| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тот, не унимаясь:
«В СССР — если не всё, то очень многое — делается через жоппу и, возможно — это как раз тот случай!».
Вставая, я с вздохнул с полной безнадёгой:
— Чёрт с тобой, умру уставшим… Пусть тебя потом вплоть до Страшного суда совесть дрючит.
Взявшись за штурвал правой рукой, я без особого фанатизма попробовал повернуть его против часовой стрелки — в сторону буквы «З» и, тот…
Провернулся!
Ещё несколько оборотов и дверь легко открылась и я смог перейди в галерею, ведущую в личный бункер Сталина.
«Дебил, — торжествующе заорал мой внутренний голос, — достался же советскому народу такой «вождь» — на собственную бесславную погибель, наверное…».
Со стыда чуть не сгорев на месте, я разозлился и выйдя обратно заорал:
— Заткнись! Ещё одно слово и я здесь останусь: сам умру — но и ты, гад, подохнешь!
Испуганно:
«Молчу, молчу….».
Закрыв дверь с той стороны, я похлопав себя по карманам, снова процитировал Гоголя из Тараса Бульбы:
— «Стой! выпала люлька с табаком; не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим ляхам!».
Только я взялся за штурвал, чтоб открыть дверь и поискать своё единственное — до икоты простенькое, но оказавшееся таким эффективным оружие — как раздался, хотя и приглушённый земельной толщей — но довольно-таки сильный взрыв… Пол под ногами подпрыгнув — ударил по пяткам, лампочки моргнули и погасли, сверху на меня посыпались мелкие камни, песок и всякий прочий строительный мусор… Ну и в довесок хорошенько обдало брызгами ледяной воды.
Отряхиваясь в кромешной темноте, я выругался в адрес «опытных» (словами Хрущёва) сапёров из Академии Генштаба:
— По ходу, с зарядом они перестарались… Блядь и здесь умудрились обосраться, олени жоппорукие!
За дверью уже хорошо было слышен рёв врывающейся в пустоту воды и, я со всех ног бросился по лестнице вверх — через каждые пару шагов в темноте спотыкаясь об ступеньки, даже изредка падая и по-стариковски ворча:
— Ну что за страна мне досталась, нах? Взорвать и то по-человечески не могут…
Лестница была более пологая, чем в галерее — ведущей в общий бункер: видимо специально сделанная такой под Реципиента — отнюдь не славившегося какой-либо особенной физической прытью в его достаточно почтенные года. Поднявшись впотьмах на следующий уровень, я ожидаемо нашёл там на ощупь точно такую же дверь, что и ниже и, без всяких проблем открыл её.
Здесь ожидаемо была ещё одна лестница ведущая вверх и, к моей неописуемой радости — горел всё так же моргая электрической свет. Должно быть сеть запитана от какого-то другого источника.
Закрыв за собой дверь я поднялся уровнем выше и, обнаружил ещё одну — точно такую же. Без малейших затруднений открыв последнюю, я попал в небольшой тамбур, заканчивающийся, хотя и тоже стальной — но совсем другого образца дверью… Какую-то «гражданскую» на вид, что ли, с самой обычной дверной ручкой поворотного типа. Повернув последнюю вниз, я вошёл в…
Прямо в кабинет Сталина!
* * *
Встав соляным столбом, осматриваюсь.
Здесь также моргало «аварийное» освещение, но был хорошо заметен и самый обычный выключатель на стене. Видимо в личном бункере Сталина была хорошая вентиляция, отчего воздух был посуше и достаточно тёплым… Однако всё равно на стенах кое-где имелись тёмные пятна от сырости, а по углам — следы плесени.
Конечно, подземные апартаменты Вождя имели отличия от тех, что были наверху — но только самые минимальные. Например, вместо ковра на полу, лежало нечто резиновое… Вместо дубовых панелей на стенах — выложенные из керамической плитки «под дуб». Ткани из органических волокон, я думаю и, дерево — здешней сырости не выдерживали.
