Штабс-капитан Круглов

Проводница зыркнула в сторону пустого крючка, перевела взгляд на окно, однако, промолчала, и, смахнув с полки крошки битого стекла, опустилась на полку. — Ну?

Сержант привычно заполнил бланк и принялся вписывать в графы нужные предложения.

-Та-ак... Значится, в процессе распития спиртных напитков пассажир... Кто он кстати? Билет у тебя есть?

Так я забрать не успела... — заполошно охнула Зинаида. Думала потом, потом... А где его шмотки-то?

-А они были? — Василий оглянулся по сторонам. — Я так и не вижу. Он, поди в окно выбросил. По-пьяне? А, как думаешь, мог? Если он из двух стаканов квасил? Мало ли чего ему в голову долбануло? Может белочка? Или чертики. В окне. Вот он их гонять и принялся. — Нарисовал сержант картину правонарушения. Слышала шум? Правильно. А дверь закрыта была. Пока за ключом бегала, пока меня звала, он стекло кокнул и спать завалился. я вот

— Ох, спекся голубь. — Проводнице стало жаль непутевого пассажира. — Может не стоит так Вася?

-Поздно, Зина, пить боржоми. — Ухмыльнулся мент, пошурудил в кармане, — я вот тебе должок отдать хотел. Держи.

Проводница покосилась на зажатый в веснушчатом кулаке золотисто оранжевый профиль вождя.

-Ты мне? Сотенную? — Она хлопнула глазами, соображая. — Ну да ладно, отдал и отдал. Сунула купюру в складки фартука. — Иде тут подписать?

Вот и ладно. — Милицейский аккуратно сложил бланк. — Теперь самое интересное. Посмотреть хочешь? — Он глумливо усмехнулся, блеснуло золото коронки. Щас он от страха уделается.

-Ой, Васенька, может я того, пойду. У меня станция скоро. — Вильнула взглядом проводница.

-Ладно, давай. Иди работай. А я вечерком к тебе в купе подгребу. — Неуловимо мигнул нахальным глазом приятель. — Посидим, о делах наших грешных покалякаем. — Фальшиво спародировал он хрипотцу Горбатого.

Проводница, смущенно усмехнулась, и двинулась по коридору, игриво покачивая костлявыми бедрами.

-Эй, гражданин, вставай . — Веско, казенно холодно произнес сержант, с силой толкнув разоспавшегося терпилу.

Однако прежде чем тот начал проявлять признаки жизни менту пришлось постараться.

Да? — Раскрыл глаза спящий. — Что? Он зафиксировал взглядом нависшего над полкой милиционера, перевел глаза на разбитое окно.

— Ты где, Игнат? — Круглов рывком опустил ноги на усыпанный стеклом пол. — Приснилось? Надо-же.

Посмотрел на уставленный посудой и заваленный объедками стол. — Или нет?

Сергей с силой потер лицо и вопросительно глянул на милиционера. — В чем дело, сержант?

-Товарищ сержант. — Предвкушая развлечение добавил в голос стали гость. — А вот спрашиваю здесь я. — Документы предъявите, гражданин.

-Да в чем дело? Что случилось? — Круглов вновь поморщился от хлопающей возле лица занавески.

-Повторяю. Последний раз. — Сержант вынул из-за ремня эластичную дубинку, прозванную в народе демократизатором. — Ну?

Сергей хлопнул себя по груди, покрутил головой, отыскивая пиджак. — О-па? А где мои вещи?

-Какие вещи? Гражданин. Вот заявление проводника. Вы напились, разбили стекло, дебоширили. Теперь оказывается у вас вещи попутали.

-Ксиву давай. — Рявкнул сержант. — Или что у тебя, справка? Я кому сказал.

-Эй, сержант, спокойнее. — Построжел Сергей начиная что-то понимать. — Я офицер Советской армии, капитан. _ Прошу соблюдать субординацию.

-Ты пока бродяга беспаспортный. — Издевательски рассмеялся мент. — Нет бумажки, ты букашка, а с бумажкой таракан... — Произнес он заученную остроту.

Нет документов. Вынужденно признал Круглов, проверив карманы брюк. — Тут такая история. Со мной сосед ехал. Игнат. Посидели. Ну...

