Кормить досыта

— Да, парня одного твоих лет, — отмахнулся правой рукой наемник. — Тоже в монастырьке живет, только, видать, не в твоем.

— И как же ты это узнал?

— А так! — наемник все-таки метнул нож, но Герт его бросок ждал и вовремя отскочил в сторону.

— Зря ты это, дядя, — покачал он головой.

— Но попробовать-то стоило! — усмехнулся наемник и шагнул к Герту.

— Это да!

Драться солдат умел, — ну, на то и наемник. Но Герт боевым искусствам учился, почитай, всю жизнь. Даже с альвами по праздникам сходился, а ведь был уже старик. Другое дело монашек. Силы-то у парня много, что называется, девать некуда. Но сила эта неумная, не отточенная, не доведенная до мастерства, оттого и пришлось попотеть. Однако, в конце концов, заломил злодею руку за спину, ткнул бородатой мордой в заледеневшую землю, пустив кровь из носу, перевернул, оседлал и, взяв за горло, начал "неторопливый" разговор.

— Скажу тебе, солдат, сразу, ты нежилец! — Герт почувствовал, как напрягся наемник, и понял, почему. Монахи так не говорят. Тем более, послушники. — Но смерть смерти рознь, сам знаешь. Ведь знаешь?

— Да! — выхрипел солдат.

— Ну, вот и славно! — кивнул Герт. — Я просто к сведению твоему хочу сказать. Мне для пытки инструменты специальные ни к чему. В твердой руке и деревевянный колышек сгодится. Разумеешь?

— Да! — вот теперь с наемником можно было начинать говорить. Он был охвачен страхом, и страх этот происходил не из смысла произнесенных Гертом жестоких слов, а от несоответствия образа и содержания. Не должен был так говорить монашек. Просто не мог!

— Хорошо! Давай попробуем! Я задам вопросы, ты ответишь. Мы договорились?

— Да! Отпусти! Денег дам!

— Я их и сам возьму, — возразил Герт. — С мертвых тел. И лошадей возьму, и все прочее. Лошадей-то, к слову, где оставили?

— У озера, там, где ручей... — с готовностью ответил наемник.

— Одних?

— Нет, зачем! Человек с ними!

Странное дело, до этого момента Герт совершенно не представлял себе географии места действия. Лес и лес. Но сейчас, он вдруг явственно "вспомнил" всю округу. И озеро, и невеликую реку, текущую с юга на север, и скит на высоком ее берегу.

— Один?

— Конечно, один. Нас и всего четверо было.

— А скит, тогда, кто пожег? — Герт сорвал с шеи наемника стальную заколку, удерживавшею вместе края ворота и одним мощным ударом всадил ее на четверть в лоб лежащего на спине человека. Больно, но не смертельно. Острее даже кость насквозь не пробило. Однако, важнее, ошеломляющий эффект неожиданности и брутальной решимости. Человек, способный на такое, способен на все.

— Пощади! — заорал наемник. Вот теперь его проняло по-настоящему.

— Сколько?

— Еще трое.

— Так вас семеро было? Пол копья?

— Семеро, — выдохнул наемник.

— Почто скит пожгли?

— Уговор такой был, следов не оставлять. А так мало ли? Бандиты напали или дикари...

— Монахов, стало быть, всех убили? — Перед внутренним взором Герта мелькнули несколько размытых лиц, но эти воспоминания были слишком бледными, чтобы казаться правдой.

— Луд сказал, всех бить придется.

— Луд? — Герт вытащил иглу изо лба наемника и так же неожиданно, как и в первый раз, ударил снова, распоров на этот раз щеку.

— Не надо! — закричал наемник. — Не мучай! Все скажу!

На его пробитой щеке пузырилась кровь.

— Кто такой Луд?

— Вожак наш. Ну, то есть... Ну, когда на войне были, командиром кликали. А теперь, наверное, вожак.

— Как его узнать? — вопрос, что называется, напрашивался, грех не задать.

— Шапка у него рыжая, из лисы.

— А уговор с кем?

