Надо мною "Безоблачное небо" - 2 часть

бывают разные. Есть хорошие, а есть и не очень. Есть такие, которые хотят

сделать людей рабами. Вот с ними и воюют Охотники-на-вампиров, а мы

Охотникам помогаем.

Вот теперь у Лины все встало на свои места. Девочка облегченно вздохнула: есть хорошие вампиры — с ними можно дружить, есть плохие вампиры — с ними надо воевать, есть Охотники, они хорошие и дружат с хорошими вампирами, а воюют с плохими. Эх, если бы в действительности все было так же просто. Лина без возражений выпила крови Сережки, прослушала мою краткую лекцию о ее нынешних возможностях, и мы собрались уж было идти к ней на квартиру собирать вещички, но тут она уперлась. Я, говорит, не уйду, пока не увижу тех козлов, что на меня наехали. Ну, что с ней делать? Ведь зрелище то не для девочек-подростков. Хотя, конечно, ее понять можно: своими глазами увидеть хочет, что справедливость все-таки есть на свете. Ладно, думаю, если что, в чувство мы ее приведем. Показали мы ей трупы, а она посмотрела на них, ухмыльнулась и спросила только: "А че это дубинки у них где"? И все! Никаких эмоций!

Когда стреляют в голову, да еще с близкого расстояния, то входное-то отверстие от пули маленькое и кругленькое, а вот выходное... Часть черепа сносит на фиг, ну и с мозгами у трупа тоже не очень — разлетаются они. Зрелище, короче говоря, не для слабонервных. Мне и то не ага, а этой по фиг. Я уж подумала, не перемудрила ли чего с Лининым сознанием? Ну, не такая должна быть реакция у девочки на все это. Хотя, с другой стороны, может оно и к лучшему, полное хладнокровие — неплохое качество для Охотника.

20

До монастыря мы добрались под утро. Честно расплатились с водителем, пожилым дядькой, и старенький "Москвич", дребезжа на неровностях дороги, покатил дальше. Лина повернула ко мне свою мордочку, глазенки посверкивают: "А вы могли бы ничего не заплатить этому мужику?" Я усмехнулась: "Могли бы. Только зачем человека обижать? Он, как и обещал, довез нас до места, бензин свой тратил..." "А мне показалось, — заявила Лина, — когда мы на дороге стояли, и эта машина из-за поворота выехала, вы что-то сделали". Оба-на, девчонка действительно чувствует отголоски сил. Я и в самом деле повоздействовала на этого водителя. Внедрила ему желание остановиться и подвезти случайных попутчиков. Сложно ночью просто так остановить машину, недоверчивым стал народ.

Я достала телефон, послала вызов. Дядя Юра откликнулся сразу:

— Кира? Привет. Ты где сейчас?

— Да перед твоим монастырем!

— Правда? Отлично! У меня разговор к вам не телефонный. Сейчас выйдем,

подожди немножко.

Подождем, какие проблемы? От нечего делать я рассматривала монастырь, поблизости от которого мы стояли. Неплохая у дяди Юры резиденция. Монастырь напоминал маленькую крепость: высокая красного кирпича стена, массивные железные (а, может, стальные) ворота, над воротами небольшие башенки. За стеной виднелась колокольня и купола монастырской церкви. Наверно там и освящают-зачаровывают свои амулеты и оружие Охотники.

Наконец сбоку от ворот открылась небольшая дверка и оттуда вышли... Ой, блин! Впереди шел дядя Юра, за ним Геннадий Петрович и незнакомый мне Охотник. Все трое были в черных рясах. Вот это да! Как-то не представляла я себе Охотников в таком вот виде. Все трое подошли к нам. Дядя Юра, заметив мое удивление, с улыбкой спросил: "Ну, как тебе наш прикид?" "Впечатляет". И тут влезла Лина, недоверчиво оглядев всех троих, она повернулась ко мне и громким шепотом возмущенно сказала: "Кира! Че за фигня?! Ты же сказала, что мы едем к Охотникам, а тут попы какие-то!" И мы с Сережкой, и Охотники покатились со смеху. "Это для конспирации", — объяснила я Лине. Дядя Юра, отсмеявшись, повернулся к Лине: "И что же это тут у нас за юная вампиресса?" Лина и вправду была чем-то похожа на маленького вампирчика: черные джинсы, черная блузка, черные кроссовки, за спиной — черный девичий рюкзачок в виде гробика, а в руках — ручка огромного красно-черного чемодана, выполненного опять-таки в виде гроба. Вместительный такой гроб, ребенок точно поместится. Чемодан — наверняка эксклюзив. Я таких в продаже не видела. "Я не вампиресса, — сердито ответила девочка, — Кира сказала, что вампиры, это недостаточно круто, Охотники еще круче..." И снова раздался общий хохот. Дядя Юра, отдуваясь и вытирая слезы с глаз, выдавил из себя: "Ну, девчонка, ты меня уморишь". Посерьезнев, спросил: "Так, что с девочкой, Кира?"

