2. Кофе для истинной леди

Тон её был деловым, а взгляд — острым. Мне всегда нравился в мисс Тайлер взвешенный и рассудительный подход к любой проблеме. А уж в такие моменты я и вовсе восхищалась ею.

— Леди Абигейл получает письма с угрозами, — начала я с главного. — Это держится в тайне. Расследование зашло в тупик, по моим сведениям. Я считаю, что помочь мог бы мистер Норманн, однако леди Абигейл не хочет, чтобы в её замке присутствовали посторонние, — я сделала паузу.

— Что ж, понимаю, — задумчиво сощурилась Эвани. — Мистер Норманн — тот самый детектив Эллис, который поймал сумасшедшего парикмахера? Не могу сказать, что я в восторге от его методов, леди Виржиния. Успех в том деле обеспечил ему случай. Впрочем, я доверяю вашему мнению и готова оказать любую посильную помощь. Что от меня потребуется?

— Я собираюсь писать Эллису... то есть мистеру Норманну письма и отправлять их телеграфом, — поразмыслив в течение дня, я пришла к выводу, что единственный быстрый и надежный способ связи — это телеграммы. — Однако сама я их отправить не могу, потому что рискую навлечь на себя сплетни. Детектив имеет вредную привычку называть меня "мисс Энн", а ваше имя, Эвани, также начинается на эту букву. Если вы будете относить мои письма на телеграф, никто ничего не заподозрит.

— А как же служащие с телеграфной станции? — резонно поинтересовалась Эвани. — Уж они-то по содержанию вполне поймут, что автор письма — вовсе не из прислуги.

— Я постараюсь составить письмо так, чтобы понять это было нельзя, — улыбнулась я. — А мистер Норманн сумеет сделать верные выводы, уж поверьте.

— Разумно, — согласилась она. — Что ж, если вы планируете отправить телеграмму сегодня, вам следует поторопиться, леди Виржиния. Телеграф закрывается в шесть часов, а мне ещё нужно будет добраться до него. Это на железнодорожной станции, верно?

— Совершенно верно. Я уже позаботилась о том, чтобы вам выделили лошадь из конюшни леди Абигейл, — кивнула я, села за стол и оглянулась в поисках письменного прибора. Таковой обнаружился сразу, а вот бумагу пришлось доставать из моих вещей.

— И как же герцогиня согласилась на это?

— Очень просто, Эвани. Я сказала, что врач прописал вам конные прогулки, а перед этим похвалила вас, как редкого и ценного мастера, которым я очень дорожу — якобы никто больше не может справиться с моими волосами. Как могла отказать леди Абигейл в такой маленькой просьбе, если на кону стояла моя причёска?

Чернила были густоваты, перьевая ручка тоже не слишком привычно лежала в руке. Но спустя всего четверть часа — вот он, навык деловой переписки — я уже передавала Эвани следующий шедевр недоговоренностей в эпистолярном жанре:

ЧРЕЗВЫЧАЙНО СРОЧНО

Дэлингридж, ... мая года 19...

Дорогой мистер Норманн,

Пользуясь Вашим любезным предложением дать мне разумный совет, если я окажусь в затруднительном положении, направляю эту телеграмму. Дело в том, что моя добрая подруга А., о которой Вы, разумеется, наслышаны, с недавних пор получает письма, в коих ей обещают то, что грозил мне мистер Х. нынешней весной. Автора письма никак не найдут, а между тем он сулится исполнить свои обещания менее чем через месяц.

Увы, пригласить Вас к А. для консультаций я не могу. Однако надеюсь, что Вы изыщете возможность помочь бедняжке А. советом или делом. Я полагаю, что ситуация складывается весьма серьёзная, и если Вы промедлите с ответом, то рано или поздно навестите дом А. по служебным обстоятельствам.

С глубоким уважением,

Мисс Э.

Мисс Тайлер без лишних приключений добралась до телеграфа и отправила послание Эллису. Вечер прошёл сумбурно и тягостно — грозовые тучи обложили Дэлингридж, и к ночи у меня разыгралась нешуточная мигрень. Я отговорилась нездоровьем и к ужину спускаться не стала, попросив вместо этого Магду приготовить мятного чая по чжэнскому рецепту.

