| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Предположение Вартемы о том, что разница в температуре здесь и там (на Яве) мала, совершенно несостоятельно; даже если бы он был там в июне, как он говорит, разница в температуре между Болоньей и яванским побережьем немалая.
То, что яванцы ели хлеб из зерна и выращивали наше зерно, совершенно неверно. Кукурузу туда еще не завезли, да и в наши дни из нее там не пекут хлеб, рис и просо совершенно не подходят для этого, а наши виды зерна там не выращивают; яванцы питаются почти исключительно рисом и варят его. Точно так же на Яве очень мало баранов, и, вероятно, их привозят и ценят только европейцы. Скорее всего, ели мясо оленей и кабанов, но единственный значимый вид мяса на Яве, курицу, Вартема не упоминает.
В то время как Вартема называет яванцев самыми надежными (наиболее заслуживающими доверия) людьми, Барбоза описывает их одновременно как высокомерных, лживых и вероломных (стр. 194 и 198). Де Барруш также описывает их как очень послушных, но вероломных, лживых и неблагодарных. Нынешние яванцы в целом надежны, но, как говорят все живущие там европейцы, только до определенного предела (43). Ничего не известно, чтобы на Яве тех времен существовал обычай превращать детей в евнухов; это не полностью немыслимо, но, по крайней мере, является следствием вторжения мусульманства, и бросается в глаза, что спутник Вартемы, как он говорит, купил двух евнухов в месте, где не было мусульман.
На этом острове, продолжает Вартема, у тех людей, которые едят мясо, есть такой обычай: когда их отцы так состарятся, что уже не могут работать, то их дети или родственники выставляют их на продажу на рынке, а те, кто их купит, убивают их и съедают, сварив мясо. И если молодого человека охватывает серьезная болезнь, так что сведущим людям кажется, что он умирает, отец или брат больного убивают его, не дожидаясь, пока он сам умрет, и [23/24], убив его, они продают его в пищу другим. "Когда мы выразили удивление таким обычаем, некоторые туземные торговцы сказали нам: "О вы, бедные персы, почему вы оставляете такое вкусное мясо на съедение червям?" Мой компаньон, услышав это, сразу же воскликнул: "Скорей, скорей, давайте уйдем на наше судно, чтобы эти люди никогда не приближались ко мне на земле!""
Поэтому, хотя Вартема, как мы видели, описывает яванцев как самых надежных людей в мире, он утверждает, что больше нет причин оставаться на острове из-за необходимости быть начеку всю ночь из страха, что какой-нибудь преступник может прийти и похитить их, чтобы съесть.
То, что предполагаемая антропофагия, особенно в этой самой отвратительной из всех форм, относится к области вымыслов на Яве, не требует доказательств для этого острова, который на протяжении многих веков находился под влиянием буддизма, индуизма и мусульманства (44). Эта басня, настоящая суть которой основана на каннибализме батаков и, возможно, других суматранских народов, кажется, была широко распространенной сказкой моряков в тех частях света. Марко Поло также сообщает нечто очень похожее о жителях королевства Фелех (Перлак) на Суматре (Малая Ява) (45), а также о жителях Даграиана (вероятно, Индрагири на восточном побережье Суматры) (46). Эту басню знали еще в античности [24/25]; ибо Геродот говорит о падэрах (он имеет в виду Баттакера?), индийских кочевых народах, которые едят сырое мясо: если один из них заболеет, мужчина или женщина, ближайшие друзья собираются и убивают его, как бы он ни сопротивлялся и не отрицал свою болезнь, и съедают; убивают и едят даже стариков (47).
Вартема вернулся с Явы, с одной стороны, как уже упоминалось, из страха перед каннибализмом, с другой стороны, потому что он не решился плыть дальше из-за сильного холода; ведь даже за пределами Явы день длится не более четырех часов, и здесь было холоднее, чем в любой другой части мира. Это действительно поразительное замечание [25/26] можно понять только из общей тенденции путешествия на Молуккские острова.
Судя по всему, Вартема хотел сначала не только посетить Острова Пряностей, но и проникнуть как можно дальше на юг. Мы видели, что, по его мнению, времена года на островах Банда все еще такие, как у нас, что на Молуккских островах холоднее, чем на Банде. Оттуда, по его словам, маршрут всегда идет на юг к Борнео и Яве, где, как он говорит, разница с нашим климатом незначительна; но за ними холоднее, чем в любой части мира. Только так можно понять, что только после того, как он покинул Борнео, он пишет, что они потеряли из виду Полярную звезду и прокладывают курс по компасу, что вызывает у него удивление, в то время как то же самое уже было на пути от Суматры до Банды. Чтобы сделать это путешествие на юг еще более опасным в глазах читателей, он нанимает на Борнео еще один корабль бОльших размеров, так как море между Борнео и Явой слишком опасно для меньших; и тем не менее он уже пересек то же самое море незадолго до этого, сам того не зная, на небольших кораблях с запада на восток, то есть на гораздо большем расстоянии.
