Отвечающий за всё

Как-то выпроводив Ежова, я отказался от врача, и сказал что просто полежу еще чуток, потом вызову секретаря и будем работать. Еще сказал, чтобы Полине не звонили. Не готов я пока к встрече с ней. Потом

Выпроводив всех, лег на диван, выдохнул

Господи, куда же я попал то...

Похоже, моего ... не знаю даже как это назвать — действительно траванули. Насмерть. Как так получилось... я думал, что попаданцы это миф. А — вот оно.

Почему сюда то? За что мне такое? А?

Я... грешен и сильно в этой жизни грешен — но почему меня.

И вдруг кто-то как будто сзади сказал: а почему бы нет?

Я обернулся — резко, что вызвало новый приступ тошноты. Никого.

Что делать?

Сталинский мир, тот жуткий мир который он создал — живет по закону трех У — угадать, угодить, уцелеть. Кем бы я ни был, было бы полным безумием вламываться в кабинет Сталина с радостным криком: товарищ Сталин, я знаю, двадцать второго июня сорок первого начнется война! Я и до конца дня не доживу — Сталин прикажет меня ликвидировать как слишком много узнавшего. Он знает, что она начнется, а когда — это ему не так важно. Потому что он и намерен ее начать.

Сталину нужна Вторая мировая война. Именно он ее главный закулисный автор, именно он поддерживает Гитлера тайно, а скоро будет — в открытую. Ему нужен Гитлер как ледокол, он рассчитывает на то, что повторится Первая мировая, вермахт завязнет на новом Западном фронте, а он будет торговать и с Гитлером и с союзниками. Потом нападет. Году этак в сорок первом — на третий год Второй мировой. Его задача — чтобы воюющие стороны взаимно измотали друг друга, потеряли новые сотни тысяч, а то и миллионы солдат — а он не спеша подготовится, насытит РККА новинками, позволит своим командирам посмотреть вживую на то, как выглядит современная война и сделать соответствующие выводы. И тогда, в час Ч — вперед! Операция Гроза, которую вскрыл Суворов — он был прав во всем кроме главного — КОГДА Сталин намеревался нанести удар. Он намеревался вступить в войну ПОСЛЕДНИМ, а не первым. Бить первым — это безумие, хотя бы из условий германо-японского договора — согласно ему сторона ОБЯЗАНА начать войну если другая сторона подвергнется нападению. Если же другая сторона выступает АГРЕССОРОМ — то обязательства поддержать чужую агрессию у первой стороны нет. Именно поэтому — Сталин никак не мог ударить весной или летом сорок первого на опережение — тут же нарвался бы на войну на два фронта. Но в его расчетах, он либо избежит такой войны, либо РККА будет настолько сильной, а Германия настолько измотанной — что нападение Японии не будет иметь никакого значения, даже если они одержат победу и захватят весь Дальний Восток. Там сейчас мало чего есть, и народу мало — потеря невелика. А может и вовсе, глядя на мощь РККА — не решатся. В любом случае, Гроза покрывает все неудобства, с японцами можно и потом разобраться. План — минимум Грозы — захватить Германию, Польшу, Чехословакию, Венгрию, Румынию, Болгарию, страны Прибалтики. Устроить там сателлитные коммунистические режимы. План — максимум — двигаться дальше, захватить Францию, Италию, Испанию, выйти к Атлантике. План кстати вполне был бы реальным, если бы Европа действительно завязла в новой Первой мировой. И в Германии, и во Франции — сильные коммунистические и социал-демократические партии, готовая пятая колонна. Испания снова восстанет. И таким образом, он воплотит свою, собственную мечту, превзойти своего учителя — Ленина! Это его давняя, сокровенная, глубоко упрятанная в душе мечта, мечта сына нищей прачки и вечно пьяного, жестокого сапожника. Ленин для него — я не правильно выразился — не вождь, не учитель. Он для него — Бог. И для него сделать то, что не сделал, не смог сделать Ленин, совершить революцию в Европе, создать революционный тандем СССР и Германии, где Германия будет источником технологий, а СССР сырья и бессловесной скотины в качестве рабсилы — это значит стать вровень с Лениным. Только тогда он изживет в себе комплекс неполноценности, только тогда он перестанет каждую минуту бояться, что в один прекрасный момент в его кабинете в Кремле откроется дверь, и кто-то строго спросит: а ты что тут делаешь?

Сталин все помнит. Помнит чудо на Висле, помнит, как именно он не дал Тухачевскому подкреплений, и это стоило СССР победы, а возможно — и мировой революции. Тех с кем он был близок тогда — алкашню из Первой Конной он держит рядом с собой. В прошлом году он расстрелял Тухачевского... месть это блюдо, которое нужно есть холодным. Но и Польшу он прощать не намерен. Все руководство польской компартии расстреляно до последнего человека. Расстрелы начнутся, и когда он возьмет Львов...

План Гроза — это его сокровенная мечта и стоит только ему заподозрить, что я что-то знаю, о чем то догадался — и он немедленно меня уберет. Он и просто так может меня убрать, стоит ему только что-то заподозрить, он живет по принципу: если есть сомнения — сомнений нет! И потому грузина надо ликвидировать сейчас, как можно скорее. Тогда мы еще что-то успеем перед войной. Но так...

