— Скорее всего, они уже взяли тебя под наблюдение. Возможно, они уже перекрывают вероятные точки выхода на случай, если ты попытаешься покинуть Неоновые Выси.
— Тогда я спрячусь.
— Ты уже прячешься, и это не сработало. К этому времени у них уже будет химический след на тебя, они вынюхают тебя по твоему остаточному следу. Бегство — твой единственный выход. Пребывание здесь уже доводит их до предела. Они не смогут отследить тебя, если ты пересечешь зону.
— Покинуть Неоновые Выси?
Ангел облизнул губы тонким голубым язычком. — Даже Копье. Весь путь вниз, весь путь наружу. В великое, распахнутое настежь пространство.
Эта мысль заставила Кильона вздрогнуть. — Там снаружи ничего нет.
— Там достаточно для выживания. Если ты приспособился к здешней жизни, ты справишься. Что важнее всего остального, так это то, что информация, хранящаяся в твоей голове, никогда не дойдет до твоих врагов.
— Почему их это волнует сейчас?
— Работа, к которой ты был причастен, всегда была лишь верхушкой проекта, тайной программы, направленной на создание оккупационных сил. Армии ангелов с достаточной встроенной толерантностью, чтобы захватить остальную часть Копья.
— Я знаю.
— Без тебя работа застопорилась. Но теперь перспектива смены зоны обострила эту актуальность. Им нужна эта оккупационная сила, а значит, им нужны твои знания.
— И чего же хотят ваши люди?
— Те же самые знания, но используемые для разных целей. Не для того, чтобы захватить остальную часть Копья, а для оказания экстренной помощи, если случится худшее.
— Мне кажется, самым безопасным все равно было бы приказать меня убить.
— Это было... обдумано. Я не буду тебе лгать. — Ангел одарил его слабой, сочувственной улыбкой. — Но в конце концов было решено, что ты слишком ценен для этого. Мы не можем допустить, чтобы твои знания пропали даром.
— Тогда помоги мне вернуться домой.
— Это не вариант. Лучшее, что мы можем для тебя сделать, — это предупредить, чтобы ты убирался. После этого ты сам по себе. — Голубые глаза смотрели на него с глубоким, проницательным умом. — Ты можешь покинуть Копье незамеченным, Кильон?
— Не знаю.
— Потому что, если ты не можешь быть уверен, то очень мало смысла пытаться. Тебе не к кому обратиться?
Через мгновение Кильон сказал: — Есть кое-кто.
— Дочеловек?
— Человек, который время от времени помогал мне.
— Ему можно доверять?
— Он знает, кто я такой. Он никогда не предавал меня.
— А теперь?
— У меня нет причин предполагать обратное.
— Если этот человек может тебе помочь, тогда иди к нему. Но только в том случае, если твое доверие к нему абсолютно. Если ты в этом не уверен, тебе придется выбираться самостоятельно.
— Как долго меня не должно быть?
— Ты узнаешь, когда будет безопасно возвращаться. Вскоре на Небесных уровнях произойдет изменение баланса сил.
— Я не могу просто бросить все и уехать. У меня здесь своя жизнь.
— Наша разведка сообщает, что у тебя никого нет, Кильон. Ни жены. Ни семьи. Почти нет друзей. Только твоя работа. Ты вскрываешь трупы и в последнее время начинаешь на них походить. Если ты хочешь называть это жизнью, я не против.
Кильон уставился на ангела сверху вниз. — Ты действительно пожертвовал собой ради этого?
— Чтобы связаться с тобой, Кильон? Да. Я сделал. Зная, что я умру, и что моя смерть не будет легкой. Но я также знал, что если смогу связаться с тобой и убедить тебя серьезно отнестись к собственному выживанию, из этого может получиться что-то хорошее. Что-то такое, по сравнению с чем моя собственная смерть показалась бы очень маленькой платой.
— Я даже не знаю твоего имени.
— Ты помнишь свое?
— Нет. Они вычистили это из меня, когда накладывали новые воспоминания.
