| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Амос Диггори в тишине провожает взглядом выходящего Каркарова.
— Удачи тебе сегодня, Гарри. У меня будет к тебе ещё пара вопросов, но это подождет. Я имею достаточно сведений, чтобы представить министру Фаджу картину произошедшего. Тебе надо постараться и отдохнуть перед состязанием.
— Спасибо, сэр, — понаблюдав за тем, как мужчина покидает помещение, поворачиваюсь к Дамблдору.
— Прошлым вечером ты был изрядно занят, Гарри. Когда я прибыл в Хогсмид, Минерва уже поджидала меня. Она была крайне расстроена тем, что её ввели в заблуждение. Хотя и настаивала на том, чтобы я взял тебя с собой в следующий раз, когда соберусь покинуть замок. Причем это была не просьба с её стороны, а, скорее, требование. Когда-нибудь, когда она успокоится, думаю, она предоставит тебе более искренние извинения. Будь к ней снисходителен.
— Она хочет добра. Не думаю, что она ещё раз позволит случиться чему-то подобному. Я бы высказал сожаления по поводу Снейпа, но мы с вами оба знаем, что искренности в них не хватит и на сикль.
— Согласен по обоим пунктам. Я надеялся, что вы сможете преодолеть ваши взаимные разногласия, но, оглядываясь назад, понимаю, что это, наверное, было невозможно. Тем не менее, надо двигаться вперед. Как ты прекрасно понимаешь, на неожиданно образовавшуюся вакансию мне требуется профессор зельеварения. Сегодня я пошлю сову Горацию Слагхорну и приглашу его присоединиться ко мне в моей ложе, чтобы понаблюдать за сегодняшним состязанием, а затем и за квиддичным матчем. Затем последует ужин в приватной обстановке, где я смогу завербовать его в штат. Полагаю, мне потребуется быть крайне убедительным, но именно здесь в дело вступаешь ты, Гарри. Я знаю, что ты берешь уроки у Поппи и что она весьма высокого о тебе мнения, но уверен, что Гораций захочет убедиться, насколько ты сравним с его воспоминаниями о Лили. Ты ведь меня не подведешь.
От перспективы снова оказаться в "Клубе Слизняков" издаю стон, но старик не поддается на провокацию.
— Кажется, ты был готов на всё, что угодно, чтобы выкинуть Северуса из замка, и я вынужден был выбирать между вами — не то, чтобы я хоть сколько-то сомневался в результатах. Теперь твое желание исполнено, так что следует потрудиться — нам всем надо сделать свою долю работы, правильно?
— Полагаю, так.
— Удачи тебе сегодня, Гарри. Надеюсь, твоя нога не слишком помешает твоему выступлению. Мне удалось поговорить и с Кровавым Бароном — я был удивлен его истинным именем, и ещё больше удивился, узнав о вашем благородном соглашении. Ты снова находишь себе союзников в самых неожиданных местах, Гарри. Продолжай в том же духе.
* * *
Пока Седрик готовится к старту, рассматриваю плавучие платформы и вращающиеся мишени.
— Сегодня я в форме лишь процентов на пятьдесят, так что побороться за честь Хогвартса придется именно тебе. Покажи им, как хаффлпафцы добиваются цели.
Седрик смеется:
— Сделаю все в моих силах. Кошмарно выглядишь, Гарри, и корабль Дурмштранга лежит, разрушенный, на берегу — все знают, что из этой истории торчат твои уши. Серьезно... Какого черта, дружище?
— Это длинный рассказ, Диггори. Как-нибудь в другой раз.
Голос Флёр перебивает разговор — она только что подошла в сопровождении коротышки постарше. У него небольшая бородка, а вид такой, как будто он вечно чем-то раздражен.
— Papa, это Гарри Поттер и Седрик Диггори.
— Здрасьте, — говорю я — Седрик тоже здоровается, только добавляет к приветствию "сэр". Кстати, надо бы и мне вспомнить о манерах. Шляпа в этом отношении очень плохо на меня влияет.
У "Papa" проницательные глаза, и он быстро окидывает меня взглядом. Интересно, сколько Флёр ему рассказала.
