Оборотная сторона зверя - 2. Академия

— Нацепила мужские тряпки и думаешь, что сможешь сбежать?

Я замерла, холодный озноб пробежал по коже.

'Меня раскрыли!'

— А ты знаешь, какое наказание ждет за такое? — продолжал незнакомец.

Я сразу вспомнила площадь Сен-Мар, вереницу осужденных в льняных балахонах, ошейники и металлические кресты.

Испуганно озираюсь: 'Кто это? Как он узнал? Что он собирается делать со мной?' Запаниковав, я даже не сообразила, что этот мужчина мог быть не один.

— Ты не имеешь права не только касаться, но даже разговаривать со мной без специального разрешения! — красивый голос, скорее женский, нежели мужской, резким эхом отозвался от серых стен и каменной мостовой.

'Так меня не раскрыли!' — от облегчения подкашиваются ноги.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — последнее было сказано с явной издевкой. — Забыл записаться в очередь, чтобы по всем правилам оттрахать Вас.

— Да как ты смеешь, — голос ее 'Высочества' перешел на шипение. — Тебя казнят за насилие над членом королевской семьи!

Мужчина расхохотался:

— Королевской семьи! Не смеши меня, Кьяра.

Женщина вскрикнула, наверное, мужчина схватил ее, а тот продолжал наслаждаться своим положением:

— Твоя бабка — королевская подстилка, мать — ублюдок, нацепившая на себя фальшивую корону. Даже отец — и тот всего лишь консорт.

— Мой брат...

— А, крошка Дерек, который упек тебя в этот бордель? Многообещающий молодой человек.

— Если ты только прикоснешься ко мне...

— То что, напустишь на меня своих истощенных без магии шлюшек? Очень страшно, я прямо в ужасе, Кьяра.

Звук борьбы — и я, не задумываясь, побежала в том направлении так быстро, как только могла. 'Но откуда именно идут голоса?'

— Ты сама виновата, что вышла из Розенкрафта. Ты знала, да, детка? Знала, что я буду здесь? Ты хотела меня! — тяжелое дыхание и болезненный стон.

Эхо разносится по всему переулку. Куда бежать? Налево, куда скользнул тот мужик в темном плаще, прямо, направо? Куда? Очередной крик, мужской смех. И я понимаю — направо.

— Не смей! — отчаянно кричит Кьяра, но мне кажется, что это мой крик вырывается прямо из горла.

Подкатывает тошнота, в глазах темнеет, я хватаюсь за стену, а в ушах отзывается: 'Смотри, Мотыль, какая цаца! Налетела, толкнула нормальных пацанов, а теперь думаешь смотать по-тихому? Смелая, да?.. А она ниче. Малявка, не грудь, а прыщики, но талия и задница уже ого-го...'

— Нет, — выдыхаю я, тошнотворный комок встает поперек горла. Обхватываю руками голову и раскачиваюсь из стороны в сторону.

А внутри бьется: 'Держите, эта сучка моя!.. Давай, милашка, ротиком поработай... Либо открой рот, либо я так располосую тебя!..'

— Нет, нет, пожалуйста, — беспомощность, страх, омерзение. Я снова там, в том подвале, и слышу, как качается лампа, чувствую вонь и липкие болезненные прикосновения.

— Нет! — это уже не мой голос, но разве я могу не откликнуться?

— Не ломайся, сама знаешь, захочу — и весь твой бордель превратится в проходной двор, не останется времени и ноги сомкнуть. Ты меня знаешь. И плевать я хотел на все приказы, сейчас власть — это я, запомни это, — а затем приглушенно. — О, Кьяра.

Когда я фурией вылетела из-за угла, меня не заметили, куда там! Девушка в свободных брюках и разорванной рубахе изо всех сил вырывалась из мужского захвата. Как мелкий зверек, она пыталась расцарапать или же укусить нападавшего, а тот смеялся, заводясь все сильней и сильнее.

— Да, детка, да, вот так, — постанывал он, разрывая рубаху одной рукой и сжимая тонкую шею Кьяры другой.

Волосы девушки выбились из пучка, длинные, черные и блестящие, они прилипли ко рту и щекам. В первое мгновение я отшатнулась, настолько искажено было ее лицо. Ненависть и омерзение.

