Шабаш воронов

— Вот тебе и объяснение поведению Альбуса, дорогая. Элладора многих девиц в обучение брала, на многие браки благословение свое дала, а батюшку его, Персиваля, всю жизнь проклинала за брак с Кендрой.

— Так ведь возмутительный мезальянс же, Армандо! Всем известно, что ни силы, ни талантов у нее не было, так еще и традиций не чтила. Воистину 'грязнокровка', прости Мерлин!

— 'Любовь не ведает предрассудков', — с едва заметной улыбкой проговорил Диппет, цитируя слова Дамблдора, которые тот изрек на одном из педсоветов.

В ответ на это профессор Вилкост фыркнула, поднялась с кресла и гордо вскинула подбородок:

— Нет ничего важнее семьи и магии, — процитировала она главный принцип Шабаша. — Благодарю за чай и приятную беседу, Армандо. Крайне признательна за то, что выслушали мои претензии.

Легко склонив голову, прощаясь, Галатея Вилкост покинула кабинет директора, оставив его наедине с собственными невеселыми мыслями.

* * *

Профессор Дамблдор старательно делал вид, будто ничего неординарного после выхода скандальной статьи не произошло. Не обращал внимания ни на мрачные взгляды в свою сторону от Диппета, ни на возмущенное шипение профессора Вилкост, чье членство в Шабаше стало для него неприятным сюрпризом, пропускал мимо ушей просьбы Слагхорна не вмешивать его 'в неоднозначные революционные споры'. Продолжал преподавать трансфигурацию, на которую представители чистокровных семей стали ходить с некоторой опаской. Кто знает, что еще взбредет в голову взбалмошному профессору?

После его заявления в 'Ежедневном пророке' некоторые, особенно те, кто слышал о произошедшем на свадьбе Блэков, стали откровенно посмеиваться над идеями Альбуса. Шабаш демонстративно молчал и ответных статей давать не торопился. Хотя, судя по реакции отдельных и наиболее рьяных его членов, а также по многочисленным гневным письмам, возмущены подобным выпадом были многие.

Почти все студенты, за исключением разве что семикурсников, которых волновали лишь предстоящие экзамены, разделились на два лагеря. Слизеринцы и больше половины рейвенкловцев были против подобных идей, почти всем гриффиндорцам и части хаффлпафцев они импонировали.

К середине октября обстановка в Хогвартсе заметно накалилась. Отошла на второй план извечная борьба факультетов — теперь у всех был новый враг. То и дело вспыхивали стычки между чистокровными и магглорожденными учениками. Пока эти ссоры были редки и носили больше пакостнический характер: толкнуть, рассыпать учебники, выкрикнуть оскорбление в чужой адрес. Но директор Диппет полагал, что это только первые ласточки, грозящие принести школе множество проблем в будущем.

Тем не менее, жизнь в замке шла своим чередом. Близился канун Дня всех святых, или Самайн, как называли его чтящие традиции древние семьи. Большой зал украсился чёрными и рыжими лентами, в переходах и на лестницах появились ухмыляющиеся тыквы, а ученики начали готовиться к традиционному балу-маскараду.

Орион и Сигнус Блэк надеялись покинуть Хогвартс в эти праздничные дни, дабы присутствовать на семейном праздновании. В ночь Самайна Вальбурга должны была пройти ритуал посвящения и официально занять место Высшей ведьмы Шабаша. На само посвящение юных волшебников, конечно же, никто бы не пустил, но Орион хотел поддержать свою жену до ответственного мероприятия и лично поздравить после. Однако, планам отпрысков благородной семьи Блэк не суждено было исполниться. Лукреция, предвещая неудобства со стороны оскорблённого Дамблдора, оказалась права. Узнав о планах слизеринцев покинуть стены школы тогда, когда все остальные студенты оставались отмечать Хэллоуин, он с этакой мягкой укоряющей улыбкой назначил обоим Блэкам, а заодно Малфою, Друэлле Розье, Нотту и старшекурсникам Берку и Эйвери, отработки. Что особенно злило, виноватыми в неприятной стычке в школьном коридоре были, на самом деле, безалаберные Уизли, коих было целых три на разных курсах факультета Гриффиндор, а вот отработки назначили только слизеринцам.