— Арманд Делакур к вашим услугам, — представляется мужчина. — Надеюсь, ваша нога идет на поправку.
Пожимаю плечами.
— Она будет тормозить меня, министр, но я приложу все силы. Слишком уж ненадежно я закрепился на первом месте.
Подходит представитель турнира и кивает Седрику:
— Для вас все готово.
Тот махает рукой волнующейся толпе и, как только я желаю ему удачи, отправляется на старт. Оглянувшись на Арманда, жду, подняв бровь, продолжения.
— Как ты прекрасно понимаешь, сегодня утром у нас с Флёр состоялся крайне обстоятельный разговор, а потом я испытал сомнительное удовольствие выслушивать заявления Каркарова о том, что моя дочь, оказывается, вовсе не подвергалась опасности — он попытался свалить вину за инцидент исключительно на тебя.
Рев приветствующей Седрика толпы усиливается, а я предлагаю господину Делакуру:
— Если хотите, я расскажу свою версию.
— В этом нет необходимости; мне нужна лишь версия моей дочери. Разумеется, я надавил на неё, желая знать детали ваших отношений, и — ну, ты наверняка уже знаком с её открытостью.
— Это так, сэр.
— Давненько я не примерял на себя роль обеспокоенного отца — не было повода толкать такие речи. Ну, и не стоит; для вас двоих ещё явно рановато их вспоминать. Пустые угрозы с моей стороны тебя точно не запугают. За последние полгода ты убил двоих знакомых мне волшебников, и вокруг тебя крутится столько слухов и предположений, как будто ты старше своего возраста раза в три. Однако скажу вот что: для меня мои дочери — бесценное сокровище. Ради их счастья и безопасности я встал сегодня утром из постели. Не смей намеренно подвергать их риску.
— Я и себя-то стараюсь не подвергать намеренному риску, сэр. Просто так порой случается.
Мужчина оглядывает меня, и, похоже, его серьезная натура мешает ему заметить мои слабые потуги на юмор. Он говорит:
— Понятно. Обычно я не стал бы вмешиваться в жизнь заинтересовавшего Флёр молодого человека. Отчасти потому, что такие отношения обычно долго не длятся, но в большей степени из-за того, что они меня раздражают. Как правило, такие люди лет на пять-десять старше Флёр и стремятся немедленно стать пупом земли в жизни моей дочери. Большинство из них, в конечном счете, слабеют и уступают её чарам, либо начинают предъявлять к её жизни возмутительные требования и пытаются воспользоваться её связями. Этот случай — первый, когда она встречается с кем-то моложе её, и, если уж говорить прямо, с тем, кто известнее. Довольно интересное сочетание, способное заставить меня отбросить обычное равнодушие и держать руку на пульсе.
Это способ правильного политика заявить, что он будет тщательно следить за мной. И его не за что упрекнуть. Смог бы я доверить будущее мое дочери такому парню, как я? Едва ли.
Седрик яростно аппарирует по трассе и с энтузиазмом бросает прокалывающие, а я киваю мистеру Делакуру.
— Мы оба, в своем роде, достаточно сильны и достаточно знамениты, так что затенять друг друга мы не будем. На свете не так уж много людей, о которых я мог бы сказать подобное, сэр. Я буду относиться к ней с уважением, как к равной — надеюсь, она отнесется ко мне так же.
— Хорошо, молодой человек. Я в скором времени устраиваю ужин в посольстве. Там будут, разумеется, и мои дочери с женой. Если Флёр пожелает привести тебя туда в качестве сопровождающего, я буду рад поговорить с тобой поподробнее.
Он удаляется, коротко переговорив с предметом нашей дискуссии. Тем временем объявляют результаты Седрика — впечатляющее время, но благодаря неточности несколько очков он всё-таки потерял. Хотя его результат все равно будет сложно превзойти.
— Похоже, ты понравился Papa, — подойдя ко мне, говорит Флёр; тем временем на стартовую линию выходит Афина — ей приходится подождать, пока рабочие не закончат восстанавливать мишени. Афина выглядит не слишком хорошо. Надо будет внимательно проследить за её выступлением.