— Тогда мы расстанемся как чужие люди. Так будет лучше.
— Понимаю, — мягко сказал Кильон. — Я сделаю укол прямо сейчас, если ты не возражаешь.
Рука Кильона сомкнулась на шприце с Морфаксом-55. — Если бы я мог сделать для тебя больше, я бы сделал.
— Ты не должен расстраиваться из-за этого. Прийти сюда — это был мой выбор, а не твой. Просто не упусти этот шанс.
— Не упущу. — Кильон убедился, что в шприце нет воздуха. Он прикоснулся другой рукой к обнаженной груди ангела, слегка надавливая. — Лежи спокойно. Это не больно.
Он ввел шприц и нажал на поршень.
Ангел вздохнул. Его дыхание стало медленнее и более расслабленным.
— Как долго?
— Пару минут. Может, и меньше.
— Хорошо. Потому что есть кое-что, что я забыл тебе сказать.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Жужжание шестеренок, лязг и дребезжание электромеханической телефонной станции, включение и выключение реле, мурлыканье гудка набора номера, Фрэй берет трубку после десяти или одиннадцати гудков.
— Кто, черт возьми?
— Кильон.
— Мой любимый монстр. — Фрэй помолчал. Звуки бара на заднем плане: шумный смех, звон стекла, включенный на полную громкость телевизор или радиоприемник, сигнал о начале боксерского матча. — Рановато ты, не так ли? Сейчас у меня нет с собой набора для шитья.
— У меня неприятности. Нам нужно поговорить лично.
— Откуда ты звонишь?
— Из магазина деликатесов, по дороге домой. — Кильон прикрыт рот ладонью, чувствуя, что владелец магазина наблюдает за ним от прилавка. Мужчине хотелось, чтобы Кильон воспользовался общественным киоском дальше по дороге, а не частным, спрятанным в задней части магазина. — Они вышли на меня, — сказал он.
— Ты думаешь или знаешь?
— Сегодня кое-что произошло. Это все, что я могу сейчас сказать тебе.
— Хорошо, — сказал Фрэй после долгих секунд молчания. — Одно я знаю точно: ты не из тех, кто бросается на тени без веской причины. Забудь о возвращении домой. Как думаешь, сможешь добраться сюда незамеченным?
— Сделаю все, что в моих силах.
— Оставайся бдительным, оставайся настороже, но старайся вести себя совершенно нормально и в то же время расслабленно.
— Это непростой трюк, Фрэй.
— Один раз ты мог бы сделать это. Начинай возвращаться в привычное русло.
Фрэй повесил трубку. Кильон стоял, все еще прижимая телефонную трубку к уху, пораженный ощущением, что он привел в движение нечто такое, что невозможно остановить. Фрэй был лавиной, ожидающей своего часа. Требовался всего лишь крошечный толчок, чтобы вывести его из себя, но с этого момента единственным доступным ему вариантом было набирать обороты, грохоча и ревя навстречу какому-нибудь катастрофическому событию, изменяющему ландшафт.
Кильон положил трубку, подошел к выходу из магазина и бросил на прилавок пригоршню монет.
— Спасибо, — сказал он.
— Не унывай, — сказал лавочник, почесывая жировую складку под подбородком. — Может, ничего и не случится.
Он вывел машину со стоянки, припарковал ее у обочины и потянулся к пассажирскому сиденью за своей сумкой. Она сопровождала его всю дорогу от морга. Сумка была отделана черной кожей, потертой по краям до мясисто-коричневого цвета. У нее была черная кожаная ручка, на этикетке было написано "Доктор мед. Кильон". Она была застегнута на золотую застежку и раскрывалась в виде гармошки, открывая множество мягких карманов и емкостей. Он запер машину и поправил шляпу. Пятая была плохим районом, и было уже поздно. Он задавался вопросом, увидит ли он эту машину снова.
