Проспавший смерть, опоздавший к рождению

Тем не менее, всё шло своим путём, и никто даже не мог предположить, что вот-вот случится катастрофа. К моменту, когда празднество, наконец, достигло кульминации, и Жреца Хаоса расположили на залитом ещё горячей кровью алтаре, все присутствующие были уже изрядно навеселе. Они не сразу смогли понять, что произошло, когда старик начал странно выгибаться и заходиться в судорогах. Предводитель Ордена, уловивший удивлённую тональность в голосах окружающих, успел отвлечься от очередной забавы со своей игрушкой — он пытался насильно напоить её — и увидел, как из уст еретика мощной струёй вырывается поток рвоты, прямо на жертвенник. И не это было самым страшным. Хуже оказалось что тут же под потолком появилось и начало набухать багровое облако с горящими красным глазами внутри.

Глава вскочил на ноги, мигом забыв про все игры — правда, сразу после этого бросился ниц. Его примеру последовали и остальные: Гневного, если он являлся людям, запрещалось приветствовать иначе. Наполненный яростью вопль божества заставил задрожать стены. А старик, которого отпустили также павшие на пол стражи, распахнул грязные и изорванные одежды и стал, как ни в чём не бывало, мочиться на алтарь. Правда, длилось это не долго: накатилась волна нестерпимого жара, пахнуло горелым мясом, и на месте, где стоял Жрец, осталась лишь кучка пепла, а наполненное злобой облако начало медленно таять.

Справившись с собой и успокоившись, Верховный встал, отряхнувшись, отдал необходимые распоряжения по уборке, и задумался. Чуть спустя, дёрнув за цепь, подтащил всхлипнувшую пленницу к себе. Схватив её за ухо и больно вывернув его, злобно процедил:

— Твой Учитель хорошо тебя подставил. Будешь расплачиваться за то, что он натворил. Готовься, я устрою тебе настоящий персональный ад!..

Slice FFA1570D0012CE0E

Гор изо всех сил сжимал позолоченное копьё, невидящим взгядом пронзая мутное стадо толпы. Сегодня пришла очередь заступить в караул, встать у дверей в Храм. Застыть внимательной статуей, провожающей всех входящих сканирующими на предмет опасности глазами. Превратиться в смертоносную пржуину, готовую мгновенно распрямиться в сторону нарушителей, уничтожая посягнувших на царящее в вотчине Ордена спокойствие. Вычислять потенциальных врагов. Ничего сложного, обычно Гор прекрасно справлялся с такой работой, даже любил её. Но сейчас стада его мыслей паслись далеко.

Причиной была горячая злоба, та, что наполняла сердце, заставляя последователя Гневного с трудом сдерживаться, чтобы не излить сжигающее изнутри пламя наружу. Гора острыми зубами терзали безграничная зависить и осознание того, что для него кое-что в этом мире всегда будет недоступным.

Та девка, ученица старого хаосита, досталась Главе. Попала в лапы этой высокомерной твари, как и многие раньше! Сейчас предводитель ордена забавляется с нею, делая всё, что заблагорассудится... А он, Гор, стоит, скрипя зубами, схватившись за древко своего оружия, как за последний колос на поле, и понимает: ему никогда не оказаться на месте начальника. Просто потому, что Глава — тень, а он, Гор — нет.

Злоба — следствие бессилья. Гор понимал, что не может ничего сделать, что на этой планете по праву рождения всегда будет в низах. А улететь — значит снова стать никем, вновь оказаться у начала давно пройденной дороги. Распрощаться даже с теми властью и силой, которые с таким трудом достались! Это приводило в бешенство. Последователи Гневного легко поддаются ярости. Гор никогда не выделялся из остальной массы сдержанностью...

Благодаря этому дотла сжигающему посевы спокойствия пламени внутри, погружённый в свой внутренний мир старж почти пропустил старика, успев заметить лишь в самый последний момент. Ещё чуть-чуть, и полуголый нищий оказался бы внутри. Но Гор, всё-таки, хорошо знал свою работу. Будь он чуть похуже, возможно, остался бы жив. Но шаг навстречу и выставленное вперёд копье определили судьбу рождённого на третьей планете Гаммы Пса, бедной аграрной планеты, и обречённого погибнуть там же.