— Да уж. Мои манеры были не на высоте, но, надеюсь, он меня простит. Несколько рановато устраивать встречу с родителями — с другой стороны, учитывая последствия прошлого вечера, это было неизбежно, да? Слышал, в посольстве намечается ужин.
— Да. Естественно, мама тоже захочет к тебе присмотреться. Если говорить о моих родителях, то именно она — сторонница соблюдения правильных манер и этикета.
— Жизненно важная часть учебной программы Бобатона, — подкалываю я, усмехаясь.
— Отчасти именно это и отличает нас от сброда, — отвечает она, не клюя на мою приманку. — У Седрика очень хороший результат. Афина его не догонит. Как думаешь, хорош ли Крам в воздухе без метлы?
— Вообще-то, он выглядит изрядно отдохнувшим. Ублюдок наверняка принял снотворное и позволил остальным дурмштранговцам удерживать рассыпающийся корабль.
Мы вместе наблюдаем за тем, как Крам машет толпе, пока восстанавливают мишени после провальной попытки Афины превзойти результат Седрика. Флёр хихикает в ответ:
— А тебя, оказывается, тоже легко вывести из себя. Полагаю, у нас впереди немало ссор.
— Тем забавнее будет "мириться", — улыбаюсь я.
— Да, ты прав. С удовольствием посмотрю на твои попытки извиниться.
— С чего ты взяла, что извиняться буду именно я?
Она одаривает меня взглядом, как бы говорящим: "Да ладно?", и принимается смеяться.
— Не требуется быть экспертом в предсказаниях, чтобы разглядеть подобное развитие событий. Ой, смотри, Виктор аппарировал на неправильную платформу. Может, он просто пытался сделать вид, что ничего не произошло.
— О, в таком случае ему это явно не удалось. Вот это мне нравится больше.
Она опускает взгляд на мою ногу, и я замечаю на её лице беспокойство.
— Как твоя нога, милый?
Меня только что обласкали?
— Пятьдесят на пятьдесят, что она не подведет меня во время состязания.
— А твои навыки в аппарации?
— Всё со мной будет в порядке. Может, следует расщепиться в начале, тогда не придется беспокоиться о ноге. Возможно, тогда Рита назовет статью "Нога помогает Поттеру преодолеть соревнование"?
— Ты просто невыносим! Надеюсь, большая часть твоих шуточек не будет касаться раненых частей твоего тела. Я поражаюсь, как тебе удается переводить боль в смех! Ты...
— Флёр.
— Не перебивай!
— Флёр.
— Что? Разве я не велела тебе не перебивать?
Крайне забавно наблюдать, как Флёр сама себя накручивает.
— Крам финишировал. Тебя ждут на стартовой линии.
— О!
Крепко пожимаю её руку.
— Удачи. Я бы пожелал тебе ни пуха, ни пера, но ты только что велела мне так больше не шутить[1].
Флёр уходит, качая головой. Я не могу определить, желает ли она рассмеяться или проклясть меня — возможно, и то, и другое сразу.
* * *
Я прохожу восемь платформ из пятнадцати, прежде чем раненая нога решает, что с неё достаточно, и посылает меня далеко и надолго. На девятую платформу я буквально падаю и со своей новой выигрышной позиции промахиваюсь мимо первой цели — зверский будет штраф. Здесь-то я сейчас и лежу . Заставляю тело подняться в низкую стойку, заклятьем ставлю левую ногу на место. Не хочу сейчас рисковать с замораживающими чарами — впереди ещё шесть аппараций. Существуй на свете рецепт, как расщепиться, то это именно он.
Стиснув зубы, прыгаю на девятую платформу — слышу, как толпа ахает, когда я чуть не сваливаюсь с края. дважды сделав глубокий вздох, поражаю цели и сосредотачиваюсь на десятой аппарации. Действую медленнее, зная, что я уже далеко позади всех остальных. Ничего не поделать, надо закончить с достоинством. Я вкладываю слишком много силы в проникающие, и вместо тонких отверстий в диаметр кончика палочки делаю в мишенях раза в четыре-пять большие, что приводит зрителей в экстаз.
