Боевую практику?

Неожиданное открытие — как-то плохо я представляю себе Максакову на месте нашего Генриха.

— Ну да. Я же из мещан, если вы ещё не поняли.

— Понял, конечно, это заметно. Не сочтите за обиду, пожалуйста.

— Из чего это заметно? — заинтересовалась она.

— Вы плохо знаете уложения, касающиеся дворянства. На самом деле, полностью их мало кто знает, вот моя жена, например, не особо эти уложения учила. Но есть вещи, которые в дворянских отпрысков вбивают с детства.

— Действительно, — смутилась она, — с уложениями у меня проблема.

— Драгана тоже иногда допускала просто чудовищные ляпы, — сочувственно сказал я.

— Таким образом, наверное, бывших мещан и определяют?

— В том числе. Много есть мелких моментов, которые усваиваются с детства, и которые в мещанах сразу бросаются в глаза. В общем-то, в этом нет ничего страшного, разве что вчерашний мещанин пытается строить из себя аристократа. Новым дворянам многое прощается, а вот к их детям отношение уже строже. Детям лучше сразу нанять хороших учителей.

— Я запомню, спасибо, Кеннер, — кивнула она. — А с моим преподаванием всё стандартно — небогатая мещанская семья, заём у Академиума, и тридцать лет отработки по окончании. Как минимум половина преподавателей в Академиуме — должники, отрабатывающие свой долг.

— Академиум в качестве долговой тюрьмы — это очень новая для меня идея, — признался я.

Глава 3

Справку о практике я предпочёл отвезти в Академиум сам. Нет, я, конечно, ничуть не сомневаюсь, что Максакова сделает всё, как обещала, но вдруг она забудет? Вот как выйду из её кабинета, так её тут же и отвлекут разные важные дела. Как-то так у меня в жизни получилось, что я в принципе не верю ничьим обещаниям. Напоминать о её обещании и выглядеть просителем я не стану, и выйдет в результате очень неприятная для нас обоих ситуация. Так что я очень вежливо настоял на том, чтобы получить эту справку на руки прямо сейчас, и мы с Анной, наконец, с некоторым взаимным облегчением расстались.

В административном корпусе Академиума было жарко и пустынно. Откуда-то из-за угла слышались какие-то стуки и перекрикивания рабочих, и гулкое эхо далеко разносило эти звуки по пустым коридорам. В нашем деканате жизнь тоже не била ключом. При звуке открывающейся двери секретарь факультета встрепенулась и начала деловито перебирать какие-то бумаги на столе, но сонные глаза предательски её выдавали.

— Здравствуйте, я на минутку вас оторву, — поздоровался я, чувствуя себя виноватым за прерванный трудовой процесс. — Мне только отдать справку о практике. Кеннер Арди и Лена Менцева-Арди.

— Давайте, — кивнула она, окончательно пробуждаясь. — А что это у вас за справка такая? — с недоумением спросила она, разглядывая мою бумагу.

— Справка на официальном бланке Круга Силы, подписанная сиятельной Анной Максаковой, и заверенная в канцелярии Круга. Что с ней не так?

— А почему сама глава подписала? — она по-прежнему выглядела озадаченной.

— Потому что мы проходили практику у неё, — пояснил я. — Так что всё-таки не так с этой справкой?

— Да нет, всё так. Просто такие справки обычно от руки пишутся. «Такая-то прошла практику у такой-то», и всё, — объяснила она, бережно вкладывая её в папку с аккуратной надписью «Практика 3-го курса».

— Возможно, сиятельная Анна этого просто не знала? — предположил я.

А скорее всего, очень хотела гарантированно от меня отделаться, чтобы я уж точно не возник с этой справкой снова. Не всегда злые бюрократы изводят бедных посетителей, бывает и наоборот.

— Возможно, — с сомнением согласилась она.

— Если на этом вопрос с нашей практикой закрыт, то я с вами прощаюсь до осени.

— Да-да, конечно, — с облечением попрощалась она. — До свидания, господин Кеннер.

Я вышел из деканата, аккуратно прикрыв за собой дверь — только для того, чтобы буквально столкнуться с Генрихом Менски.

— О, Арди! — ухмыльнулся тот. — Пришёл договариваться насчёт пересдачи?

— И вам не болеть, наставник, — вежливо отозвался я. — В этот раз не о пересдаче. Просто приносил справку о практике.

— Уже успел разделаться с практикой? — поразился Генрих. — Вот что значит иметь хорошую лапу.

Я с укоризной посмотрел на него.

— Ладно, ладно, шучу, — сдал назад Менски.

— Знаю я эти шутки с очень размытой границей между шуткой и не шуткой, — недовольно отозвался я. — Не надо тут про лапу. Даже попроси я в самом деле Максакову, глубоко сомневаюсь, что она согласилась бы зачесть мне несуществующую практику. Да и Ивлич не стала бы. Есть определённые принципы, не зависящие от уровня отношений. Который, кстати, у нас с Максаковой весьма невысок.

— А вы с женой у самой Максаковой практику проходили, что ли? — поразился Генрих.

— Я бы скорее сказал, вместе с ней, — усмехнулся я. — Но если не вдаваться в детали, то ответ будет да.

— Ну и как она? — всерьёз заинтересовался тот. — В смысле, как начальник? У нас народ слегка волнуется… новая метла, всё такое.

— Ну мне-то она какой начальник? Я всего лишь студент, ей меня в микроскоп не разглядеть, — пожал я плечами, а Генрих жизнерадостно хохотнул. — Но мне она показалась человеком с принципами, и не особо склонной к интригам. Да и в Круге, насколько я знаю, её уважают. В целом я её пока не очень хорошо знаю — в прошлом у нас были кое-какие трения, и сейчас мы только начинаем друг к другу присматриваться. А насчёт метлы… изменения в любом случае будут. Прошлую реформу образования будут так или иначе откатывать назад, вопрос только какими темпами. Я не знаю, насколько Максакова в этой реформе замешана — она была в довольно близких отношениях с теми, кто её затевал. Но я думаю, что её участие вряд ли было заметным, иначе её не поставили бы главой Круга.