-Давай раз и навсегда определимся, — предложил Всеслав, — меня никто не "выпихивал". Можно сказать, это я вынудил себя "выпихнуть".
Военнослужащие хонтийской армии: пол-ковник, стрелок егерского полка, снай-пер, рядовые маршевых рот. Голографиче-ская реконструкция из фондов секции "Саракш" (КОМКОН-2)
-Да ну? — поразился Гурон, -Чего только во Вселенной не быва-ет... Но это все равно не снимает вопроса: нужна ли операция "Штаб"? Если необходима, то для чего? Кому? Двигают нас, Пешка, словно... хм... словно пешек, с клетки на клетку, а смысла партии не видно. Нет, пешка не намерена философствовать о смыслах и тайнах высоких мате-рий, просто объясните ей, пешке, что будет, когда она дойдет до конца и сверху прозвучит слово "мат". Добились успеха? Хорошо, отлично, великолепно! В чем он, этот успех?
-Боюсь, что обратился не по адресу. -флегматично ответил Все-слав, — Это тебе к самому Экселенцу на прием надо. А мною движут су-губо эгоистичные побуждения — хочу быть здесь.
-Бог в помощь. А что касается аудиенции у Сикорски — следует, сле-дует поразмышлять.
-"Должностная этика КОМКОНа-2 действительно является под-множеством базовой этики социума — но подмножеством, в котором от-сутствует, по крайней мере, одно положение — "я живу в обществе и должен руководствоваться всеми его этическими нормами". Оно заме-нено положением "я помогаю обществу жить нормальной жизнью, и ра-ди этого могу пренебречь некоторыми его этическими нормами". По-вторяю — это не этика социума, это этика в значительной степени внесо-циальная в той — же степени, в какой внесоциальны контролирующие социум организации, то есть тот же КОМКОН-2" . — задумчиво проци-тировал Лунин.
-Понимаю, что ты хочешь сказать. Но принять не могу...
-Не мое. — отрицательно покачал головой Всеслав. -Из статьи Исаака Бромберга, сборник "Red Peace and Global Truth", не то прошло-го, не то позапрошлого года издания.
-B БВИ?
-Нет. Печатное.
-Кстати о БВИ. Слушай, Пешка, ты никогда не задумывался, насколько реальна возможность ввода в БВИ заведомо ложной инфор-мации... Есть же в Большом Всепланетном Информатории система раз-ных уровней допуска. Это вот — для избранных, это — для прочих, но всю картинку, наверное, не получает никто. Не зря ведь, по слухам, в архиве Странника лежат древние... ммм, как их... заккуpапии... — Гурон смор-щился, пощелкал пальцами, вспоминая перевод хонтийского слова, -А, вспомнил, ну, папки же для бумаг! А сам он таскается с музейным портфелем— заккуpапия и портфель, они, того, понадежнее будут, чем электронная память БВИ: в той подправят и не узнаешь, как оно там на самом деле...
-Пожалуй... — озадаченно ответил Лунин. — А что это вдруг тебя озаботило?
-Не "вдруг". И не только это. Ладно, замнем проблему, все равно ни до чего доброго не договоримся. Есть хочешь?
-С моими доходами бедного писаря — и не хотеть! — фыркнул Всеслав, — это у вас, партийных бюрократов разносолы на столах.
-Бутерброды на заднем сиденье. Все — твои. Делюсь с трудящей-ся интеллигенцией. Лопай, не стесняясь, к завтрашней полуночи ты должен быть энергичен и силен.
4
Глайдер "Лич" на Саракше. Видеосъем-ка. Время и место — неизвестны, ве-роятно — Островная империя
Саракш, Хонти.
Пустырь на окраине Ур-Иля, борт глайдера "Лич"
00 часов, 13 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения
Лунин стоял с рюкзаком за спиной на разбитой бетонной плите и слушал, как опускается глайдер. За полгода глаза уже привыкли к непроглядности саракшианских ночей, но все равно было очень непри-ятно напрягать зрение, чтобы различить силуэт "Лича". Поэтому Все-слав даже не открывал глаз. На слух ему казалось, что глайдер садится чересчур неспешно, и он старался представить себе, как это происходи-ло бы днем. Получалось очень неплохо. Тогда он безуспешно попытал-ся вообразить, как "Лич" снижается на Земле. Шипение стало громче, глайдер развернулся бортом к пустырю, осел сразу сажени на две и за-мер на вершине мусорного холма. Двигатель стих, Гурон и Пешка стали вскарабкиваться вверх по склону. Дверца глайдера скользнула под кры-шу, в кабине загорелся свет.