С каждым Перкутио дыры становятся все больше. Да и хрен с ним! Если уж проваливаться, так стильно. Две из трех последних мишеней на пятнадцатой, последней, платформе, бью в центр, вынося к чертям яблочко. Зрители беснуются. Борюсь с собой — мне хочется выпустить огненный кнут и разнести близкую цель на кусочки; ни к чему здесь позерство, Поттер.
Закончив, аппарирую на землю и убеждаюсь, что доставил себя в целости и сохранности, прежде чем окунуться в блаженство замораживающего заклинания. Сняв фиксировавшее раньше ногу заклятье, хромаю обратно, чтобы взглянуть на свое финишное время, тянущее лишь на последнее место. Гермиона сумела спуститься на поле и стоит рядом с Флёр. Ей достаются объятья от проигравшего и похлопывания по спине.
— Впечатляюще для того, кто отстал от последнего результата аж на целых двадцать секунд — это ещё не считая пенальти, — говорит Грейнджер.
— Ну, если бы я выступил слишком хорошо, то нужды во втором раунде дуэлей, как и в финальной задаче, и вовсе не было бы. Они бы уж сейчас вручали мне кубок.
Реплика вновь пробуждает к жизни уснувшую было "надменную" сторону личности Флёр Делакур.
— Это пока не предрешено. Надеюсь, ты не тратил времени зря на составление официальной речи.
Я вижу, что Гермиона вот-вот ринется меня защищать, но успеваю притормозить её, пока она не рванулась в бой с Флёр:
— Следующий раз будет нашим, Флёр. Кстати, ты замечательно выступила.
— Как твоя нога, Гарри? — её голос нежнеет, и лицо Гермионы превращается в олицетворение ошеломления.
— С замораживающим — нормально, а вот без него дела как-то не очень.
— Хочешь остаться посмотреть квиддичный матч? Мои одноклассники знают, что я презираю весь спорт на метлах, кроме гонок. Они не обидятся, а у твоей школы хватает болельщиков. Меня легко можно уговорить пойти куда-нибудь в другое место.
Реальной нужды рассматривать Чо на моей метле у меня, в общем-то, нет.
— Как только отделаемся от прессы, сразу же уберемся отсюда.
— Гарри, можно тебя на два слова? — осведомляется Гермиона "приказным" тоном, как только обновляются текущие результаты по общему зачету.
Флёр улыбается, прекрасно понимая, что будет дальше, и, извинившись, удаляется на интервью.
Я всё ещё впереди со своими тридцать восьмью очками. Флёр с Крамом наступают мне на пятки — у них по тридцать пять. Занявшая сегодня второе место Афина идет следом, у неё двадцать шесть; и победитель этого соревнования — кстати, живое свидетельство того, что хороший сон является гарантией сосредоточенности и мульти-аппарации, — Седрик, имеет в результате двадцать три. Хотя в последних двух задачах он представит серьезную угрозу.
— Ты встречаешься с Флёр Делакур. О чем ты думаешь, черт бы тебя побрал? — ладно, я был не прав; существует как минимум один человек, способный задать мне этот вопрос.
— Ага, похоже, это и вправду так. Ты тоже встречаешься с человеком на три года старше себя, мисс Кипящий Горшок.
Гермионе не смешно. Может, причина всему — раненая нога, но люди обычно смеются на моими шутками — должно быть, это что-то в воде.
— Что? Я у нас Поттер, он же Котелок. Ты у нас — мисс Горшок. Был бы тут наш дружок "Черный", вышел бы вовсе каламбур... Говорил котелку горшок: "Уж больно ты черен, дружок!".
— Не смешно, Гарри. Ты понимаешь, что делаешь? — она нервно притоптывает ногой.
— Да, — кладу я ей руку на плечо. — Доверяй мне, как я доверяю тебе. Это всё, о чём я тебя прошу.
— Просто я не хочу, чтобы тебе было больно.
— Гермиона, для этого ты выбрала самый неподходящий год, — с кривой усмешкой отвечаю я и продолжаю: — Если я не окажусь вечером снова в больничном крыле, можешь загнать меня в угол в гостиной, и я расскажу тебя вкратце о случившемся вчера вечером.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