За три часа до полуночи я и думать уже забыла об отправленном письме. Каково же было мое удивление, когда с железнодорожного вокзала в замок прибыл посыльный с "чрезвычайно срочной" телеграммой на моё имя, отмеченной значком Управления Спокойствия. Неужели Норманн воспользовался служебным положением для того, чтобы связаться со мною?

Послание было весьма лаконичным.

ЧРЕЗВЫЧАЙНО СРОЧНО

Бромли, ... мая 19...

Драгоценная и загадочная мисс Э.!

Письмо получил, ничего не понял. Выезжаю на место. С Вас причитается чашка кофе и девяносто рейнов за эту телеграмму.

В полном недоумении,

Ваш Эллис

Пока я в растерянности снова и снова перечитывала эту короткую телеграмму, мне вспоминалось, как порой жеманно бросал мой дядя, сэр Клэр Черри: "И хочется наглеца на дуэль вызвать, а подумаешь — и вроде бы выходит, что не за что".

— Что такое, леди Виржиния? У вас такое престранное выражение лица, — дипломатично поинтересовалась Эвани. Настроение у неё было отменное — похоже, что конная прогулка пришлась ей по душе. — Дурные новости?

— Нет, скорее, хорошие, но уж больно неожиданные, — улыбнулась я и, сложив телеграмму, убрала её в свою настольную книгу, в потайное отделение между двумя слоями толстой обложки. Ещё не хватало, чтоб чересчур любопытные слуги увидели нечто для них не предназначенное. — Однако время позднее, а чувствую я себя нынче неважно, поэтому обсуждения мы оставим на утро. А сейчас я собираюсь отходить ко сну. Магда, вода для купания готова?

— Да, да, да, леди Виржиния, — прощебетала она. — Уже давно. Розовое масло я подогрела. Как вы любите, да? Помочь-то вам надо али сами управитесь?

— Сама, не беспокойся, Магда. И вы, Эвани, ступайте в свою комнату. Я позову, если понадобится — дверь между спальнями не запирается.

Мисс Тайлер покачала головой:

— Странновато здесь всё устроено, леди Виржиния, не находите? Помещения сообщаются между собой, причем дверь спрятана за картиной; стены по два метра толщиной; сам замок древний... Готова спорить, что здесь есть даже тайные ходы, да хотя бы и в этой комнате. Может, действительно побыть с вами?

— Не стоит, — решительно отказалась я. — Не в первый раз гощу у леди Абигейл, и до сих пор меня в комнате никто не тревожил. Вряд ли что-то случится и на сей раз...

Я ошиблась. Точнее, я совершенно забыла об уговоре с близнецами — и потому ошиблась.

Горячая вода разнеживала. Ванна в гостевых апартаментах стояла массивная, медная, сделанная "под старину" — ноги в ней не вытянешь. Сушёные розовые лепестки, распрямившиеся от влаги, плавали по поверхности. Рай, а не земная обитель...

Из сонного состояния меня вывел настойчивый стук в окно спальни. Звук этот прокатился дробно по нервам: гостевые покои располагались на высоте почти шести человеческих ростов. Он выдернул меня из блаженной дрёмы — я вскочила на ноги, расплескивая воду. Розовые лепестки налипли на мокрую кожу. На счёт "раз" — растерлась полотенцем, на "два" — накинула сорочку, а затем пеньюар, укуталась сверху в шаль и только после этого вышла в основную комнату, держа в подрагивающей руке свечу.

В окно снова постучали.

Надо сказать, что леди Абигейл была старомодна во всём. Окна даже в жилых помещениях по-прежнему оставались узкими и закрывались изнутри и снаружи на двойные ставни. А зимой ещё и завешивались одеялом, чтоб не мешали сквозняки. Сейчас же, по тёплому весеннему времени, заперты были только внутренние ставни, причем на одну щеколду.