Узнавание, удивление, изумление пришли почти одновременно. Но, всё же, узнавание и удивление — чуть раньше. Старик оказался тем самым жрецом Хаоса, испепелённым его божеством!.. И всё то, что раньше служило верой и правдой, враз отказало. Копьё переломилось, попытка активировать Плеть Гнева из перстня на пальце прошла вхолостую. Полученный в ответ презрительный плевок прожёг грудь насквозь.

Уже понимая, что умирает, Гор упал. Вспомнил бедный деревенский дом, где впервые осознал себя, как личность. Людей, живших там. Простых крестьян, живущих с земли и страдающих от непомерных налогов и жестокости Князей, которых давно презирал за то, что сам смог выбиться в люди, а они нет...

Почти безразлично уже смотрел стражник в спину ковыляющего внутрь старика. Тот еле передвигал ноги, выглядел неважно, но в каждом движении сквозила какая-то совершенно необъяснимая уверенность. В логово врага, в самое его сердце, так не входят. Гор подумал, что, наверное, проклятый Жрец знает что-то, что позволяет ему быть таким спокойным. И в последний раз позавидовал, попробовав скрипнуть зубами.

А старик, не оборачиваясь, продолжил брести вперёд, просто и как-то даже устало убивая всех, кто попадался навстречу. Путь Жреца лежал к той самой комнате, где бессильно висела на цепях его ученица, а рядом, притомившись после забав, возлежал на своём ложе мужчина в небрежно расстёгнутом камзоле.

Slice FFA157D60012CE10

Крупная, зажиточная деревенька, едва не на сотню дворов, прижалась всем своим телом, состоящим из деревянных заборов и домиков, к пыльной извилистой дороге — основной артерии, приносящей в эти края денежные средства. Путники и караваны, что проезжали мимо, часто останавливались на постой, чтобы перекусить, или иным способом отдохнуть и развлечься, и, платя за всё звонкой монетой, закладывали этим основу благосостояния жителей.

По этой самой единственной дороге, несмотря на довольно поздний час, неуклюже ковыляла фигура, по всей видимости — старика. Двигалась она в направлении приземистого здания со старой выцветшей вывеской над дверью, которую уже и разобрать-то было нельзя. Это была дешёвая корчма, и находилась она на самом отшибе.

Жалобно скрипнула дверь, масляные лампы выхватили из мрака фигуру, ввалившуюся внутрь. Тусклый свет позволил рассмотреть его лучше. Посетитель, и правда, был весьма преклонного возраста, неряшлив, с длинными слипшимися седыми волосами, обрюзгшим лицом и мутными глазами. Нетвёрдой походкой старик проковылял до грубой деревянной скамьи у ближайшего столика. Неуклюже плюхнувшись на неё, заплетающимся голосом позвал владельца заведения. Тот, скривившись, тут же прошествовал навстречу, с кувшином самого дешёвого вина. Сосуд был молча поставлен на стол, рядом — деревянная кружка, и всё без единого слова. Видимо, посетитель являлся частым гостем заведения, и его вкусы и предпочтения давно были известны. Дрожащими руками налив вожделенный напиток и разбрызгав при этом часть на свою одежду и на доски столешницы, старик, зажмурившись от удовольствия, начал пить.

Однако очень скоро он был вынужден прерваться — к нему подсел прошедший с другого конца помещения благообразный господин, тоже седой, но опрятно выглядящий и одетый, как зажиточный буржуа, в невероятно дорогом расшитом золотом камзоле. Всем видом создавал он ощущение обеспеченного человека, которое тем более подкреплялось тем, что по пятам следовал мальчишка-слуга, в слишком большом для себя костюме. Пацан будто специально одевался так, чтобы создавать контраст хозяину. В этом не было ничего необычного, многие богачи поступали подобным образом: стараясь подчеркнуть свои качества, они держали рядом людей уродливее, толще, глупее, чем сами.