А так — точь в точь, даже некое подобие окон имелось — но из глянцевой керамической плитки — «под стекло».
Стол самого Реципиента с двумя телефонами — прямым и с «вертушкой», письменным прибором и настольной лампой… Длинный стол для совещаний со стульями… Несколько громоздкий и древний на вид сейф в углу…
Некоторое время стоял неподвижно, задумчиво почёсывая фабер… Почесав затылок, я подумал:
«Как бы узнать, что там наверху твориться? Вышла ли газета «Правда» о моём вступлении в должность Председателя «ГКТиО» и Верховного Главнокомандующего? Если нет — то лучше здесь и остаться…».
В советские времена, газеты кидали в почтовые ящики где-то к обеду.
Вынув из нагрудного кармана френча серебряные карманные «Longines» — подаренные Реципиенту в 1931-м году матерью, увидел на циферблате, что ещё и девяти утра нет. Блин, а как обычно в таких случаях кажется — прошла целая вечность.
«Если «Правда» и вышла, то её ещё не развезли по киоскам, не разобрали… Подождём».
« — Подождём твою маму,
Подождём твою мать…».
Потом, вдруг осенило:
«Так можно ж позвонить и узнать!».
Подошёл к столу и взялся за трубку того, что с диском: пару десятков номеров телефонов я знаю, можно куда-нибудь позвонить — например коменданту Кремля и узнать обстановку наверху. По очереди поднёс телефонные трубки к ужу — ни единого гудка. Посмотрев вожделенным взглядом на сейф — может, там есть что-то полезное в хозяйстве?
Мне хотелось бы найти хоть самый завалящий пистолет, даже хрен с ним — ржавый и без патронов…
А где ключ? Обследовав ящики стола, я кроме как пары стопок чистой бумаги не нашёл… Пощупал их на ощупь — влажные, для письма не пригодные… Принюхался: отчётливо разит плесенью. Прислушался к себе: у меня явно начинается одышка. Пару раз кашлянув, внимательно оглядел помещение ещё раз: невооружённым взглядом видна изрядная запущенность.
Ну, что ж…
Можно сделать вывод про то — почему Вождь не пользовался этим бункером во время войны: у Реципиента слабые лёгкие и здесь ему — явно не климатило.
Как бы в подтверждении такой теории, мне сверху мне на голову капнуло.
Посмотрев с опаской на потолок, вытерев ладошкой темя, я вернулся в тамбур и подошёл к двери со «штурвалом»: из-под неё — явственно подтекает… Стало быть с той стороны — уже конкретно затопило, в любой момент может прорвать и надо отсюда срочно валить.
Вот только куда?
В кабинете имелось несколько дверей. Рядом с входом в подземную галерею ведущую в общий бункер — я обнаружил действующий санузел: унитаз — который я тут же «обновил» по маленькому» и умывальник с зеркалом…
Посмотревшись в него, я:
— Ну и видон у тебя, товарищ Сталин! «Краше» только в бомжатник ведут.
Наскоро умывшись и приведя в относительный порядок одежду, я пошёл дальше.
Следующим был небольшой закуток с простой железной, не заправленной кроватью… Понятно для чего.
Одна из дверей вела в секретарскую, где видно по смелым замыслам проектировщиков — должен был трудиться Поскрёбышев со своими людьми: столы с пишущими машинками и телефонами, бюро под архивы и прочая канцелярщина.
Пройдя секретарскую, открыв следующую дверь обнаружил коридор — из которого по очереди почтил своим присутствием комнату отдыха с двухъярусными нарами, небольшую кухню с импортными холодильником и электроплитой, подсобку с вёдрами, швабрами и тряпками. И, наконец…
Лифтовая шахта!
Рядом на стене — кнопка вызова, всё как положено.