-А потом он в окно выпрыгнул. — Оборвал сержант . — А может ты собутыльника в окно выбросил? А

-Не было в купе никого. Ты понял? — Сержанту надоел спектакль . — Значит так. Составляем протокол. Неустановленный гражданин, разбил окно в купе, дебоширил. — Сейчас будет станция, я тебя сдам местным властям. Пусть они и разбираются... — Военный ты, или там какой другой. Мое дело пресечь... нарушение.

Ох, сержант, темнишь ты что-то. -. — Или я вовсе ничего не понимаю. Темнишь. А не ты ли мои документы прибрал? Точно, деньги вынул. Вон из кармана торчат. — Веско произнес Круглов, пристально глядя в глаза сотрудника милиции.

Заметив, как невольно среагировали зрачки сержанта, утвердился в своей уверенности. — Ну теперь держись сержант. Деньги то меченые. На станции вызовем представителей Комитета и привет... — Закончить Круглов не успел. Он никак не ожидал того, что случится в следующий момент. Блеф оказался настолько артистичен, что милиционер не выдержал и потерял от страха выдержку. Он с силой махнул зажатой в руке дубиной. Модернизированная им свинцовым сердечником палка с хрустов влепилась в лысоватый затылок . Среагировать Круглов просто не успел. В глазах вспыхнуло, и взорвался миллион огней. Он покачнулся и клюнув носом вперед кулем свалился на стекло.

-Ать... — Ошалело визгнул сержант. — Зинка!

-Чего ты орешь? Люди спят... — Недовольно пробурчала проводница, заглядывая в купе. — Ох. Она зажал рот ладонью. -Чего это.

-Подстава... У нас в отделе уже двоих так закрыли. — Глядя на нее сумасшедшими глазами, выдохнул сержант. — Не хочу в зону...

-Значит так. — ОН втащил проводницу в купе. Заяву в печку. Билет его тоже. Не было никого. Поняла. Ты не думай, что отмаажешься. Паровозом пойдем... Он наклонился и ухватил безвольное тело под мышки. Помогай, ну! Перехватил поудобнее и воровато выглянул в окно. — Зашибись, поворот. С головы не видно. Василий крякнул и с силой толкнул худощавого пассажира в оконный проем.

-В-вот и все. — Трясущимися от возбуждения губами, произнес он, — Держи деньги, отдай бригадиру, пусть новое стекло вставят. Поняла? И прибери тут все.

-Ой, Васенька, это же... Как же? Ты его ведь убил! -Истерично выдохнула Зинаида.

-Ничего ты не видела, ничего. Поняла? — С угрозой произнес сержант. — Я спросил, поняла? Вот так. Все. Выпей, успокойся. — Он ухватил стоящую на столе бутылку и плеснул водку в заляпанные стаканы. — Пей. И я с тобой. Дрожащей рукой подхватил свой, и опрокинул в рот.

Проводница зажмурилась и выпила. — Теплая водка скользнула по гортани и проследовала в пищевод. Она открыла глаза и увидела перекошенное лицо стоящего напротив сержанта. — Что?

Однако произнести больше ничего не смогла. Полки купе вдруг качнулись, а в желудке вспыхнул огненный факел. Мгновение и все кончилось. Сильнейший, не имеющий земных аналогов яд впитался в кровь и за доли секунды достиг мозга.

— Кончено. — Прислушался к своим ощущениям некто, не имеющий ни лица, ни фигуры. — Однако, странное какое-то чувство, словно не один, а двое? Ничего не понимаю? Ну да, ладно, там разберутся.

Исполнитель стер слабый сигнал от выходящей с доски фигуры, и переключился на новую задачу.

Глава 2

Сергей недоуменно посмотрел на лежащее ничком тело, проводил взглядом исчезающий вдалеке хвост поезда, вновь уставился на заросшую пыльной травой полосу отчуждения.

Понимание и чистота в мыслях. Так бывает наутро, после крепкого застолья, когда голова уже отошла от хмельного дурмана, а похмелье еще не наступило. Тишина. Нездешняя, неземная. Легкость и созерцательность. И от понимания того, что тело со странно, неестественно вывернутой ногой это не чье-то постороннее, а именно его родная плоть и кровь, вовсе не было страшно. Впрочем, не было вовсе никаких чувств. Только понимание завершенности чего-то... важного, и ожидание.