Усадьба хонтийского фермера. Видеосъем-ка. Время и место — неизвестны.
-Выключить! — мгновенно скомандовал Гурон и панель испуган-но погасла.
Прогрессоры устроились на задних креслах, кабина закрылась, глайдер выдвинул стреловидные крылья. Внезапно машина стремитель-но подскочила и понеслась круто вверх, так, что у Всеслава подкатил к горлу кислый жесткий комок, а тело стало тяжелым и недвижным.
-Что за дела?! — возмутился он.
-Очевидно, датчики засекли чье-то приближение, — с трудом по-яснил Гурон, — вот и ускоряемся.
-Ничего себе, ускореньице!
"Лич" выровнялся, бесшумно устремился вперед. Засветились экраны панорамного обзора. На западе было совершенно темно, а на востоке проступила россыпь огоньков. Они вспыхивали вразброс, хао-тично, но постепенно сливались в линии — улицы Ур-Иля. Город скры-вался в чернильном мраке, огни уже не пробивались сквозь тьму. Во-круг пребывало чугунное небо. Без конца и края, без низа и верха, гу-сто-серое, фосфоресцирующее. Потом началась сизо-фиолетовая стра-тосфера. А машина все летела вверх и вверх. Только когда смутный клубок света вверху начал напоминать диск Тристара, когда прямо по курсу робко блеснула первая звезда, глайдер прекратил маневры и по-несся на запад. В это время окружающая мгла выпустила из себя оран-жевую полную луну. Тристар казался таким близким, добродушным и солидным, так ясно вырисовывались все его "океаны" и "материки", что смотреть на саракшианскую луну казалось сущим наслаждением.
Все было так иллюзорно и так необычно и в то же время безмя-тежно-спокойно, что уже не верилось, что глайдер стремительно несет-ся, а не стоит на месте, что внизу лежит Саракш, и невообразимо далеко есть еще Земля, и что на обеих планетах есть города, леса, реки... Все-слав наслаждался комфортом, покоем и тишиной. Он невообразимо утомился за последние суматошные дни.
-Соскучился по солнцу и луне. -внезапно сказал Гурон. — По звездам — тоже. Скоро забуду, как они выглядят.
-А на Гиганде, на Надежде, что — солнца и звезд не видел?
-Ты не понимаешь. Там — все чужое, не наше...
Некоторое время они молчали.
-Даже если все пройдет благополучно, — вновь заговорил Гурон, — мы окажемся без связи. Причем неизвестно, на какое время.
"Да,— подумал Лунин,— без связи". Насколько все-таки проще было разведчикам, работавшим с доиндустриальными цивилизациями. Для них искусные мастера КОМКОНа-2 монтировали передатчики и приемники в браслеты и медальоны, диадемы и эфесы мечей. Хоть весь увешивайся, словно новогодняя елка игрушками. На Саракше же контрразведки аборигенов в два счета обнаружили бы любое устройство. Более того, медосмотр, произведенный саракшианскими врачами, при помощи зауряднейшей рентгеноскопии тут же выявил бы имплантат в теле обследуемого. Поэтому никаких (!) средств связи для Гурона и Пешки не предусматривалось. Орбитальным средствам инфракрасного сканирования сверхвысокой точности, сосредоточенным, прежде всего, на станции "Саракш-1", предстояло постоянно держать в поле зрения все острова и ожидать, спустя месяц после перемещения прогрессоров на Архипелаги, условленного визуального знака, означающего успех внедрения и готовность в данном районе принять связного. Для Пешки это был большой костер в форме пятилучевой звезды. Гурону же предстояло просигналить зажжением символа в виде квадрата, перечеркнутого диагоналями. Идея принадлежала Всеславу: "При всем хитроумии служб имперской госбезопасности им и в голову не придет, что с-в-е-р-х-у имеется нечто такое, чему можно сигнализировать, притом столь примитивным способом!"