Помедлив нажимаю — ни какого видимого эффекта.
«Лифт обесточен. Рубильник где-то сверху, вот какая досада».
Однако, отчаиваться рано.
Двери в лифтовую шахту не автоматические, так что я смог их открыть и увидеть — что наверх можно было выбраться и, по узкой вертикальной лестнице — идущей вдоль стены, с огороженными площадками через каждые четыре-пять метров. Лишь бы лифтовая кабина не помешала, находящаяся в самом верхнем положении.
Ну, что делать?
— Пятнадцать метров, говоришь? Да это всего-навсего высота пятиэтажной «хрущёбы»… Куйня!
* * *
Подбодрив себя таким утверждением, я покарабкался вверх… Сильно мешала и замедляла подъём сгущающаяся к верху темнота и почти не функционирующая левая рука — висевшая плеть-плетью…
Уже через три площадки, я задыхаясь от одышки выматерил Реципиента:
— Ведь ты же кавказец, «ду бин»… У тебя же от разрежённого горного воздуха, дыхалка должна быть — как у тихоокеанского кашалота, муттер твою итти…
Отдышавшись, полез дальше и через ещё три «остановки»:
— И как ты только с такой выносливостью от царской жандармерии бегал? То-то из Туруханска не вылазил, революционер-подпольщик куев, где от безделья чмырил Яшку Свердлова — заставляя его вылизывать свои миски из-под баланды.
Наконец-то добрался до верхней площадки, где за ограждением нащупал стенку лифтовой кабинки…
Что дальше?
Прошёлся по площадке вкруговую, чуть не сверзился в лестничный проём, но никакого выхода не нашарил, не нашёл:
«Замуровали! Замуровали, демоны!».
Вспомнив про спички зажёг одну и, в её свете увидел небольшие металлические скобы ведущие на крышу кабины лифта… Эге! Так там — на крыше лифтовой кабинки, должен быть люк.
Зачем?
Двух мнений быть не может: чтоб, если лифт застрянет между уровнями — можно было выбраться из него и по боковым лестницам с площадками спуститься вниз… Ну или — подняться вверх, смотря по ситуации.
Повеселел:
— Из любой ситуации есть выход, просто не у каждого есть в кармане спички!
«Надо будет запомнить и если — тьфу, тьфу, тьфу, жизнь наладится — записать в цитатник».
Подышав глубоко и часто — насыщая организм кислородом, стал карабкаться вверх, что заняло приблизительно минут пять. На крыше кабины лифта пришлось передвигаться на «четырёх костях» — из-за находящейся там системы блоков, тросов и прочей механики… Но крышку люка я нащупал сразу и, сперва перекрестившись: «Хоть бы не было замка!», — потянув за ручку и без труда открыл её.
Обрадовавшись:
— «Вот что крест животворящий делает!».
Я посветил спичкой вниз — чтоб не напороться на какой-нибудь штырь (мало ли что в лифтах оставляют строители) и, сперва сев на краешек и свесив ноги — спрыгнул вниз, благо не высоко — всего метра два. Тем не менее неловко упав на колени и, сильно зашибив одно из них — я пару минут шипел от боли, как гадюка с отдавленным хвостом, затем зажёг спичку и осмотрелся «в отсеках».
Встав, уже на ощупь открыв сперва дверь кабинки, а затем дверь лифтовой шахты, я вышел и потратив ещё одну спичку, обнаружил, что нахожусь в небольшом тамбуре: спереди — стальная дверь, слева — элетрощиток. В свете догорающий спички открыв последний, я включил рубильник и, на некоторое время — был ослеплён как крот, сдуру выползший из норы в солнечный полдень.
Через пару минут проморгавшись, я взялся за ручку двери и холодея от мысли, что она может быть заперта изнутри квартиры, открыл её…
Выдохнув с облегчением и не забыв осенить лоб крестным знамением:
— Сегодня без всяких сомнений — Господь играет «за наших».