Идти по залитой маслом насыпи, не касаясь грязных камней подошвами, было даже неинтересно. Словно перед самым всплытием с глубины, когда уже открыт клапан подачи воздуха в СГП и тело, получив положительную плавучесть, готово оторваться от илистого дна.

-Похоже, всплываю? — Сергей задержал взгляд на темном пятне разбитого затылка. Надо ведь, за всю жизнь себя с такого ракурса и не видел. Смешно... Лысина уже пробивается, а я не знал... — Впрочем, мысль скользнула краем и пропала.

Поднял глаза к ослепительно полыхающему шару солнца, будто ожидая какого-то знака. Замер, удерживая неустойчивое равновесие. Казалось, стоит чуть шевельнуться и начнется это, так похожее на подъем с глубины, всплытие.

Однако ожидание затянулось. Круглов даже попытался помочь себе, едва заметно шевельнув ставшими вдруг совсем невесомыми руками. Увы. Ничего. Никакого светящегося коридора, уходящего в вечность, но и не разверзлась под ногами сухая, залитая солярными потеками земля. Все?

И что? — Шарик недоуменно хлопнул глазами. Так не должно быть. — Сообщил внутренний голос. Неправильно.

Эй... — Осмелев, крикнул несостоявшийся путешественник неизвестно кому. Прислушался к уходящему вдаль эху... Подождал.

Тяжесть навалилась внезапно, и в тот же миг, краем глаза Сергей уловил, как шевельнулось лежащее под откосом тело. Рука едва приметно дернулась, пальцы начали сжиматься в кулак.

Перебивка... — Так называют в кино мгновенную смену кадра. Теперь его взгляд упирался в ползущего по сломанной травинке кузнечика. Зеленоватое тельце на несоразмеримо длинных, колченогих, ногах.

Боль пришла чуть позднее. Она вспыхнула в задней части черепа, распространилась на всю шею, и застучала в висках. Тягуче, нестерпимо зудело вывернутое плечо. А вот нижней части тела он просто не чувствовал. Словно там вовсе ничего не было.

Превозмогая себя, уперся ладонью здоровой руки в землю, перевернулся на спину и охнул от нового приступа боли. Полежал, приходя в себя, и попытался сесть. Удалось. Сложнее оказалось вправить сустав. Выход отыскался сам собой. Он просто обхватил пальцами больной руки толстый куст, и резко, всем телом дернулся в противоположную сторону, стараясь не разжать ладони. Боль вырвала из реальности, все вокруг вздрогнуло, поплыло.

Пришел в себя от непонятного звука. Гул доносился откуда-то из глубины земли.

Сергей поерзал ухом, прижатым к каменистой поверхности. Похоже поезд?

Теперь главное было суметь приподняться. Лежащего машинист просто не заметит. Впрочем, надежда на то, что рулевой несущегося на стокилометровой скорости состава среагирует на человека, была невелика. В лучшем случае врубит сирену, пытаясь согнать неразумного путника, оказавшегося в опасной близости от путей, в сторону.

Однако рассуждать в таком положении, что будет, если будет, смысла не имело. Сергей прижал локоть травмированной руки, и медленно, превозмогая тошноту и кружение в раскалывающейся голове, встал на колени.

-Хреново... — Только и сумел охарактеризовать свое состояние он. Меня, диверсанта, упаковал и сделал какой-то захолустный пацан в сержантских погонах. Мойша, если таки сумею выбраться из этой переделки, засмеет...

Отгоняя несвоевременные мысли, стер с лица подсыхающие ошметки бурой крови, и вгляделся в марево над неровными нитями уходящих в горизонт рельсов.

Прошло с десяток кажущихся нескончаемо длинными секунд, и вот вдалеке проявилось едва различимое движение.

-Точно... Поезд? — Он, еще не решив, как будет действовать дальше, собрался с силами и попытался встать. Увы, нога подломилась, и тело вновь рухнуло на каменный откос.

-Дохлый номер. — С тоской подумал Круглов. Такое не лечится. Поломало меня... зачетно. Даже странно, отчего еще жив?