Что касается надвигающейся войны... способа выиграть ее в сорок первом или в сорок втором — нет, не надо врать самим себе. Германия на голову выше в качестве солдатского корпуса и на три — в качестве офицерского. Солдаты у нас бывшие крестьяне, которые пугаются любой техники сложнее плуга, а офицеры... офицеров Сталин расстрелял. Армия обезглавлена. И попади я пораньше — вряд ли бы смог что-то сделать, разве что лег бы рядом с ними, как враг народа. Короче, вермахт качественно намного сильнее РККА.

Решить кое-что можно. Решения, правда должны быть чисто техническими. Например, наверное, у нас хватит времени запустить в производство противотанковые Т-34 с 57 миллиметровыми пушками. Наверное, советская промышленность справится с освоением РПГ-2. Делов то — труба, примитивный УСМ и выстрел. Таких можно наклепать много, кумулятивный эффект должен быть уже известен, а применение РПГ пехотой сделает невозможным блицкриг. Или не расстреливать Якова Таубина и он сделает АГС. Автоматический гранатомет станковый, пока еще примитивный, с магазинным питанием — но настоящий автоматический гранатомет. Один АГС на роту — и фашистам придется худо. А ведь Таубин предлагал и тяжелый АГС калибра 76 миллиметров на шасси грузовика. Только представьте себе, пять выстрелов очередью — по скоплению немцев. Костей не соберут. Можно сделать типа подствольника на базе ракетницы. Можно не заниматься дурью с освоением СВТ — все равно не освоишь, а бросить все силы на выпуск ППД и сделать что-то типа ППС.

Один момент — мы не сможем сделать РККА лучше в организационном плане. За два года мы мало что сможем сделать со связью, этим вечным бичом русской армии, мы не сможем ниоткуда взять полководцев типа Моделя и Манштейна. И тех кто был, не таких и плохих, по крайней мере, опытных — грузин расстрелял. Полками командуют такие офицеры, которые и на роту еле тянут. Мы не сможем насытить народное хозяйство автомобильной техникой, а значит и мобилизовывать будет нечего. В сорок втором году мы получили массово Студебекеры, и это дало возможность транспортировать противотанковые орудия с расчетами быстрее танков Маштейна, снимать и быстро убирать противотанковые засады. Но сейчас их нет. Мы клепаем танки, но в них нет нормальной связи, нет командирских башенок. Нет запасных частей и нет бензовозов — а у командиров танковых частей нет ума и они будут в начале сороке первого гонять технику многосоткилометровыми маршами, тратя ресурс — а в июне до половины танков придется бросить из-за поломок. В нашей авиации нет ничего подобного Мессершмидту-109. У нас нет бронетранспортера. Нет тяжелых бомбардировщиков, ДБ3 безнадежно устарели и Мессеры будут сбивать их пачками в безнадежных атаках. Нет пехотных самоходок.

Но кое-что у нас все же есть и от этого надо плясать. Едва ли не единственное наше преимущество перед Вермахтом — наш рядовой и младший офицерский состав. Они многочисленны, неприхотливы и готовы сражаться насмерть. Потому-то усиливать надо пехоту и теми средствами, которые они могут применять в одиночку или отдельными расчетами и которые пехота может унести на себе. Теми которые мы сможем производить в большом количестве и недорого и насытить ими всю армию. С РПГ даже отдельный солдат сможет сжечь танк или самоходку. На АГС надо три — четыре человека расчета, но он способен сорвать атаку целой роты. С примитивным пистолетом — пулеметом типа нашего ППС или британского СТЭН солдат способен убить в ближнем бою несколько немцев, прежде чем погибнет. Даже если начнется война — немцы не выдержат таких потерь. Даже господство в воздухе ничего не будет значить, если пехота и танки будут остановлены.

Можно как в сорок втором Берия — уже сейчас создавать снайперские взводы и группы. Берия при обороне Кавказа применил такое новшество: немцы перед наступлением идут на рекогносцировку. Офицеры. Отдельные снайперские группы, вооруженные мосинками с глушителями снимают их — после чего наступление стопорится как минимум на несколько дней. Можно...

Да много что можно. И это надо делать. Но принципиальный вопрос, как я его вижу — не выиграть войну, а предотвратить ее. Не воевать вовсе.

Как? Пока не знаю. Будет сложно, с учетом того что не только Сталин хочет войны, французы и немцы тоже не прочь натравить бесноватого фюрера на СССР. В сентябре они выдадут Гитлеру Чехословакию с ее оружейными заводами. Потом так же бросят Польшу.