— Эта девочка пила мою кровь.

— Только твою? — прищурился дядя Юра.

— Нет, конечно, я правила знаю. Сережкину тоже пила.

— Ну, так и в чем дело? — пожал плечами Охотник, — Забирай ее к себе в клан, или вы

в упырях не нуждаетесь? И, кстати, что с родителями девочки?

— Нету у нее больше никого.

Дядя Юра задумался и после минутной паузы спросил:

— Ты не ответила, почему ее в клан взять не хочешь?

— Понимаешь, эта девочка способна на большее, чем просто быть клановым

упырем. Она чувствует эгрегориальное воздействие, отголоски спектров и после

обучения, вероятно, сможет работать с эгрегорами.

— Чего-чего? — не понял дядя Юра, — А теперь, пожалуйста, то же самое, но в наших

терминах.

— Эта девочка чувствует Силу и после соответствующего обучения, вероятно,

сможет к ней обращаться. В клане у нее эти таланты так и не разовьются, а вам

человек с такими способностями лишним никак не будет.

— Кира, но она же еще ребенок.

— Ну, так и что? Вырастет. Юность, это такой недостаток, который рано или поздно

проходит.

— Хорошо, — сдался дядя Юра, — сейчас мы ее посмотрим и если то, что ты сказала о

ней правда, мы ее возьмем в группу учеником.

Лина подошла поближе к дяде Юре, тот достал какие-то свои амулеты и стал работать. В обычном оптическом диапазоне, конечно, ничего не происходило, просто он брал то один, то другой амулет в руки, смотрел на Лину, о чем-то задумывался, а может, что-то подсчитывал в уме. Это, если смотреть обычным зрением. А, вот, в истинном — все было не так. Я видела, как вокруг дяди Юры дрожат нити спектров Сил, как они выгибаются, сходятся, расходятся, временами куда-то исчезают... Это напоминало действие эгрегора в храме, который мы в свое время посетили с братом, хотя здесь, конечно, возмущения были намного слабее. Наконец, дядя Юра закончил и повернулся ко мне: "Да, Кира, у твоей подопечной есть способности и очень даже неплохие, хотя у нее все это как-то... странно проявляется. Ну, да это от индивидуальности зависит. Главное, что они есть, а развить — дело техники. Мы ее возьмем". Он повернулся к Лине, улыбнулся и сказал: "Вот, что, подруга, бери свой гроб на колесиках и кати по этой дорожке во-он к той дверце. Там тебя встретят. Отныне у тебя начинается Охотничья жизнь, ученица!" Лина подошла ко мне: "Кира, ведь мы еще увидимся?" Я ее прижала к себе и поцеловала в щеку: "Конечно. Ведь мы же с тобой союзники!" ...Лина катила свой гробочемодан к монастырю и время от времени оглядывалась назад, а мы с Сережкой махали ей руками. Сама не знаю, правильно ли я поступила? Конечно, у нас в клане ей было бы уютнее. Ведь у Охотников, на сколько мне известно, почти военная дисциплина. С другой же стороны, в клане Лина до старости жила бы в тени каинитов. Здесь же у нее был шанс проявить себя, развить свои способности. Лина в последний раз оглянулась на нас, помахала рукой и скрылась за дверью.

Дядя Юра вздохнул, улыбнулся чему-то своему, взглянул на нас с Сережкой, сказал задумчиво:

— Что ж, ребята, вы в очередной раз доказываете свою человечность, я рад, что

не ошибся с вами, — он снова чему-то улыбнулся, может быть, вспоминал, как сам

стал охотником, — Из вашей девочки со временем и впрямь может получиться

неплохая Охотница.

На какое-то время он задумался, собираясь с мыслями, и после паузы продолжил:

"Ладно. Хватит лирики, поговорим о деле. Я, Кира, собирался связаться с твоим отцом—

каинитом, но ты меня опередила. У нас новости: твое пророчество сбылось. Вчера с утра

пораньше к нам прибыли капелланы. Политработники хреновы, двенадцать человек. Рожи откормленные, все из себя самодовольные. Ну, не бойцы, сразу видно. Встречаю их у входа, показывают они мне свои, так сказать, верительные грамоты и дают амулеты. Последняя, мол, разработка Центра, усиленные щиты, масса полезных свойств и все такое