— Можно угостить вас?

— Ну... Можно, отчего нет.

— Корчмарь! Лучшего вина, мне и моему другу!

Выдержав небольшую паузу, седой господин заговорил:

— Генрих, Ефрейтор Инженерных войск Императорской армии, я не ошибся?

— Допустим, что так. Был им. С кем имею честь?

— Есть дело. Надеюсь, мы окажемся полезны друг другу, — заданный вопрос остался проигнорированным, и после этой фразы в помещении повисла тишина. Больше посетителей не было, а Генрих и владелец камзола молчали.

— Внимательно, — наконец, первым не выдержал старик.

— Нужны ключи первого и второго уровней. Плачу, сколько скажете.

— Зачем? Империи уже почти пятнадцать лет, как нет. Эти ключи бесполезны, — Генрих заметно протрезвел.

— Зачем — это моё дело, уж простите. Так что, можно рассчитывать на вас?

— Нет. Я, вообще-то, давал присягу. Одним пунктом там было — не разглашать сведения, представляющие государственную тайну...

Тем временем, на столе со стуком появились два кувшина. Но к ним никто не притронулся.

— Вы же сами сказали: Империи давно нет...

— Империи — нет. Присяга — есть. Ещё вопросы? И, если что, прошу вас учесть — я стар и ничего не боюсь, давно уже. Запугивать меня бесполезно.

— Запугивать никто и не собирается. А вот предложить...

Благообразный господин достал из висящей на поясе сумки увесистый мешочек, положил его перед ефрейтором несуществующей армии и развязал.

— Этого хватит, чтобы начать своё дело. Больше не придётся работать. Может, появится возможность отомстить кому-нибудь. Добиться женщины, которая иначе бы и не посмотрела. Решай сам, Генрих. Продолжать гнить здесь, или — в один момент изменить своё жалкое существование. Стать человеком. Взять то, что было отобрано войной...

— А вы змей... Змей искуситель... И, Кровавые Боги, как сладко поёте!

— Если сомневаетесь... Так и быть, вот ещё. Но это — максимальная цена, на которую я готов пойти.

На столе, радостно звякнув, появились ещё два тугих мешочка, равных по размеру первому.

— Надо подумать.

— Нечего тут думать, Генрих. Соглашайтесь. Одна мелочь, нарушение присяги, за что всё равно уже никто не спросит — и вы богаты. Мгновенно. Начнёте жизнь сначала. Или мы сейчас уходим, и вы остаётесь здесь навсегда, коротать вечера за дешёвым пойлом. Так что же, по рукам?

Небольшая пауза. Ефрейтор думал. А потом стукнул кулаком по столешнице.

— Эх, была не была! Хорошо, я согласен.

— Забирайте, теперь это ваше. Коды можете вбить вот сюда, — кивок, и мальчишка-слуга поставил на стол чёрный ящичек, со старомодным сенсорным дисплеем и кнопками. — Заодно, сразу проверим...

Чуть спустя, так и не представившийся господин вежливо распрощался и удалился, всё так же в сопровождении лакея. А старый Генрих остался в одиночестве, сидеть и пить, нарезавшись в итоге до запредельной даже для самого себя степени.

Slice FFA157D60012CE13

Космопорт. Даже на такой всеми Богами забытой каменюке, как третья планета Гаммы Пса, носившей неофициальное название "Окрайная", он вызывал восхищение. Особенно — на закате.

Местное солнце, огромный и чуть сдавленный сверху и снизу шар, из последних сил удерживало тучное тело над линией горизонта. Оно изливало на землю остатки багряной краски из своих недр, выстреливая слабеющими, уставшими за долгий день лучами во всё, до чего ещё могло дотянуться.