'Она убьет либо его, либо себя', — у меня нет в этом сомнений, но тут мужчина ревет:

— Тварь! — отшвыривает девушку и зажимает рану на шее.

Кьяра падает, но тут же вскакивает. Ее рот в крови, руки ободраны, но черные глаза горят торжеством.

— Я сломаю тебе зубы, все до единого, — медленно, проговаривая каждое слово, скалится нападавший. — И буду трахать твой грязный рот столько, сколько нужно, чтобы ты уяснила — я один здесь бог и твой господин.

Кьяра, расхохотавшись, запрокинула голову.

— Бедный Роу, и Лейла тебя не хотела, и у меня ты вызываешь только рвотные спазмы. Сколько же тебе, — девушка сделала паузу, — требуется времени, чтобы понять — это ты жалок.

'Роу! Точно, — внутри все заледенело. — Это же канцлер, которого я видела на площади!'

Все в том же сером камзоле, с валяющейся на мостовой тростью, седой и скуластый. 'Урод!'

И сейчас он явно не в духе. 'Быстро, нужно быстро что-то придумать! Вот только в голове одна каша. Думай, Кира, пожалуйста, думай!'

Но Роу ждать не стал. Быстро нагнувшись, он схватил трость, замахнулся, и прежде, чем я хоть что-то успела сообразилась, услышала, как кто-то звонко кричит:

— Кьяра!

Эхо еще пару раз повторило имя до того, как я поняла, чей этот звонкий, бесстрашный и самоубийственный голос. Мой! Я почти горжусь собой и своей глупостью.

Смотрю на потрясенное лицо принцессы. 'А она красивая!'. На чистом адреналине улыбаюсь и машу рукой:

— Привет, Кьяра. А мы тебя потеряли! — подбегаю к принцессе, хватаю ее за руку и, чтобы не услышал Роу, шепчу. — Во дворец, быстро, я дороги не знаю.

Роу нахмуривает кустистые брови, открывает поджатый рот, но я быстрее:

— Из-за этого поступления столько народу, кошмар, а на рынке вообще така-а-ая драка. И маги снуют туда-сюда, по пути только троих встретил. Представляете? — думаю, если бы меня спросили, что я тогда несла, я бы и под смертной пыткой не смогла бы вспомнить. — И иллюзии перемешались, и продавцы передрались. А в гостинице 'У короля' таки-и-их гостей ждут!

Надеюсь, канцлер не заметил, как мой правый глаз отбивает чечетку, хотя мне уже все равно — Кьяра пришла в себя и, вцепившись в мою ладонь, рванула так, что только пятки сверкали.

Роу дернулся было за нами, но, чертыхнувшись, только стукнул серебряной тростью по мостовой. Скрываясь за поворотом, я физически ощущала, как канцлер сверлит мою спину пронзительным взглядом. Между лопаток зачесалось невыносимо, а лоб нагрелся, будто к нему приложили горячую ложку. 'Меня сканируют?' Сразу вспомнилось, как Рейн учил меня ставить ментальный щит. 'Ох, надеюсь, Роу не увидел мини-Терайу с табличкой 'Скажи Рейну нет!' Очень надеюсь'.

С этими мыслями я и не замечаю, как перед нами возносится Розенкрафт.

* * *

'Вот это да!' — наверное, если бы Кьяра не тащила меня за собой с завидным упорством, я бы так и застыла, раскрыв рот и вытаращив глаза на одно из самых удивительных зданий, какое я только видела в своей жизни. Это был не дворец, нет, это был многоуровневый торт. Жемчужно-белый и светло-розовый, но вместе с тем изящный и строгий. Первый этаж сплошь в колоннах и белых арках. Второй и третий — с огромными окнами и резными балкончиками. Четвертый, самый узкий и светлый, с крошечными витражными стеклами и колокольней на крыше.

Небольшие столики, скамейки и вазы с чайными розами, рассыпанные тут и там между колонн, создавали впечатление летней резиденции королевской семьи, но никак не борделя или тюрьмы.

Не замечаю, как останавливаюсь, щурясь от яркого солнца и улыбаясь красоте человеческого творения.

— Еще немного и я начну ревновать к дворцу.

— Что? — моргаю, не уверенная, что верно расслышала слова принцессы.