прочее. Раздайте, говорят, их бойцам. Центр, дескать, помнит о своих боевых подразделениях и старается оснастить их всем самым лучшим. Ну, думаю, с худой собаки хоть шерсти клок: амулеты возьму, а этих рож выпихну за ограду. Беру амулеты в руку, и тут мне страшно захотелось один надеть, прямо сил нет. Гляжу, а капелланы эти как-то странно смотрят на меня, словно ждут чего-то. Рука у меня прямо сама к шее тянется надеть амулет. Собрал я волю в кулак и к Божьей Силе обратился — чуть легче сделалось, и тут стало видно, что на амулетах этих хоть и действительно много чего "висит", да только не наши Охотничьи наговоры, а какие-то каинитские заклятья. Выбросил я эти амулеты капелланам под ноги. Ну, что, говорю им, может вас прямо здесь и расстрелять, предатели? Те поняли, что все сорвалось, похватали свои амулеты и к воротам. Отпустил их, не стал брать грех на душу, а сейчас уж думаю, может быть, зря я их не прикончил?" От слов дяди Юры стало мне как-то не по себе. Я ведь до последнего надеялась, что у меня это были и не пророчества вовсе. Ну, мало ли какие выкрутасы может психика выкинуть, тем более психика каинита? А сейчас получается — одно пророчество сбылось, значит и второе, скорее всего, сбудется. И выходит, что война все-таки случится. Такие новости хорошего настроения не прибавляют, знаете ли. Однако, дядя Юра, похоже, ждет моих вопросов и, может быть, советов.

— Мне кажется, зря вы их отпустили, дядя Юра. Теперь Центр знает, что "Китеж"

ему не подконтролен. Но с этим ладно, они бы все равно узнали... Гораздо хуже,

что вы позволили капелланам унести все амулеты. У нас в Тремере хорошие

специалисты как раз по этой части. Они наверняка смогли бы раскрутить всю

цепочку заклинаний на "подарочке" от Центра и тогда мы бы знали, как со

всем этим бороться.

— Тебе легко говорить, Кира, — усмехнулся Охотник, — Я в "Китеже", пожалуй,

самый сильный. Со мной поспорить могут разве что только мои капитаны, и то я

лишь чудом не попал под воздействие заклятий этих чертовых амулетов. А если

бы такой амулет взял кто послабее? Что бы случилось? Может, он взял бы

автомат, да стал расстреливать своих товарищей? Нет уж, Кира. Такой амулет

даже временно оставить в группе, это все равно, что домой притащить

неразорвавшуюся бомбу — не узнаешь, когда она жахнет.

— Может быть, ты и прав, дядя Юра...

В задумчивости я покусывала губу, что-то во всей этой истории не так, чего-то я упустила. Будем рассуждать логически. На амулеты навешивают заклятия долговремен-ного срока действия. Что-нибудь такое полезное типа "Плаща крови" или "Ментального щита", но чисто теоретически можно навесить и что-то вредное. Будем исходить из той посылки, что Центр не собирается уничтожать боевые группы, а только хочет жестко их контролировать. Что у нас из этой оперы? Практически все заклинания белого спектра. Они позволяют воздействовать на сознание. Но фактически-то полный контроль над сознанием обеспечивает только "Безусловное подчинение" Вентру. Наши, тремерские "Самоубийство" и "Массовое самоубийство" — это частные случаи "Безусловного подчинения". И вот тут встает вопрос. Можно исхитриться и навесить на амулет, предположим, "Безусловное подчинение", но приказы-то может отдавать только каинит. Короче говоря, те, кто будет управлять группами, должны быть каинитами.

— Дядя Юра! А эти капелланы точно были людьми?

— Конечно! Во-первых, это было видно по их аурам. А во-вторых, что ты сейчас

ощущаешь у стен нашей базы?

— Ну, святость.

— Внутри это гораздо сильнее. Договор о ненападении с каинитами Общества и

Анархов существует около шестидесяти лет, а до этого, сколько веков мы

воевали? На наших базах сделано все, чтобы каинит не смог пройти во внутрь.

Нет, Кира, это исключено. Капелланы — люди. А почему ты это спросила?

Я выдала дяде Юре свои выкладки. Ситуация с этими амулетами и в самом деле запуталась, а разобраться в ней было нужно, очень нужно. Особенно если учесть, что все остальные группы, похоже, попали-таки под контроль Центра.

С дядей Юрой и его капитанами мы договорились так: я и Сережка отправляемся в город, сообщаем о капелланах и их амулетах моему каинитскому отцу, он собирает тех, кто наиболее компетентен в таких вещах, а уж затем мы вместе с "китежцами" думаем, что тут можно сделать, если, конечно, вообще можно...