Хонти. Окраины Ур-Иля. Электронная съемка. Произведена робо-том-разведчиком в 2159 г.
-А вот что будет, — неожиданно сказал Гурон, — если мы сейчас отключим автопилот, развернем глайдер, возьмем курс на северный по-люс, долетим до "Саракша-2" и откажемся участвовать в операции "Штаб"?
-Что случилось? — изумился Лунин.
-Пока — ничего... -буркнул Гурон. — Капитана на рее не повесим и Веселого Роджера на мачте не поднимем. Мне чисто теоретически любопытно представить, как на это среагировало бы руководство.
-Восприняло бы отказ с удивлением, пониманием и сочувствием, вернуло бы нас на Землю...
-Полагаешь?
-А какие могут быть варианты? — Всеслав подумал, пожал пле-чами, — Ну, может быть, перед тем подержало бы на Пандоре, напустило бы врачей с психологами. Осторожно и бережно выяснило причины срыва операции, в любом случае сочло бы их уважительными... Что еще? Не знаю...
-Ну-ну...
Разговор прервался и в течение всего полета больше не возоб-новлялся. Через полтора часа свист двигателей стал шепелявым, глай-дер перешел на высотное барражирование над местом предполагаемой посадки. Бортовой вычислитель глайдера связался с "Саракшем-1" и запросил последнюю по времени информацию. На экране появилась карта, на которой присутствие людей в обследованном районе должно было обозначаться оранжевым цветом. Ни одна рыжая точка на карте не мерцала. Гурон удовлетворенно кивнул. Машина по спирали с сужаю-щимися витками пошла на посадку. Окна вновь заволокло черно-серой пеленой. Нос глайдера чуть приподнялся, из днища выдвинулись опор-ные полозья и беззвучно ткнулись в песок.
-Полiт закiнчено. -сообщил вычислитель. -Якi накази?
Помедлив несколько секунд, Гурон сказал:
-После высадки пассажиров — автоматическое возвращение на базу. Режим — полная радионевидимость.
-Гаразд .
Пограничная зона хонтийского побережья. Видеосъемка. Время и место — неизвестны
5
Саракш, Хонти.
Пограничная зона
03 часа, 14 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения
Всеслав настраивал себя на двухчасовой сон, но с неудоволь-ствием отметил, что проснулся раньше. Гурон, впрочем, не спал вооб-ще. Он сидел, прислонившись к кирпичной стене и задумчиво вертел в руках маленький компас.
Когда-то это было двуэтажное строение. Не жилой дом, а, ско-рее, какое-то служебное помещение. От него сохранились лишь бревен-чатые стены и фрагменты крыши. Через гребенку обрушенных балок начинало по-утреннему сереть небо. Вдоль стен росли пучки слабоядо-витых малиновых грибов. На гнилых досках пола, сохранившихся ме-стами, чернели смердящие кучки.
-Провоняем тут. — равнодушно сказал Всеслав. — Такое чувство, что в эти развалины сбегается гадить все Хонти. Что, не нашлось луч-шего места, чтобы провести остаток ночи?
-Не я выбирал. Здесь мы должны встретиться с Ходулей.
-Ах, так это проводник развлекается? Ну, тогда ладно, потерпим, Должен же и он получить интеллектуальное и эмоциональное насла-ждения от осознания того, что его подопечные сидят в смраде.
-Кстати, он уже давно наслаждается. -заметил Гурон. -Сидит вон в том в кустарнике и размышляет, здесь ли мы.
-С чего ты взял?
-Около сорока минут назад в темноте что-то пошевелилось. На зверя не похоже. Потом, как начало светать, в нашу сторону поблески-вали стеклышки бинокля. Дадим ему знак, пусть подходит.
Не вставая, Гурон поднял сломанную доску и потыкал в пласт штукатурки, висящий на куске электропроводки. Тот мерно закачался в оконном проеме.
-А вдруг это не Ходуля? Вдруг пограничники?