— Нравится? — голос Кьяры чуть хрипловат.

Я киваю, с трудом отрываясь от хрустальных колоколов, и натыкаюсь на жадный взгляд.

'Она ведь о Розенкрафте сейчас говорит? Но почему тогда так странно и пристально глядит на меня?'

От этого взгляда, темного и пронзительного, делается не по себе. Заметив это, Кьяра опускает уголки губ всего на мгновение, но мне и этого хватает, чтобы понять, — принцесса знает о своей красоте и ненавидит. Ненавидит всех, кто любуется ею, всех, кто поддается ее чудовищному магнетизму.

— Думаю, в Розенкрафте есть кое-что поинтереснее замшелых стен и вонючих роз, — изящным движением качнув головой, Кьяра стягивает ленту с волос, и те черным шелком струятся до самого пола.

'Если в этом мире есть оборотни, возможно, в нем обитают и эльфы? И одну из эльфиек, я, кажется, только что встретила'.

Но 'эльфийка' не дает мне времени помечтать о прекрасном.

— Ты спас меня, — из ее уст это звучит, как обвинение.

Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как и что ей ответить.

— Да, я рад, что успел вовремя и Роу не смог... — не придумав ничего умнее, выдаю я.

Кьяра вздрагивает и прячет глаза.

'Черт, не надо было напоминать ей о нападении!' — меня словно молнией прошибает от сочувствия и страшных воспоминаний.

И только я хочу подойти, утешить, сказать, что когда-нибудь и это пройдет, как Кьяра вскидывает подбородок. В ее позе — вызов, в ее глазах — тьма.

— И ты не пожалеешь об этом, — алые губы кривятся в пошлой улыбке, и Кьяра вновь хватает меня за руку и тянет вперед, в Розенкрафт.

Становится тошно, противно до дурноты. Что сделали с этой гордой красавицей, если единственным способом сказать спасибо стала для нее постель?

— Подожди, я не могу, — пытаюсь вырваться, но Кьяра оказывается не по-женски сильна. — Меня ждут.

'Не хочу в Розенкрафт, не хочу даже приближаться к этому месту! Пусть оно потрясающе, но сейчас нет, не смогу, — дергаю руку, когда под ногами застучал серый мрамор, а над головой проплыла очередная белая арка. — Нет уж, хватит с меня за сегодняшний день приключений'.

Останавливаюсь, как вкопанная. Что-что, а заходить внутрь я не хочу. Дом, бордель или тюрьма для магинь? Не важно, знаю одно: увижу — забыть не смогу.

— Прости, но дальше я не пойду, меня действительно ждут, — говорю мягко, но твердо.

Понимаю, что нужно что-то добавить, как-то утешить, но на ум, как на зло, не приходит ни одна здравая мысль. Не говорить же, что и меня когда-то пытались взять силой?

Кьяра откидывает волосы назад, и я сглатываю. Может, я не права, но все магички в этом мире необыкновенно красивы. И даже не внешностью, а каким-то внутренним светом, энергией, что окружает их, притягивает, заставляя любоваться собой.

— Прости, — повторяю, оглядываясь и вспоминая, куда идти дальше.

Принцесса стоит и смотрит на меня пронзительными глазами, черными, раскосыми, поистине колдовскими. Кожа на их фоне кажется совсем белой, почти фарфоровой. И я бы поверила, что передо мной — куртизанка, если бы ее пальцы не дрожали, пытаясь запахнуть то, что оставил от рубашки скотина Роу.

Сглатываю, не понимая, что в принцессе такого, что заставляет меня испытывать такую неловкость. А Кьяра как будто чего-то ждет. Хмурится.

— Ты действительно не зайдешь? — глубокий голос женщины, осознающей свою власть над мужчинами.

— Нет, извини. Как я уже сказал, меня ждут, — улыбаюсь несмело.

Мне хочется утешить ее, как-то помочь. Но как это сделать, не выдавая себя?

Кьяра растеряна, почти шокирована. Она неловко запускает тонкие пальцы в волосы, и те черной волной скользят по изящным плечам.

— Не хочешь? — и такое недоумение в голосе, словно я говорю какую-то чушь.