Даже расходы на эту поездку, которая, как предполагается, служила только для утоления жажды знаний, смехотворно преувеличены. С самого начала поразительно, что Вартема не просто присоединился к одному из многих яванских и малайских торговцев, которые занимались торговлей пряностями между Малаккой или Педиром и Островами Пряностей. Стоимость двух маленьких сампанов для одного только плавания на Борнео, включая команду и оснащение, составляла 5600 марок (48); более крупный корабль с Борнео стоил 975 марок (49), причем на нем был совершен переход только до Явы, до которой оставалось пять дней; потому что там снова наняли джонку побольше. Перс, чтобы христиане поехали с ним, подарил им рубины на сумму 7000 марок (500 пардао); но поскольку тогда золото было в десять раз дороже, чем сейчас, эти суммы исчислялись сотнями тысяч, и все это ради трехмесячной прогулки. На Яве перс купил два изумруда за [26/27] 14000 марок (= 1000 пардао) и двух детей-кастратов за 2800 марок (= 200 пардао), а затем в Малакке пряностей даже на 70000 марок (= 5000 пардао), то есть по покупательной способности на миллионы, хотя на Молуккских островах он мог бы купить их гораздо дешевле. И все это можно было перевезти на небольшом корабле (джонке)? — Даже это детское хвастовство такими огромными суммами, видимо, призвано повысить значимость путешествия в глазах читателя.
Другие противоречия и трудности возникают из-за навигационных условий. Вартема, по его словам, проделал путь от Педира до Банды за 15 дней, что само по себе, пожалуй, не представляло чего-то невозможного, поскольку Пигафетта заявляет на основе своих исследований (1521 г.), что плавание от островов Банда до Малакки занимает 15 дней, а Педир находится еще примерно на полтора дня дальше. В любом случае подразумеваются крупногабаритные суда и самое благоприятное время года; Педир, если измерять расстояние по прямой, лежит в 35 экваториальных градусов широты от островов Банда и, включая объезд вокруг Борнео-Целебеса, в лучшем случае в 38 градусах, то есть 2280 морских милях. В соответствии с этим, им пришлось бы делать 150 морских миль в день или плыть со скоростью полных 6 узлов (50) при очень прямом, непрерывном плавании. Вартема утверждает, что совершил плавание на двух небольших сампанах (chiampana); теперь так называют очень маленькие лодки или каноэ. Вартема, однако, при описании своего пребывания на Коромандельском побережье иногда называет так корабли с плоским дном, которым требуется небольшая глубина и на которые можно погрузить много товаров; так что они точно не были особо быстроходными транспортными средствами, как малайские прау.
Но нам должно казаться чрезвычайно странным, когда в Педире Вартема советует брать маленькие сампаны, потому что большой корабль (то есть джонка или прау) не подходит для путешествия, поскольку мы знаем, какие прекрасные порты расположены на Молуккских островах, особенно на островах Банда, которые изначально были определены пунктами назначения, и как большие малайские и яванские корабли заходили туда каждый год. Но еще более замечательно, как мы уже видели, когда позже будет сказано о том же самом море между Явой и Борнео, которое они проплыли по всей длине на двух упомянутых небольших кораблях, что для того, чтобы пересечь это море, только в ширину, им пришлось сесть на Борнео на более крупный корабль, потому что море было очень бурным (51). [27/28]
Дальнейшие несоответствия возникают из-за расстояний:
Педир — Банда 2280 морских миль, 15 дней согласно Вартеме (16-17 дней по Пигафетте), то есть 152 морских мили в сутки;
Банда — Молуккские острова 420 морских миль, согласно Вартеме 12 дней (по Пигафетте 3 дня), то есть 35 морских миль в день;
Молуккские острова — Борнео не менее 1020 морских миль, согласно Вартеме всего 200 морских миль (52);
Борнео — Ява (53) минимум 240 морских миль, 5 дней согласно Вартеме, то есть 48 морских миль в день;
Ява — Малакка 840 морских миль, согласно Вартеме 15 дней (по Барбозе 120 лиг), то есть 56 морских миль в день.
Таким образом, хотя Вартема обычно преодолевает только 35-56 морских миль в день, он преодолевает первый отрезок пути против ветра, как мы вскоре увидим, со скоростью в три раза большей.
Что касается направлений, Вартема только упоминает, что от Молуккских островов до Борнео, а также от Борнео до Явы они всегда придерживались южного курса; с другой стороны, от Явы до Малакки они взяли курс на восток вдоль цепи островов. Однако от Молуккских островов до Борнео маршрут идет на юг лишь в первой меньшей части, а не все время, как говорит Вартема, а о восточном пути от Явы до Малакки вне островов вообще не может быть и речи. К какому острову он следовал? Если действительно имеется в виду Банка, курс все равно будет северо-западным. — Что касается удаленности Молуккских островов от Борнео, то Вартема занижает расстояние в пять раз. Вот почему Бэйджер считает, что это опечатка; надо было бы назвать не 200 миль, а 200 лиг, что, впрочем, все равно было бы слишком мало. Но если вы займетесь исправлением, вам придется исправить множество орфографических ошибок в повествовании Вартемы.