Я осторожно коснулась задвижки, пытаясь сквозь щели разглядеть того, кто дожидался меня за окном, на умопомрачительной высоте, а увесистый подсвечник на всякий случай перехватила поудобнее, чтоб если ударить — так ударить. И тут, когда нервы мои были на пределе, раздался сердитый, но, безусловно, узнаваемый шёпот Кристиана:

— Гинни, да открывай же уже, чтоб тебя бесы по преисподней в тазу покатали! Мы с Дэнни сейчас околеем тут на ветру!

Резко выдохнув сквозь зубы — ну, маленькие паршивцы, ещё получите у меня — я решительно дёрнула задвижку.

— Проходите, — шепотом пригласила я близнецов. — Только тихо. Магда и Эвани спят в соседней комнате, а я теперь графиня и мне надо блюсти репутацию. Два молодых человека ночью, в комнате — каково это?

— Наплюй на них, на этих страшных молодых людей, — плутовски ухмыльнулся Даниэль, первым пробираясь в комнату. Вид у него и впрямь был озябший, так что мне даже стало жаль мальчишку. — Ведь сейчас рядом с тобой, Гинни, два джентльмена, которые защитят тебя от целой армии... у тебя на щеке что-то, неужели розовый лепесток?

Призвав на помощь всю свою невозмутимость, я сняла со щеки соринку и светски заметила:

— К слову, дверь в комнату прислуги не заперта, и нас в любой момент могут прервать...

Но близнецы не дали мне договорить. Лукаво переглянувшись, они одновременно подскочили к небольшому, но неподъёмному на вид столу для цветов, ухватились за края... и одним рывком приставили к картине-гобелену, закрывавшей дверь между комнатами.

— Теперь не прервут, — уверенно заявил Кристиан и плюхнулся на диван, закидывая ногу на ногу.

Даниэль же сначала забрал у меня подсвечник, пристроил его на подставку, потом галантно подал мне руку, проводил к дивану, как к трону — и только после этого сел сам. На стул, чинно выпрямив спину и сложив руки на коленях.

Просто пай-мальчик.

— Что ж, рассказывай, Гинни, про свои бромлинские приключения, — с видимой небрежностью, скрывающей жадное любопытство, бросил Кристиан. — Газеты на всю Аксонию раструбили, как безумный парикмахер устроил охоту на графиню. Что там случилось на самом деле?

— Боюсь, журналисты изрядно приукрасили действительность, как это водится за ними, — сдержано улыбнулась я, чувствуя нарастающую неловкость.

Несколько лет назад такие полуночные беседы были для нас в порядке вещей. После того, как мы чинно расходились по спальням под строгими взглядами Абигейл и Милдред, неугомонные близнецы обязательно пробирались в мою комнату. Иногда мы листали старинные атласы, довольствуясь лишь скудным огоньком восковой свечи, иногда я почти до рассвета рассказывала по памяти истории о знаменитом бабушкином путешествии или народные сказки. Особым успехом пользовались, конечно, легенды о привидениях, живых мертвецах и духах из-под холма. Порой, напугав друг друга до сладкой дрожи в коленках, мы долго не могли уснуть. А утром слуги подолгу будили нас...

Странная тогда была жизнь. Лёгкая, невесомая. А теперь я словно потяжелела разом. Леди, хозяйка, графиня — как громоздкие камни, привязанные к ногам. Раньше наедине с Крисом и Дэнни я боялась только того, как бы нас не подловила строгая Абигейл. Сейчас же у меня в голове постоянно вертелись глупые мысли: не слишком ли коротка сорочка? Прилично ли сидеть в обществе юношей — пусть и приятелей по детским проказам — босой? Как скажется на моей репутации сплетня о том, что...

— Гинни, — чуть громче, чем до того, окликнул меня Кристиан. — О чём ты так задумалась?

— Об угрозе своей репутации, — машинально ответила я и тут же прикусила язык. Но близнецы, вопреки обыкновению, не стали высмеивать "трусишку Гинни". Даниэль поймал мой взгляд и произнес абсолютно серьёзно и чуточку театрально:

— Леди Виржиния, можете быть покойны — ни я, ни мой брат никогда не поставим вашу репутацию под удар. Никто не видел, как мы спускались по веревочной лестнице в эту комнату, а хвастаться подобными подвигами — не в наших привычках, правда, Крис? — закончил он уже попроще, обращаясь за поддержкой к брату.