— Нет, да, то есть нет. Черт, — тараторю, сама не понимая, что я несу. — Меня ждут, а дворец невероятно, просто бесподобно прекрасен. И я бы с удовольствием зашел в гости. Было бы здорово посмотреть на все изнутри, попить чай, поболтать...

— Поболтать, — Кьяра пробует это слово на вкус. — Не понимаю. Ты маг!

— Разве быть магом — это так плохо?

Кьяра зло щурится, железный ошейник моментально краснеет, и она вскрикивает, хватаясь за горло. Я подбегаю, не зная, что делать, и вскрикиваю, когда она впивается ногтями в мои плечи.

— Почему? — почти выплевывает она.

— Ой, Кьяра! — даже сквозь кожаную куртку я ощущаю, какие острые у нее ногти.

— Почему? — продолжает шипеть она. — Почему ты не хочешь меня? Ты — маг, всем магам нужна Сила, хочу я отдавать ее или нет. Почему же ты отказываешься, когда я предлагаю ее добровольно?

Глаза Кьяры горят. Да она в бешенстве! И что же мне делать, сказать, что этой Силы и у меня — хоть раздавай? Нет. Осторожно кладу свои руки поверх ее ледяных.

— Мне не нужна твоя Сила. Я просто хотел помочь. Не мог смотреть, как этот ублюдок Роу обижает тебя.

Руки девушки затряслись. И только сейчас я поняла то, что так сильно напрягало меня все это время — в Кьяре был какой-то излом, что-то странное и неправильное. Наверное, так выглядят дети, повзрослевшие слишком рано.

— Все хорошо, — я сжала ее холодные пальцы. — Теперь все будет хорошо. Я так понял, Роу не может тронуть тебя здесь, во дворце, да?

Кьяра кивнула, и я продолжила.

— Тогда постарайся не покидать это место. А если тебе что-то понадобиться, не стесняйся, обращайся ко мне. Я остановился в гостинице 'У короля'. Знаешь такую?

Кьяра снова кивнула. Механически, как какой-то болванчик.

— С тобой действительно все в порядке? Если что, ты говори, я помогу, сделаю все, что в моих силах. Скажи только, что именно. Хорошо?

Наверное, я никогда не смогу забыть ее глаза в этот момент. Огромные, потрясенные. Кьяра смотрела так, словно с ней заговорила луна или ножка стула приветливо помахала в ответ. Стало так неудобно, что я отошла на пару шагов.

— Я никогда не видела такой ауры, как у тебя, — наконец, выдала Кьяра. — Чистая, теплая. Кажется, она так и сияет.

Я пожала плечами. Это был не тот разговор, который мне бы хотелось продолжить.

— Мне и правда пора, — оглянулась по сторонам. — Ты не подскажешь, как дойти до гостиницы?

Кьяра не ответила, просто потянула меня за собой мимо арок и высоких колонн. Она ничего не сказала, даже не улыбнулась ни разу, но ее рука, нежная и горячая, так бережно прикасалась к моей...

Через пару минут мы подошли к каменной тропке, что тянулась от самого дворца и терялась где-то между кустами роз и подстриженными деревьями.

— Спасибо, что проводила. Совсем забыл, меня же Рином зовут. Обращайся, если понадоблюсь, — и только я хотела уйти, как Кьяра заметалась испуганной птицей.

— Нет! То есть да, — принцесса начала покусывать губы. — Ты не похож на других. Ты добрый, смелый, и ты красив, как северный принц!

Еще одно обвинение. Я начала злиться. Динар меня просто прибьет, об истерике Габи даже подумать страшно, а этой принцессе непонятно, что от меня надо.

— И ты не хочешь меня, — добавила Кьяра, и лицо ее исказило судорогой. — Но что еще мне тебе предложить?

— Может быть, ты просто начнешь мне доверять? — неуверенно прошу и отступаю еще на один шаг.

Кьяра улыбается. Сначала робко, несмело, а затем чувственная усмешка прорезает ее породистое лицо.

— Доверять магу? Мужчине? А ты смешной. Я ненавижу мужчин. Каждое их прикосновение, каждое слово для меня отвратительно. Если бы не этот ошейник, — она подцепила рукой грубый металл, — я бы не оставила на земле ни одного мага. Пытала, кастрировала бы и смотрела, как эти свиньи корчатся в луже собственной желчи.