Заметить "Розовый павлин" было нелегко. Он находился в конце тупикового переулка, который заканчивался поднимающейся черной стеной из подстилающей ткани Копья, утесом, который взмывал в небеса, поднимаясь все выше, пока не возвращался обратно, образуя следующую полку. С одной стороны его стоял захудалый отель, а с другой — заброшенные офисы обанкротившегося таксомоторного бизнеса, и мало что позволяло определить характер помещений. Металлический светильник отмечал место, где раньше висела неоновая подсветка мятно-зеленого цвета, пока Малкин не отказался от ее ремонта. Наружные окна были забраны металлическими решетками, стекла настолько запачкались грязью и сигаретным дымом, что было трудно сказать, горит ли внутри свет. Плакаты и граффити покрывали стены слоями археологической толщины.
Кильон дошел до конца переулка и постучал в дверь. Она приоткрылась, и веер розово-красного света рассыпался по асфальту.
— Пришел повидать Фрэя.
— Вы резака?
Кильон кивнул, хотя пренебрежительный термин вызвал у него отвращение. Швейцар — это был не обычный швейцар — хмыкнул и впустил его. Маленькие круглые очки Кильона в синей оправе запотели от внезапной влажности внутри. Он снял их и протер плоские линзы рукавом, прежде чем снова водрузить очки на узкий кончик носа. Свет был приглушен, но именно так предпочитали Малкин и большинство его клиентов.
Сам Малкин стоял за стойкой бара и протирал бокалы, краем глаза следя за схваткой, которая все еще транслировалась по телевизору. Он был худощав, как грабли, и имел зловещий вид, с загадочными татуировками на предплечьях, сплошь размазанными пурпурными и печеночно-красными пятнами. Они выглядели так, словно были сделаны из куска металлолома и бутылки низкосортного трансмиссионного масла. На Малкине был надет пожелтевший жилет с накинутым на плечи полотенцем, жилет демонстрировал его тощую, обтянутую кожей шею с тонким шрамом по окружности, когда — Кильон мог только предполагать — Малкин выжил после удушения. Определенно, у него было какое-то повреждение голосовых связок, потому что, когда он открывал рот, все, что он мог издавать, был каркающий звук, продолжительный гортанный скрежет, который заставлял его клиентов наклоняться ближе, когда они хотели понять.
— Опять это время года? — спросил Малкин. — Должно быть, я назойлив, потому что мог бы поклясться, что с твоего последнего визита прошло совсем немного времени. Когда это было, июнь, разгар июня?
— Август. И я пришел не за этим.
— Всегда пожалуйста, заходи, ты же знаешь. — Малкин потянулся за бутылкой за стойкой бара. — Как обычно?
— Без льда.
Малкин налил себе порцию "Красного глаза". — Кстати, как там жизнь в морге? Вскрывал что-нибудь интересное в последнее время?
— И это, и то.
Малкин поставил бутылку обратно на полку. — Знаешь, нам всегда не помешал бы человек, твердо держащий руку на лезвии. Человек, который, так сказать, разбирается в анатомии. Что резать, а что не резать, если ты понимаешь, к чему я клоню. С чем ты можешь прожить несколько часов, а с чем нет.
— Уверен, что вы с Фрэем уже знаете более чем достаточно на этот счет.
— Ну, может быть. Но Фрэй уже не тот человек, каким был раньше, и моя проблема в том, что мне нравится заставлять их визжать. Иногда я захожу слишком далеко, слишком быстро, понимаешь? — Малкин выглядел так, словно ожидал сочувствия за то, что был слишком увлечен своими методами допросов и пыток. — А вот ты обладаешь необходимой выдержкой. Все, что я хочу сказать — и знаю, что в этом вопросе говорю от имени Фрэя, — здесь всегда есть потенциальное занятие, если прекратится работа в морге.
— Спасибо за предложение. Однако вряд ли работа закончится сразу.
— Понимаю твою точку зрения. Это же морг и все такое.