— Лунной девой клянусь, не знаю! С нанимателем только Луд встречался, пока мы в корчме его ждали.

— В корчме? Где? В какой корчме?

— "Три звезды" называется! — поспешил ответить наемник. — Это в Керете на реке Изер, мы там...

"Изер? Приморье? А мы, тогда, где?"

Но ответ на этот вопрос всплыл в "чужой" памяти сам по себе.

"Северный Олф... Вот оно как!"

— И когда же вы были в Керете? — спросил он вслух.

— Два месяца назад! В начале студня. Второго или третьего дня. И сразу в дорогу вышли. На море-то шторма, пришлось в объезд...

— А я тут причем?

— Ну, не знаю, парень, но только заказали тебя! Пятьдесят серебряных марок вперед дали и вдвое больше обещали по исполнении.

— Назвали по имени?

— Да! Сказали, молодой монах. Живет де в малом ските на Каменке монашек, и звать его Карл...

* * *

"И звать его Карл..."

Имя это ничего Герту не говорило. Паренька-то, поди, по имени и не звали совсем. Скорее, "иноком" или "мальчиком" называли, но, может быть, у него и другое имя было или прозвище, что случается сплошь и рядом. Вообще от парня, тело которого перешло в собственность Герта, осталось до обидного мало. Кое-какие навыки, знание близлежащих окрестностей, да молитвы Единому, накрепко вбитые в память ежедневными повторами. Но не станут же платить за никому неизвестного монашка полторы сотни марок!

"Не месть! — решил Герт, обдумав еще раз все, что было ему известно. — Молод еще, чтобы таких врагов завести. Тогда что?"

Имело смысл это выяснить, так как могло оказаться серьезным поводом для беспокойства, раз уж придется теперь жить в этой шкуре. Да, и не только беспокойства, если подумать. Там, где водятся большие деньги, открываются еще большие возможности, разве нет?

"Так и есть!" — Герт столкнул в прорубь последнее тело — это был как раз вожак банды по имени Луд, — и вернулся к пепелищу. К сожалению, наемники действительно убили всех монахов, и дотла сожгли довольно большой по масштабам севера скит.

Когда, расправившись с бандитами, — а заняло это у него почти полдня, — Герт добрался до пустыни, там уже полыхало вовсю. Потушить такой пожар в одиночку он не мог. Войти в пылающие, а то и прогоревшие уже до основания срубы, чтобы обыскать их или попросту осмотреться, нечего было и думать. Так что Луда он допрашивал, греясь у пожара, как у костра, но и командир наемников ничего путного не рассказал. Подтвердил лишь, что наниматель встречался с ним в Керете, хотя началась эта история еще в Але.

В Але, что на побережье Внутреннего моря, трактирщик из Деревянного городка, промышлявший, между прочим, и скупкой краденого, и сводничеством особого рода, шепнул по знакомству, что кое-кто ищет, де, крепких и неговорливых ребят для грязной работы и готов хорошо заплатить. Луд согласился, — благо нужны были именно профессионалы-наемники, — но оказалось, что встретиться с заказчиком теперь можно только в Керете, куда тот успел уехать. А из этого, между прочим, с очевидностью следовало: человек этот не из Аля и не из Керета, а скорее всего, из Семиградья или Норфея, так как двигаться глубокой зимой ему со среднего течения Изера больше некуда.

"Впрочем, перевалы на Хребте Дракона проходимы даже зимой!" — напомнил себе Герт. Ему приходилось во время оно переходить пару раз через хребты Подковы с юга на север и с севера на юг. Трудные дороги. Опасные. Но люди и нелюди там ходят, значит, мог пройти и таинственный заказчик. И это следовало иметь в виду, строя планы на будущее, что Герт и сделал. А Луд, медленно умирающий под всполохи пожара, между тем продолжал рассказывать...