Орион Блэк, не желая мириться с вопиющей несправедливостью, обратился в итоге к своему декану. Гораций Слагхорн, по его мнению, был не самым приятным человеком, но неплохо исполнял обязанности декана факультета и отлично преподавал зельеварение. Со своей обычной добродушной улыбкой, профессор Слагхорн посетовал на произвол Дамблдора и предложил некоторым ученикам заменить отработку на традиционный ужин Клуба Слизней. Решающим стал голос Эйвери, уже не раз посещавшего данное мероприятие. Сам Орион с удовольствием бы отказался от подобной чести, но альтернативой была отработка у ненавидящего всю их семью профессора Дамблдора, так что пришлось принаряжаться и морально готовиться к заискивающим взглядам и сладким речам. Почти все слизеринцы были наслышаны, что их декан приближает к себе только выгодных учеников. Он так гордился своей коллекцией подарков от именитых студентов, будто и в самом деле принимал большое участие в их становлении.

Собрание Клуба Слизней было назначено на вечер Самайна, сразу после окончания торжественной части в Большом зале Хогвартса. Как только столы исчезли и зал преобразился в бальный, все приглашенные на ужин направились к кабинету Горация Слагхорна, по такому случаю расширенному пространственной магией. Внутри уже был накрыт большой овальный стол, все стены задрапированы тяжелыми портьерами. Кроме Блэков, Эйвери и Нотта с их факультета была приглашена еще первокурсница Эйлин Принц — за выдающиеся способности в зельеварении. Помимо слизеринцев на ужине присутствовали и представители других факультетов. Когтевранец Элфинстоун Урхарт, весьма сильный маг, подающий большие надежды, хаффлпаффец Цицерон Харкисс, чьими сладостями с удовольствием угощались почти все ученики, и гриффиндорка Гестия Джонс, проявляющая интерес к работе в министерстве.

Вскоре необходимая программа общения со Слагхорном была выполнена, обязательные вежливые фразы сказаны, младшие ученики были отправлены по своим гостиным, студенты старших курсов разбились на небольшие группки по интересам. Увлеченные разговорами, они перестали интересоваться происходящим вокруг них.

И не заметили появления нового гостя.

— Альбус, вы решили принять участие в наших посиделках? — раздался доброжелательный голос Слагхорна.

— О, Гораций, всего лишь визит с целью контроля. Некоторые студенты, как вы знаете, должны были проходить сегодня вечером отработку у меня. В некоторой мере, я несу ответственность за то, что они находятся так поздно не в своих гостиных.

— Полно вам, Альбус. Сегодня Хэллоуин, дети заслужили право отметить сей древний праздник. Не думаю, что их проступки настолько ужасны.

— Сами по себе стычки между студентами разных факультетов не новы, Гораций. Однако, в этот раз возник спор между студентами наших с вами факультетов из-за разницы в социальном и, что совсем неприемлемо, в материальном положении. На мой взгляд, мы не должны поощрять высокомерие в учениках.

Слагхорн скривился, очевидно поняв, куда клонит Дамблдор и, чтобы не привлекать учеников, многие из которых уже посматривали неприязненно в их сторону, поспешно отвел коллегу к одной из колонн.

— Альбус, я прошу вас, не начинайте эти ваши речи. Я не желаю переходить дорогу собственным студентам и, уж тем более, их родителям и родственникам.

— Страх перед собственными студентами и порождает подобное непослушание, — глубокомысленно изрек Дамблдор.

— Все эти студенты из древних чистокровных семейств, и вы прекрасно знаете, что это значит, Альбус. Не скажу, что я полностью не согласен с вами, в ваших рассуждениях есть здравое зерно. Но переходить дорогу Шабашу — форменное самоубийство. Карьера и уважение в обществе могут полететь книззлу под хвост, а я совершенно не готов к подобному.