— В любом случае, я не ищу новую работу. — Кильон сделал глоток "Красного глаза". Зелье было острым, и он почувствовал, как оно огненными ручейками стекает по горлу. Алкоголь не оказывал существенного влияния на нервную систему ангела, даже учитывая его измененную физиологию. Но вкус не был неприятным, и это помогло ему влиться в компанию других посетителей бара, поскольку никто из них не обращал внимания на худощавого мужчину в пальто, разговаривающего с худощавым мужчиной за стойкой.
— У тебя неприятности? — спросил Малкин.
— Я никогда не выходил из этого состояния.
— Я имею в виду, что в сферу влияния Фрэя тебя привело что-то отличное от обычного дерьма. — Малкин уставился на него своими маленькими бледно-желтыми глазками. Они были точно такого же цвета, как капли мочи на ободке унитаза. — Во что, между прочим, я никогда не считал нужным совать нос.
— Это хорошо.
— Точно так же, как мне никогда не приходило в голову допытываться, что именно происходит каждый раз, когда ты поднимаешься сюда и заходишь в ту заднюю комнату.
— Это тоже хорошо.
Малкин был частью организации Фрэя, но, насколько было известно Кильону, он не знал правды о личности Кильона. Кильон полагал, что Фрэй никогда ни одной живой душе не рассказывал о том, что ему было известно.
— Ну, он в подсобке. Обычное пристанище.
Кильон потянулся за мелочью, но Малкин покачал головой. — Сегодня вечером за счет заведения. Это самое меньшее, что мы можем сделать, когда ты решил нанести нам визит.
Обычно Фрэя можно было найти в небольшой комнате, расположенной в стороне от остальной части бара, куда можно было попасть через узкую сводчатую арку. Укромный уголок без окон вмещал лишь стол и стулья вокруг него. Из-за узкого входа это место вызывало ощущение клаустрофобии и загнанности в ловушку. Сегодня Фрэй держал в руках сигарету и полупустую рюмку и, по своему обыкновению, сидел в одиночестве. Было что-то в его поведении, какое-то неуловимое, труднопроизносимое качество выражения лица и позы, которое заставляло людей сторониться его. Это был крупный мужчина с черной кожей, почти слишком крупный для кресла, в котором он сидел. Когда они впервые встретились, его волосы были черными, но за девять лет они сначала поседели, а затем стали ослепительно белыми.
— Начинаю думать, что мне померещился тот телефонный звонок, — сказал Фрэй низким, угрожающим голосом. Он моргнул и дернулся. — Пробки в центре города — сущая дрянь, верно?
— Я проехал через них, не так ли?
— Так что присаживайся. Похоже, ты планируешь провести в моем присутствии больше пяти секунд.
Кильон опустился на стул напротив разлитой по бутылкам силы, которой был Фрэй. — Спасибо, что согласился встретиться со мной. — Он снял шляпу и повесил ее на крючок на стене. Фрэй затянулся сигаретой, оранжевый кончик был единственным ярким пятном во мраке его излюбленного уголка. Его рука ужасно дрожала, как будто в ней был крючок и кто-то дергал за невидимую ниточку.
— Я взял на себя смелость позвонить Мироке. Она уже в пути.
— Кто такая Мирока?
— Одна из моих специалистов по извлечению. Она тебе понравится.
— Кто сказал что-нибудь об "извлечении"?
— Я сказал. И мы это делаем. Кусочки уже встают на свои места.
— А не слишком ли мы здесь торопимся?
— Ты достаточно сказал мне по телефону. — Фрэй отхлебнул из своего бокала. — Соединять точки — это одно из моих фирменных блюд. Я расставил все точки над i в том, что тебя беспокоило, не так ли?
— Тогда это была твоя работа, — сказал Кильон. — До того, как ты повесил свой значок.
— Худшая ошибка, которую я когда-либо совершал. Кроме того, что я не сдам тебя полиции.
— Ты хочешь знать, что произошло, или нет? — Не дожидаясь ответа, Кильон рассказал ему об ангеле и их разговоре во время осмотра и вскрытия. — Потом я позвонил тебе. Я проехал мимо своей квартиры — знаю, ты велел мне не заезжать домой, но я не остановился и не притормозил — а потом приехал сюда.