Встретились в Керете. Заказчик — молодой мужчина, лет двадцать с небольшим, максимум двадцать пять. Одет богато, но неброско. Блондин, глаза голубые. В левой мочке серьга с алмазом, на поясе — меч. Говорит с каким-то акцентом, но Луд этого акцента не узнал, из чего следовало, что мужчина, скорее всего, южанин, так как северные и западные наречия Луд, по его словам, худо-бедно различал. Вот, собственно, и все. А сто марок по завершении работы следовало получить в Але в адвокатской конторе "Шерван и сыновья", но для этого Луд должен был предъявить стряпчему Виллему Шервану кусок кожи с левого предплечья инока Карла с родимым пятном необычной формы, отдаленно напоминающим восьмилучевую звезду.

"Для достоверного опознания, значит..."

Информации было мало, но, с другой стороны, приходилось Герту распутывать и другие, не меньшей сложности истории. А из этого клубка хотя бы концы кое-где торчали. Так что и география поисков вполне определилась: Аль, порты Изера, Керет, и далее везде, но, скорее всего, на юге, а отчего именно на юге, Герт пока не знал. Но интуиция подсказывала — придется ему снова навестить родные края.

И только он об этом подумал, как сжало сердце мгновенным приступом тоски, и встали перед глазами пейзажи Ливо и Кхора, и захотелось сейчас же оседлать коня и отправиться в дорогу. Но путь предстоял неблизкий и непростой, и в том состоянии, в котором находился нынче Герт, об этом не стоило даже думать.

Победа в поединке с наемниками далась ему тяжелее, чем хотелось бы признать. Тело инока Карла было неуклюжим и слишком большим. Герт забывал иногда о своих нынешних размерах, как забывал — в пылу боя, — и о том, что Карл не умеет и половины того, чему был обучен Герт. Он все равно победил, разумеется, но пропустил при этом слишком много ударов. Так что пришлось еще дней десять сидеть на пепелище, зализывая раны и помаленьку приходя в себя.

Но нет худа без добра. Время прошло не зря, и Герт потратил его с пользой, не только выздоравливая и приноравливаясь постепенно к своему новому телу, но и обдумывая планы на будущее. Получалось, что судьба уже все решила за него. Ему предстояло отправиться в долгое путешествие по знакомым, но давно покинутым местам и попытаться раскрыть тайну покушения на инока Карла, а дальше, как карта ляжет. В конце концов, где-то там, по другую сторону Подковы, в Вейской земле остались устроенные стариком Гертом схроны и нычки, в которых дожидались своего часа, собранные за сорок лет одиноких скитаний золотые самородки и драгоценные камни. Богатств там, по идее, должно хватить на целую жизнь, но начинать с них просто не хотелось. Сейчас Герту было любопытно, что за тайну унес в свое странное посмертие инок Карл. Могло оказаться, что тайна эта стоит куда дороже всех сокровищ, припрятанных на неизвестный случай несчастным стариком.

А для начала у Герта были одежда наемников и их лошади, провиант на семерых, оружие и даже деньги. Семь золотых марок и девяносто шесть серебряных монет. Совсем неплохой начальный капитал для юноши из провинции, отправляющегося покорять мир.

Глава 2. Поиски пути

1. Северный Олф, двадцать первого лютня 1649 года

Судя по всему, монастырь на Каменке был построен, как настоящий скит, находясь в прямом и переносном смысле "посредине нигде". Сколько Герт ни напрягался, пытаясь вспомнить памятью инока Карла дорогу до ближайшего жилья, ничего путного из этой затеи не вышло. Ничего не вспомнилось. Ни деревни, ни хутора. Ни даже самой захудалой заимки. Только лес да озера. Кедровники и ельники, и водопад на быстрой реке. Болотные топи да пологие сопки. Звериные тропы, рыбные места и земляничные поляны, — вот, собственно, и все, что удалось припомнить. Сам же Герт карту Северного Олфа представлял себе только в самых общих чертах. Так и вышло, что дорога от сгоревшего монастыря до Нордина, который, по уверениям сильно страдавшего на тот момент наемника Луда, находился где-то на юго-западе, взяла у Герта шесть дней. А могла занять и месяц, места-то безлюдные, бездорожье, глушь. Однако Герту неожиданно повезло, причем такого рода везением, что рассказал бы кто о таком в былые времена, никогда бы не поверил. Однако жизнь лучший наставник, а Опыт на пару с Хозяйкой Судьбой многому способны научить.