* * *

На этот раз моя квартира была забита до отказа. Народу собралось прилично: мы с Сережкой, четверо Охотников вместе с дядей Юрой, мой отец с Алиной и Гором, Маргарита с дочерью Ниной (тоже мастером), Леонид с Миленой, какой-то мастер-бруйя (наверно лидер их клана), глава носферату и широкоплечий бородатый мастер-гангрел. Этого гангрела я сначала не узнала, но когда при встрече он обнялся с моим отцом, Леонидом и Маргаритой, а она назвала его Ванюшей, в памяти всплыл партизанский отряд и веселый гангрел Иван. (Как я поняла из разговора, после войны Иван обосновался на Урале и стал там лидером немногочисленного, но сильного клана гангрелов. Наши местные гангрелы были, оказывается, своего рода филиалом его клана).

Уже около часа мы обсуждали ситуацию, связанную с амулетами и получением Центром контроля над Боевыми Охотничьими группами, но до сих пор пока ни до чего не додумались. Слишком много было вопросов, на которые мы не знали ответа. Например, кто осуществляет контроль над Охотничьими группами? Кроме каинитов, нашими заклятиями никто другой пользоваться не может. Оно и понятно: люди не видят спектры сил, не ощущают их и, соответственно, не могут с ними работать. Получается что, Боевые группы должны контролировать каиниты. Но тогда как, спрашивается, этот контроль они станут осуществлять на Охотничьих базах, если не могут туда войти? Пункт второй, какие заклятия использовал Центр для контроля Охотников? Когда я предположила, что это могло быть "Безусловное подчинение", Нина только головой покачала. "Нет, — говорит, — Кира, не могло". "Почему?" — спрашиваю. "Да потому, — отвечает, — что оно безусловное, в смысле абсолютное. Находящийся под его воздействием, становится чем-то вроде биоробота. Скажешь ему идти, будет идти, пока не остановишь или пока не упрется во что-то. Либо маршрут его движения конкретизируй. Со стрельбой, такая же беда. Если скажешь, стреляй, не указав, куда и в кого, он и будет просто стрелять. Для боевых действий "Безусловное подчинение" не годится — слишком уж жесткий контроль". Тут вмешалась Маргарита: "Даже знание контролирующего заклинания нам ничего не даст". "Как это не даст? — возразила ее дочь. — Зная заклинание, мы можем, пусть не надолго, перехватить контроль над группой и приказать снять эти чертовы амулеты, а без амулетов не будет и контроля!" "Нет, Нина, не все так просто, — проговорила Маргарита, — нам вряд ли бы удалось перехватить контроль, даже знай мы, какое там использовалось заклинание. Нельзя недооценивать противника. Они должны были предусмотреть такую возможность". Нина собралась было возразить матери и тут шлепнула себя по лбу: "Ох, ну и дура же я!" "Ну, раз сама догадалась, — улыбнулась Маргарита, — значит ты у меня не дура". Я, естественно, сразу к Нине: "Так, какую защиту могли предусмотреть от перехвата?" "Все просто, — отвечает, — к контролирующим амулетам можно изготовить амулет-ответчик и дать его тому, кто осуществляет контроль. Когда тот, кто контролирует, подает команду подконтрольным Охотникам, его амулет-ответчик отправит на их амулеты коротенькое заклинание-код: этот, мол, имеет право приказывать. Без амулета-ответчика перехватить контроль нельзя — амулеты Охотников запретят им подчиняться. И получается так, что приказать Охотникам снять амулеты и освободиться от контроля может лишь тот, у кого амулет-ответчик". Да уж, думаю, хорошо придумано и получается, что освободить Охотников от контроля можно только одним путем — перестрелять тех, кто их контролирует. И тут мы опять встаем перед вопросом: кто контролирует Охотников, каиниты или все же люди. Дядя Юра считал, что контролирующие, как это ни удивительно, все-таки люди. "Понимаете, — рассказывал он, — поскольку "Китеж" базируется за городом, к нам этих капелланов прислали в последнюю очередь. Во всех остальных группах они уже были. Так вот, где-то дня три назад Геннадий Петрович, мой капитан, ездил в "Псков", договаривался по поводу дежурств. Там капелланы уже были. С командиром "псковичей" Павлом Тимофеевичем один из этих капелланов вообще постоянно хвостом ходил". "Мы в штабе с Павлом по поводу дежурств перетираем, — дополнил Геннадий Петрович, — а капеллан поодаль на стуле сидит, как будто он тут вообще ни при чем. И разговаривал Павел со мной совершенно обычно. На биоробота, как тут говорили, не был похож. На этих капелланов я там насмотрелся. Люди как люди. Ауры у них совершенно обычные человеческие. Завесы Божьей Силы на базе у "псковичей" как были, так и остались. Внешне вроде бы ничего не изменилось". "Центр, — вновь заговорил дядя Юра, — и раньше посылал проверки в группы. Приедет такой проверяющий, покрутится в подразделении денек другой. Ну, может, разок вместе с патрулем на дежурство выйдет, если уж дотошный попадется, и уедет обратно отчет о проверке писать. Если бы не эти чертовы амулеты, я и подумать не мог, что Центр может нам такое устроить..."