В помощь утомлённому светилу на тёмно-синем и кое-где даже сиреневом полотне неба уже проявились крохотные луны, готовые принять вахту, три из пяти — отливающий зелёным Изумруд, ползущая почти различимо для глаза Гончая, и Призрак, наполовину утонувший в ярко расцвеченных облаках, конечно же, как обычно бледный.

На фоне всего этого великолепия разгонялись и устремлялись ввысь, или же наоборот замедлялись и аккуратно садились космические корабли, десятки их. Им не было никакого дела до красот. Деловито перемигиваясь огоньками дюз, они просто выполняли работу — перемещали сквозь пространство набитые грузами трюмы.

Те из них, кто не прилетел только что и не собирался вот-вот стартовать, вольготно валялись на широком, раскинувшемся на километры поле, в окружении медленно ползающих гусениц заправщиков и суматошно вьющихся мошек флаеров.

Громады кораблей, еле угадывающиеся в плотном у поверхности сумраке, поражали многообразием размеров и форм. Попадались и вытянутые циллиндры каботажников, и приземистые диски счастливых обладателей антигравов, и изящные птицы субатмосферных шаттлов... Всех их объединяло только одно — были это корабли явно не первой свежести, и исключительно грузовики. На Окрайную не ходило пассажирских рейсов, не имела она и собственного военного флота. Сюда прилетали только за продуктами питания, за тем единственным, чем щедро делилась с хозяевами плодородная земля.

Седой благообразный господин и застывший рядом мальчишка-лакей стояли и ждали, пока мимо прогонят большое стадо коров. Слуга постоянно крутил головой, и, невоспитанно разинув рот, рассматривал всё вокруг, будто никогда не видел подобного. Господин почему-то не одёргивал подчинённого, с лёгкой усмешкой наблюдая за его реакцией, и заодно, подслеповато щурясь, сам посматривал по сторонам. В том числе, наблюдая за тем, как мычащий поток животных втягиваются в чрево сильно потрёпанного временем скотовоза.

— Уважаемый, вы не заблудились, случаем?

Спросил внезапно появившийся рядом человек с хлыстом, в запылённой и пропотевшей одежде.

— Нет. А вы на этот корабль коров гоните, да? Не знаете, когда отлетает?

— Может и знаю, а с какой целью интересуетесь?

— Ну, если скоро, что вероятнее всего... Судя по тому, что я сейчас наблюдаю. То спросил бы у капитана этого прекрасного судна позволения взять меня и моего слугу на борт. За некоторую плату, разумеется.

— Вот как? И куда же вам надо?

— Туда, куда надо, всё равно рейсов нет. Хотелось бы в сторону Тау Работорговца.

Мужчина с хлыстом присвистнул.

— Неужто Сахара?

— Она, родимая.

— Туда корабль точно не полетит... Ближайшая точка, Сигма Кота. А сколько бы вы дали за удовольствие поднять вас с этой жалкой каменюки?

— Теперь уже я вынужден спросить — с какой целью интересуетесь?

— С такой, что я и есть капитан "Вакеро". И все такого рода вопросы решать нужно со мной.

Проследив за скептическим взглядом, направленным на свою грязную одежду, и явно подразумевавшем несоответствие занимаемой должности, внешнего вида и занятия, капитан добавил:

— Людей мало, времена тяжёлые. Приходится впрягаться со всеми... Хосе!

Он внезапно дёрнулся в сторону, заставив и господина со слугой посмотреть туда. Один из быков с рёвом попытался посадить на рога погонявшего его сбоку молодого парня, судя по комбинезону тоже из корабельной команды. Тот ловко увернулся, откатился, но бык тоже был быстр, и уже бросился следом. Копыта животного поднялись в воздух, готовые опуститься на небольшую фигурку, слишком медленно отползающую в сторону, цепляясь за спёкшийся камень поверхности космодрома...

Прыгнувший сбоку здоровенный мужик с увитыми мускулами руками мощнейшим ударом сбил быка в сторону. В следующее мгновение что-то щёлкнуло, в шею животного воткнулся шприц. Бык вскочил на ноги, но тут же повалился опять.