— Почему все магическое сообщество должно подчиняться какому-то замшелому пережитку прошлого, которым к тому же теперь будет управлять взбалмошная девчонка Блэк? — недовольно пробурчал Альбус. — Такая же заносчивая и бескомпромиссная, какой была ее прабабка.

— Тем не менее, друг мой, еще весной вы не скрывали своего желания вступить в этот пережиток, хотя прекрасно должны были понимать, что нужно быть как минимум Мерлином, чтобы получить туда доступ, будучи мужчиной. К тому же, уж простите, полукровкой.

— Я надеялся, что у этих женщин есть хоть немного здравого смысла и желания укрепить наше сообщество. К сожалению, мне пришлось столкнуться лишь с грубостью и неуважением. Какая разница насколько силен волшебник, если он ничего не принесет обществу, кроме поклонения изжившим себя традициям? Нет, Гораций, я был глупцом и теперь вижу это. Было бы прекрасно, если бы будущее поколение — наши с вами ученики — тоже научились понимать и принимать эту простую истину.

— Для этих женщин нет ничего важнее Магии и Рода, — напомнил Слагхорн древний принцип Шабаша. — Они прислушиваются к самой Магии, к силе, им нет дела до людских желаний и дрязг. Вы же не думаете, что союз леди Вальбурги и мистера Ориона, которым вы столь возмущены, имел бы место быть, если бы на то не было воли Магии? Послушайте мой совет, Альбус: оставьте вы эти крамольные речи. Ну или, — тут Слагхорн позволил себе рассмеяться, — можете создать собственный магический орден, в котором именно вы будете устанавливать правила.

— Спасибо за идею, Гораций. А теперь мне, пожалуй, стоит насладиться вашим приемом, — с этими словами Дамблдор отошел от своего друга и коллеги, направившись к столу с закусками.

* * *

Орион, обычно весьма сдержанный и спокойный, наверняка хлопнул бы дверью в гостиную Слизерина, если бы таковая имелась. Причиной его состояния был не кто иной, как Альбус Дамблдор, заявившийся на ужин Клуба Слизней.

— Вот ведь старая гнида! — выругался он, стаскивая парадную мантию и совершенно не аристократично плюхаясь в кресло.

— Что случилось? — тут же обеспокоенно поинтересовалась Друэлла, вернувшаяся в гостиную факультета более часа назад и теперь дожидавшаяся своего жениха. Малфой, который был отправлен с нею в качестве сопровождающего и теперь сидел в соседнем кресле, отложил книгу и вопросительно посмотрел на непривычно рассерженного Блэка.

В этот момент в гостиной появился мрачный Сигнус, окинул хмурым взглядом присутствующих, подошел к креслу Друэллы, приподнял ее и усадил к себе на колени. От неожиданности и мучившего ее любопытства девчонка даже не возмутилась подобному.

— Блэки, не томите. Что на этот раз выкинул Дамблдор? — нетерпеливо проговорил Малфой.

— Решил применить легилименцию ко мне и Ориону, — отозвался Сигнус, опередив открывшего было рот кузена.

Друэлла ахнула и зажала ладошкой рот, Малфой возмущенно скривился.

— Мы в тот момент с Джонс беседовали, воистину единственная приличная гриффиндорка, и тут по голове словно поленом ударили, а потом ощущение такое, как если бы иголку в мозг воткнули. Я то сразу понял, что это, успел щит выставить, все же окклюменцией подольше занимаюсь, а Ориону повезло меньше.

— Применять легилименцию к ученикам запрещено, — со знанием дела напомнил Малфой.

— Поди докажи, — мрачно проговорил Сигнус. — Кому охотнее поверят, нам или опытному преподавателю? К тому же, о нашей конфронтации с Дамблдором всем известно, спишут все на жажду мести, в итоге мы же виноваты и останемся. А то, что голова болит, так это вы, дорогие студенты, пунша перебрали. Одного не пойму: откуда у нашего любимого преподавателя вообще такие умения? Если верить 'Родословным волшебников', в роду Дамблдоров менталистов не было.