Решить свои проблемы за чужой счет хотят все — но все в итоге решит полоумный фюрер. Сталин сделает все, чтобы он в итоге напал на Англию и там увяз. Но фюрер не забудет обид венских ночлежек, нанесенных ему славянами, общей ненависти к славянам, которая была характерна для чешских и австрийских немецких националистов и щеняческой любви к Англии, восхищения перед ее колониальным прошлым и самой ее концепцией "джентльмена". В отличие от фюрера — германский генералитет и прусский нобилитет вполне договороспособны. О чем свидетельствуют хотя бы шифровка фельдмаршала Федора фон Бока в ОКВ с предложением сформировать из русских пленных русские части и бросить на Москву для свержения Сталина. В ответ пришло разъяснение Гитлера: Федор, мы им не помогаем, мы их завоевываем*!

Не факт, что Гитлер доживет до середины сорок первого года, ой не факт...

Но сначала надо убрать грузина...

* Федор фон Бок дважды отстранялся Гитлером от командования — сначала группой армий Центр, потом Юг. С 1942 года в отставке. Критически отзывался о стратегии войны, хотя в покушении на Гитлера участвовать отказался. Погиб от случайного обстрела 03 мая 1945 года

СССР, Москва

04 апреля 1937 года

По дороге обратно в наркомат — Ежова буквально трясло. От страха, от ненависти, от осознания содеянного и того что теперь будет. Что теперь может быть. Если будет установлено, что товарища Молотова хотели отравить — ему конец. Хозяин такого не прощает. Остается надеяться на то, что Майрановский скроет и уничтожит все улики, а Фриновский разберется с исполнителем.

Ничего не могут нормально сделать!

Отравить Молотова — Ежова подговорил его первый зам, комкор Фриновский. Причина та же самая, что и в случае с Кировым. Какой смысл убивать старого диктатора — он и так умрет скоро. Целить надо в преемника. А Киров в то время и был преемником. Исполнители и заказчики в то время были разные, но решение одно. Главной целью, конечно же, был Хозяин. Его подтравливали незаметно, маленькими дозами...

Но каким-то образом Молотов выжил и теперь он и сам может начать разбираться в том, что с ним произошло. Хозяин крайне подозрителен, опасается ядов, он подозревает, и не зря, что его неправильно лечат...

Что делать теперь? Самое умное залечь на дно, переждать, но... время, время. Ежов подозревал, и не без причины, что хозяин держит его в НКВД только до тех пор, пока он не уберет старую команду, свидетелей грязных, а подчас и страшных дел Хозяина и его клики. Как только он перестанет быть нужным — Хозяин уберет и его. Скорее всего, отдаст на растерзание волкам из наркомата...

Ежов был выходцем из небогатой семьи, но из европейской, прибалтийской провинции. Отец одно время держал публичный дом. Колю он отдал на обучение в портновскую мастерскую, и там он стал педерастом. Потом, когда началась война — Коля устроился на оборонный завод ради белого билета. Потом объявили локаут и Колю забрали в армию, но на фронте он не пробыл ни дня — часть была запасной. Как грамотный, он работал писарем и завоевал уважение совершенно неграмотных солдат.

После февральской революции часть вышла из подчинения и разбежалась. Коля прибился к банде дезертиров. Грабили людей на дороге. Так как Коля был грамотным ему поручали иметь дело со скупщиками краденого...

Почему Коля за несколько лет прошагал путь от начальника отдела в Мосгоркоме до всесильного главы НКВД? Подкупали его простота, его совершенно очевидное происхождение из самых низов, его примитивность и нерассуждающая готовность делать все что прикажет начальство. Коля был предельно исполнителен, не было и случая чтобы он что-то не сделал. Как по анкете Сталина он входил в самую редкую, первую категорию исполнителей: подчиняется с улыбкой.

При этом никто не знал истинную сущность Коли — за внешностью боевитого комсомольца скрывался хапуга и развратник. Что интересно, Коля совершенно ничем не брезговал в половом плане — ни мужчинами, ни женщинами, он мог переспать с уборщицей в доме, а вечером "соблазнить" даму из высшего света. Точно так же и в воровстве — он не побрезговал бы и ношеными трусами.

Частично его "пообтесала" его супруга, Евгения Хаютина-Гладун. Родом из Одессы, она встретила Колю на курорте и моментально ответила согласием на предложение погулять вечерком на набережной. Женщины чувствуют потенциал мужчины... и Хаютина в нем что-то нашла, что-то увидела. Она развелась со вторым мужем, директором издательства и вышла за молодого партийца Колю Ежова. Как муж и жена они уже практичски не жили, Ежов даже сейчас вращался в педерастических кругах, совратил подругу жены, экономку в доме. Хаютина устроила в доме литературный салон, в котором привечали одесситов, но не отказывали от дома и другим. Ее б... ские загулы были известны по всей Москве, ее постоянным любовником был Михаил Шолохов.

В 1932 году Ежов стал агентом германской разведки. Произошло это в точности, так как он потом описал следователю — а следователь не поверил. Впрочем, одну деталь Ежов утаил — в санатории ему подставили не медсестру, а медбрата. Разумеется, обвинение советского высокопоставленного партийца в том, что он за границей вступил в педерастическую связь... в Политбюро тогда было принято по выходным встречаться семьями, Политбюро решало вопросы об опеке детей погибших или умерших соратников. У самого Сталина рос приемный сын. Трудно даже представить себе гнев Сталина, если бы ему доложили о случившемся в санатории.