Эта дверь была довольно толстой — как бы не сантиметров двадцать и, двойной: со стороны лифта — стальной, со стороны сталинской квартиры — деревянной. Очень хорошо было заметно, что работа качественная: плотная подгонка, тщательная отделка.
Однако, куда я попал?
Передо мной была не одна из комнат кремлёвской квартиры Сталина, а снова какая-то деревянная перегородка, состоящая из двух половинок и причём — каждая с собственной ручкой, наподобие дверной…
Понимание пришло почти мгновенно:
«По ходу, это снова какие-то двери — чёрт бы их всех побрал! Но только уже двухстворчатые».
Внимательно осмотрев, я понял что на себя их не открыть. Попробовал толкнуть от себя — даже не сдвинулись.
Стараясь не впадать в отчаяние, попробовал думать логически:
«На фига две половины, когда ширина проёма позволяет сделать одностворчатые двери? …Может, они раздвижные — как в вагонном купе?».
Задрав глаза вверх — где по моим прикидкам должен находиться тот, кто затеял всю эту лабуду, я осторожно потянул за одну половину… На удивление, она сперва негромко щёлкнув — довольно легко отошла в сторону, образовав щелочку сантиметров в пять.
Заглянув, я увидел по всем признакам кабинет Вождя — письменный стол с настольной лампой и телефонами и всё такое прочее. Но вовсе не тот кабинет — откуда меня вчера увезли Хрущёв со товарищи…
…А домашний кабинет его кремлёвской квартиры1!
Тогда всё сходится: когда проектировали бункер для Сталина, он жил в своей кремлёвской квартире со своей законной супругой — Надеждой Аллилуевой и, по ночам любил работать здесь — в уютной семейной обстановке. После её самоубийства же, он переселился на Ближнюю дачу и почти перестал здесь бывать, предпочитая работать этажом выше.
Не обнаружив ничего подозрительного, смело раздвинул двери — оказавшиеся задними стенками книжных шкафов за письменным столом и оказался в домашнем кабинете Вождя. Оглянулся: вход за мной в поземный бункер автоматически закрылся.
Первым делом подошёл и посмотрел в окно — ибо, хотя это звучит смешно — успел уже изрядно оголодать по естественному освещению и чувству пространства. Это как в тюрьме: приводят тебя к дознавателю, а ты забыв про всё — уставишься с тоской в окно и, смотришь на белый свет — налюбоваться им не можешь…
Хотя сейчас любоваться особенно было не на что: пасмурно, идёт небольшой снег и, в Кремле — на удивление безлюдно… Но меня быстро отпустило и я смотрелся в кабинете. Конечно с тем что «наверху» не сравнить — но здесь на удивление уютно. Мягкая мебель — кресла и диван, книжные полки с сотнями томов, обычная вешалка у дверей, с висящими на ней шинелью и фуражкой.
Посмотрев на последние и, критически осмотрев себя в имеющиеся на стене возле вешалки зеркало — стряхнул с головы пыль, песок и паутину и, нахлобучил на неё видавшую виды фуражку со звездой. Несколько не по сезону, конечно…
Ну а что делать?
Отряхнув шаровары и френч от грязи, надел шинель — которая оказалась не только летней, но и изношенной до торчащих ниток из обшлагов рукавов. Должно быть, Реципиент в ней всю Гражданскую прошёл, НЭП и первые пятилетки с коллективизацией совокупно.
Не успел оценить свой прикид в зеркале, как из-за дверей послышался приглушённый хорошей звукоизоляцией человеческий голос. Сперва всполошился было, но потом успокоился: этот голос, судя по знакомым интонациям — оказался из репродуктора, или «чёрной тарелки» — висящей в каждой советской квартире, коммунальной или индивидуально-персональной, не важно. А то и вовсе это устройство располагалось на уличном столбе или стене дома на площади.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