— Истинная правда, — кивнул тот и вдруг улыбнулся: — Не трусь, Гинни, мы тебя в обиду не дадим. А Абигейл, к счастью, давно оставила привычку проверять по ночам, как мы спим и не мешаем ли мы отдыхать дорогим гостям. Мне кажется, — помрачнел он, — что Абигейл в последнее время вообще не до нас. Она боится, что убийца всё-таки доберется до неё, хотя в замке у нас кормятся четыре сыщика и добрый десяток простых "гусей". И двое постоянно дежурят у её дверей и ходят за ней по пятам. Дэлингридж превратился в какое-то подобие Управления Спокойствия.

— Даже нам с Крисом пришлось... успокоиться. И бросить детские забавы, — с непередаваемым омерзением выдохнул Даниэль. Из уст шестнадцатилетнего юноши слова о "детских забавах" должны были прозвучать смешно, но веселиться мне почему-то не хотелось. — Но ничего, — повысил он голос. — Абигейл разрешила нам пригласить Винса... сэра Винсента Фаулера, ты его знаешь. Вот и повеселимся напоследок! Впрочем, и он тоже посмеивается и говорит, что скоро нам придется забыть об эксцентричных поступках и вести себя, как подобает герцогам. То есть герцогу и скромному его брату, вечно пребывающему в тени, — заключил Даниэль с показной трагичностью.

Только я хотела поинтересоваться, почему это Фаулер так уверен в подобном исходе, как дверь, прикрытая гобеленом, дернулась, и послышался приглушенный, но весьма взволнованный голос Эвани:

— Леди Виржиния, всё в порядке? Мне послышался мужской голос. И дверь не открывается теперь... Леди Виржиния?

Братья с досадой переглянулись.

— А, в преисподнюю, — тихо выругался Даниэль и обернулся ко мне. Глаза у него странновато блестели. — Гинни, давай потом поговорим нормально? Возьмём с собой леди Стаффорн вместо щита от злых языков... Все равно она на ухо туговата и не услышит, о чём мы будем говорить.

— Леди Виржиния! — дверь задергалась интенсивнее, и я поняла, что Эвани с присущей ей энергией скоро опрокинет массивный столик. — Всё в порядке?

— Да, да, Эвани, в полном порядке! Сейчас я помогу открыть дверь, — крикнула я и шепотом ответила Даниэлю: — Поговорим с удовольствием. Рада была повидать вас... Эвани, не дёргай дверь, я сейчас все сделаю!

Лишь убедившись, что близнецы благополучно покинули комнату, я занялась злополучным столиком. На деле он оказался еще тяжелее, чем с виду — мне с трудом удалось отодвинуть его в сторону и впустить подозрительную Эвани. Рассказывать ей о моих старых друзьях я пока не хотела — в некоторых вещах практичная мисс Тайлер была удивительно консервативна, и к таковым, без сомнения, причислялись отношения между лицами противоположного пола. Она и панибратство Эллиса-то осуждала, а уж молодых лордов за их неподобающее поведение наверняка подвергла бы остракизму.

Успокоить её мне удалось не сразу. Хорошо ещё, помогла Магда, которая была прекрасно осведомлена о привычках близнецов, но хранила мне безусловную верность, а потому помалкивала.

Когда же суета, наконец, улеглась — улеглась и я, в постель, застеленную ослепительно белыми простынями из тонкого батиста. И лишь тогда решилась признаться себе самой, что обрадовалась вмешательству Эвани. Находиться наедине с Кристианом и Даниэлем было неловко и чем дальше, тем больше это чувство нарастало. То, что выглядит мило и капельку дерзко в детстве, в мире взрослом часто оказывается неуместно. Детская дружба также осталась в прошлом, и сейчас, в полумраке и безмолвии древнего замка Дэлингридж, я отчетливо понимала, что нужно заменить её новым, более зрелым чувством — или позабыть вовсе.