И уже из последних сил, скорее от врожденной настырности и привычки доводить все до конца, повторил попытку. На этот раз удалось даже выпрямиться. На секунду встал на ногу, и поднял руку, привлекая к себе внимание. Движение подвело. Рухнул вновь, но теперь уже совсем рядом с вонючими, пропитанными чем-то черным шпалами. Гул усилился. Блестящая поверхность стального рельса завибрировала.

Круглов обессилено закрыл глаза, ожидая, что через мгновение тело подхватит несущимся локомотивом. Теперь уже наверняка.

Скрип, перешел в душераздирающий скрежет, волна горячего воздуха, и запах дыма. Круглов попытался вывернуть голову, что бы разглядеть источник. Однако слепящий глаза солнечный свет вдруг перекрыло темным силуэтом.

-Эй... Ты живой-ли? — Голос принадлежал стоящему над ним человеку. Громадному, как показалось снизу. Бросилась в глаза матерая с глубокими серебряными проплешинами борода, и лохматые брови на покрытом черной копотью лице. — Ась? Повторил великан, наклоняясь ниже. Запах горелого угля усилился.

— Ишь ты... Вроде жив. — Приглядевшись, констатировал бородач. — Тогда ладно.

Эй, Митроха, иди сюда, поможешь. — Мужик обернулся к кому-то... Все тварь божья, а по виду православный. Негоже давить...

Вспыхнула боль от потревоженного плеча. — Сергей понял, что его приподняли и понесли. В голове стрельнуло, в глазах потемнело.

В себя пришел, почуяв, как кто-то настойчиво пытается разжать ему зубы. Почувствовал текущую по щеке влагу и жадно глотнул теплой, с привкусом железа воды.

-Смотри, оклемался? — Голос принадлежал женщине.

Круглов всмотрелся, но разглядеть в полутьме не сумел ничего. Почувствовал только, что лежит на чем-то лохматом и мягком, а из-под лежанки раздается мерный перестук колес.

-Где я? — Только и сумел произнести он.

— Знамо где, в вагоне, — прозвучал глухой баритончик. — Все мы тут...

-Все, хорош баловать. — Сварливо добавил голос, — побереги водицу, Марьяна. Когда еще случай по-новой набрать выпадет.

Глаза Круглова привыкли к темноте. Он сумел разглядеть женскую фигуру, а чуть подальше изрезанное глубокими морщинами старческое лицо.

Остальное скрывалось в пыльном, душном сумраке. Однако, судя по нестройному гомону, теплушка была набита людьми.

-Откуда тут... — Мелькнуло удивление, но тут же сменилось насущными вопросами. Острая боль утихла, осталось лишь слабость. Теперь казалось, что он весь превратился в измочаленную, тряпичную куклу.

-Ладно... Это частности. Кто, куда, детали. Главное что поезд остановился и подобрал его. Значит еще поживем. Он прислушался к организму. Ничего, бывало и хуже. Плечо, конечно опухло, да и на подсохшем, покрывшемся коркой затылке

чувствовалась громадная шишка. Это поправимо. Доберемся до станции, вызовут скорую, отлежусь. Командировка, конечно, накрылась... Из-за документов еще предстоит долгая муторная нервотрепка. А и ладно. — Легкомысленно махнул рукой привычный к выговорам капитан. Одним больше... Все равно не уволят. А дальше флота не пошлют...

Он осторожно повернул голову и посмотрел на сидящую рядом с ним женщину. Бросилась в глаза странная, словно взятая на прокат в краеведческом музее плюшевая, неясного цвета жакетка туго обтягивающая грудь молодухи. Лицо ее, скрытое темным платком, было не разглядеть.

-Чего, паря, ожил? — Старик выглянул из-за спины спутницы, и внимательно глянул на лежащего. Только теперь Круглов сообразил, что лежит на грубых, сколоченных из оструганных досок, нарах. Двухъярусная конструкция занимала почти всю высоту вагона.

-Это где-ж такое старье откопали? — Вслух удивился Сергей, глядя на ритмично качающийся кожух большой керосиновой лампы. Погашенный светильник явственно булькал полупустым медным пузом.