То, что Вартема говорит о Южном Кресте и навигации по нему, несет явный отпечаток лжи. Почти весь путь от Педира до Банды, Молуккских островов и Борнео, по крайней мере, 37 из 40 или около того дней они плыли, не видя Полярной звезды, а именно к югу от экватора; но только когда они покидают Борнео, они удивляются этому и спрашивают, как прокладывают курс шкиперы? И мало того, что у капитана с Борнео, по-видимому, [28/29] в отличие (54) от капитана из Педира, были такие же карты, как у нас, с широтами и долготами, но еще и компас, установленный наподобие европейских, т.е. с иглой с острием, указывающим на север, а не на юг, как у китайских компасов: это тоже маловероятно. Столь же маловероятна и другая новость, которую, как утверждает Вартема, он узнал на Яве: если встать лицом на запад около полудня, его тень была бы слева, то есть тоже падала бы на юг. Он, должно быть, видел это на Банде и на Борнео, даже на настоящих Молуккских островах; потому что, как мы увидим, согласно собственным заявлениям Вартемы, все плавание могло приходиться только на летние месяцы, когда солнце находится к северу от экватора.
Даже если того, что было сказано до сих пор, уже достаточно, чтобы всем, кто хотя бы до известной степени знает обстоятельства, стала понятна степень достоверности Вартемы, по крайней мере, возможно, что, хотя он был на этих островах, он, тем не менее, привел эти лживые сведения из жажды к славе и легкомыслия. Поэтому мне было важно как можно более строго доказать фальсификацию, и я попытался сложить отдельные этапы поездок и пребывания в различных местах с датами, которые были абсолютно достоверны, в основном на основе собственной информации Вартемы, а в тех случаях, когда он их не приводил, минимальные количества дней, проведенных им в пути. Вывод заключался в том, что времени, имевшегося в распоряжении Вартемы, не могло хватить для посещения всех тех мест, где, по его словам, он побывал. Если это верно для минимальных количеств дней, то при несколько менее жесткой оценке времени, как того требуют такие путешествия на парусных судах, любой столкнулся бы с еще большими затруднениями; с другой стороны, если до некоторой степени принять во внимание ветры и муссонные условия этой области, которые сменяются с полной регулярностью и тем самым делают все судоходство малайцев зависимым от времени года, то совершить такое плавание совершенно не удастся. Как ни крути, Вартема всегда появляется в неблагоприятные муссоны, поэтому ему приходится плыть против течения и ветра и со скоростью, которая возможна только при наиболее благоприятном ветре и погоде и в благоприятный муссонный сезон. Если посмотреть, как даже в наши дни современные суда вынуждены простаивать в течение нескольких месяцев, когда слишком рано начинаются неблагоприятные муссоны, как, например, Марко Поло был задержан таким образом на Суматре в течение шести месяцев, и когда вы узнаете о тех мытарствах, которые недавно испытал капитан Якобсен с его судном [29/30] на очень маленьком участке пути, когда, как недавно сообщил мне капитан европейского парусника, ему потребовалось целых восемь дней, чтобы наверстать то, что он потерял за четыре часа из-за неправильного управления рулем в результате пьянства рулевого, можно получить представление о трудностях такого морского путешествия, которое Вартема легко совершил на своих жалких сампанах; и тем не менее, как мы сейчас увидим, он не уложился в отведенное ему время.
Выше мы уже выяснили, что верхней и нижней временными рамками дальневосточного этапа странствий Вартемы являются индийский праздник в Каликуте 25 декабря 1504 года и его бегство из Каликута 3 декабря 1505 года. Но Вартема утверждает, что тем временем он совершил все путешествие вокруг Южной Индии, а также посетил Цейлон, доехал до Мадраса, оттуда поехал в Тенассерим на Малайском полуострове, где пробыл более 20 дней, затем в Бенгалию, затем он оставался в Пегу в течение длительного времени (20 дней), затем поехал в Малакку и снова вернулся в Педир, чтобы оттуда начать упомянутое путешествие. К сожалению, он редко указывал продолжительность отдельных маршрутов в днях и очень редко количество дней, на которые он оставался в тех или иных местах. Приблизительная оценка, основанная на деталях, приводимых им, с довольно точным расчетом времени пребывания, дает около 42 дней от Каликута вокруг южной оконечности Индии до Паликата (Палеакат) около Мадраса, включая поездку на Цейлон; переход через Бенгальское море в Тенассерим занял 14 дней, путь из Тенассерима в Бенгалию — 11, из Пегу в Малакку — 8 дней. Если мы дадим 10 дней на переезд из Бенгалии в Пегу — по его оценке, расстояние в 1000 миль, вероятно, слишком мало — и добавим 3 дня на плавание от Малакки до Педира, у нас снова будет 46 дней путешествия. По его данным, в Тенассериме и Пегу он пробыл не менее 20 дней, а возможно, и больше. Отведя всего восемь дней на пребывание в каждом из трех других мест, а также в Каликуте, у нас будет 77 дней пребывания, то есть всего 160 дней от отъезда из Каликута до отплытия из Педира.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