Итак, он вышел в путь числа семнадцатого или восемнадцатого, в зависимости от того, насколько точен был в счислении дней. Морозы стояли свирепые, что не странно для высоких широт, где месяц лютень — отнюдь не конец, а лишь середина зимы. Впрочем, холод Герта не страшил. Он снова был молод, раны его зажили — и случилось это гораздо быстрее, чем он мог ожидать. Одет был тепло, снаряжен как следует, и имел изрядный запас продовольствия, что отнюдь немаловажно в суровых условиях севера. Всех лошадей Герт с собой брать не стал: идти с табуном по бездорожью — нехорошая затея, но ведь и внимание к себе привлечешь, едва выйдешь в населенные земли. В ненаселенных, впрочем, тоже. Так что отправился налегке: пешком и с конем в поводу. И первые четыре дня всего лишь плутал без пути и дороги, отчаянно пытаясь найти правильное направление в дикой незнакомой местности под тяжелым сводом темных небес. А потом в каком-то распадке меж двух скалистых сопок, на берегу замерзшего озера ему навстречу вышел серебристо-дымчатый ирбис , и время остановило свой бег.

Снежные барсы — крупные звери, и человека обычно не боятся, хотя и добычей не считают. Сами не нападут, разве что с голода или если с ума спятят. Тем не менее, зверь опасный. Тем более, зимой. В бескормицу. На крайней границе человеческих земель. А этот, к слову сказать, был много крупнее всех, кого встречал Герт в своей долгой и полной разнообразных событий жизни. Пудов под пять , никак не меньше. И спокоен отнюдь не по-звериному. По-человечески, пожалуй. Как может быть спокоен хладнокровный боец, знающий себе цену, уверенный в себе, и не имеющий причин красоваться перед публикой или глумиться над случайной жертвой. Вышел, словно из воздуха соткался. Встал на пути, посмотрел Герту в глаза.

Здравствуй, прохожий! — не слова, а смыслы, которые сами собой всплывают в голове, наполняя ее тихим шорохом, словно шепот под низким сводом пещер.

— И тебе здравствовать! — Герт удивился, но испугаться не успел, вовремя сообразив, что не для того показался ему этот барс, чтобы теперь напасть.

Не боишься.

— Тебя даже лошадь моя не испугалась, — пожал плечами Герт, успевший уже отметить эту необычную деталь. — А я, друг, свое давно отбоялся, так что не обессудь.

Ты не оборотень! — казалось, барс прислушивается к чему-то, что остается вне пределов восприятия Герта. Но так, наверное, все и обстояло. Первородные на то и первородные, что нынешние насельники Ойкумены им не чета.

— Я не оборотень, — согласился Герт, выдохнув слова с облачком пара.

Но у тебя чужое тело.

Приходилось признать, ирбис прав. Тело, и в самом деле, не родное, но Герт такой судьбы не искал. Ни для себя, ни для инока Карла. Тем более, для инока Карла.

— Чужое, — признал он вслух.

Кто колдовал? — Вопрос, на который трудно не ответить, хотя правду говорить никак нельзя.

— Фея... — это была единственная уступка, на которую мог пойти Герт. Единственная, которую мог себе позволить человек чести.

— Прости, Великий, но я не назову ее по имени.

Любишь? — пар клубился вокруг пасти, но хищник по-прежнему не издал ни звука, предпочитая вколачивать свои мысли прямиком в сознание Герта. В его чуть холодноватый и не склонный к бесплодным фантазиям разум.

— Любил.

"Похоже, и в самом деле, любил. Тогда, давно... А она, оказывается, не забыла".

— Любил, — сказал он, признавая то, от чего в былые годы охотно бы отрекся.

Хороший ответ.

— Какой есть.

Мы встречались прежде? — взгляд желтых глаз с вертикальными зрачками тяжел, как мельничный жернов, холоден и равнодушен, словно снега севера.