— Зато у Гриндевальдов были, — снова встрял Малфой. — Наверняка у Геллерта Гриндевальда научился.

— Однако, какой милый человек наш Дамблдор! Завел родовитого любовника, — выдал Сигнус, не обращая внимания на покрасневшие щеки Друэллы, — влез в родовые тайны древнего семейства, а теперь всех чистокровных выставляет вырожденцами.

— Мне вот что интересно, — вмешался в разговор успевший успокоиться Орион, — что он надеялся увидеть? Неужели всерьез думал, что я, будучи шестнадцатилетним юнцом, во время редких встреч с красавицей женой только и делаю, что интересуюсь делами Шабаша?

— Уверен, Дамблдор не помнит о том, каково быть шестнадцатилетним. Вот и думает, что вы с Вальбургой все свободное время проводите в рассуждениях о чистоте крови, — понимающе хмыкнул Сигнус. — Ну или планируете что-нибудь мерзкое в отношении магглорожденных.

— Еще скажи, всеми ночами проклинаем нашего наисветлейшего волшебника, — Орион рассмеялся. — Эх, жаль, что сегодня...

Договорить свою фразу он не успел. Портрет, скрывающий проход в гостиную Слизерина, отъехал в сторону, впуская Эйвери, Нотта и Берка, чем-то очень довольных. Причем радостнее всех выглядел Нотт, как выглядит обычно малышня, которой внезапно доверили очень важное задание.

— Эй, Блэки, вы должны нам пару бутылок лучшего огневиски, — возвестил Эйвери. — А нашему малышу Маркусу огромную коробку пирожных из 'Кондитерской Шугарплама'. Видели бы вы, как он строил из себя делового аристократа перед Слагхорном!

В ответ на 'малыша' Нотт тут же вскинулся и собирался было разразиться гневной тирадой, но был остановлен хмыканьем Ориона.

— Ну, допустим, Нотту за актерские способности нам пирожных не жалко. А вам огневиски за какие заслуги?

— А за такие, Блэк-второй, что ты и Блэк-первый можете собираться и валить в свой мэнор. Слагхорн открыл свой камин, но вы должны вернуться завтра к вечеру. Нотт, Розье и Малфой идут с вами.

Орион и Сигнус тут же подскочили с кресел, причем последний едва не уронил Друэллу, за что удостоился возмущенного шипения.

— Как вы это сделали?

— Нотт пообещал, что познакомит декана со своим достопочтенным батюшкой на Рождественском балу в Малфой-мэноре. Куда его пригласишь ты, малыш Малфой.

Абраксас скривился было, но, видимо прикинув что-то, придал своему лицу скучающее выражение и пожал плечами:

— Одним гостем больше, одним меньше... Приемлемо.

— Отлично! — и, уже обращаясь к Блэкам и Розье: — Ну что расселись? Бегом собираться!

* * *

В Блэк-мэноре царила обычная для таких случаев суета. Помимо родни, в мэнор прибыли все действующие члены Шабаша, поэтому дом выглядел скорее как пансион для благородных девиц, а не как родовое гнездо именитой семьи. После посвящения, происходящего где-то в холмах под несколькими магическими куполами, накрывающими место сбора ведьм и отводящими глаза, должен был состояться торжественный прием. На прием было приглашено большинство представителей древних родов, так что компания учеников, буквально вывалившаяся из камина, почти не внесла сумятицы. На них почти не обратили внимания, разве что домовики выразили свое почтение 'молодым господам и леди' и сопроводили юных магов к их уже прибывшим родителям.

Орион поспешил найти свою жену. В отличие от Ирмы, считавшей свою дочь холодной и бессердечной, ему было позволено узнать настоящую Вальбургу Блэк. И настоящая Вэлби наверняка была такой же растерянной и взволнованной предстоящим посвящением, как и большинство молодых волшебниц в её возрасте.