-Он.-спокойно ответил Гурон и Лунин в который раз с уважением подумал, что бывший малёк Левушка-Ревушка очень изменился, став прогрессором высшей пробы.
В дверном проеме бесшумно материализовался широкоплечий крепыш в видавшей виды рыжей кожаной куртке и старой кепке. Через плечо переброшен бурый вещмешок, в руке поблескивает автоматиче-ский пистолет. Грубое темное лицо с большим давно небритым квад-ратным подбородком, маленькими серыми глазками, смотрящими при-стально и вместе с тем совершенно безразлично, словно на бродячего пса, влезшего куда не положено.
-Доброе утро, Ходуля. -сказал Гурон.
Глазки проводника прищурились.
-Доехали поездом, значится? — прогудел он, -Не передумали дальше?
-Здравствуйте, Ходуля. — жизнерадостно улыбнулся Лунин. Про-водник перевел взгляд на него: -Ага, второй, значится...
-Ага, ага! — дурашливо закивал Всеслав, -Значится, я. Как хоро-шо, что мы такие пунктуальные! Присаживайтесь: посидим, подышим. Ароматно тут и, опять же, славное утро. Правда ведь?
На кирпичном лице проводника не обозначилось ни одной эмо-ции.
-Впереди — никого, — сказал он. — Можно от перегона до кладби-ща. Делать, что скажу, а если не так, жаловаться некому. Тут вам не там, тут вас рассуждать не будут.
Всеслав с благоговением выслушал тираду и тайком показал зе-вающему Гурону поднятый вверх большой палец.
Ходуля вышел из развалин, огляделся по сторонам и направился к лесопосадке.
Прогрессоры подхватили рюкзаки и последовали за ним.
За весеннюю ночь лесопосадка основательно отсырела, и скоро всем стало холодно. Особенно досаждала молодая травка, покрытая мелкой серебряной росой. Всеслав был в армейских сапогах, а вот сквозь шнуровку Гуроновых ботинок холодная сырость лезла совер-шенно беспрепятственно. Под ногами хлюпало, но уже не досаждали ни комары, ни мелкий гнус. Лесополоса осталась позади. Потом они пошли гуськом по сгнившим шпалам железнодорожной насыпи, с которых бы-ли содраны рельсы. Всеслав шел вторым и смотрел, как высыхают на кожаной куртке Ходули капельки сизого тумана. Проводник двигался легко, будто не было томительной ночи и беспокойного пережидания пограничных патрулей. Он был великолепно натасканным механизмом для выполнения своего нелегального дела, но было бы бессмысленно ожидать от него чего— либо другого, еще более нелепо, чем требовать от киберуборщика чтения Шекспира вслух. Ходуля механически по-сматривал по сторонам, но, судя по нему, все было вроде бы спокойно.
Фрагменты ментограммы Л.Абалкина. 19 мая 2172 года. 13.56 час. Подходы к обители "отцов-путеуказателей". Тема: "Операция "Штаб".
Плотный туман сворачивался, словно кислое молоко в кипятке и скатывался по обе стороны насыпи. Но он не собирался так просто сда-ваться и кое-где налезал на насыпь густыми струями, так что там при-ходилось идти по колено в неспешно шевелящейся мути. Пахло мокрой травой, гнилыми шпалами и дегтем, грибами, ржавчиной. Внизу мало что было видно, кроме тумана, но Лунин догадывался, что налево и направо тянется обычная для этих мест слабовсхолмленная равнина с галечными россыпями, и мелкими оврагами. А слева за равниной во мгле должны прятаться невысокие обрывистые сопки.
Чуть дальше насыпь приметно шла вниз и полностью скрывалась в тумане. Они вошли в белые струи по пояс, потом с головой. И там, в мути, что-то было. Крупное. Недвижное. Не опасное. Действительно, Ходуля постучал подобранной палкой по чему-то металлическому, обошел его слева и вновь вернулся на дорожку из гнилых шпал. Перед Луниным сквозь белесую пелену проступил ряд пустых окон в остове ржавого автобуса. На проржавевшем боку смутно выделялась облуп-ленная трехцветная эмблема хонтийских служб быта.
